"Бис" для суфлёра

Глава 28. И грянуло

Грянуло. Именно так Том мог описать ситуацию, случившуюся по возвращении домой, после встречи с Гектором и мисс Грейнджер, и именно это определение подходило под события будущей недели.

Только выйдя из камина, он почувствовал напряжение, витающее в воздухе: сама магия противилась этому ощущению, отравляющему всё окружающее пространство. Казалось, воздух пропитан разрядами раздражения и злости. Не самые приятные ощущения. Вовсе не то, что ожидаешь почувствовать, возвращаясь в свой дом. Заранее нацепив на лицо холодную беспристрастную маску, Риддл решительно вышел из библиотеки. В гостиной обнаружились практически все Рыцари. Помимо них, там оказался Орион Блэк.

Не то, чтобы Том этого не ожидал…

Его взгляд метнулся к Абраксасу, в глазах которого было раздражающее: «А я же говорил».

— Не помню, чтобы я назначал собрание на сегодня, — недовольно протянул Риддл, оглядывая лица остальных присутствующих.

Было заметно, что маги разделились на три лагеря. Единственное, что всех сейчас объединяло: суровые выражения лиц. Долохов и Малфой, на удивление, были на одной стороне, они с неприязнью косились на Сигнуса и Ориона. Юстин нарочито небрежно развалился в кресле неподалёку от них, но тяжелый взгляд, направленный на Сигнуса, был гораздо сложнее: подозрительность, гнев, отвращение. Нотт тоже был на их стороне, но выглядел скорее устало. Скорее всего, какое-то обсуждение проходило без Тома, во время которого маги и успели распределиться по комнате, слишком уж показательным было их разделение. Осознав это, Риддл почувствовал, как в груди зарождается ярость, отравляет клетки крови также, как чужое раздражение воздух в комнате, однако сила ярости Тома явно превосходила: некоторые из присутствующих вздрогнули.

— Это правда? — грубо поинтересовался Сигнус, обращаясь к Тому; не стушевавшись под строгим взглядом, он добавил: — Ты отправляешься с ней в Болгарию?

Метнув взгляд в сторону Мальсибера, Том поморщился: тот выглядел виноватым. Мужчина сидел, опустив голову, потупив взгляд. Риддл ненавидел, когда кто-то боялся отвечать за свои действия.

— Да, — лаконично ответил он, возвращая взгляд Сигнусу.

Тот шумно выдохнул через нос и крепко сжал кулаки. Орион, сидящий рядом с ним, сменил позу и упёрся локтями в бёдра.

— Как ты можешь? — прорычал младший Блэк. — Она ведь убила мою дочь…

— Прости? — ответил Риддл, старательно сдерживая гнев; дребезжащая люстра явно давала понять, что справляется он не очень. — То есть, если бы мисс Грейнджер умерла, всё было бы в порядке?

— Не передёргивай, — воскликнул Сигнус; брови Тома взлетели от удивления — никто не позволял себе так с ним разговаривать. — Я не против, что она осталась жива, но я точно не хотел бы видеть её среди нас…

— Не уверен, что меня волнует твоё мнение в этом вопросе, Сигнус, — весомо произнёс Риддл.

— Мы объявим кровную месть роду Дагворт-Грейнджер, — влез в спор Орион, — если ты не будешь благоразумен, — он со значением посмотрел на мага, — сомневаюсь, что они вдвоём выстоят против всех Блэков.

Судя по тому, что его слова не вызвали отклика у остальных, именно об этом вёлся спор до возвращения Тома.

Отвращение. Вот, что Риддл сейчас испытывал. Он сдержался от того, чтобы поморщиться.

— Втроём, — поправил он, скрестив руки на груди.

Малфой и Долохов со значением переглянулись. Эти двое умели потрясающе громко и долго спорить, но показывать чудеса единения в нужные моменты.

— Впятером, — произнёс Абраксас за двоих.

— Пожалуй, Лестрейнджи тоже поддержат род Дагворт-Грейнджер, — лениво произнёс Юстин, и Том удивился разительному контрасту между его яростным взглядом и спокойной речью.

— Как ты можешь… — начал было Сигнус, но Лестрейндж его перебил, взорвавшись наконец:

— Как ты можешь?! Твоя девчонка напала на постороннего человека из-за чувств! — он выплюнул последнее слово; Юстин определённо долго копил это в себе. — Как ты мог убеждать меня, что всё в порядке, когда мы договаривались о помолвке детей?! О, я так зол, Сигнус, просто дай мне повод!

В его руке появилась волшебная палочка. Абраксас осторожно дотронулся до плеча Юстина. Долохов подался немного вперёд, показывая свою готовность. Остальные просто молчаливо наблюдали, осторожно посматривая на обе конфликтующие стороны.

— Она всего лишь ребёнок! О каких чувствах идёт речь…

— Видимо о тех, которые заставляют убивать других людей? — предположил Антонин; было непривычно видеть его серьёзным. — Ты не прав, Блэк. В том, что случилось, виновата только твоя дочь. Но так как её нет, то и спрос будет с тебя. На твоём месте я бы помалкивал.

— Ты вообще… Кто ты такой?! Живёшь здесь… служишь, как верный пёс, — палочка Долохова выстрелила тёмным заклинанием, ещё до того, как оказалась в ладони. Синяя вспышка разбилась о небесно-голубой щит, — довольствуясь редкими подачками!

— Молчать! — холодно и опасно тихо произнёс Риддл; Абраксас удерживал уже Долохова; тон Риддла произвел нужный эффект. — Не сметь. Оскорблять. Моих. Людей. Сигнус.

На лицах обоих Блэков заиграли желваки. Братья нечасто выступали единым фронтом, но, видимо, эта ситуация стала исключением.

— Пошёл ты к чёрту, — взорвался Сигнус.

Палочка скользнула Тому в ладонь. Ещё до того, как это действие оказалось замеченным, он направил древко на младшего Блэка.

— Круцио.

Пронзительный крик заполнил небольшое пространство комнаты. Том заметил, что кто-то обездвижил Ориона, наверное, Долохов. Слева от него началась суета, но взгляд Риддла был прикован только к телу, извивающемуся на полу в метре от него. Отменив заклинание, Риддл подошёл к Сигнусу и достал его палочку.

— Ты променяешь всю поддержку Блэков на эту… шлюху, — выдавил из себя маг, всё ещё подёргиваясь после круциатуса.

— О, нет, друг мой, — опасно ласково протянул Том, — это, — он взмахом палочки закатал рукав Блэка, обнажая тёмную метку, — гарант, что ты будешь предан мне. Выход может быть только один, и ты знаешь об этом.

Сигнус направил в его сторону испепеляющий взгляд.

— Я больше не хочу…

— Мне наплевать, — произнёс Риддл таким тоном, что холодные льды Арктики звучали более тепло. — Ты не смеешь идти против моего слова.

Это был первый раз, когда Том демонстрировал своё превосходство так явно. Но никто не влезал и не возражал. Он понимал, что поддержка Блэков ему необходима, но просто не мог позволить, чтобы кто-то увидел, что им можно манипулировать. Возможно, если бы Сигнусу хватило мужества поговорить с ним лично, он бы пошёл на уступки. Но тот сам захотел показательных выступлений, поэтому теперь пожинал плоды своих решений.

Молчание затягивалось. Сигнус о чём-то размышлял, глядя на Тома.

— Ты знал, — внезапно подал голос Юстин; оба мага резко повернулись в его сторону, не понимая, к кому именно он обращается. — Ты знал, что она влюблена… И эта мечта о том, что она первая получит метку… Мерлин, — он изумлённо таращился на Блэка, — это настолько отвратительно… Ты хотел её, свою дочь, подложить, под него? — он взглянул на Тома. — Скажи, ты правда скорбишь? Или переживаешь, что из-за неё ваша семья в немилости?

Том посмотрел Сигнусу в глаза, и уже не слушал его дальнейших оправданий и возражений: эмоции, на мгновение промелькнувшие в них, сказали гораздо больше, чем могли сказать слова. Кажется, это поняли практически все. Мальсибер, Эйвери, Крэбб и Гойл, которые до этого оставались нейтральными, постепенно сместились на противоположный конец комнаты.

Всё это оказалось гораздо более серьёзной проблемой, чем Том предполагал. Он не мог уехать, оставив последователей в состоянии конфликта: Блэки умели добиваться своего, и со скрипом, но могли убедить остальных родственников в том, чтобы объявить кровную месть.

Пока в гостиной вёлся спор между Юстином и Сигнусом, Том окинул взглядом присутствующих. Кого из них он мог отправиться с мисс Грейнджер? Абраксас вряд ли мог выделить несколько свободных дней в своём плотном графике, да и его неоправданная неприязнь к девчонке… Нет. Юстин и прочие тоже были заняты в Министерстве. Оставался только один человек, которому он мог стопроцентно доверять. Он отозвал Антонина в библиотеку. Взглядом указав тому сесть в кресло, Риддл принялся писать письмо. Скрывать серьёзность ситуации от Гектора он не собирался, поэтому очень подробно описал ситуацию. Передав конверт через Чера, он подошёл к Долохову, который курил уже третью сигарету, нарочито небрежно развалившись в кресле, однако тело его было напряжено: очевидно, он нервничал.

— Тебе придётся отправиться в Болгарию вместо меня, — произнёс он и нехотя протянул портключ. — Он сработает в девять утра. Сегодня можешь отдыхать.

— Конечно, — просто ответил Антонин.

— Будь внимателен, я не уверен, что Блэки не нападут на неё в чужой стране.

— Не беспокойся, Том, — взгляд Долохова был серьёзным, — я не отойду от неё ни на шаг.

Риддл кивнул, он уже развернулся, чтобы выйти, но остановился.

— То, что сказал Блэк… я не считаю тебя псом или чем-то в этом роде.

— Я знаю, — просто ответил Долохов, затягиваясь; посчитав, что разговор окончен, Том направился к выходу. Уже перед самой дверью он услышал, как Антонин тихо пробубнил: — Но он заплатит за свои слова.

Улыбнувшись уголком рта, Риддл покинул библиотеку. Да, Блэк заплатит.

Гермиона спустилась к завтраку, немного нервничая из-за экзамена, надеясь, что спокойная, стабильная обстановка успокоит её и отвлечёт. Однако, как только она вошла в столовую, сразу поняла, что спокойной обстановкой тут и не пахнет: Гектор не сидел, отгородившись газетой — он перебирал пальцами бокал, с плескающейся в нём вязкой янтарной жидкостью, и смотрел в пространство перед собой пустым взглядом.

— Дядя? — протянула она, и маг вздрогнул; его взгляд остро сфокусировался на ней.

— Присаживайся, — Гектор махнул рукой на стул по правую сторону от него.

Девушка послушно присела на край стула, сложив руки перед собой. Он опустил ладонь на её правую руку.

— Гермиона, — начал он, — я давно должен был об этом спросить. И, боюсь, нет смысла откладывать этот разговор до твоего возвращения.

Ведьма нервно сглотнула, но кивнула.

— О чём? — хрипло спросила она.

— Когда ты была без сознания, косметические чары, которыми ты пользуешься, слетели. — Ведьма сжала правую ладонь в кулак и дёрнула рукой, но в то же мгновение Гектор усилил свою хватку. — Да, именно об этом я и хотел поговорить. Допустим, шрамы, которыми испещрено твоё тело, ты можешь оправдать жестокими тренировками для невыразимцев. Но объясни мне, что это такое? — Он взмахнул палочкой и её правый рукав испарился, а косметические чары исчезли.

Грейнджер ещё раз дёрнула рукой, желая скрыть вырезанную надпись на предплечье, но дядя не позволил, крепко придавив ладонь к столу.

— Кто это видел кроме вас? — хрипло спросила Гермиона.

— Миранда, — просто ответил Гектор, и девушка облегчённо выдохнула, — и мы наложили косметические чары. Объяснишь?

Ведьма потупила взгляд, запаниковав. У неё не было подготовленной истории на этот счёт. Она готовилась воевать, сражаться, добывать крестражи, но, чёрт возьми, она не подумала о том, что кто-то может увидеть её метку.

— Я-я не… — прохрипела она, судорожно вздохнув; взгляд в панике заметался по комнате, — не знаю, что сказать. Это сделали со мной на последнем курсе. Дети жестоки, вы знаете? — пробормотала она несвязно.

— Настолько, чтобы вырезать это отвратительное слово на предплечьях юных девушек? — скептично протянул Гектор; Мерлин, ну конечно он ей не поверил!

Она пожала плечами, выдёргивая руку — снова безуспешно.

— Я была не очень популярна.

— Гермиона, я чувствую тёмную магию, — сказал он. — Это не просто вырезанная надпись. Это ведь не сводится, да?

Ведьма покачала головой, глубоко вдыхая и выдыхая, всё ещё стараясь придумать правдоподобную историю.

— Ни заклинаниями, ничем, — протянула она, — даже магловские пластические операции не помогают. — Гермиона склонила голову к плечу; воспоминания, как картинки, замелькали перед её взором, и она увидела склоняющуюся к ней Беллатрису Блэк, безумно хохочущую, возбуждённую после пытки круциатусом. — Просто… прошу, не заставляйте меня вспоминать об этом, ладно? Это… слишком. — Всё ещё обессиленная, Грейнджер не могла соображать слишком быстро. Ей действительно не приходило в голову достойного оправдания, почему чистокровной ведьме могут оставить такое. — Меня наказали за лояльное отношение к не-магам, — сказала она обречённо.

Хватка Гектора ослабла. Гермиона облегчённо одёрнула руку и, зажав палочку в левой, наложила косметические чары и вернула рукав.

Дядя всё ещё задумчиво её разглядывал. Он явно не был удовлетворён ответом, но, возможно, что-то такое промелькнуло в её взгляде, что он прекратил свой допрос.

Что ж, это действительно отвлекло её от предстоящего экзамена.

После того, как ему открыли доступ в поместье Дагворт-Грейнджеров, Антонин переместился через камин в небольшой уютный кабинет. Сэр Гектор уже ждал его. Не успели они поприветствовать друг друга, как вошла немного нервная мисс Грейнджер. Ведьма, судя по всему, не привыкла к долгим расшаркиваниям.

— Что происходит? — с ходу спросила она, странно поглядывая на Долохова.

— С тобой отправится мистер Долохов, — ответил маг, — у Тома возникли… обстоятельства, по которым он не может сейчас покинуть страну.

Ведьма удивлённо моргнула, странно посмотрев на дядю.

— Но… Эм. Я могу отправиться одна, я не хочу никому доставлять неудобства…

— Нет, — в один голос резко ответили мужчины.

Мисс Грейнджер стушевалась.

— Никаких неудобств, — добавил Антонин спокойнее.

— Портал вот-вот сработает, вам пора, — Гектор тепло улыбнулся племяннице, — удачи.

— Спасибо, — выдавила из себя мисс Грейнджер и приблизилась к Антонину.

Подсвечник в руке Долохова задрожал, и маг притянул к себе девушку, крепко сжав её ладонь. Они с хлопком исчезли, и, спустя мгновение, Антонин почувствовал под ногами твёрдую поверхность, привалившуюся к нему мисс Грейнджер, а глаза резанул солнечный свет.

— Добро пожаловать в Болгарию, — улыбнулся Долохов, помогая девушке крепче встать на ноги.

Она вымученно улыбнулась. То, что они не дали ей времени проанализировать ситуацию в Англии и засыпать их вопросами было правильным решением, по мнению Антонина.

Пара осмотрелась и неспешно направилась к отелю, близ которого они приземлились.

— Ты же понимаешь, что должен мне всё объяснить, — потребовала мисс Грейнджер слабым голосом.

Долохов пошёл ещё медленнее, позволяя девушке опираться о его руку. Очевидно, перемещение порт-ключом не способствовало улучшению её состояния. Впрочем, Антонин считал, что она вообще действует исключительно на силе воли. Обычно после таких повреждений, как у неё, восстанавливаются не меньше месяца, но Риддл ясно дал ему понять, что Грейнджеры плевать хотели на здоровье, когда дело касалось экзамена.

Он вкратце пересказал девушке события прошедшего вечера. Прямых указаний от Тома на этот счёт он не получал, а скрывать, что на неё могут в буквальном смысле охотиться, было бы глупо.

— Мне жаль, что у мистера Риддла проблемы из-за меня, — удручённо протянула она.

— Тебе жаль, что ты осталась жива? — уточнил Антонин. — Или, может быть, тебе жаль, что Сигнус такой мудак?

Ведьма негромко фыркнула.

Они остановились неподалёку от входа, Долохов достал пачку сигарет из кармана тёмной мантии. Было непривычно чувствовать себя не преступником.

— Нет, конечно, нет. Я не планировала умирать в этом месяце. Но мистер Блэк, очевидно, имеет какое-то значение для мистера Риддла.

Антонин отмахнулся.

— Думаю, пока они тебя не слышат, ты спокойно можешь называть их по именам, это здорово снимет напряжение с голосовых связок, — маг улыбнулся. — Не бери в голову, Гермиона. Я не думаю, что твоя личность здесь играет большое значение.

— Что ты имеешь в виду, Антонин? — полюбопытствовала девушка, заглядывая ему в глаза.

— Том не любит, когда им манипулируют… — он сделал вид, что задумался: — Нет, не так. Том не позволяет кому-то даже допустить мысль о том, что им можно манипулировать. Тем более, прилюдно.

— Прилюдно? — Брови ведьмы взлетели.

— Да, у этого разговора были свидетели, — нехотя ответил Долохов. — Возможно, если бы яйца Сигнуса были покрепче, то он поговорил бы с Томом наедине, и всё закончилось бы совсем по-другому. Но он решил объявить о своей силе во всеуслышание… И, как говорится, за что боролся, на то и напоролся.

Грейнджер улыбнулась. Она внимательно следила за сигаретой, и Долохова немного смутил её взгляд.

— Можно мне? — она глазами показала на сигарету.

Долохов приподнял бровь.

— Даже не знаю, позволили бы целители…

— Вряд ли мне повредит одна сигарета, — раздраженно бросила девушка, — надоело, что все носятся со мной, как с проклятой.

— Но ты и была проклята, Гермиона, — напомнил ведьме Антонин; она закатила глаза.

Маг нехотя протянул девушке пачку, и достал ещё одну сигарету для себя. Что ж, оказалось, что мисс Грейнджер делает это явно не в первый раз. Она затянулась и блаженно прикрыла глаза. Антонин не удержался и усмехнулся. Ведьма с укором посмотрела на него.

— Нервничаю, знаешь ли. Не каждый день тебе практически объявляют кровную месть.

— О, Мерлин, я думал, ты нервничаешь из-за экзамена! — притворно возмутился Долохов, но тут же посерьёзнел. — Не волнуйся, я здесь для того, чтобы защитить тебя в случае опасности. Ну и со мной однозначно веселее, чем с занудой Томом, — не удержавшись, добавил он.

В глазах ведьмы заплясали чертята.

— О, ты будешь удивлён…

Да, Гермиона не врала. Долохов был удивлён, когда после первого теста, они отправились в городскую библиотеку: с невероятным блеском в глазах, нет, с целыми фейерверками, мисс Грейнджер рассказывала, что там имеется огромный отдел для магов — самый большой в Европе.

— Почему мне всегда так не везёт с компанией? — сетовал он. — Том тоже вечно ходит по библиотекам в других странах. Для кого тогда строили бары? Кучи баров, — задумчиво протянул он.

— Вы часто путешествуете? — поинтересовалась девушка.

— Нет, в последнее время — нет, — ответил маг. — Но мне нравится странствовать с Томом. Кроме тех моментов, когда он отправляется в библиотеку.

Грейнджер остановилась, и Антонин забеспокоился, что ей стало хуже: после экзамена она сильнее опиралась о его руку при ходьбе.

— Ладно, — она улыбнулась, — бар?

Долохову пришлось приложить усилие, чтобы не расцеловать её.

— Спасибо, — выдохнул он.

— Но только сегодня, — строго добавила ведьма.

— Конечно, — согласился Антонин, оглядываясь по сторонам. — Думаю, нам лучше пойти в тот, — он указал в сторону одного из магловских пабов, — не будем уходить далеко от отеля.

Гермиона кивнула.

Всё так же неторопливо они направились в сторону выбранного заведения, с красноречивым названием «Бар», о чём Антонин сообщил девушке.

София радовала отсутствием не только снега, но и любых других осадков. Мощёные плиткой улицы оставались сухими и чистыми — это было то, чего так не хватало Лондону и Британии в целом. На улицах было очень много маглов, непременно куда-то спешащих, и совершенно не обращающих внимание на красоту вокруг них. Долохов несколько раз косился на мисс Грейнджер, которая с восторгом оглядывала архитектуру. То, что было отражено у неё на лице, Антонин переживал внутри себя. Однако, помимо восхищения, он испытывал некую ностальгию, особенно в те моменты, когда замечал надписи на знакомом языке.

Войдя в бар, они заняли столик у стены. Простое убранство помещения и местный контингент явно указывали на уровень этого заведения, но уходить не хотелось, поэтому, полистав меню, они всё же сделали заказ. Антонин долго уговаривал мисс Грейнджер попробовать борщ, и теперь с нетерпением ждал, когда его принесут, чтобы увидеть её выражение лица. Помимо множества местных блюд, они заказали кучу алкоголя, который хотели попробовать. В конечном итоге девушка, скривившись в очередной раз, объявила, что будет пить только вино.

— Отлично, в любом случае ты уже переплюнула Тома в качестве компаньона по поездкам. Во-первых, мы не в библиотеке, во-вторых, ты пьёшь. Большего мне и не нужно.

— С такими завышенными требованиями тебе не найти никого, кроме меня, — рассмеялась девушка.

На следующее утро после похода в бар с названием «Бар», как сказал ей Антонин, проснувшись, она увидела Долохова, сидящего за столом. Он читал какую-то местную газету с немного странным, ностальгическим выражением лица.

— Ты носишь очки? — удивлённо пробормотала она, хриплым после сна голосом.

Антонин перевёл взгляд на неё и демонстративно закатил глаза.

— Зрение не восстанавливается после проклятия, — сказал он таким тоном, будто объяснял это уже не одну сотню раз.

Приняв душ, Грейнджер снова прислушалась к своим ощущениям, но волнение из-за экзамена так и не пришло — оно уменьшилось вчера, после разговора с дядей, и испарилось окончательно, после новостей о Блэках: эта семейка не давала ей покоя ни в прошлом, ни в будущем. Теперь Гермиона скорее испытывала раздражение от того, что не волнуется из-за экзамена: вторая часть обещала быть гораздо сложнее первой, с которой она, конечно, блестяще справилась.

— Скажи, ты не оказываешь никакого влияния на меня? — невинно поинтересовалась ведьма, нависая над Долоховым.

Он взглянул на неё удивлённо и покачал головой.

— Кроме того, что способствую развитию у тебя вредных привычек?

Гермиона цокнула языком и отошла от стола. Она медленно прошлась по комнате, сложив руки на груди, под пристальным взглядом мага. Он выглядел обеспокоенным.

— Я не волнуюсь, — в конце концов пояснила ведьма, — хотя раньше я буквально из кожи вон лезла перед экзаменами.

Долохов ощутимо расслабился.

— Наверное, ты просто выросла, — небрежно бросил он.

Маг закурил, возвращаясь к чтению газеты, а Гермиона продолжила расхаживать по комнате, погрузившись сильнее в свои мысли. Конечно, он был прав. И Грейнджер впервые осознала до конца, что она и впрямь взрослая. Несмотря на то, что она практически с девятнадцати лет была одна, она всё же не ощущала себя… не подростком. Но сейчас в её голове что-то щёлкнуло. Она несла ответственность за свою жизнь, за жизни других людей — как бы пафосно это не звучало, а значит, должна была принимать взрослые решения.

Она осознала, что именно так долго её беспокоило. Поняла, почему старалась сбежать от Риддла к Личу, почему так быстро почувствовала что-то к последнему. Она просто хотела пойти по пути меньшей ответственности. Держаться подальше от тёмного мага, чтобы не быть виноватой. Быть на стороне проигравших лучше, чем не сражаться вовсе, и легче, чем сражаться в тылу врага.

Шумно выдохнув, она приложила лоб к холодному стеклу. Порой ей хотелось просто сбежать и забыть происходящее, как страшный сон, игнорируя то, что она уже успела сделать. Но… Всегда было какое-то «но». И в данный момент этим «но» был Риддл. Ведьма не знала, чего он добивается, не знала, что именно он чувствует, но если он по какой-то причине хотел, чтобы Гермиона была рядом, то ей придётся быть рядом. Какую бы роль он для неё не выделил: любовницы ли или Пожирательницы смерти. Тем более, что не только ему было что-то нужно от неё, но и ей кое-что требовалось.

На самом деле Гермиона испытывала облегчение, находясь рядом с Долоховым здесь, несмотря на несостоявшееся свидание с Риддлом. Он был идеальным компаньоном. Долохов не давал ей уйти в себя в библиотеке, а она, после того, как в первый день была вынуждена воспользоваться отрезвляющим заклинанием, следила за тем, чтобы он не пил слишком много.

Было удивительно чувствовать себя спокойно рядом с тем, кто когда-то проклял её. Или же это был не он? Кажется, она вполне справлялась с задачей разделения личностей. В данный момент времени, все Пожиратели Риддла казались обычными людьми. Единственный вопрос, который волновал ведьму, касался её перемещения в прошлое. Чем больше проходило времени, тем сильнее она сомневалась в том, что попала не в альтернативную реальность. Ей не верилось, что она одна могла так сильно влиять на ход событий. С другой стороны, у неё было ещё почти пятнадцать лет, чтобы убедиться в том, что история не повторится.

— Расскажи о своих друзьях, — попросил Долохов, закуривая.

Они отмечали удачную сдачу экзамена. Портключ должен был сработать только на следующий день, а София, видимо, в честь получения Гермионой звания мастера, решила порадовать обильным снегопадом. Снег уже облепил окна и завалил тротуары и дороги. Тут и там слышались возмущения маглов: таких высоких сугробов здесь не было очень давно.

Гермиона пожала плечами, идеально скопировав небрежный жест Антонина.

— Не знаю, что рассказать, — честно призналась девушка; она не сомневалась, что это просто праздное любопытство, и никакой опасности его вопрос не несёт, тем более, что её слова уже нельзя будет использовать против неё.

— Какие они?

— Были, — отрешённо произнесла она, отведя взгляд в сторону. — Они были замечательными, несмотря на все недостатки, — её губы пересекла слабая улыбка.

— Их нет? — удивлённо поинтересовался Долохов.

Грейнджер кивнула и отпила вино из бокала.

— Нам нужно обязательно приобрести несколько бутылок, — проговорила она, поднимая бокал на свет, — уверена, Гектору понравится, — она помолчала немного, прежде, чем ответить на вопрос Антонина. — Их нет, — твёрдо произнесла она, впервые осознавая, что это правда. Даже если Гарри и Рон родятся, они уже не будут её Гарри и Роном. — Мы всегда были вместе. Во всех передрягах. Наша дружба началась с того, что они спасли меня от тролля на первом курсе, — прикрыв глаза проговорила девушка; Долохов удивлённо моргнул. — Мы многое пережили, на самом деле многое. Но мирная жизнь, если это можно так назвать, не задалась.

Гермиона вздрогнула, когда комната озарилась лунным сиянием, вымывающим все краски, исходящим от грациозной кобылы — заступника Джинни. Она почувствовала тепло, впервые за долгое время, но всё мигом омрачилось, когда она услышала всхлип.

— Его снова нет, Герми, — снова всхлип, — помоги мне его найти. Он в магловской части Лондона.

Несмотря на разъедающее чувство тоски и одиночества, она не могла оставить друга в беде. Кроме неё никто не ориентировался в магловском Лондоне, а уж по части притонов она и вовсе стала экспертом. Накинув на себя бесформенные брюки, свитер и тёмную куртку, Грейнджер трансгрессировала прямо из комнаты в один из неприметных переулков. До Нового года оставалось буквально пара часов, и волнение Джинни было вполне оправданным.

Войдя в недостроенное здание, похожее, скорее, на кирпичную коробку, и осветив лица валяющихся, стонущих людей, она с облегчением выдохнула. В самом главном гадюшнике Гарри не было. Оставалось всего тринадцать адресов.

После пятого притона Грейнджер перестала стесняться и трансгрессировала прямо в здания: обдолбаные наркоманы не обращали внимания на то, что кто-то материализовался перед ними буквально из воздуха. Ведьма несколько раз бросалась то к одному, то к другому телу, которые напоминали её друга.

Наконец, трансгрессировав в девятый раз, она нашла пропажу. Он сидел, прислонившись спиной к стене, глядя прямо перед собой. Его взор был затуманен, очков не было, а волосы находились в ещё большем беспорядке, чем обычно. На одежду Гермиона и вовсе старалась не смотреть. Очевидно, что он находился здесь не первый день.

Почему Джинни не связалась с ней раньше?

Почувствовав невероятную усталость, Грейнджер подошла к другу и села рядом с ним, копируя его позу. Она так же тупо смотрела перед собой, игнорируя мельтешения маглов.

Внезапно кто-то, судя по всему, более-менее находящийся в сознании, завопил:

— С Новым годом!

Никто ему не ответил. Но он, судя по всему, в ответе и не нуждался.

Гермиона размышляла над тем, что случилось с их жизнью, раз они вынуждены встречать новое тысячелетие в магловском притоне. За что они боролись, рискуя жизнями?

Так они отметили миллениум.

Грейнджер почувствовала прикосновение к ладони. Встряхнув головой, она сфокусировала взгляд на Антонине. Всё это время, пока воспоминание проплывало перед её глазами, она рассказывала что-то о мальчиках. Но если бы её сейчас попросили повторить — она не смогла бы, потому что не помнила, что именно говорила. По какой-то причине, лампочка в её голове со словами «постоянная бдительность», потухала, когда рядом был Долохов.

— Я знаю, какого это — потерять всех. Но на этом жизнь не заканчивается, — произнёс он.

Рассеянно кивнув, Гермиона снова наполнила бокал и выпила его залпом, даже не поморщившись.

— Иногда я по ним очень скучаю.

— Да, — кивнул Антонин. — Но, знаешь, твой рассказ многое объясняет. Я думал, что у тебя должно было быть много подруг. Но, судя по всему, ты всегда дружила с мальчишками. Возможно, именно поэтому с тобой достаточно комфортно.

Грейнджер откинулась на спинку стула и, скрестив руки на груди, насупилась.

— У меня были подруги, — твёрдо произнесла она. — Просто не такие… близкие.

— Конечно, — Долохов расплылся в улыбке, — именно поэтому ты больше напоминаешь мальчишку с улицы, а не чистокровную наследницу.

— Что?! — возмутилась Гермиона.

Как он мог так говорить, когда она больше полугода учила дурацкий этикет?!

— О, я не говорю, что это плохо, — отмахнулся он, — по крайней мере для меня. Возможно, Абраксасу нравятся жеманные девицы с вышколенными манерами, но он лишь один из немногих.

— Я ещё покажу тебе свои манеры, — многозначительно пообещала Грейнджер, испепеляя мага взглядом.

Долохов только рассмеялся.

— По крайне мере мы исправили твоё упадническое настроение.

— О, Мерлин, — протянула ведьма, — ты выводишь меня из себя.

— И делаю это блестяще, — заметил Антонин.