"Бис" для суфлёра

Часть 35. Его

Газеты пестрили заголовками о противостояниях Гонта и Грейнджер — они стали новым развлечением для обычных жителей, узнающих о новостях из зала заседания только благодаря прессе. И, несмотря на то, что огонёк споров угас, Катрина умудрялась сохранить интерес читателей. Остальные печатные издания подхватили идею «Ежедневного пророка» и стали чаще выпускать статьи с информацией о судах и заседаниях Визенгамота. Это был тот случай, когда капля превратилась в ручей. Даже если где-то и остались заказные статьи — они утонули в море остальной информации. Как бы то ни было, населению преподносили новости с разных сторон, и имя Дамблдора стало мелькать заметно реже.

Заседания, на которых присутствовали и Грейнджер, и Гонт, стали пользоваться редкой популярностью, даже если причина собрания раньше могла показаться волшебникам неинтересной, они приходили посмотреть на шоу, а потом делились этим с родными и близкими.

Была и небольшая проблема. Регулярные статьи раздражали Рыцарей: как выяснилось, не только мисс Блэк волновалась о репутации своего лидера. И как бы Тому ни было лестно от такого проявления преданности, он запретил любому из последователей даже думать о том, чтобы проклясть мисс Грейнджер — Мальсибер и Эйвери заметно расстроились.

Тома откровенно стала раздражать идея о том, что нужно скрывать отношения. Его выводил из себя любой косой взгляд в сторону Гермионы от какого-нибудь волшебника — ведьма с сильным и интересным характером, наследница древнего рода, свободная — она привлекала взгляды холостяков и вдовцов. И, по какой-то неописуемой причине, никто из прозорливых магов не мог связать нахождение Риддла и Гермионы в одних и тех же залах раз за разом. Почему-то никто и подумать не мог, что все эти эмоциональные споры могут содержать в себе личную подоплёку. Риддл не мог понять, рад он этому или нет. Ему казалось, что, как только взгляд Грейнджер останавливается на нём, в её глазах плещется столько страсти и огня, что чувства девушки нельзя интерпретировать иначе, чем желание. Однако увидев, как она спорит с Абраксасом, он понял, как сильно ошибался: легко было спутать ярость и раздражение с вожделением — огни в её глазах были одни и те же.

Гермиона увлеклась подготовкой приюта, постоянно пропадая в приобретённом поместье, в компании оборотней, занимающихся перестройкой и ремонтом. Кроме того, она сблизилась с Эйлин и познакомила ту со своими подругами Эмис и Ирмой — так она ему сказала как-то вечером. Том сам не понимал, зачем ему эта информация, но терпеливо слушал, ведь именно так поступают мужчины, которые состоят в отношениях — так ему сказал Антонин.

После того, как Риддл помог избавиться Гермионе от трупа невыразимца, они, казалось, сблизились. Порой Том задумывался, сколько ещё трупов им необходимо спрятать, чтобы она захотела от него детей.

В день переезда Долохова, в начале апреля, они в последний раз собрались за завтраком в столовой Риддла. Эйлин с сыном, Антонин, Гермиона, Том и Малфои. Что последние забыли здесь было неясно, но расспрашивать Гермиону Том не хотел, а Малфои ему, в принципе, не мешали. Грейнджер говорила что-то о том, как это трогательно, но Том её почти не слушал — в его голове крутились мысли об одном артефакте, который сначала показался обыкновенной безделушкой без магических свойств — Риддл даже успел пожалеть о том, что приобрёл его. Но дело было в том, что именно — показался. И Риддла теперь очень волновало, как скрыть магический след зачарованной вещи. Он ведь даже не слышал о таком. Да и в этот раз заметил, что брошь заколдована, когда случайно пролил на неё кофе, а она вдруг засияла, моментально высохла и заблестела, как новая. На этом её свойства заканчивались, но сам факт… Том не сомневался, что предыдущий владелец хранил эту вещицу именно потому, что хотел разобраться в том, как она зачарована, но не смог и всё же решил продать.

Гермиона возилась с детьми, воркуя над младшим, а Люциус её ревновал, постоянно пытаясь впечатлить тем, как он ловко управляется со своей стихийной магией.

— Конечно, мне, как стажёру, пока не поручали ничего серьёзного, — рассказывал Антонин, — пока что на меня скинули дело Поттера, у которого пропала семейная безделушка.

Наполненная тарелка Люциуса раскололась, и молочно-рисовая каша вытекла на стол — видимо, он перестарался с попытками произвести впечатление на ведьму.

— Тебе разве можно об этом говорить? — зашипела Эйлин.

Долохов отмахнулся.

Гермиона убрала кашу со стола, сердито шикнув на Абраксаса, который собирался отругать сына. Она взяла младшего Малфоя за руку, и они вместе направились в ванную, чтобы тот умылся.

Пока её не было, Чер доставил «Пророк» для всех, и Том, делая глоток кофе, призвал одну газету себе. Кто-то, кажется Эйлин, справа от него, закашлялся. Мужчины замолчали.

— Вы чего все замолчали? — спросила Гермиона, вернувшись с Люциусом.

Том молча протянул ей газету. Спустя пару минут, Гермиона изрекла:

— Обычно такие новости печатают в некрологах.

— Обычно не умирают представители таких знаменитых семейств, — возразил Абраксас. — Кажется, нам нужно наведаться туда, — флегматично протянул он, поднимаясь, обращаясь к сыну.

Люциус надул губы и скрестил руки на груди.

— Не хочу!

— Пусть он останется, — попросила Гермиона; Том еле удержался от того, чтобы закатить глаза. — Он всё равно там сейчас не нужен. Возьмёшь его на поминальную службу.

Абраксас переводил взгляд прищуренных глаз с Гермионы на Люциуса и обратно. И если у Люциуса взгляд был просительный, то ведьма смотрела в ответ так же прищуренно, будто это было какое-то соревнование в гляделки или что-то вроде того.

— Ладно, — Абраксас махнул рукой и вышел.

Люциус, радостно взвизгнув, бросился Гермионе на шею. Та наполнила кашей новую тарелку и поставила её перед ребёнком. Это было глупо, но Риддл почувствовал что-то вроде зависти, смешанной со злостью и раздражением, по отношению к этому ребёнку, который бросался на шею его — Тома — ведьмы, и получал от неё кашу. Но это чувство растаяло с лёгоньким хлопком сразу же, когда Гермиона взяла его за руку. Он удержался от самодовольной ухмылки в сторону Люциуса, потому что понимал, как глупо это будет выглядеть.

— Ты пойдёшь на службу? — спросила Гермиона у Тома.

— Да, — лаконично ответил Том, и Гермиона поджала губы.

Она совершенно точно не хотела, чтобы он шёл на похороны Блэка — Том сам это понял, даже без подсказок Антонина и Абраксаса. Просто Грейнджер не считала, что он имеет право провожать в последний путь человека, в смерти которого он виноват. Том же считал, что остальные Рыцари его не поймут, если он там не появится.

Кажется, задумавшись, он пропустил объявление о том, что завтрак завершён. Антонин и Эйлин ушли, и в столовой остались только он с Гермионой и дети.

Сегодня в новый дом перебирался только Долохов — миссис Принц не позволила дочери жить с мужчиной до свадьбы, хотя, по мнению всех остальных, это было крайне глупо. И, тем не менее, свадьба была назначена на конец мая, так что до этого момента Антонину придётся жить там одному.

Гермиона каждый день разрывалась между тем, чтобы проводить время с дядей, и тем, чтобы проводить его с Риддлом. Это было чертовски трудно. Но шестое апреля — День рождения Гектора, она всецело посвятила ему — по крайней мере до вечера, когда должны были прийти гости. Она даже убедила домовиков пустить её на кухню.

Первый раз, за почти год пребывания в этом времени, Гермиона готовила что-то сама. И немного пожалела, что взялась за торт — это оказалось для неё слишком сложным. И, тем не менее, кое-как собрав бисквиты, пропитанные сиропом, она смогла его украсить. Ладно, это должно было стать вечерним сюрпризом. Поэтому, раз уж она всё равно была здесь, она приготовила Гектору знаменитый английский завтрак — уж пожарить яйца с беконом она могла без проблем.

Гектор вошёл в столовую, когда Гермиона заканчивала с готовкой, и чуть не подпрыгнул на месте, увидев на кухне её.

— Что с эльфами? — спросил он не своим голосом.

Грейнджер моргнула.

— Всё в порядке, просто я решила сделать праздничный завтрак, — протянула она.

Гектор облегчённо выдохнул и расслабился, но затем напрягся снова.

— Ты умеешь готовить? — удивлённо спросил он. — И ты готовила для меня?

— Да — на оба вопроса, и первый, кстати, немного оскорбителен, — сказала она, указав на дядю лопаткой.

Тот продолжал странно на неё смотреть несколько секунд, а потом преодолел разделявшее их расстояние, и крепко обнял Гермиону. Грейнджер почувствовала, как глаза защипали предательские слёзы — Гектор никогда не проявлял чувств, тем более таких. И она вспомнила о том, что он проклят. И подумала о том, что будет делать завтрак для него каждый день, если это заставит его обнимать её.

— Спасибо, — искренне поблагодарил он, и Гермиона всё-таки разрыдалась.

Гектор попытался отстраниться, но теперь ведьма обнимала его в ответ, не отпуская от себя. Наверное, он уже пожалел о том, что не сдержался, но Гермионе было наплевать.

— Вы должны делать это чаще, чтобы я так не реагировала, — с укором проговорила она, слегка отстраняясь.

— Ладно, — согласился Гектор, и Гермиона приложила все силы, воззвала ко всем богам, чтобы сдержаться и не разреветься снова.

— Ладно, — в тон ему ответила девушка, отпуская мага, — садитесь. Будем пробовать.

Она не отрываясь наблюдала за выражением его лица, пока Гектор пережевывал кусок яичницы с беконом. Он смотрел на неё в ответ, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, а потом наклонился к Гермионе.

— Это даже вкуснее, чем у домовиков.

И Грейнджер уже в третий раз заставила себя сдержать слёзы.

Она приступила к своему завтраку, который показался ей, если не лучше, то точно не хуже эльфийского. Домовики вернулись в столовую как раз под конец трапезы и не дали ей самой мыть тарелки и убрать со стола — не то чтобы Гермиона так сильно этого хотела.

— А теперь — в библиотеку, — объявила она, первая поднимаясь и сбегая из столовой, но только после того, как убедилась, что Гектор следует за ней.

Гермиона положила большой свёрток прямоугольной формы на столик, с которого сдвинула стопку книг на пол, и забралась в своё кресло с ногами. Гектор опасливо приблизился к подарку, будто опасался, что там бомба. Он разорвал бумагу. И замер.

— Гермиона, — прохрипел он.

— Гектор, пожалуйста, прошу, это не только ради вас, но и ради меня, — проговорила она, не сдерживая слёзы.

— Милая, но где ты нашла специалистов? Я не… Я был уверен, что сейчас никто не пишет магические портреты, — сказал он, проводя рукой по пока ещё неподвижному изображению. Можно было бы сказать, что он любуется собой, прослеживая пальцами черты нарисованного лица, но Гермиона понимала — он ощущает магию таким способом.

— Мне удалось найти специалиста, — сказала она, и её голос сорвался; Гермиона постаралась взять себя в руки. — В Порту. — Она подняла руку, не дав дяде возмутиться. — Я возвращалась туда без Тома.

Гектор покачал головой, отставив подарок в сторону, и подошёл к ней, заставляя встать с кресла. Он снова обнял её и терпеливо ждал, пока она закончит плакать.

— Вы активируете его? — всхлипывая, спросила она.

— Да, но… Милая, я не знаю, как он будет взаимодействовать с проклятой душой, — серьёзно сказал он, глядя ей в глаза. — И ты узнаешь это только через сорок дней, после того, как я…

Он не договорил.

Всё это разбивало ей сердце. Вся эта ситуация.

— Гектор, какие у вас симптомы? — спросила Гермиона.

— Слабость, одышка, иногда становится трудно дышать, — начал перечислять он, — по вечерам — тяжесть во всём теле, ломота, как при температуре…

— И так каждый день? — изумилась ведьма.

Гектор покачал головой.

— Нет, в первый раз это случилось в январе, когда ты… Я думал, что я переволновался. Потом заметил, что приступы повторяются примерно раз в две недели. Сейчас это случается пару раз в неделю.

Гермиона нахмурилась.

— Не похоже ни на одну магическую болезнь.

— Знаю, я перешерстил все справочники.

Ведьма вскинула взгляд.

— Вот оно, — она прищёлкнула пальцами. — Всё это — магловские симптомы. Мы должны обратиться к маглам. Ведь у Сметвика есть связи. Обсудите с ним это вечером, — попросила она, — хорошо?

— Да, я посоветуюсь с Гиппократом, — согласился Гектор, — ему можно доверять.

К вечеру Грейнджеры пришли в себя. Они не пошли в лабораторию, а просто отправились на прогулку, несмотря на мелкий моросящий дождь, прошлись по магазинам и посидели в кафе.

Напряжение окончательно отступило, когда начали появляться гости, приглашенные на праздничный ужин. Первым прибыл Гораций, потом Сметвик и Миранда, последним прибыл Том. Гермиона не думала, что Гектор пригласит его, но всё же — Риддл был здесь.

Все сидели за столом, угощаясь едой — домовики превзошли сами себя — и вином, обсуждая последние новости.

— Немногие в наших кругах, кто сумел сложить два и два, — начал Сметвик, — убеждены, что смерть Сигнуса Блэка — твоих рук дело, Гектор.

Тот усмехнулся, отпил из бокала и покачал головой.

— Нет, я к этому отношения не имею, — сказал он. — Но ничуть не жалею о его смерти.

Гораций, посвящённый во всю историю, удручённо вздохнул.

— Мисс Эйвери, Изабелл, подруга мисс Блэк, неважно выглядит в этом семестре. Кажется, смерть мисс Блэк стала для неё ударом.

— Думаю, я расстроился бы сильнее, если бы моя наследница умерла в ту ночь.

— Конечно-конечно, — мгновенно ответил Слагхорн, — ни в коем случае не имел в виду ничего дурного. Эта девочка давно вызывала у меня опасения.

Кажется, Гермиона заметила, как Риддл сдержал смешок. Да, она не сомневалась, что Горацию глубоко плевать на самих учеников — его гораздо сильнее интересуют их связи.

— Как продвигаются дела с приютом? — спросила Миранда, и Гермиона была ей благодарна за то, что та перевела тему в более мирное русло.

— Всё хорошо, спасибо, — ответила девушка, улыбнувшись.

Вообще-то именно сегодня она хотела обсудить с Мирандой один момент. И, когда все вышли из-за стола, делясь на группки, Гермиона отвела медиведьму в сторону, позволяя мужчинам остаться наедине.

— Миранда, — начала Грейнджер, вздохнув, — у нас по-прежнему нет списка с именами маглорождённых волшебников. И Дамблдор после одного из Заседаний ясно дал мне понять, что делиться ими не собирается.

Медиведьма моргнула.

— Что? Почему?

— Не знаю, — Гермиона пожала плечами. — Но он сказал, что у них появляются фамилии учеников, достигших школьного возраста…

— Какая глупость! — возмутилась ведьма.

— Да, — торопливо согласилась Грейнджер. — Я не стала выдавать свою осведомлённость. Поэтому обращаюсь лично к тебе, к вам, сколько вас там в вашей организации, курирующей волшебных детей, — она неопределённо обвела рукой воздух. — Вы можете делиться такой информацией так, чтобы потом не было проблем?

Миранда нахмурилась, отведя взгляд в сторону, и сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз, с противным эхом, глубоко-глубоко. Но женщина внезапно выпрямилась, решительно расправив плечи.

— Да, проблем не будет, — твёрдо сказала она, и Грейнджер не удержалась, обняв её.

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Миранда похлопала её по плечу, мягко улыбаясь.

— К концу апреля я пришлю тебе список и информацию, которую нам удастся собрать.

— Это было бы великолепно, — прошептала Грейнджер. — И ещё кое-что. Нам всё-таки удалось незаметно получить послабление в законе о Статуте! Мы сможем лично приходить к детям, достигшим пятилетнего возраста, и предлагать родителям посещать наше заведение, вместо обычной школы. Ох, вы бы видели лицо Дамблдора, когда он узнал об этом… Это напечатают в начале мая, когда приют начнёт работать официально.

Миранда смотрела на неё, открыв от удивления рот.

— В таком случае, я решительно не понимаю, почему Дамблдор отказался давать вам имена маглорождённых детей, — сказала она. — Откуда, по его мнению, вы будете их брать?

Гермиона не нашлась с ответом. Она тоже не понимала. И не понимала, почему Министр не надавил на директора. Было похоже, что их вывезли на середину озера, в надежде, что они утонут. В любом случае, все послабления, которые им дали, в надежде, что они не смогут достать имена маглорождённых, были им на руку.

Когда празднование подходило к концу — Миранда и Гиппократ собирались возвращаться в больницу, а Гораций в школу — Гермиона поняла, что пора решаться.

— Пока вы все не разошлись, — сказала она, левитируя перед собой торт (по крайней мере внешне он выглядел не очень плохо), усыпанный волшебными свечами с разноцветными маленькими огоньками, — пора задувать свечи!

Гектор усмехнулся, но, закрыв глаза, задул свечи, под аплодисменты.

Гермиона принялась разрезать бисквиты, а эльфы раскладывали кусочки на тарелки и раздавали гостям.

— Хм, неплохо, дорогая, — протянул Гектор; на нём скрестились непонимающие взгляды. — Гермиона сама его приготовила, — пояснил он, самодовольно усмехнувшись.

— Ты умеешь готовить? — спросил каждый на свой манер, но было кое-что общее: удивление.

Гермиона вспыхнула, отвернувшись.

И, конечно, каждый высказал своё мнение, попробовав торт. Даже если они ради приличия хвалили его — Гермионе было наплевать.

Риддл, впервые за вечер оторвавшись от Сметвика, подошёл к Гермионе.

— Это правда вкусно, — искренне сказал он.

— Главное, не привыкай к этому, — проговорила ведьма, зацепив кончиком пальца немного крема с его торта и облизав его.

Глаза Тома потемнели.

— Играешь с огнём, — опасно тихо произнёс он.

— Я была бы не против сгореть, — в тон ему ответила Гермиона.

Казалось, что это невозможно, но зрачок практически полностью поглотил ультрамариновую радужку.

Он отошёл от неё, когда Гектор вызвался проводить гостей. Они все направились в кабинет Гектора. Прощаясь, гости исчезали в камине, и, когда Том открыл рот, чтобы попрощаться тоже, дядя его опередил:

— Оставайтесь у нас, Том. Я уже отправляюсь отдыхать. — Риддл метнул в её сторону вопросительный взгляд, но Гермиона лишь пожала плечами, мол «тебе решать». — А утром Гермиона накормит нас завтраком, который приготовит сама, — добавил последний аргумент Гектор, — у неё очень хорошо выходит, — а, вот этот был последним.

— Хорошо, спасибо, — усмехнувшись, согласился Том.

Гектор быстро отправился в свои покои, а Гермиона потащила Тома в свои. Она действительно собиралась сегодня сгореть, выплеснуть накопившиеся эмоции. Риддла, казалось, порадовал её энтузиазм. Ведьма наложила на комнату муффлиато, и толкнула Тома на кровать, заваливаясь сверху.

— Знаешь, это было необычно, — сказал он, в перерывах, между поцелуями.

Гермиона слегка отстранилась.

— Что именно? — спросила она, вытягивая пуговицы его рубашки и петличек, для разнообразия, без магии.

— Такие семейные посиделки, это приятно.

Из неё снова будто выбили весь дух. Потому что она, конечно, подумала о том, что у Тома не было такой семьи, и он жил все тридцать семь лет без этого. Без тепла, просто не зная, что это такое. Сама она ещё помнила праздники с родителями, потом с друзьями. Такое не забывается даже за восьмилетний перерыв. Но это невозможно себе представить, если был лишён этого с детства.

И, конечно, её глаза снова защипало.

— Ну, теперь у тебя есть я, ведь так? — спросила она.

И Том кивнул, прижимая ведьму к себе, и втягивая её в поцелуй.

Очистив голову от лишних мыслей, Гермиона с энтузиазмом ответила, распахивая полы рубашки, и проводя по горячей коже руками — от плеч к низу живота. Когда её пальцы прошлись по кромке брюк, Риддл сдавленно застонал. Он опустил руки на её бёдра, но Гермиона откинула их.

— Сегодня я главная, — прошептала она ему в губы.

Риддл хмыкнул. Его тело ощутимо напряглось, когда девушка привязала его руки к столбикам кровати. Он был красив, как Бог. Она отстранилась, оценивая проделанную работу, а потом принялась медленно снимать его брюки — как всегда, без белья — смотря ему в глаза. Взгляд то и дело соскальзывал к его члену, который возвышался над телом.

Гермиона почувствовала, что краснеет. Она никогда не разглядывала Тома — вот так откровенно и открыто. Насладившись прекрасным видом, она опустила ладошку на член, размазывая смазку большим пальцем. Внизу живота собралось тепло, в трусиках стало влажно, но она решила, что хочет попробовать его на вкус, прежде, чем вытрахает все эмоции.

Её губы опустились на член, и Том сдавленно застонал. Девушка продолжала смотреть на него, Риддл же прикрыл веки и откинул голову назад, его кадык то и дело подёргивался от сдерживаемых стонов. Она опускала и поднимала голову, вычерчивая языком дорожки по всей длине члена, и, когда дыхание Тома окончательно сбилось, она ускорилась. Он кончил, протяжно застонав, и Гермиона глотнула. Взгляд Риддла был одновременно восхищённым и таким тёмным, возбуждённым, что Грейнджер почувствовала практически физическую боль от того, как сильно она его хотела.

Осыпая поцелуями каждый участок его тела от низа живота до губ, Гермиона навалилась на мужчину сверху, с удовольствием отметив, что он уже готов ко второму разу. Она приподняла бёдра и направила рукой член, насаживаясь на него. Из груди вырвался то ли рык, то ли стон, и Грейнджер полностью отстранилась, настраиваясь на новый ритм. Пульс зашкаливал. Руки Тома забились в верёвках, но ведьма не отпускала его, двигаясь в удобном ей темпе.

— Гермиона, — прохрипел маг, закидывая голову назад.

Грейнджер чуть ускорилась.

Её горячие ладони скользили по телу мужчины, а из его горла вырывались стоны, которые он перестал сдерживать. Осознание, что Риддл потерял контроль, заводило ещё больше. Она опустила пальцы на клитор, и Том зарычал. А в следующую секунду, её обвили крепкие мужские руки с остатками верёвки на запястьях, и она воскликнула, когда Риддл перекатился, подминая её под себя.

— Ведьма, — прошептал он, склоняясь к ней. — Моя. — Он вышел и резко вошёл на всю длину. — Моя. — Он повторил движение.

И повторял раз за разом, пока она не кончила, извиваясь под ним, чувствуя вес его тела, царапая ему спину. Его движения стали хаотичными и более резкими, и Том тоже кончил, произнося её имя.

Гермиона снова встала раньше, ощущая себя слегка разбитой после ночи с Томом, чтобы приготовить завтрак, как обещал Гектор. Её энтузиазм ещё не угас, поэтому, договорившись с домовиками, Грейнджер, помимо яичницы с беконом, сделала блинчики. Она никогда не любила готовку, сколько себя помнила, а год путешествий по лесу и вовсе навевал неприятные воспоминания, но сейчас она делала всё с удовольствием. Гермиона на мгновение замерла, от прострельнувшей мысли. А что, если ей всё это нравится, потому что она постарела? Почему-то других объективных причин в её голову не пришло.

Постаравшись отбросить эти глупости в сторону, она накрыла на стол. Мужчины вошли в столовую одновременно, о чём-то переговариваясь, а Гермиона почувствовала, как в груди разливается что-то золотисто-медовое и тёплое, как горячий шоколад — возникшее ощущение было примерно такое же, когда поблизости появляется патронус.

Гектор взял в руки газету, не левитируя её перед собой, как обычно, — так он закрыл бы Тома, Риддл сделал тоже самое. А так как Том взял её «Пророк», Гермиона решила просто завтракать.

— Очень вкусно, — прокомментировал Риддл, попробовав и яичницу, и блинчики.

И Гермиона почувствовала, что снова расплывается.

Она бросила взгляд на Гектора, но тот хмурился на свою газету.

— Где-то убыло, где-то прибыло, — загадочно прокомментировал он.

Грейнджер приподнялась, заглядывая на первую полосу. Дядя повернул газету ей.

На первой странице «Пророк» поздравлял Ориона и Вальбургу Блэк с рождением второго ребёнка — Регулуса.

— Нужно их поздравить, — вполголоса проговорил Том.

А Гермиона мгновенно отрезвела и вырвалась из своей неги, вспомнив, как умер Регулус Блэк. И она не собиралась допускать этого снова.