Пылающий туман

Глава 11. Неприятности. Часть вторая

Дверь за ним захлопнулась, когда на улице уже потемнело.

Мало того, что Сокол убил приличное количество времени на то, чтобы зайти на рынок и найти там хоть что-то адекватное. Он потратил больше часа, чтобы сначала выйти из этого злачного места, а потом попасть в ближайшую таверну.

Люди уже собирались в помещении, шумели, болтали ни о чём, выпивали и строили, если верить коротким отрывкам, грандиозные планы. Было душно, воняло дешёвым пивом, а тусклое освещение могло вызвать у особо чувствительных приступ паники.

Как хорошо, что Сокол был не таким.

Как только он зашёл сюда, он испытал дежавю. Разумеется, почти все заведения, работающие по ночам, продающие спиртное и впускающие самые разные слои населения, не отличались изысками и были практически одинаковы. Поэтому и эта таверна была схожа с той, где он просидел год, пока уничтожал организм за тошнотворной бурдой, не приносящей ему никакого удовольствия.

Теперь ему было неловко от того, как бесцельно он потратил тогда жизнь.

Сокол сглотнул. Он, терзаемый противоречиями, оглянулся на дверь, но не отступил. Этот случай был другим. Он намеревался расслабиться — вот и всё. Потом он пойдёт спать, а на утро встретится с Медеей, Стриго и Делеаном, и вместе они отправятся в дальнейшее приключение.

Сокол приблизился к стулу, стоявшему возле деревянной стойки, изучил сидевших рядом с ним людей и заказал себе такую же ядрёную смесь, что пили они.

За первой кружкой пошла вторая, за второй — третья, дальше четвёртая и так по возрастающей. Сокол, как правило, не пьянел быстро, однако конкретно в этот алкоголь, очевидно, было что-то добавлено. Он был замешан с каким-то иным спиртным, может, с двумя, и подан под невинной оболочкой эксклюзива. Иначе объяснить лёгкость, появляющуюся чуть ли не с первого глотка, Сокол был не в состоянии.

Впрочем, он был не в состоянии вообще что-либо объяснять. Он широко улыбался, водил пальцами по воздуху и изображал из себя художника, мыслящего глубоко и не как все. Он заговорил с кем-то за бытие, поспорил, выиграл и устал.

Сокол лёг на стойку, покрутил уже пустой кружкой и решил, что ему срочно нужна добавка.

— Ещё-ё-ё.

Хозяйка, подошедшая к нему, скептично его осмотрела, чтобы оценить возможности человека перед собой.

— Ты утром проснёшься с жуткой головной болью.

Сокол прищурился. Зрение расплывалось, а женщина перед ним — двоилась, но эти иллюзии были так красивы! Возможно, она была старше него лет на двадцать, но, Сущий, какая она была на фоне всех… волшебная!

— Вам кто-нибудь, — он постарался принять наиболее кокетливую позу, — говорил, что ваш-ши родители искусные ювели-иры? Потому что такой драго-оценный алмаз — это р-редкость!

— Конечно, малыш, но тебе лучше не пытаться так… подкатывать. Мне не нравятся маленькие мальчики, понимаешь? А ещё смазливые, с веснушками там, с серёжками, — скучающе перечислила она то, что видела на Соколе. — Ты, как бы это мягко сказать, слишком добренький для меня. Не серчай.

Я устал наблюдать за твоим позором, но, признаюсь, я злорадствую, когда тебя отшивают.

— Зам-молчи-и, ду-у-ух! — он отмахнулся от невидимого нечто. — Я общ-ща-аюс-сь с да-амой!

Хозяйка, кивнув, догадалась, что с Сокола точно хватит. Она переглянулась с другим посетителем, который был в относительной норме, и получила от него сочувственную улыбку.

— Мадам! Я х-хочу… сказать вам… что-о…

— Солнышко, тебе пора закругляться.

— Н-нет… то есть… о-ой, как вы красивы…

Ха-ха! Я даже не буду это прерывать.

— Я польщена твоим умением складывать слова в единое предложение, но давай-ка прекращать. У тебя вот уже, кажется, сурьма потекла… Ты что, действительно красишь глазки? Как мило.

— Мы уже пер-решли на «ты»? — пьяно удивился Сокол. — Ох-х… я даже… ух-х.

— И на «ты», и на «вы», и на «деткам пора спать» тоже.

Сокол, летая в воображаемом мире, подпёр щеку рукой. Он блаженно глядел на женщину и придумывал в своей голове, отказывающей соображать, новый остроумный комплимент, но ощутил на своём плече тяжесть. Развернувшись, Сокол заметил перед собой крупного лысого мужчину, опасно возвышающегося над ним.

— Ух-х ты-ы! Какой вы, м-м-м, огромный.

— Дорогой, хвала Сущему, — хозяйка отправила мужу воздушный поцелуй. — Я думаю, с него хватит.

— Он лез к тебе?

— Ты же знаешь, что я бы не позволила. К тому же он не в моём вкусе.

— Слуш-шайте, — он изучающе опустил взгляд ниже, и его бровь неожиданно поползла вверх. — А там ты… в-вы, кажись, маловаты будете. Бедняж-жка-а. С-сочувствую…

Мужчина тупо уставился на Сокола, в открытую разглядывающего его штаны. Хозяйка, мысленно соглашаясь с утверждением наёмника, тактично кашлянула в кулак.

— На са-амо-ом де-еле, это нор-рмально! Ну… нормально-о, что ты такой бугай, ур-р, — Сокол похлопал мужчину по его мышцам. — А там природа тебя, э-э, обделила. Прикинь, это р-распр… стр-р… частый, во! Частый случай.

— Чё ты ляпнул?! Я те сейчас зубы выбью, кастрат сраный!

— Милый, — позвала мужа хозяйка. — Это в стельку пьяный дебил. Выгони его, пока он не устроил драку.

— Меж-жду пр-рочим, — с глупым видом Сокол поднял указательный палец, — надо уметь пр-ризнавать недостатки. Я в-вот тоже их имею. Н-не таки-ие, конечно, ха-ха… другие.

Ой, да конечно.

Мужчина беспардонно схватил Сокола за ворот и грубо поднял его на ноги.

— Эй, э-эй! — наёмник успел схватить кружку, но та оказалась пустой, и он без жалости швырнул её и попал в человека. — Силой проблемы не ре-ешить, буга-ай! Тем бо-олее такого х-характера, ха-ха!

— Я советую тебе заткнуться.

— Да как ж я это, заткнусь-то? — Сокол сжал зубы. — Вфот так, а?

Муж хозяйки раздражённо закатил глаза и потащил кривляющегося наёмника на улицу, чтобы легко, будто Сокол ничего не весил, вышвырнуть его из таверны. Тот больно упал на задницу, но это не помешало ему прокричать:

— Напиши мне, м-мы… э-э… реши-им, — он икнул и рассмеялся, — тво-ой недуг!

Мужчина взревел и зло закрыл за собой дверь. Сокол лёг на землю и принялся изучать чистое мрачное небо, находить какие-то образы и при помощи воображения создавать созвездия.

Видимо, он и правда сильно перебрал.

Ты не там разлёгся, птенчик.

— О-о-о… Ахер-ро-он… Ахеро-ончи-ик…

Какая отвратительная интонация! Прекрати.

— Я та-ак соску-учился. Хочу-у сказа-ать тебе… Э-э… ты… ты-ы… тво-я… ох-х… твой г-голос в моей голове-е та-а-ак заводит меня.

Ужас.

Сокол перевернулся на грудь и поднялся. Его шатало в разные стороны, но он целенаправленно куда-то шёл и распевал придуманные на ходу песни без рифмы и смысла.

— И во-от, мо-ой бе-едный, бедны-ый Ахеро-он, позна-ал все жизненные невзгоды…

Заткнись, Сокол. Прошу, заткнись! Ты не умеешь петь.

— Рыда-ал он, маленький слизня-як, навзрыд. Та-ак долго и протя-яжно. Ах!

Меня нет.

Последующие строчки остались без должного внимания, и Сокол замолчал. Он добрался до длинного дома, который особо не рассмотрел в ночи, открыл калитку, прошёл внутрь и повалился на что-то мягкое и тёплое.

Что-то легло с ним рядом, но к тому времени он благополучно отрубился.

— Делеан!

Было утро. Медея без стука вломилась в комнату нивра, с которым было решено оставить Стриго в целях контроля его состояния. И оуви, и Делеан одновременно повернулись на шум, и если первый был испуган, то второй — совершенно хладнокровен.

— Вы не встречали Сокола? Я расспросила владельца, но он сказал, что никто не заходил.

Делеан промычал что-то нечленораздельное, а Стриго чуть приподнялся в кровати и с мольбой обратился к Лиднер:

— М-мой спаситель… его… его н-надо найти!

— Разве в этом есть смысл? — без интереса уточнил нивр. — Он приносит неприятности.

— Просто… — Медея нервно топала ногой. — Сущий, как можно во что-то вляпаться в городе? Я же отправила его на рынок!

— Тем, кому не благоволит удача, не надо даже пытаться искать проблемы.

— Делеан, я ценю твою поддержку, но она не помогает!

— Это не поддержка.

— Тем более! — Медея плюхнулась на стул и судорожно потёрла свои виски. — Надо его отыскать.

— Советую про него забыть. Тогда наш путь будет коротким и безмятежным.

— Мы так не поступаем, — упрекнула Лиднер. — Он наш друг. А друзей не бросают. Особенно если те попали в беду.

— Д-да! — вдохновлённо согласился Стриго. — М-мой спаситель бы нас не б-бросил!

— Стриго… ты как?

— Я давал ему настойку, — взял слово Делеан. — Состояние не ухудшилось.

— Д-да! — весело подтвердил оуви. — Я готов от-тправиться на поиски!

— Ладно. Хорошо, — Медея хрустнула пальцами и поднялась. — Нам нужен план. Какой-то. Иначе, клянусь, я свихнусь.

— Как много звуков… — раздражённо прошептал Делеан.

— Если он был на рынке, значит, он по-прежнему может там торчать, верно? Но вдруг он попытался, не знаю, кого-то обокрасть? Тогда он может быть и в тюрьме. Твою ж…

— Ты — на рынок, а я пройдусь по северной стороне города… — скучающе предложил Делеан.

— А я п-по южной! — вызвался Стриго.

— Замечательно! — энергично кивнула Медея. — Улица — тоже важна. Он способен затеряться где угодно!

— Настоятельно советую прекратить.

Лиднер вопросительно повернулась к нивру, невозмутимо рассматривающему свои длинные ногти.

— Паниковать. Это делает тебя глупой.

Она стоически проглотила возмущение. Медея не хотела ругаться, тем более когда Сокол находился не пойми где. Ей нужна была любая помощь, чтобы спасительная операция увенчалась необходимым успехом.

— Отправляемся сейчас. Стриго, пожалуйста, не напрягайся сильно. Будь осторожен, договорились? Ты всё ещё слаб.

— К-конечно!

Она ласково потрепала его по макушке. На душе было неспокойно, она нервничала, но вместе с тем осознавала, что ей не следовало поддаваться эмоциям, чтобы не уподобиться Соколу. Медея взяла себя в руки, спустилась вниз и дождалась, пока все соберутся.

Она понятия не имела, где Сокол и реально ли за день обыскать каждый уголок Гиндро, но она знала, что ударит его, когда тот появится в её поле зрения.

Голова ожидаемо болела, во рту всё пересохло, а ориентироваться в пространстве было сложнее, чем летать.

Сокол открыл глаза и первым, что он увидел — это пугающе близко морду свиньи. Он громко вскрикнул, вскочил, его качнуло вбок, из-за чего он столкнулся со стеной, не вписался в поворот и повалился обратно в грязь.

Свиньи, забегав и завизжав, создали оглушающий, тем более после похмелья, шум и гам. Сокол закрыл уши, однако этот гул не прекращался ни на секунду и вызывал неконтролируемый гнев. В мозг лезли навязчивые мысли о том, как он разбирается с этими несносными животными, как заставляет их истекать кровью…

Сокола тряхнуло. Он снова оказался на ногах, только в этот раз он был собранным и сконцентрированным. Насколько, конечно, это возможно в его случае. Не наступая на грязь, подальше от свиней, он, забыв про калитку, перебрался через забор и вышел на улицу.

Солнца не было, серые облака окутали всё небо. Кожу приятно холодил знойный ветерок, помогавший более-менее прийти в себя. Эпизоды в таверне Сокол не помнил, но ему стало не по себе от того, что он вообще туда попал.

Мысль, что он не ночевал в гостином доме и даже не предупредил спутников о визите в сомнительное заведение, неприятно уколола его. Сокол, потерев переносицу, представил, как Медея выскажет ему всё, о чём она думала, как Стриго, наверное, заплачет, и как Делеан грубо пошутит.

Не теряя времени, он, как человек, переживший все катастрофы мира, наобум поплёлся в центр города, чтобы уже оттуда как-нибудь сориентироваться.

На словах — легко, но на деле — трудно.

Соколу было откровенно плохо в физическом плане. Он тысячу раз проклял себя за проявленную тупость, которая привела его в итоге к чумазым свиньям. Почему он не отговорил себя? Зачем злоупотребил алкоголем?

Теперь Сокол пожинал свои плоды, а лучше бы лежал в мягкой кровати и спал до обеда.

Он вышел на главную улицу и сразу же словил парочку пытливых взглядов. Н-да уж, новая одежда в мгновение ока стала грязнее, чем его старая. Прогресс, ничего не сказать.

Отряхнув штаны и рукава, Сокол пригладил волосы, — их ожидала такая же безрадостная участь быть неопрятными и слипшимися, — и гордо потопал дальше. Он чувствовал себя всесильным, вдохновлённым на новые свершения и подвиги, хотя после свинарника его настрой должен был слегка… испортиться.

Та бурда, кажется, не отпускала его ни на минуту.

— Сокол!

Он закашлялся и увидел бегущего к нему через толпу Стриго, искренне радостного и довольного тем, что нашёл его. Оуви накинулся на Сокола, и тот, подняв его, покрутил вокруг себя.

— Мой с-спаситель!

— Приве-ет!

Сокол поставил его на ноги. Оуви снова полез обниматься, но принюхался и передумал. Он скривился, закрыл ладошкой лицо и виновато зажмурился.

— Мой с-спаситель… в-вы… где вы б-были?

За Стриго показались Медея и Делеан, и первая была не только встревоженной, но и злой. Значит, Сокола ожидала гневная тирада.

— Привет?

— Сокол, — чётко произнесла Медея, угрожающе точно выговаривая каждую букву. — Где ты, придурок, был? Что с тобой?! Я отправила тебя на рынок! Неужели так сложно было вернуться назад?! Мы уже решили переворошить весь город, чтобы тебя, идиота последнего, отыскать!

Она, планируя его ударить, подошла к нему, но, как и Стриго, отстранилась.

— Сущий, Сокол!

— Я купил новую одежду, — наëмник почесал затылок. — Но потом я посетил таверну, чтобы… э-э… расслабиться, и вот теперь я тут после того, как поспал в свинарнике.

Медея, стараясь успокоиться и не ляпнуть ничего лишнего, резко развернулась и прижала ко лбу ладонь.

— Браво, — Делеан саркастически похлопал в ладоши.

— Иди в баню, Сокол, — приказала Лиднер. — Живо. И только посмей потом снова пропасть!

— А что делать…

— Промой водой!

— Но я буду ходить мокрым…

— До какая разница!

— Не провоцируй судьбу, — усмехнулся Делеан.

— Тебя ещё тут, гения, не хватало!

— Замолчи, Сокол, — Медея кончиком пальца ткнула в наёмника. — Ты накосячил.

— Ладно, — он безропотно поднял руки. — А куда мне хоть идти?

Медея, чтобы избежать долгих дум Сокола, вышла вперёд. За ней последовал Делеан, а Стриго держался рядом с наёмником. Он почти замыкал эту вереницу, и при иных обстоятельствах можно было подумать, что он следил за тем, чтобы его спаситель не исчез.

Баню они нашли не сразу, пришлось у проходящей мимо девушки уточнить направление. Но зато когда они оказались прямо перед ней, то Медея смело подтолкнула Сокола и посоветовала не вляпаться в новые приключения, иначе, дословно: «Я лично выкопаю тебе могилу».

Запомнив предупреждение, Сокол грустно поплёлся внутрь, а Стриго, Медея и Делеан заняли скамейку, находящуюся неподалёку от бани.

И они, под руководством Лиднер, начали долго и упорно ждать наёмника, который был малым дитём, не умеющим принимать взвешенные и, самое главное, безболезненные для окружения решения.

Прошёл уже час с момента, как Сокол пропал из виду.

Медея наворачивала круги, периодически массировала виски и пыталась сохранять хоть что-то отдалённо похожее на самообладание. Выходило это из ряда вон плохо.

Стриго, не доставая до земли, сидел и махал ногами, тревожно следил за Лиднер и терпел. Он не знал, почему Медея так нервничала, но он скромно, чтобы никого не бесить, представлял, как расскажет Соколу о своём самочувствии.

Делеан, укутанный в плащ, медитировал. Медея тоже была не прочь этим заняться, чтобы расслабиться, но любая релаксация — дело не такое простое. Нужна концентрация, подготовка. Если Лиднер начнёт в таком взбалмошном состоянии познавать тело и дух, то она, без сомнений, ещё больше раздражится и тогда уж точно задушит бедного Сокола.

— Он так долго там…

— Наседка.

— Что? — развернулась к нивру Медея.

— Ты как наседка.

— Что за бред? Я просто волнуюсь. Тебе хочется лишний раз вытаскивать его задницу из неприятностей?

Делеан противно усмехнулся.

— Я уже говорил. Нет необходимости.

— Эт-то не очень… п-правильно, — пискнул Стриго. — С-создания, которые т-тебе д-дороги, ты х-хочешь защ-щищать. Даже если с-сам… не м-можешь.

— Нелепо.

— Конечно, тот, кому наплевать на всех, не будет этим заниматься, — язвительно заметила Медея. — Но и сам он долго не живёт.

— Опыт показывает обратное. Доверие приводит к саморазрушению.

— А твоя стража?

— Это их обязанность.

— Если бы ты им не доверял, — напирала Лиднер, желавшая доказать свою правоту, — то ты бы не подпускал их к себе.

— Нет. Это нелогично.

— Поясни.

— Ты подпускаешь. Но ничем не жертвуешь ради них. Это обычное взаимовыгодное сотрудничество. Много существ — реальнее шанс выжить. Очевидные факты.

— Ты спас Стриго, Делеан.

— Да, — безучастно пожал плечами нивр. — Оуви тушка для отвлечения внимания. Минус он — минус шансы.

Стриго, навострив ушки, вопросительно помотал головой. Медея была ошарашена, и это заставило оуви также удивиться.

— Как ты можешь быть таким равнодушным? — беспомощно спросила она.

— Ты задала мне вопрос. А я не лгал.

Это был ужасный ответ, портящий всё впечатление от его поступка. Медея не рассчитывала на какое-то чудо, но она надеялась, что Делеан помогал Стриго хотя бы по доброте душевной, а не из корыстных целей. А теперь, оказывается, всё было спланировано наперёд.

Здорово. Великолепно!

И без того взвинченная Медея была раздосадована ещё сильнее. Она больше не могла встречаться с нивром взглядом и общаться с ним. Она не желала слышать его хладнокровный голос, в котором не было ни намёка на сострадание.

Лиднер прежде никогда не пересекалась с представителями ниврийского народа, но если они все были такими — мерзкими созданиями, думающими только о себе, то тогда они были даже хуже людей.

Стало невыносимо тяжко. Медея отсчитывала секунды, превращавшиеся в долгие минуты, тянущиеся бесконечно долго.

Делеан молчал. Стриго — тоже. Со стороны казалось, что они были врагами, собравшимися на импровизированном поле боя, чтобы погубить друг друга тишиной. Вроде бы смешно, а на деле — грустно до слёз.

Медея глубоко вздохнула. И выдохнула. Воздух был лёгким, чистым — таким, каким обычно бывал после дождя. Лиднер любила мёрзлую погоду, обожала стоять под каплями и ощущать, как они стекают по лицу, как холодят кожу. Ей нравилось бегать по лужам, но она ненавидела простывать и пить противные травяные отвары, которыми поила её мать или сестра.

Она скучала по их легендам, сказкам, тосковала по отцу. По человеку, который не сошёл с ума и не держал еë при себе, как какую-то зверушку.

Медея хотела вернуть прежнюю жизнь, детские года, когда не было печалей. Почему сейчас всё шло наперекосяк? Она где-то провинилась? Ошиблась? Медея была не хуже остальных. Она заслуживала счастья и того, чтобы с ней, как раньше, была сестра, заботящаяся, подобно матери, о её благополучии.

— Ребя-ят!

Медея встрепенулась.

Выскочивший Сокол, с мокрой головой и с улыбкой до ушей, нарушил гнетущее молчание. С его появлением вся атмосфера вновь пришла в норму. По крайней мере, так было по мнению Медеи, которой стало немного проще дышать.

Позади него, более сдержанно, шёл мужчина, одетый в нелепый балахон до самых пят. Его заросшее лицо и полная запущенность во всём внешнем виде настораживали.

— Это Дéрти!

— Кто? — учтиво уточнила Медея.

— Я познакомился с ним в бане! И он лекарь. Он бы мог, — Сокол бросил высокомерный взгляд на Делеана, — профессионально осмотреть Стриго.

— М-мой спаситель?

— Именно он! — Сокол принял героическую позу. — Дерти уже в курсе всех событий, мы с ним шустро поладили. Крутой мужик.

— Сокол, на минуточку.

Наёмник, кивнув Дерти, приблизился к Медее. Она выждала некоторую паузу и сказала:

— Это какой-то нищий попрошайка.

— Вовсе нет.

— Ты видел его? Как… как вообще можно иначе подумать?

— Я разочарован тем, что ты зациклена на оболочке, — недовольно цокнул языком Сокол. — Он очень эрудированный. И он разбирается в медицине.

— А потом он вытрясет с нас кучу денег и оставит ни с чем.

— Медея. Расслабься. Он не такой.

— Ага, не такой. Сокол, открой глаза!

— Прошу прощения. Вмешиваться в диалог — подло, — Дерти встал неподалёку от Сокола и Лиднер и низко поклонился. — Подло. Недостойно. Я понимаю. Но заблуждение — высший грех. Всякая броская одежда уничтожает меня. Так комфортнее.

На лице Медеи были описаны все эмоции. Она просто пялилась на этого мужчину и сдерживала подбирающийся к горлу нервный смех.

— Я нуждаюсь в исправлении ситуации. Следуйте за мной. Не бойтесь. Осмотр вашего спутника — моя главная задача. Но гости — не менее важны. Я покормлю. И вы будете счастливы.

Сокол легонько ударил Медею локтем и прошептал:

— Халявная еда!

— Почему мы должны идти? — Делеан, уставившись из-под капюшона на незнакомца, скрестил руки на груди.

— Ваш страх — закономерное явление. Да. Но не надо. Вы — странники. Вы должны быть в дороге. Но также вы обязаны отдыхать. Впереди у вас долгий путь.

— Я не испытываю страха.

— Не будь придурком, — Сокол хлопнул того по спине. — Быстро сходим в гости и уйдём. Я ручаюсь. К тому же надо Стриго проверить. Всё складывается как нельзя кстати. Дерти — классный человек. Зуб даю. Мы с ним на такие темы говорили — закачаешься.

— Именно это меня и волнует. Ты ненадёжен.

Медея не разделяла восторга Сокола, но она была не против позлить Делеана. Чтобы это провернуть, надо было всего лишь согласиться с наëмником.

— Сокол… — она тяжело вздохнула. — Прав. Лекарь сможет дать настойки, которых у нас с собой нет.

— У нас есть всё необходимое.

— Нет, — сердито отозвалась Медея. — Стриго, ты согласен сходить к Дерти?

— Ес-сли мой с-спаситель не п-против…

— Что ж, трое против одного.

— Ха! — Сокол выстрелил в нивра из воображаемого лука. — Дерти, погнали!

Тот скромно улыбнулся и снова поклонился.

Медея взяла Стриго за руку, Сокол без умолку болтал с Дерти и вёл в основном какой-то монолог, а нивр, обозлённый на всех, плëлся в конце.

Лиднер тайно злорадствовала над Делеаном, потому что с еë точки зрения это было вполне оправдано, что к нему не прислушивались, а его способности недооценивали. Медея была обижена на него, и она хотела ему как-нибудь подгадить, чтобы тот уяснил простейший урок: надо доверять тем, с кем идёшь.

Это было подло, но Медея ничего не могла с собой поделать. Её утешала мысль, что Сокол, узнай обо всём, обязательно бы поддержал её. Ему очень не нравился Делеан.

Дерти, петляя, привёл их почти на самый край города в неприметный домик. Это был бедный район, славящийся грязью, жуткими запахами пота и протухшего мяса, а также исхудавшими, костлявыми людьми, падающими прямо средь белого дня. Медее пришлось закрыть нос рукой, чтобы хоть как-то притупить тошнотворный смрад.

В доме Дерти было довольно… уютно. Здесь не воняло, был приятный травяной шлейф, перемешанный с чем-то сладковатым. Всё было уставлено различными статуэтками, висели даже картины, а на полу лежал ковёр — большая редкость для бедного района. Он пригласил их на кухоньку — маленькую, но комфортную. Усадил, как настоящий хозяин, и опять поклонился.

— Сначала путники почивают. Потом — ранения. Прочие дела умеют ждать.

Дерти разлил в четыре миски остывший суп и поставил их перед своими гостями. Он сел напротив, выпрямил спину и прилежно положил руки на колени.

— Вы — превыше всего.

— А ты разве не будешь? — невнятно спросил Сокол, вовсю уже хлебавший чудо кулинарии.

Дерти вежливо улыбнулся.

— Гости важнее.

Медея принюхалась к жидкости. Это был совершенно обычный суп, приготовленный из имеющихся скудных продуктов: не слишком мерзкий, но и не шикарный. Терпимый. Желудок издал чересчур громкое урчание, и она немного подчерпнула ложкой еду, поданную столь щедро, и медленно поднесла ко рту.

Было вполне вкусно.

— Получается, вы — лекарь?

Дерти повернулся к Медее.

— Моё призвание.

— И вы в курсе, что у нас ранен оуви? Вы за него возьмётесь?

Мужчина не отреагировал. Он смотрел не моргая на Лиднер и ничего не говорил. Медея переспросила ещё раз.

— Ущемление одних другими — ужасно. Осуждаю. Никто не заслуживает того, чтобы быть невылеченным.

— Он имеет в виду, что Стриго такой же, как все, — заключил Сокол и махнул ложкой на оуви, который, вопреки своим принципам, тоже медленно поедал порцию. — Поэтому ему без разницы, кому помогать.

— Вы лечите и здешних людей?

— Да.

— Часто обращаются?

— Да.

— И они… удовлетворены?

— Да.

— Ага…

Медея, поняв, что полного и подробного ответа не добьётся, отстранённо хмыкнула. Сокол рядом с ней почти выпил весь суп. Делеан, относящийся к Дерти скептично, похлёбку отодвинул, как и деревянную кружку с водой. На вид она была как лужа грязи.

— Дерти, а как ты относишься к ниврам?

— Живые создания. Все равны. Все ходят под одним Создателем. Нельзя презирать. Плохо.

Сокол двусмысленно подмигнул Делеану, который предпочёл закатить глаза. Было тяжело как-то адекватно реагировать на подобное утверждение, сказанное странным человеком. Это могло быть как намеренное отвлечение внимания, так и бред сумасшедшего, помешанного на своих сомнительных идеях.

— Ты… гениален, — хихикнул Сокол так, как будто был пьян.

— Спасибо.

Мужчина скромно кивнул.

— Оставайся всегда таким… крутым… лучшим!

Сокол хрипло рассмеялся.

Медея, размешивая суп, вдруг заметила, что всё начало как-то подозрительно сливаться и плыть. Она подняла ложку, с которой капала непривычно цветная жидкость, и вытерла слезящиеся глаза. Она тронула Сокола, но тот уже почему-то валялся лицом в глубокой посуде и издавал характерный храп.

Послышался шум падающего стула. Медея кое-как рассмотрела Делеана, вскочившего на ноги, и Дерти, кинувшего в него тарелку, содержимое которой испачкало плащ. Нивр, толком не опомнившись, молниеносно ринулся на мужчину, но тот, успев перехватить его, подтолкнул к стене, из-за чего Делеан сильно приложился головой. Капюшон спал, и теперь все видели его серебристые чешуйки.

Дерти, не удивившись нивру, быстро подошёл к нему. И хоть Делеан наобум брыкался и не сдавался, старался даже вытащить меч, мужчина зарядил ему по паху, оттолкнул и снова жёстко впечатал в деревянную поверхность. Затем, под глухой звук упавшей картины, он грубо прижал к себе ослабленного Делеана, схватил за шею и начал душить, пока его противник не перестал полностью двигаться.

Лиднер встала, но её лёгкое тело было чужим для неё. Она села обратно на стул, нащупала Стриго, сложившегося в три погибели, и тоже — без сознания.

Дерти больше не улыбался. Он страшно скалился и напоминал плотоядного монстра, собирающегося насытиться мясом пойманной жертвы.

Медея открыла рот, но вместо крика вырвалось жалкое шипение. Вся еë энергия испарилась, и отныне была лишь вселенская усталость, тянущая еë в пустоту.

— Вопли — это страх, — он спокойно откинул от себя Делеана, повалившегося на пол. — Страха тут нет. Это судьба. Вы — избранные.

Медея опëрлась руками о стол. Она неосторожно опрокинула миску, суп полился во все стороны, а сама она, превозмогая истому, попыталась разглядеть Дерти, идущего к ней.

— Судьбу надо принимать. Она — смысл всего. Все мы равны.

— Я-я убью… т-тебя!

— Все мы когда-нибудь умрём. Ты — дитя. И ты должна смириться.

Последнее, что запомнила Медея перед тем, как провалиться в небытие, это руки мужчины, гладившие её по рыжим волосам.