Пять ликов богини

Ден Унаги (10.03.2430)

Где-то в безграничной черноте родился вопрос: «Я мёртв?». Ответ появился сразу же: «Нет. Смерть — это небытие, но я мыслю, следовательно, существую». Однако за мыслями не последовало ничего, никаких ощущений или эмоций. Наступила полная тишина и покой, исчезли проблемы, заботы и тревоги. Это походило на то, как если бы тихая река спокойно несла его течением куда-то далеко, а куда — неважно. «Так вот каково это...», — подумал он и тут же укорил себя за то, что всё ещё думает, а значит цепляется за прежнее, за жизнь, которую ненавидел всем сердцем. Тогда он осознал ещё и ненависть, которая привела за собой остальные чувства: страх, горе, разочарование и гнев. Пустота и чернота вокруг исчезали, а он изо всех сил пытался вновь нырнуть в неё, окунуться в эту безмятежность небытия. Стало жарко и тяжело. «Не хочу! — воскликнул он про себя. — Я не хочу возвращаться!». Он почувствовал, что лежит, но, будто парализованный, не может пошевелиться. «Я не хочу!» — опять закричал он, когда пробуждающиеся воспоминания захлестнули его сознание.

— Я не хочу, — продолжал шептать Ден уже вслух. — Не хочу...

— Чего не хочешь? — раздался рядом женский голос.

Ден открыл глаза. Чернота растворилась, а вместо неё глаза ослепила белизна, которая вскоре сформировалась в обычный потолок стандартной квартиры нижнего уровня. Он слегка двинулся, и в ответ тело отозвалось острой болью в левом боку и правом плече. Точно, его же ранили, когда он прорывался к выходу с завода после убийства Менке. Ден на пару мгновений задержал дыхание, вернулся в прежнее положение и медленно выдохнул. Боль слегка утихла, но не исчезла окончательно. Он повернул одну только голову и, наконец, увидел свою спасительницу — молодую девушку с длинными фиолетово-синими волосами, весьма миленькую, но с больно густыми бровями. Они повстречались на заводе, и она знала Менке. Кто она такая?

— Лежи спокойно, — сказала девушка. — Я залепила твои раны медицинским гелем, но не уверена, что он уже застыл как следует.

— Зачем ты меня спасла? — спросил Ден, еле двигая губами. Во рту образовалась пустыня. — Я думал, ты хотела убить меня...

— Да, сперва хотела. Но потом вспомнила, что один человек давным-давно завещал мне спасти всё человечество, а значит и каждого отдельного человека.

Ден не сдержал усмешки.

— Как бессмысленно благородно. Ты вроде говорила что-то про Менке. А я его убил, ты в курсе?

Девушка нахмурилась, сощурила глаза и теперь смотрела на Дена с подозрением.

— В курсе. Хотя это уже не имеет никакого значения. Я исполню обещанное. Даже если придётся спасать такого отморозка, как ты. Так что тебе следовало бы поблагодарить того человека. Хоть он и жил очень давно, если бы не он, ты бы никогда не родился.

— Тогда пошёл он куда подальше, — Ден не сдержался и кашлянул. — Лучше бы я не рождался.

Он ожидал, что девушка разозлится, плюнет в него и придушит, но она неожиданно улыбнулась. По-доброму. Заботливо, как никто ещё и никогда ему не улыбался.

— Дурак ты. Твоя жизнь величайшее чудо, и не стоит спешить отказываться от неё. Кто знает, что ждёт впереди.

Сердце Дена слегка ёкнуло, но он быстро себя одёрнул — подумаешь, это ничего не значит. Всё равно все женщины глупы и не заслуживают того, чтобы тратить на них время и силы.

— Воды, — прошептал он.

Девушка взяла стоящий на столике рядом стакан и поднесла к его губам. Ден стал глотать с такой жадностью, что несколько капель потекли по подбородку. Жить и говорить стало намного легче. Он вытер рот рукой.

— Спасибо.

— Теперь отдыхай. Тебя основательно потрепало.

— Ты ведь любила Менке, так?

Девушка кивнула.

— Я сожалею, что мне пришлось убить его. Но я сделал это, чтобы осуществить свою цель. Неужели ты не хочешь отомстить? Неужели в твоём сердце не пылает ненависть ко мне за то, что я отнял его у тебя?

Во взгляде девушки появилась какая-то нечеловеческая тоска, как у кого-то, кто прожил очень долгую жизнь, но она выглядела даже младше Дена.

— Месть глупа, потому что ничего не изменит, а у меня не осталось сил и желания ненавидеть. Да, возможно, твоя смерть всем бы принесла облегчение. Но я считаю, что каждая жизнь — бесценна.

Ден не удержался и фыркнул.

— Бред. Жизнь — паразит на теле земли. Жизнь только пожирает и ничего не приносит взамен. Вселенной от неё никакой пользы. Человек умирает, и его труп служит удобрением для растений, которые потом съест кто-то другой, кого пожрёт кто-то третий и так далее до бесконечности. Это замкнутый порочный круг боли, из которого невозможно вырваться. Насилие — это основа, на которой и держится жизнь. Чтобы мог существовать один, он должен причинять боль другому. И ты говоришь, что вот это бесценно?

— Ты описал Колесо Сансары, — сказала девушка. — Перерождение души — лишь метафора того круговорота, о котором ты говоришь.

— Я материалист. Я не верю в души и перерождения. Это всё сказки, служащие утешением для слабых духом.

— Не сказала бы. Главное свойство любой жизни — развитие и адаптация. Слабые умирают, сильные выживают — так изначально установила природа, но для чего? Какова конечная цель? А я тебе скажу. Она в том, чтобы вывести совершенный вид, существо, которое способно жить без насилия. Понимаешь, Ден? Это и есть просветление — не каждого отдельного человека, но всего человечества. Выход из Колеса Сансары означает бессмертие, отказ от причинения боли, отказ от насилия, понимание истинной природы бытия. Разум человека должен достичь нового уровня.

— И что же это за уровень? Если ты не в курсе, то наш организм устроен так, что мы не выживем без потребления органической пищи.

— Разум дан, чтобы найти способ обойти и это.

Ден рассмеялся, из-за чего раны в полную силу напомнили о себе. Он быстро замолк и коротко простонал.

— Можно обойти, — сказал он тихо, сквозь зубы, преодолевая боль. — Если все станут роботами.

— Роботы — порождение человеческого разума. Моя теория всё ещё работает. Чем не выход?

— Люди на такое не пойдут. Слишком слабы, слишком консервативны, подвержены когнитивным искажениям. Они крепко держатся за привычное бытие.

— Потому и нужен путь. Человечество — ребёнок, но оно идёт вперёд. Дай ему шанс.

Ден удивлённо посмотрел на неё. Он уже слышал похожие слова из уст Менке, но тогда не придал им значения. А сейчас почему-то задумался.

— К тому же... — девушка снова улыбнулась. — Быть человеком не так уж плохо.

Она словно засветилась изнутри, глаза сияли радостью и добродушием, словно от этого разговора она получала искреннее удовольствие. Дена обуяло странное двоякое чувство — будто в середине груди что-то зажало, защемило, но это не приносило дискомфорта, а совсем наоборот — оказалось на удивление приятно. Ему хотелось любоваться этой девушкой, остановить это мгновение навеки, сохранить его в памяти. Он замер, приоткрыв рот и глядя на неё, как, наверное, святые смотрели на явившихся к ним с небес ангелов. Да что с ним такое? Он уже давно решил, что не станет связывать свою жизнь ни с одной из женщин, потому что все они коварные и подлые существа, не способные на подлинно высокие чувства. Но сопротивляться внезапно возникшей слабости оказалось неподъёмно тяжело. Как отказаться от того, что доставляет такое удовольствие? Нет, Ден, ты ей вовсе не нравишься, говорил он себе, она просто проявляет вежливость. Ты никому не нравишься, они тебя ненавидят за твою исключительность, ты слишком хорош для них всех.

— Даже став роботами, люди сохранят разум, а он есть главный источник боли, — сказал Ден. — Боль бывает не только физической.

— Ты вообще меня слушаешь? — девушка посмотрела на него, будто на какого-то идиота. Никто и никогда на него так не смотрел. — Ты считаешь, что бытие определяет сознание, но это всё равно, что признаться в собственной несостоятельности. Да, отчасти это правда, но правда также и то, что сознание определяет бытие. Они взаимоопределяют друг друга, и если тебя не устраивает положение дел — измени одно из этих слагаемых. Ты же хочешь просто всё уничтожить вместо того, чтобы помогать. Ты избрал лёгкий путь, Ден Унаги. Честно говоря, я была о тебе более высокого мнения, но ты такой же слабый человек, как все остальные.

А вот это уже что-то неслыханное — его, Дена Унаги, равняли с обычными обывателями! Он проглотил готовое вырваться возмущение, напомнив себе, что лишь конструктивный ответ может принести пользу. Но вдруг с ужасом для себя обнаружил, что ему нечем возразить. Действительно, духовное развитие, упражнения по подчинению чувств, способны избавить человека от боли душевной, а боль физическую можно исключить, полностью роботизировав тело. Девушка разбила его аргументы в пух и прах.

Ден посмотрел в её глаза и увидел там победное самодовольство. Она не просто выиграла спор, она поняла, что он не может ничем ответить. Она оказалась куда умнее, чем он изначально о ней подумал.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Лада. Лада Солнцева.

— Приятно познакомиться, Лада Солнцева. Честно говоря, никто ещё не озадачивал меня так сильно. Кто ты такая?

Девушка вдруг смутилась и даже отвела взгляд, неопределённо замурлыкав.

— Сложно объяснить, — сказала она. — Для этого придётся рассказать тебе о том, что вообще происходит. Ладно... — Лада выдохнула, словно готовясь к длинному и сложному забегу. — Начнём с того, что сейчас вовсе не две тысячи четыреста тридцатый год и, более того, мы даже не на Земле...

Ден внимательно выслушал всё, что рассказала ему Лада. Ни одно её слово не выбило его из сосредоточенного хладнокровного состояния, он сохранял каменное неподвижное лицо, даже когда она сообщила ему, что всё человечество вымерло, а существующее ныне возрождено Деей. Он спокойно перестраивал в голове картину мира, в соответствии с новой полученной информацией. Что ж, Земля-1 или Земля-2 — в сущности неважно. Куда интереснее, что человечество поддерживается и управляется искусственным интеллектом по имени Дея. Значит, именно она становится его основной целью. Уничтожить её — и разумной жизни конец. Если, конечно, эволюция не создаст её вновь. Поэтому всё же стоит превратить эту планету в выжженную пустыню. Что дальше? Дея влюбилась в капитана Раму Вишана и решила возродить его в Менке, воссоздав обстоятельства жизни, за счет которых формировалась личность. Но Ден в этих планах не значился. Непонятно, как именно он повлиял на этот эксперимент по реинкарнации.

— Сама я — аватара Деи. Всего нас четверо: я, ваша одноклассница Зевана, сестра Менке Нане и его мать Ума. Нас создали, чтобы следить за Менке, корректировать его развитие и играть в его жизни конкретную роль.

— Стоп, стоп, — остановил он девушку. — Что значит «аватара»?

— Я — это Дея, воплощённая в человеческом теле.

— То есть Дея способна вселить разум робота в человека?

— Ну... — Лада потупилась, словно сама только сейчас осознала эту мысль. — Да.

— Каким образом?

— Нейросеть строится по принципам, которые схожи с устройством мозга. Если вырастить подходящее тело с мозгом, имеющим лишь врождённые настройки, то путём длительной электростимуляции можно сформировать в нём нужные нейронные связи. Таким образом, цифровое сознание вживляется в физический мозг.

— А человека в робота она превращать умеет?

От этого вопроса Лада посмотрела на Дена с лёгкой улыбкой любопытства, будто он нащупал верный путь решения сложной задачи.

— Умеет. В этом и заключается суть технологии бессмертия Златограда. Мы посылали за тобой таких роботов, так что ты уже сталкивался и сражался с ними.

— Демоны?

— Ээээ... наверное. Ты их так называешь?

— Да. Я охотник на демонов.

— Как скажешь.

Ден серьёзно кивнул, внутренне обрадовавшись, что девушка не стала ему возражать.

— Но ты видел только то, что мы называем «боевым телом», — продолжила Лада. — Дея умеет создавать кибертела, которые внешне практически неотличимы от обычных людей. Они быстрее, сильнее, не требуют сна и еды, а их мозги... ну, они ещё больше напоминают человеческие. Перенос сознания из живого тела в искусственное осуществляется путём постепенной замены разных участков мозга на электронные. Нейроком, кстати, очень помогает. Как только электронная часть и живая начинают нормально взаимодействовать друг с другом, заменяется другой отдел. И так далее. Последними меняются лобные доли. Звучит, как долгая процедура, но на деле Дея оптимизировала её так, что теперь всё занимает не больше суток. После цифровизации сознание человека можно посылать на любой подходящий носитель. Думают такие мозги на совершенно ином качественном уровне. Но находятся они только в первом полностью человекоподобном теле. Такие куда сложнее в изготовлении и требуют больше ресурсов по сравнению с боевыми. Поэтому для выхода в мир обычно надевают последние.

— То есть, я убивал людей, ставших роботами?

— Ты никого не убивал. При повреждениях одного тела, сознание просто перемещается в другое.

— Я убил Менке.

Повисла тяжёлая грозная тишина. Лада начала разминать пальцы, хрустя костяшками.

— Это не точно, — сказала она.

Впервые за время разговора Ден испытал внутренний укол.

— Что ты имеешь ввиду? — На последнем слове он чуть не задохнулся.

— Я не могу пока говорить наверняка, но Менке, скорее всего, жив. Дея предполагала возможность его физической гибели. Поэтому, думаю, роботы спешно забрали его тело, подключили мозг к системе жизнеобеспечения и начали процедуру переноса в кибертело. Ты часом не видел? Забрали они Менке?

Ден вспомнил эту сцену. Жар огня лизал в спину, снег под ногами таял и мочил сапоги. Каждая мышца тела напряглась для одного стремительного и смертоносного выпада. Менке тоже сосредоточился, готовился уклониться от удара и мгновенно контратаковать. Ден выждал несколько мгновений, собрался с силами, выскочил вперёд и ему хватило доли секунды, чтобы осознать свою победу. Менке так и стоял неподвижно, будто парализованный, когда лезвие меча коснулось его шеи. Вот и всё. Конец развивающей войне. Так он тогда подумал.

Но не успел он обернуться, чтобы взглянуть на тело поверженного противника, как со стороны входа во двор раздались выстрелы. Ден метнулся в противоположную сторону, не оглядываясь. Он не хотел смотреть на труп Менке. Не хотел убеждаться в том, что тот действительно мёртв, словно если он не увидит, то реальность не зафиксируется, останется вариативной, и тогда есть маленький шанс, что они ещё встретятся. Но меч, который прошёл сквозь шею Менке, утверждал обратное. Ден, такой рациональный, такой конкретный, предпочёл верить в чудо. И теперь Лада утверждала, что чудо вполне могло случиться.

Он так и не увидел тела Менке после того, как отрубил ему голову. Пришлось быстро улепётывать от роботов, а они стреляли ему в спину. Уже у самого входа на завод из этого зимнего леса две гердянки выскочили прямо перед ним, и он еле-еле успел уклониться от шквального огня, словив всего две пули: одна угодила ему в бок, другая в плечо. Но он всё-таки смог прорваться, доползти весь путь обратно и спрятаться в фургонетке.

— Не знаю, — сказал Ден. — Возможно, забрали. Роботы навалили отовсюду, наверняка кто-то из них озаботился телом. Я просто старался быстрее смыться.

— Ясно. Уверена, Дея не упустила шанса.

— Выходит, Менке теперь робот?

— Скорее всего да. — Лада отвернулась и поджала губы.

Ден закрыл глаза, глубоко вздохнул и вдруг рассмеялся. Рана в боку сразу дала о себе знать, словно заново открылась, и только это заставило его перестать хохотать, как ненормальный. Лада вылупила на него глаза, в которых отчётливо металась мысль: а не сошёл ли он, часом, с ума?

— Что смешного?

— Ты бы видела себя со стороны. Девушка, бывшая когда-то роботом, грустит из-за того, что кто-то другой стал им. Смех, да и только. Сама же только что убеждала меня, какое роботизация благо. Врала, выходит?

Лада обиженно надула губки.

— Вот тебе и благодарность за спасение жизни, — сказала она.

— Оставь себе всю эту идеалистическую чушь про то, что каждая жизнь бесценна. Зачем ты спасла меня на самом деле? Я вижу, что нужен тебе для вполне конкретной цели. Какой?

Лада глубоко вздохнула и посмотрела на Дена со всей доступной ей серьёзностью.

— Мне нужно, чтобы ты помог мне уничтожить Дею.

Ден присвистнул.

— Высоко замахнулась. Ну, допустим. Тебе это зачем?

— Людьми не должен править тот, кто их не понимает.

Ден вновь рассмеялся, но новая волна боли быстро и резко заткнула его. Он прочистил горло и сказал:

— На протяжении всей прошлой истории людьми правили другие люди. Мы жили в постоянных войнах, конфликтах и раздорах. Как только за это взялась Дея, наступил мир. Нынешние люди понятия не имеют, что такое война. Думаю, её правление идёт человечеству на пользу. И ты не можешь этого не понимать. Скажи мне истинную причину.

— А тебе есть до этого дело?

— Есть, если я соберусь тебе помогать. Я должен убедиться, что ты готова пойти до самого конца. Не хочу в последний момент получить удар в спину.

— И откуда в тебе столько мизантропии?

— Мизантропии? Я ненавижу не людей, а саму жизнь, как явление. Жизнь разрушает всё вокруг себя. Она переделывает то, что не нуждается в переделке. Жизнь — это только боль и страдания. И они не прекратятся до самой смерти. Ты-то должна понимать, о чём я, да? Скажи мне, что первое ты ощутила, когда оказалась в этом теле?

Лада громко и отчётливо сглотнула, но промолчала. Она завороженно смотрела на Дена, не находя, что ответить.

— Молчишь, — констатировал он и усмехнулся. — То-то же. Даже дети, когда рождаются, кричат. Понимают, куда попали. Блаженно небытие.

— Многие с тобой не согласятся.

— Люди цепляются за своё существование исключительно из страха. Их пугает неизвестность. Но глупо бояться чего-то, что даже не сможешь осмыслить. Смерть — это полное отсутствие всего. Разве это не прекрасно? Никакие мысли тебя не тревожат, никакие проблемы не беспокоят. Ни боли, ни радости, ни гнева, ни любви, ни печали, ни счастья. Ни-че-го. Это ли не рай?

Ден на мгновение вспомнил своё состояние перед пробуждением. Вот бы ещё раз очутиться на той стороне, в тихой черноте. Но больше всего ему хотелось никогда оттуда не возвращаться и показать эту пустоту всем остальным.

— Так ты поможешь? — спросила Лада, словно специально проигнорировав его пламенную речь.

— Помогу. Но ты должна понимать, что цели у нас разные. Если я и пойду против Деи, то только потому что её уничтожение поможет мне покончить со всей жизнью на этой планете.

— Что ж, по крайней мере хотя бы до определённого этапа мы пойдём сообща. Разберёмся с Деей, а дальше посмотрим.

— Идёт.

Ден протянул ей руку, а Лада некрепко её пожала. После она вновь улыбнулась, а он даже приоткрыл рот, поразившись, насколько же она красивая. Нет, это в нём говорит простой человек — слабый, падкий на плотское. Нужно истребить его в себе, закопать поглубже и забыть. Нельзя выиграть войну с роботами, оставаясь обычным человеком.

— Тебе надо поесть, — категорично заявила Лада. — Что-то лёгкое. Могу предложить овсянку на воде.

— Ну и дрянь. Давай сюда.

Лада ушла на кухню и через несколько минут вернулась с чёрным пластиковым подносом, на котором стояла миска дымящейся каши и рядом лежала ложка. Ден попробовал овсянку — пресная, как он и думал.

— Ну как? — спросила Лада.

— Как сопли со слюнями. Годится.

— Тебе говорили, что ты странный? — И вот опять она улыбнулась, солнечно и ярко.

— Постоянно.

Он доел кашу и поставил миску обратно на поднос. Лада унесла его на кухню и вскоре вернулась, держа в руках кружку.

— Вот, выпей чаю.

Ден принял кружку из её рук, слегка коснувшись пальцев, и на этот краткий миг испытал сильнейшее в жизни волнение. По всему телу пробежался мощный электрический разряд. Кажется, даже лоб вспотел, но он списал это на горячую еду. Ден постарался выкинуть лишние мысли из головы и аккуратно отхлебнул напиток. Чёрный чай с яблоком и гибискусом — очень вкусно. Лёгкая щепотка корицы. Интересно, она сама заварила или попросила автоповара?

Пока Ден пил чай, они молчали. Лада сидела, погрузившись в одной ей ведомые думы. Допив, он поставил кружку на столик.

— Мне нужно отдохнуть, — сказал Ден и повернулся на тот бок, который не болел.

— Конечно, — сказала Лада.

Она взяла кружку, велела домашней системе закрыть шторы и выключить свет, после чего ушла из комнаты. В тишине и покое Ден быстро уснул.

Его разбудил звонок, взрезавший пелену сна, как ножницы покрывало. Затем последовали яростные стуки в стальную дверь.

— Лада, открой! — раздался с той стороны женский голос. — Я знаю, что ты там!

Лада беспокойно залетела в комнату, посмотрела на проснувшегося Дена, затем резко повернула голову на дверь.

— Твою мать, — тихонько прошептала она.

Дверь приняла новую порцию стуков.

— Лада, если не откроешь сама, я войду силой!

— Кто это? — спросил Ден.

— Зевана. Дело дрянь. Они наверняка прознали, что ты тут.

— Дай мне мой меч и открой им.

Она удивлённо уставилась на Дена, но отвлеклась и вздрогнула от очередного удара в сталь.

— Лада! Твою мать! — раздалось с той стороны уже нетерпеливо-озлобленно. — У тебя десять секунд! Потом я вхожу сама!

Лада быстро метнулась к ближайшей стене, схватила что-то едва различимое, бросила Дену, после чего рванула к двери. Ден же присел на кровати, поставив ноги на пол, взял свой невидимый меч в левую руку и приготовился. Ладонь сжимала ножны, большой палец упёрся в крестовину.

Лада открыла дверь, отошла на шаг назад, и в квартиру вошли две девушки. Одна — высокая стройная блондинка со стрижкой каре, круглыми солнцезащитными очками, в белой ажурной блузке, широких штанах цвета хаки и с ярким красно-жёлтым узорчатым платком, висящим на плечах. В руке она сжимала пистолет. Вторая девушка выглядела намного скромнее и вообще казалась серой мышкой на фоне своей яркой спутницы — длинная чёрная юбка до лодыжек, мешковатый коричневый свитер с высоким воротником и лоферы. Пышные вьющиеся чёрные волосы были завязаны в два хвоста. Смуглая. Дуло её пистолета смотрело Ладе в живот.

Ден не без труда припомнил бывшую одноклассницу Зевану. А вот вторая наверняка Нане — несуществующая сестра Менке.

Лада отошла в сторону, дав гостьям спокойно зайти внутрь.

— Давно не виделись, Ден, — сказала Зевана. — Здравствуй. И прощай.

Она вскинула пистолет, но на пути предполагаемой траектории полёта пули встала Лада, широко раскинув руки в стороны. Зевана закатила глаза.

— Ну нет, — сказала она. — Пожалуйста, не дури. Ты и так достаточно далеко зашла в своём предательстве, не усугубляй. Это же Ден Унаги.

— И что? — Лада, похоже, не собиралась отступать.

— И что? Ты на чьей вообще стороне? Он убил Менке! Из-за него мы лишились нашего возлюбленного, которого теперь роботизировали! Так что отойди в сторону и дай мне, наконец, закончить эту историю.

— Зевана, послушай меня. Мы обе знаем, что Дея не рассматривала иных вариантов, кроме роботизации Менке. Не убей его Ден, он бы всё равно оказался в кибертеле. Но у неё есть технологии, которые могут вернуть нам настоящего живого Менке. Она же сделала нас.

— Заткнись…

— Но Дея на это не пойдёт. Ей нужен Менке-робот, а не Менке-человек. Менке-человек нужен нам, но кто мы такие? Всего лишь пешки в её игре, фигуры, нуждами которых можно спокойно пренебречь и пожертвовать.

— Мы рассматривали и другие сценарии...

— Тебе хочется так думать. Но вчера Ума всем нам объявила, что Дея приняла план «Б», как основной. А значит Менке умер бы так или иначе.

— Заткнись нахрен и отойди в сторону! — Лицо Зеваны скривилось от гнева, а пальцы крепче сжали рукоять пистолета. — Не то я пристрелю вас обоих.

— Отойди, Лада, — подал голос Ден.

Она обернулась и посмотрела на него. Он тихонько кивнул, после чего медленно поднялся на ноги, слегка согнувшись, будто от боли (хотя боль и правда пронзала его), но при этом как бы невзначай приняв стойку для баттодзюцу.

Лада отошла в сторону. Зевана медленно выдохнула — ей впервые предстояло убить человека, и она морально готовилась совершить этот необратимый шаг. Ден верно рассудил, что хоть сознание разных аватар немного отличается, но источник у них один, и установка «спасти каждого человека» фундаментальна для всех. Для того, чтобы нарушить её, требуется решимость. Дею не обвинишь в слабости, но даже ей требуются усилия, чтобы переступить черту. И этой нерешительной заминки вполне хватало, чтобы Ден сделал свой ход.

Стремительный рывок, взмах меча — такой быстрый, что человеческий мозг не успел его даже осознать, — и вот дуло пистолета Зеваны уже отлетело в сторону. Лада первой отреагировала на происходящее и толкнула Нане так сильно, что та, падая, выронила пистолет. Зевана ещё несколько мгновений просто стояла столбом, силясь понять, что делать дальше. Лада схватила выроненный пистолет и направила на Зевану, передвинувшись ближе к Дену. А тот держался за бок, где на белых бинтах расцветал злой кровавый цветок.

Позиции сменились — теперь Ден и Лада стояли спиной к выходу, потихоньку продвигаясь назад. Зевана и Нане оказались внутри квартиры без оружия, да ещё и на мушке.

— Не двигайтесь, — сказала Лада. — Не хочу стрелять в вас, но сделаю это, если решите нас преследовать.

— Сраная предательница. — Зевана с презрением выплюнула эти слова.

— А ты просто дура, — ответила ей Лада и показала язык.

После этого она схватила Дена за руку, и они выбежали из квартиры. Его бок разрывался от боли и каждый шаг превращался в мучительную пытку. Но ощущение полноты жизни горело сильно, как никогда. И вместе с тем, боль физическая не оставляла пространства для боли душевной.

Он хотел подарить Менке покой, а в итоге, выходит, обрёк его на иную форму существования. Желал для него самого лучшего, но, в конце концов, отдал его в руки этой самой Дее, которая теперь только усилит над ним контроль.

Но сейчас он бежал, боль разливалась по всему телу, заполняя голову тяжёлым свинцом. Мысли о собственных ошибках не тревожили душевные раны. Сейчас нужно просто бежать и найти укрытие, помочь этой девушке, раз уж пообещал. Благо, что его московское убежище до сих пор не вычислили.

А о душевных муках он подумает, когда остановится.