Пылающий туман

Глава 9. Хрупкий контроль. Часть первая

— Однажды я попробовал жука кужа́ра…

— Да ты шутишь.

— Я?! Да ни разу! Он был таким… Сущий, он был таким мерзким! — Сокол готов был разрыдаться от этих воспоминаний. — Он же огромный, да? И я подумал: хм-м, почему бы его не зажарить, вдруг будет вкусно? В итоге эта ерунда начала что-то выделять и, короче, получилось ещё отвратительнее, чем если бы я ел его в сыром виде.

— Сокол… просто… — Медея, жестикулируя рукой, вырисовывала в воздухе что-то непонятное, пока на её лице было множество самых разных вопросов. — Зачем?

— Чтобы попытать удачу! Я слышал об экзотической столичной кухне, и я почему-то решил, что если смогу справиться с кужаром, то меня найдут, и я буду кулинарить уже для кого-то. Сложная история.

— У нас этот жук несёт плохие вести, — Делеан шёл как всегда впереди, но он отлично всё слышал. — Если он появляется рано утром, то это к смерти. Если вечером — то к сильному ветру. Если он садится на руку, то это к болезни.

— Этот придурок сел мне на волосы!

— Тогда это к душевным распрям и страданиям.

— Какой милый жучок… — недовольно сказал Сокол. — Понятно теперь, почему меня никто не взял.

— Даже если бы ты приготовил чудотворное зелье от всех болезней, — усмехнулся Делеан, — то тебя бы всё равно никто не заметил. Маленький человечек в самых дебрях, в глуши? Нет смысла обнадёживать себя приятными сказками.

Медея, положив на плечо Сокола руку, призывала того миллион раз всё обдумать и не действовать сгоряча. Ему это помогло плохо, но он честно постарался остыть. Наломать новых дров и ещё сильнее упасть в глазах чешуйчатого кретина так или иначе не входило в его планы.

Впрочем, не сказать, что Сокола вообще задели его слова. Он не только привык к обзывательствам, но и плевал на нивра с высокой колокольни и считал себя куда умнее Делеана. Было очевидно, что тот просто издевался над наёмником и старался спровоцировать его на эмоции.

И такая тактика, с точки зрения Сокола, заслуживала осуждения.

Конечно, он не хотел с ним мириться и молча терпеть его выходки. Сокол мечтал о спокойствии, как это было до появления Делеана, ведь у них наконец-то начали налаживаться отношения с Медеей. Но от нивра уже было не избавиться, — к сожалению, воспротивилась бы Лиднер, поэтому единственный вариант, который оставался Соколу, — это попытаться хотя бы сохранить нейтралитет. Ради собственного духовного состояния. ради Медеи со Стриго, которые от них страдали.

— Тогда мне надо было взять в качестве кулинарного шедевра другого жука, — непринуждённо улыбнулся Сокол. — Вдруг у меня получилось бы создать такую ядрёную смесь, что запах дошёл бы даже до столицы? Но кухарем быть мне не нравится. Кому-то прислуживать, готовить… Ты берёшь и тупо подтираешь левому человеку задницу и наивно полагаешь, что ты необыкновенно талантлив и во всём мире нет никого лучше тебя… Не-е, мне всё же повезло, что я тогда кужара встретил. Надо ему памятник в честь своего спасения поставить.

— Из человеческих помоев получится самый живописный памятник, — отстранённо бросил Делеан.

— Ты бы мог работать на себя, Сокол.

— И платить основной доход в казну?

— Как будто королевские повара его не платят.

— Конечно не платят, Медея! Они же ко-ро-лев-ски-е. Работают чисто на самомнении и почестях Короля.

— Король не спускается туда, чтобы похвалить рабочую силу, — возразила Лиднер. — Я сомневаюсь, что он вообще в последнее время вставал и куда-то там ходил.

— Потому что ваш Король никудышное животное, возомнившее себя выше всех, — не выдержал Делеан и опять подал голос. — Он марионетка, которой управляют низменные порочные инстинкты. Это не предводитель, а, скорее, уничтожитель.

— Ты когда-нибудь бывал раньше в столице?

Нивр, не понимая, к чему такой вопрос, покосился на Медею.

— Нет.

— Тогда ты на удивление отлично знаешь, как обстоят у нас дела.

Она, смирившись с этим, просто пожала плечами. Делеана это возмутило ещё больше. Осознавать и при этом ничего не делать — как так можно жить? На их глазах творилось настоящее бесчинство, а они вместо того, чтобы устранить его, шутили и не воспринимали ситуацию всерьёз.

Будь у них такой Король, то они бы устроили восстание, не потерпели бы к себе настолько халатного отношения. Все нивры равны, и если один позиционирует себя всесильным, будь он хоть трижды Королём, то он был достоин исключительно смерти.

— Неужели вас это устраивает?

— Попытаешься высказаться против — и тебя будет ждать виселица. Но сначала тюрьма. Большинство именно тюрьма пугает. Там невозможные для жизни условия.

— Или тебе могут отрубить голову, — Сокол наглядно провёл указательным пальцем по шее, высунул язык и сделал вид, что умер.

— Это безумство!

— В приличных масштабах, — подтвердила Медея. — К сожалению, иногда сложно бороться за справедливость.

— А ещё сложнее, если ты не в курсе, что не все такие белые и пушистые, как ты и твой народ, — Сокол многозначительно взглянул на Делеана. — Надо расширять кругозор. Кое-кому это не повредит.

Стриго дёрнул наёмника за рукав, и Сокол, чуть приостановившись, улыбнулся ему.

— Что случилось, пернатый?

— Из-звините, что п-прерываю вас, м-мой с-спаситель… н-но я не могу избавиться от-т чувства… н-неприятного очень…

— Конкретнее.

— Мне к-кажется… к-кажется… за нами с-следят!

Оуви испуганно огляделся и прижал ушки к голове. Он обнял покрепче Сокола, то ли переживая, что его спасителя могут украсть, то ли боясь, что ему самому могут причинить боль.

— Ты что-то видел?

— Н-не знаю… з-звуки были под-дозрительные!

— Медея! И Делеан, как же без тебя… — Сокол прокашлялся в кулак. — Стриго говорит, что за нами следят.

— Я в-вовсе не ут-тверждал…

— Мы будем из-за оуви делать очередной привал? Сколько ещё их понадобится? Такими темпами мы никогда не доберёмся до цели.

— Я лучше сделаю привал, чем буду игнорировать предчувствие своего друга.

— Так, значит, это ещё и предчувствие? Превосходно. Создавать панику из ничего — это так свойственно слабым и никудышным оуви.

— Слушай, ты…

— Тихо! — приказным тоном прошептала Медея, и к ней сразу же все повернулись. — Я склоняюсь к тому, что Стриго прав. Кто-то в этом лесу точно есть.

Делеан, прежде сохраняя завидное спокойствие, заметно напрягся. Его черты лица заострились, губы плотно сжались, зрачки — сузились, а взгляд был сосредоточенным, без капли лишней эмоции. Он медленно вытащил свой искусно сделанный меч, чтобы в дальнейшем не тратить на это времени, и подготовился к вероятному нападению.

— Ты… в норме? — спросил Сокол, который по сравнению с Делеаном не был так взволнован. — Эй, ребят, мы же даже ничего не проверили. Чего вы так всполошились, словно перед нами целая орда монстров, а? Вдруг это обычный кужар притаился? Как говорится, вспомнишь счастье — вот и оно.

Никто шутку не поддержал, и Сокол, вздохнув, сделал вид, что тоже приносит пользу, а не считает понапрасну воображаемых февулов в траве.

— Ладно-ладно, давайте тогда вместе…

Рассекающая воздух стрела предупреждающе вонзилась в землю практически рядом с ногами Сокола, который от шока замер и побледнел. Лучник громко, на чуднóм языке, закричал и глупо раскрыл своё укрытие, за что и поплатился: нивр, не разбрасываясь лишними угрозами, метнул кинжал, который попал прямо в человека и убил его.

— Не трогайте наконечник. Он, возможно, ядовит.

— В смысле ядовит?! — Сокол интуитивно отскочил и достал меч. — Сущий их дери!

Делеан бросил ещё один кинжал, прикончил очередного притаившегося разбойника и отступил назад, к ближайшим кустам и деревьям. При граде стрел подобное жалкое укрытие не убережёт, но и в них больше не стреляли. Вероятно, они столкнулись с самой обычной неорганизованной группой разбойников, которые побеждали благодаря внезапности, а не потому, что они талантливо владели оружием. И лучников здесь раз-два и обчёлся. В теории, по крайней мере.

Тогда на ниврийскую стражу напало много людей. Они не отличались чем-то особенным, но у них были определённые планы по грабежу, которые не раз их выручали. А ещё у них были ядовитые стрелы, о которых Делеан узнал чуть позже, что и сыграло с ним в злую шутку. Он не был уверен, что и здесь — аналогичная ситуация, но он должен был попытаться предупредить сопровождающих его созданий о вероятной угрозе.

Медея, прикрывая Стриго, оглядывалась по сторонам. Сокол стоял дальше всех, Делеан — ближе к оуви и Лиднер. Нападение прекратилось так же неожиданно, как и началось, и в этом чувствовался подвох — все его понимали, в том числе и Стриго, далёкий от военных дел.

Но тут в них полетело копьё. Сокол, заметив его, вовремя успел убежать. Когда за первым не последовало второго, он набрался смелости и приблизился к нему. Возле наконечника висела обычная однотонная красная ленточка.

— Что за ерунда?!

— Сокол, уходи!

— Что? Почему?

— Это га́умы!

— А?..

Земля пошла ходуном, как будто все злые, переполненные чистейшей ненавистью создания вырвались из тьмы на свободу, к голубому небу, чтобы и его тоже поглотить своей густой чернотой.

Деревья, покорно поддаваясь чужой силе, накренились и пропустили крупного, выше любого огра, монстра, который напоминал бесформенный булыжник и двигался благодаря лишь чуду. Его разноцветные овальные глаза украшали тупую плоскую морду, длинные отростки на голове метались и заменяли руки, которых у чудовища попросту не было. Короткие ноги без проблем перемещали тяжёлую тушу, а хищный оскал пробирал до мурашек. Во лбу у него был синий кристалл, тускло светящийся фиолетовым, а на его спине сидело нечто, отдалённо похожее на человека. Оно было полностью заросшим, низкого роста, в потрёпанной рваной одежде, закрывающей всё его лицо. Оно держало такого же цвета камень и, очевидно, благодаря нему управляло своим «питомцем».

— О проклятье! Что это за штука?!

— Сущий, я думала, они вымерли!

— Ха-ха!.. Как смешно! Я бы с тобой поспорил, Медея!

Если бы Сокол мог, то он бы переместился куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Вживую видеть, как что-то непонятное переставляло ноги, как готово было убить одним своим весом, как рвалось в один присест сожрать тебя — было выше его сил. Никакая страшилка из детства не сравнится с суровой реальностью, способной с лёгкостью породить неописуемый ужас.

С беззубой улыбающейся пасти монстра стекала красная жидкость вперемешку с чем-то белым, он не моргал, из-за чего его глаза были опухшими и кровяными. Из двух ноздрей капали фиолетовые выделения. Сокол, засмотревшись на узорчатую каменную кожу, не сразу осознал, что шёл к нему, а когда опомнился — уже ничего не мог поделать со своим телом.

— Сокол!

Медея кинулась к наёмнику, находящемуся явно не здесь, и упустила момент, когда на Стриго прыгнул с дерева странный низкорослый человек в лохмотьях. Оуви заверещал, но ему умело и крайне быстро перемотали клюв, чтобы тот замолчал.

Делеан был в наиболее выгодной позиции: все перед ним были как на ладони, и он мог правильно оценивать обстановку. Он с мечом наперевес побрёл к врагу, но сзади на него абсолютно бесшумно набросили сетку, гурьбой повалили на землю и, как Стриго, обездвижили.

Нивр, хваставшийся своей силой, оказался ничем не лучше оуви. Оба были повержены простыми созданиями, знающими, что такое командная работа.

Делеан, не сдаваясь, забарахтался, сумел скинуть с себя парочку вредителей, но окончательно запутался в сетке. Несмотря на собственную гордость, разумом он отлично понял, что без помощи не разберётся и что смерть одного, в данном случае — Сокола, ничто по сравнению с гибелью двоих.

— Медея!

Лиднер молниеносно среагировала на имя. Она развернулась к нивру и притормозила, и этого было достаточно, чтобы она увидела, в каком безвыходном положении были Стриго и Делеан. Но она не поспешила к ним на выручку.

Перейдя снова на бег, Медея врезалась в Сокола и вместе с ним кубарем покатилась к монстру, взревевшему от того, что его жертву пробудили от гипноза. Оно наобум махнуло отростками и повалило близлежащие деревья, завопило, нагнулось и резко выпрямилось, из-за чего всадник, не удержавшись, упал с высоты вниз. Камень управления вдребезги разбился, сияние кристалла во лбу монстра — погасло, что ознаменовало лишь одно — контроля над ним больше нет.

Гаумы, забыв и про Стриго, и про Делеана, запищали и кинулись врассыпную. Чудовище сделало огромный шаг, схватило отростками первого попавшегося и сожрало.

Медея внутренне кричала, но внешне была неприступна. Она влепила валявшемуся на спине Соколу пощёчину и сорвавшимся голосом спросила:

— Где твой дух?! Пусть сделает то же, что и с моим отцом!

— Какой… — он заметил за спиной Лиднер отростки и откатился с ней именно тогда, когда монстр собирался их безжалостно раздавить. — Надо прикончить его другим способом!

— Нет никакого другого способа, Сокол! — Медея толкнула наёмника в грудь. — Тебе нужно позволить ему выйти наружу, иначе нас убьют! Мы не справимся без него!

— Нет, Медея… Я…

— Оно идёт к Стриго и Делеану!

Воплощение самого кошмара могло без проблем превратить любой организм в ничто, но вместо этого оно предпочитало хватать низкорослых дикарей своими отвратительными недо-руками и пожирать, словно оно нуждалось в этой маленькой еде, по факту не играющей для него никакой роли.

Делеан, прощаясь с жизнью, с ужасом смотрел ему прямо в глаза. Он не мог избавиться от невыносимой тоски, проснувшейся вместе с осознанием, что он подвёл и свою Королеву, и свой народ. Он почти поверил непонятно кому — и вот к чему привела эта доверчивость. Люди выживут, а он — нет. Ему нужно было сразу дать дёру, чтобы выбраться из передряги невредимым. Но разве Делеан был трусом? Разве он был таким же, как подлое человечество?

Вдруг монстр остановился и медленно повернулся к Соколу, бросавшему в великана камушки. Будь Делеан не в ловушке и на свободе, то он бы рассмеялся от этой абсурдной картины, но сейчас он искренне был благодарен ему за шанс не умереть в чужом Королевстве от непонятно чего при самых позорных обстоятельствах.

От паники, подобравшейся к нему столь близко, от всех пережитых волнений Делеан неожиданно для самого себя потерял сознание.

— Слышь, упырь! Да-да, ты! Поздравляю тебя! Ты, Сущий дери, побил все рекорды по тупизне, представляешь? Какой же ты идио-о-от! Ты в курсе, что даже огры красивее тебя, а они, между прочим, самые уродливые? Ты вообще спишь? Я тебе настоятельно… о-ой, мамочки!

Кажется, даже зловещая улыбка «упыря» стала чуть грустнее. Но в его оправдание можно сказать, что не каждый способен вытерпеть столько оскорбительных слов в свой адрес. Поэтому он, не найдя ничего лучше, решил задавить своего обидчика — у него это получалось лучше всего.

Отросток направился к Соколу, однако тот, усмехнувшись этой предсказуемости, побежал к врагу.

— Что ты делаешь, Сокол?!

— Всё под контролем!

— У тебя ничего не под контролем!

— Не сглазь!

Второй отросток также промахнулся и не попал по цели. Послышался новый рёв, разноцветные глаза судорожно забегали. Монстр размахивал своими конечностями, и если сначала Сокол предугадывал его медленные хаотичные движения, то после они ускорились, и наёмник взмолился Сущему, чтобы не оплошать и не попасться.

Сокол приблизился к чудовищу и обогнул его так, чтобы быть сзади него. Но тут его ждал сюрприз в виде выросших коротких щупалец, идущих, как шипы, вдоль каменной спины. Они, извиваясь, обрывали все шансы забраться и оседлать монстра.

— Вот… срань…

Недо-рука задела Сокола, обвилась вокруг его талии и кинула прочь от себя. Чудовище победоносно взревело и затопало ногами, из-за чего вызвало землетрясение. Оно было очень радо, что расправилось с тем, кто так сильно его раздражал.

Неудачно приземлившись, Сокол готов был следом за Делеаном потерять сознание. Всё темнело и кружилось, зрение размывалось. Лес, внезапно увеличившийся, заключил его в тиски и сдавил, сделал мелочным, никудышным — застрявшей в паутине мошкой, которую вот-вот намеревался съесть подкравшийся паук.

— Сокол, о Сущий, я сейчас… сейчас приду!

Медея собралась с последними силами, но предупреждающе упавший прямо перед ней отросток поднял пыль и откинул её слабой волной назад.

Наёмник не слышал и не видел Медею, старавшуюся сделать хоть что-то, чтобы прийти к нему на помощь. Он был словно в воде — задыхался, хватался за что-то невидимое, панически трогал свою шею, царапал её, чтобы разодрать кожу, в которой он был заточён, как в тюрьме.

А потом всё прекратилось, исчезли тяжесть и сковывающая боль, и его тело уверенно встало на ноги. Хрустнули руки, шея. В резко наступившей тишине отчётливо послышался довольный вздох. Пальцы вытерли с уголков губ, растянутых в улыбке, кровь. Узкий зрачок окутывала фиолетовая радужка, пугающая своей неестественностью.

Он блаженно вскинул голову, и весь мир будто потемнел.