"Бис" для суфлёра

Глава 32. Свои секреты

Том был увлечён новым исследованием. Вообще-то, справедливо будет сказать, что он погрузился в работу с головой. Абраксас и Юстин не отвлекали его в эти моменты, если дело не касалось чего-то важного, например, назначения нового Министра или окончательного сходства Тома с инферналом.

Тоже случилось и на этот раз. Риддл получил наводку от Флетчера о тиаре Слун. Конечно, не от самого Флетчера — он не был приближен, а Том не кричал налево и направо о своём увлечении мифологическими артефактами, но, когда требовалось осторожно продать то, что не имело огромной ценности, Риддл использовал посредника, который связывал его с многими… людьми, из Лютного. Так что Том имел шапочное знакомство со всеми ворами, оборотнями, егерями и прочей живностью самого опасного района магической Британии. И не только Британии. Это было удобно.

Увлечение артефактами не было обычным увлечением в полном смысле этого слова. Изучая древние вещицы, Том надеялся отыскать то, что помогло бы ему сохранить его внешность. Крестражи даровали бессмертие — пусть он по глупости и создал их целых пять штук, — но они, в любом случае, не влияли на тело. И, в лучшем случае, он мог стать высохшей мумией лет через четыреста — если ему повезёт сохранить своё тело, как Диппету, который дожил до трёхсот и всё ещё выглядел на сто. Но какой смысл выглядеть на сто лет, если ты бессмертен? Никакого. Поэтому Риддл упорно рыл в этом направлении уже больше двадцати лет — с момента смерти грязнокровки Мирттл Уорен, не вовремя появившейся в уборной для девушек. И параллельно этому, он искал возможность поглотить осколки души, оставив всего один, который он намеревался отправить в Мариинскую впадину. Но пока что он не нашёл ни единого способа вернуть душу себе; ни единого, кроме раскаяния. Однако, это было невозможно. Он в принципе не был способен на раскаяние. Как можно сожалеть о том, что ты кого-то убил случайно? Или же о том, что убил, защищаясь? Или о том, что убил защищая честь своей нерадивой, давно умершей, матери? Нет, это невозможно. Нужно было найти другой способ. Принципиально новый способ.

Круглые сутки Том проверял миф о тиаре, старался отследить её местонахождение по последним упоминаниям, изучал свойства. В конце концов, он связался с Флетчером через посредника, тот связался с продавцом тиары в Финляндии и начались длительные, напряженные переговоры через поверенных и письма.

Всё это время Риддл находился будто в стороне от жизни. Он не запоминал, кто приходит в поместье, игнорировал Антонина, забросил подготовку к Заседанию и предвыборной кампании Абраксаса, свалив всё на него самого. И, возможно, всё продолжалось бы и дальше в том же темпе, если бы Малфой насильно не вытащил его из-за стола. Когда эмоции стихли и желание убить Абраксаса поубавилось, Том, наконец, выслушал его:

— Ты игнорируешь мисс Грейнджер почти две недели, — сказал маг, — и если бы я тебя не знал, то решил бы, что она тебе не нужна.

Риддл задумчиво нахмурился.

Вообще-то, он игнорировал мисс Грейнджер, потому что попросту забыл о ней. Ну, она его не отрывала от работы, когда он замечал её в библиотеке, но на этом всё. И не сказать, что от неё требовалось что-то большее — просто быть рядом. Под присмотром.

Том понял, что Малфой был прав, когда Гермиона перестала заходить. Чем она занималась, Риддл не знал, но его это не особенно волновало. Он просто… ну, не сомневался, что она не посмеет пойти с кем-то на свидание или что-то вроде того. Однако не обнаружив её после Заседания, Том на всякий случай напрягся. И, как оказалось, не зря. Несмотря на то, что — Салазар, великий — отношения они не демонстрировали, Риддл не смог удержаться, когда к Гермионе посмел подойти Нобби-чёртов-Лич. Только чудо или магия, или волшебство, или сам Салазар, помогли ему не взяться тогда за палочку. И в тот же день, на всякий случай, Том закрепил их отношения окончательно, хоть Гермиона и отрицала возможность заявить права на неё. Все остались довольны.

Гермиона, после той первой ночи, больше не оставалась на ночь, за что Том был ей безмерно благодарен — он ненавидел спать с кем бы то ни было — наверное, сказывались плохие воспоминания из детства, когда приютская ребятня жалась друг к другу, сидя в подземном метро и спасаясь от бомбёжки. Последствия той войны до сих пор преследовали его: он не любил лишние прикосновения, объятия, что угодно, что ограничивало его в движении.

Всё было лучше, чем он мог себе представить. Том опасался, что Гермиона будет досаждать ему, требовать внимания, отвлекать от работы и исследований. Но нет. Не было пустого трёпа, расспросов, бессмысленного времяпровождения вместе, и, казалось бы, Риддла, как человека свободолюбивого и самостоятельного, это должно приводить в восторг, но, к сожалению, радости он не испытывал — только раздражение. Ведь всё это значило, что свободное время, личные дела и секреты есть не только у него. И это осознание не вызывало чувства удовлетворения, вовсе нет, напротив, только глубокое, размером с дом, раздражение. И на неё, что у неё могут быть чёртовы секреты, и на себя — за то, что его волнуют её возможные чёртовы секреты. Сложись обстоятельства немного иначе, и Том просто запер бы её в своём поместье, как ту самую книжку с загадками, и любовался бы ею по вечерам, когда ему бы этого хотелось. Но Гермиона была человеком: она продолжала уходить, когда он засыпал, и приходила, когда ей хотелось.

Слух о том, что Сигнус Блэк при смерти быстро распространился — ещё быстрее, чем о том, что Блишвику нездоровится. Вообще среди аристократов такое растаскивалось быстро: на плохие новости волшебники реагировали быстрее стервятников. Однако кое-что от стервятников их отличало — волшебники гораздо быстрее делали правильные выводы.

— Значит, нам нужен кто-то в Отделе магического правопорядка, — сказал Абраксас, во время очередного собрания Рыцарей, после большого Заседания, когда объявили о кандидатах на пост Министра Магии.

Это было первое полноценное собрание Рыцарей без Сигнуса Блэка, главы сектора неправомерного использования магии. Многие считали, что Сигнус занял эту должность по приказу Тома, но, на самом деле, он стремился находиться подальше от Ориона — главы Отдела магического транспорта. Тот мог без каких-либо проблем сделать брата начальником какого-нибудь сектора, наделить непыльной работой, но Сигнус выбрал другой путь. Несмотря на то, что Блэкам в принципе не нужно было работать, они всё же служили в Министерстве, чтобы их имя оставалось на слуху.

Все Рыцари сегодня выглядели максимально собранными и решительными; никто не позволил себе даже косой взгляд в сторону Тома. То ли произвёл впечатление круциатус, то ли им хватило мозгов связать внезапную болезнь их собрата с его же неповиновением: не важно. Значение имел только результат, а он Тома вполне устраивал.

— Все присутствующие уже на должностях, — заметил Нотт; оба Эйвери согласно покивали.

— Ну, не все, — возразил Юстин.

Все взгляды скрестились на нём, как на спасательном маяке в шторм, а Юстин смотрел на Долохова, демонстративно закатывающего глаза.

— Антонин, — торжественно произнёс Том, — на днях станет полноправным гражданином магической Британии, и получит должность в Секторе неправомерного использования магии. Нет никаких сомнений, что он блестяще пройдёт испытания.

Долохов расправил плечи и самодовольно усмехнулся. Младшие Рыцари до сих пор опасливо косились в его сторону, не в последнюю очередь из-за его близкого — теперь — знакомства с мисс Принц, но, конечно, важную роль играла и его великолепная боевая подготовка.

— Трэверс не завернёт из-за старого дела? — поинтересовался Нотт; этот вопрос крутился на языке у многих, но озвучить его решился только Лестер.

— Нет, — уверенно ответил Лестрейндж. — Проблем не будет.

— Что ж, тогда к середине марта Антонин уже будет при деле, — подвёл итог Абраксас.

Их собрания были похожи на Заседания Визенгамота, только были гораздо продуктивнее. Всё начиналось с отчётов, потом выслушивались предложения, хоть их и было гораздо меньше, потому что каждый знал цену своим словам. Здесь ни разу не звучало ничего бессмысленного.

— Кого мы ещё не слышали? — протянул Том, оглядывая лица. — Кэрроу?

Тот, казалось, вздрогнул. Он неуверенно покосился на Мальсибера, тот, заметив взгляд, пожал плечами, мол: «Тебе решать». Айвор вздохнул.

— Вообще-то я хотел сначала обсудить это с Абраксасом, — неуверенно начал он, тоном: «Ну раз уж мы все здесь собрались». — К Личу зачастила наследница Дагворт-Грейнджера, — сказал он; Том нацепил самую безразличную маску, из всех, что были в его арсенале, — я несколько раз пытался подслушать — мой кабинет совсем рядом, — но они всегда пользуются заглушающими. Не знаю, насколько эта информация важна. Но её вообще часто видят в Министерстве. Сами знаете, новых лиц у нас не много, слухи быстро разносятся… — он развёл руками.

Внутри что-то скисло, распространяя по крови отвратительный привкус горечи. И хотя это никак не отразилось на его лице, окружающие его волшебники заметно стихли. Они улавливали холодную магию, вырывающуюся из его кожи, и расходящуюся во все стороны концентрическими кругами, как от камня, брошенного в пруд.

— Хорошо, — холодно сказал Том. — Гойл? — он перевёл тяжёлый взгляд на мага.

— У меня нет новостей, — признался Деррек. — Я и Катрина работаем над предвыборной кампанией, — он взглянул на Абраксаса, — и я до сих пор разбираюсь с наследством. Кто-то в Министерстве будто специально затягивает дело, ума не приложу зачем это нужно…

— Уверен, это дело рук Люпина, — внезапно сказал Розье-старший. — Несколько раз Блишвик оговаривался в моём присутствии на счёт каких-то теплиц…

— Да, я планирую продать их Лонгботтомам…

— Вот всё и сошлось, — Розье ликовал, едва ли не потирая руки, словно разгадал тайну, которая давно не давала ему спать. — Только кому выгодно так тормозить производство в Британии? — задумчиво протянул он.

Несмотря на большие амбиции и огромное количество энергии Курта Розье, он не умел достаточно быстро соображать. Курт был обстоятельным во всех смыслах. Ему нужно было время, чтобы сложить два и два, но в итоге у него получался блестяще правильный ответ, однако, это мешало ему быстро рассуждать, и он продолжал складывать там, где можно было смело умножать. Он редко думал наперёд, предпочитая опираться на промежуточные результаты. Тем не менее, Блишвик ценил это в нём. И Том тоже учился считаться с особенностями Розье.

— А в производстве ли дело?

— Что ты имеешь в виду, Антонин? — спросил Абраксас.

— Кажется, я понял, — Юстин тоже, как и Розье, выглядел слегка возбуждённым; возможно, в Министерстве давно обсуждают эту загадку, — антиликантропное! — воскликнул он так, будто это всё объясняло.

Но Долохов кивнул. Том тоже догадался, что к чему. Малфой раздражённо прищурился.

— Лонгботтомы не скрывают, что планируют выращивать в основном волчий аконит, — сказал Том. — Который используется для изготовления антиликантропого.

Возникшей тишиной заложило уши. Взгляды волшебников почти одинаково расфокусировались, словно по ним ударил конфундус, а за радужками забегали шестерёнки.

— И какого хрена Люпину это не выгодно? — не выдержал Крэбб.

Молодой и взрывной — так можно было его описать. Его жена — Аиша — являлась его ингибитором, но так как женщины крайне редко присоединялись к Рыцарям на собраниях, все имели честь наслаждаться пылким характером Уолтера.

— Да с такого, что вместе с тем, как оборотням выдали права на жизнь, у Люпина работы поубавилось, — объяснил Нотт. — Но какое дело до этого Блишвику?

— Да ради Мерлина, — простонал Юстин, — половина Лютного ему принадлежит.

— Чего? — удивился, как ни странно, приближенный к Министру Курт Розье.

Долохов не выдержал и закурил. Спустя десять секунд к нему присоединились Абраксас, Юстин и Нотт. Том крепче сжал зубы.

— Естественно, я не о жилой недвижимости, — закатил глаза Лестрейндж. — Аптеки, бары, отели — половина принадлежит ему. Блишвик ставил палки в колёса с самого начала. Но из-за того, что Дагворт-Грейнджеры очень быстро провернули всё дело, практически в обход Министра — скажу по секрету: им помогал сам Сметвик, — он не успел вовремя затормозить патент. А Люпин помогает тем, кто ему больше заплатит, — Юстин пожал плечами, ни капли не осуждая, — у него маленький ребёнок, жена — домохозяйка, и не самая высокая зарплата. И, кстати, тот закон о темномагических артефактах, что так активно пытается пропихнуть Лич — тоже в основном инициатива Блишвика.

— Не Дамблдора? — удивился Крэбб, подаваясь вперёд так резко, что чуть не перевернул чашку с чаем.

Юстин загадочно улыбнулся.

— Их намерения удачно совпали.

Алан Розье, сын Курта Розье, самый младший, из присутствующих на собрании, мягко толкнул Долохова в плечо:

— Посмотри, у меня мозги не вытекают? — шепнул он нарочито громко, и мгновенно заслужил строгий взгляд отца.

Алан, в силу своей молодости, сильно уступал даже отцу. Пока что он годился только для того, чтобы выполнять небольшие поручения. Как много ему ещё предстояло узнать, он пока даже не мог вообразить.

Расходясь уже глубоко за полночь, Рыцари выглядели так, будто по ним прошлись дробильным заклинанием. Даже после тренировок с Долоховым, все оставались бодрее. Малфой и Долохов остались сидеть за столом в гостиной.

— Абраксас, тебя Люциус не ждёт? — невежливо поинтересовался Риддл.

— Он у Эйлин, — отмахнулся за него Долохов; Том приподнял брови в немом вопросе.

— Люциусу надоела Нарцисса, — пояснил Малфой. — И он нашёл себе новую игрушку. Но все довольны.

— Невероятно ценная информация, — прокомментировал Том. — Что ты хотел? — откровенно грубо спросил он.

Абраксас, уловив настроение лидера, обменялся долгим взглядом с Долоховым. Риддл сомневался, но кажется, Антонин взглядом попытался сказать: «Это теперь твоя проблема».

— Сначала поговори с ней, — глубокомысленно произнёс Абраксас, поворачиваясь к Тому после того, как бросил раздражённый взгляд на Долохова, — а потом делай выводы.

Риддл скрестил руки на груди, хмурясь.

— С каких пор ты стал экспертом по отношениям?

— О, так у вас, значит, отношения? — в тон ему ответил Малфой, зеркально отобразив позу Тома; Том прищурился.

Долохов приподнялся из-за стола, обозначая своё присутствие.

— Что бы это ни было…

— У нас проблемы с приютом, — оборвал Тома Абраксас, — серьёзные проблемы с Министерством, поэтому, возможно, мисс Грейнджер там бывает. Так что, я серьёзно, не сделай того, о чём потом можешь пожалеть, — бросил он, направляясь к двери в библиотеку. — Раз уж ты выбрал её. — Добавил он многозначительно.

Проводив Малфоя взглядом, Том резко развернулся и, громко топая, поднялся на второй этаж. Долохов тяжело вздохнул.

Абраксас смирился с выбором Риддла, и, в целом, вёл себя сносно, хотя, конечно, упоминал время от времени чистокровных девушек, которые могли заинтересовать Тома. По мнению Малфоя, конечно. Однако Риддл не видел в них ничего привлекательного, даже несмотря на известные фамилии. Если уж на то пошло, то его больше интересовали их отцы, у которых имелось хоть какое-то влияние.

И всё же, Малфой принял Гермиону, даже заступался за неё время от времени, пусть сама девушка об этом и не знала.

Но все рассуждения Риддла застилали его здравый смысл. Переживания о том, что у неё могут быть свои секреты, дела, теперь ещё и её регулярные походы в кабинет Лича — слишком много, чтобы Том мог действовать адекватно.

Гермиона пыхтела, сидя над записями, которые нужно было расшифровать. Она знала, что всё не закончится так просто, и невыразимец будет требовать больше и больше. Она проклинала себя каждый день за то, что не сумела сдержать эмоции, и дала ему понять, что узнала его.

Это было понятно с самого начала — он всё-таки затащил её в Отдел Тайн, пусть и сумел всё устроить анонимно. Как оказалось, он не хочет делиться своими открытиями с коллегами. И не хочет делиться с ней своими планами. Это было хуже всего. Опаснее всего. Это привело к тому, что Гермиона перестала ему доверять. Более того, она не могла допустить, чтобы он повторил эксперимент. Ясно, как день, что его маниакальное желание добиться успеха преследовало какие-то личные цели.

— Не могу понять, Черри, — рассуждала она, обращаясь к эльфийке, сидящей на её постели, — почему он так изменился. Мой Начальник Отдела Тайн не казался мне сумасшедшим. — Она запнулась, повернувшись к домовушке. — Хотя, то заклинание, которое он посоветовал… теперь я сомневаюсь, что это была ошибка.

Он не захотел отправляться в прошлое сам… может быть, хотел, чтобы его молодая копия добилась успеха раньше? И… что тогда? Выходит, всё то время, что они сотрудничали и работали вместе, он притворялся?

— Мисс нужно больше отдыхать, — укорила Черри, игнорируя тираду Гермионы.

Ведьме было стыдно, что она так сильно пользуется привязанностью домовушки в личных целях, заставляя ту периодически выслушивать её, но это было лучшее, что она могла предпринять.

— Как поживает Чер? — поинтересовалась Гермиона, не в последнюю очередь из-за того, что действительно беспокоилась об эльфе.

Черри состроила мечтательное выражение лица.

— Хозяин заботится о Чере, — протянула она, — учит новому. Чер любит хозяина, хотя и скучает по предыдущей семье.

— Ну ты-то не даёшь ему много грустить, верно?

Эльфийка кивнула, растянув бледные губы в улыбке.

Гермиона вновь отвернулась к столу и решительно отодвинула старые записи, решив, что вернётся к ним немного позже. Лучшим решением, на её взгляд, было отвлечься. Поэтому, призвав перо с чёрными чернилами и пустой лист пергамента, она занялась нумерологическими расчётами.

Каждый раз, каждый чёртов раз, цепочки получались всё длиннее и длиннее, а неизвестных становилось всё больше и больше. Она меняла ингредиент за ингредиентом, порядок эксперимента, перебрала все известные ритуалы — даже ритуалы на крови! — но ничего не могло составить пропорцию проклятию некроманта. Даже кровь из всего единорога на три порядка уступала в силе, даже философский камень на порядок уступал.

Гермиона направила палочку на себя, и её волосы посветлели, глаза стали голубыми, а губы — тоньше, затем она набросила на себя мантию-невидимку, и только после этого отправилась в Министерство. Спектакль с преображением внешности был только для невыразимца — раскрывать ему секрет мантии-невидимки Гермиона не собиралась — а отвечать на его вопросы, почему она, переживающая об анонимности, не меняет внешность, больше не хотелось. Хотя, как раз таки нахождение под чарами привлекло бы больше нежелательного внимания, особенно внимания мракоборцев, способных различать иллюзию.

Избегая волшебников, снующих из кабинета в кабинет в разгар рабочего дня, Грейнджер направилась в сторону лестниц. Так её путь становился на двадцать минут длиннее, зато она избегала возможности столкнуться с кем-то в лифте, оставаясь невидимой. Уже перед самым выходом в Отделе Тайн, она скинула мантию, убрала её в сумочку и, решительно расправив плечи, направилась к знакомому кабинету.

— Привет, — бросил невыразимец, когда она юркнула в приоткрытую дверь, — проходи, — он сделал широкий жест, призывая располагаться, где ей удобно.

У него был большой просторный кабинет, полностью обезличенный. Гермиона знала, что невыразимцы обязаны стирать следы своего присутствия каждый вечер — она всё ещё помнила все необходимые заклинания.

— Привет, — сухо поздоровалась она. Мужчина протянул руку, ожидая новую порцию записей. Тяжело вздохнув, Гермиона передала стопку пергаментов. — Послушайте, я правда не понимаю, для чего я хожу сюда три раза в неделю, — возмутилась девушка. — Я не могу помочь вам с экспериментом, а мои записи никак вам…

— Мисс Грейнджер, — оборвал он, поднимая взгляд, — возможно, ваши дневники помогут мне воссоздать картину эксперимента.

Гермиона всплеснула руками и поднялась на ноги.

— Последние расчёты перед отправкой будущий-вы проводили в одиночестве! — зашипела она. — И я не один раз об этом упоминала!

Мужчина покачал головой, снисходительно, почти с жалостью, глядя на неё.

— Нет-нет, — уверенно возразил он, — я из будущего не мог отправить вас сюда, не позаботившись о том, чтобы не передать информацию для себя.

Грейнджер застонала. Она сама в этом начала сомневаться, заметив упорство невыразимца, но ни проявляющее заклинание, ни дешифровка, не помогали ей раскрыть тайные смыслы, которые, возможно, могли быть спрятаны в первичных расчётах, её записях по занятию этикету, формулах нескольких заклинаний из будущего или рецептов зелий, которые, к слову, совершенно не интересовали волшебника.

— Но вы же видите, что всё это действительно бессмысленно! — почти прорычала она. — Я просто трачу своё время…

— Если, конечно, вы ничего не утаиваете от меня, — холодно заметил мужчина.

Грейнджер задохнулась от возмущения.

— Я не утаиваю ничего, лишь расшифровываю записи и приношу вам!

— Может быть, ключ в самой дешифровке? — задумчиво протянул он.

— Нет. — Решительно отрезала Гермиона, скрестив руки на груди. — Шифровка — это только моё изобретение, к которому вы — будущий вы — не имеете абсолютно никакого отношения.

Маг, прищурившись, смерил её оценивающим взглядом. Он склонил голову к плечу, прежде, чем начать говорить таким тоном, от которого сердце стало биться медленнее:

— Если я узнаю, мисс Грейнджер, что вы всё же что-то от меня скрыли, я уверяю, это закончится плохо. Для вас.

Гермиона моргнула.

— Это угроза?

— Это предупреждение. Сэр Гектор, мистер Риддл, мистер Лич, — она похолодела и нервно сглотнула, — они не обрадуются, узнав ваш секрет.

— Что вы ещё хотите от меня? — сцепив зубы, процедила Грейнджер.

— Ваши записи. Без дешифровки.

— Ладно, — бросила она злобно, — я принесу их завтра.

Невыразимец удовлетворённо улыбнулся и пододвинул ей стопку своих пергаментов, исписанных мелким убористым почерком.

Гермиона молча взяла один лист, демонстративно прижав его к столу, призвала перо и начала проверку. Кажется, этот мужчина действительно был сумасшедшим, если рассчитывал, что она будет ему помогать после того, как он угрожал ей. Даже если бы она встретила правильные вычисления, она бы проигнорировала их.

— Вы хотите отправиться в прошлое? — спросила Грейнджер, поднимая голову; в то, что мужчина просто хочет довести свой эксперимент до конца, она уже не верила.

В том, что он делал, больше не было научного интереса. Раз он перешёл на личные угрозы, значит, дело наверняка касается чего-то личного.

Он поднял голову, расправляя плечи, и потёр переносицу.

— Не думаю, что могу раскрывать суть эксперимента перед ведьмой, которая не имеет отношения к Отделу Тайн, — сухо ответил он.

Девушка усмехнулась и подпёрла голову рукой. Она старалась говорить так, чтобы её голос звучал непринуждённо:

— Ну, мне нужно знать, если вы собираетесь захватить человечество или что-то в этом роде, — она неопределённо махнула рукой, в которой было зажато перо.

Маг усмехнулся и покачал головой. И молча вернулся к записям, оставляя этот вопрос открытым. И это не понравилось Гермионе ещё больше.

Она прилагала огромное количество усилий, проверяя его расчёты. Её заданием было выделить места, которые кажутся ей знакомыми. Гермиона же старалась выборочно выделять информацию так, чтобы это одновременно не вызвало подозрений, но и не помогло невыразимцу собрать свою машину. Ей было в два раза труднее, так как она не имела практически никакого отношения к магии времени, а подолгу зависать над записями, не вызывая при этом подозрений, не могла.

Она снова и снова удивлялась тому факту, что, казалось бы, единственный, кто мог дать ей поддержку в этом месте, единственный, кто знал её секрет, — напротив, предпочёл шантажировать и использовать девушку в своих целях. Это было мерзко и противно. И наводило на определённые мысли о том, что чем меньше людей знает, что она из будущего, тем лучше. В идеале, лучше бы никому вообще об этом не знать и не догадываться.

Комментарий к Глава 32. Свои секреты

Огромное спасибо всем за комментарии к прошлой главе, и новеньким, и, особенно, тем, кто читает эту историю давно — я запомнила ваши имена😂 и очень благодарна за то, что вы так долго со мной и продолжаете меня вдохновлять! Вдохновляете настолько, что я понемногу начинаю работу над будущим проектом, который, если всё пойдёт по плану, начнёт публиковаться сразу, как только закончится эта история)

И я поняла, что давно не благодарила мою Линадель за неоценимую помощь и поддержку. Она не только проверяет и вычитывает работу, но и выслушивает нытье и переживания моей иногда творческой натуры, подталкивает и подсказывает) если бы не она, эта работа стала бы очередной написанной, но неопубликованной. Спасибо тебе 🌷❤️