"Бис" для суфлёра

Глава 9. Осколок

По возвращении в Англию, Том, в первую очередь, представил своим последователям Антонина Долохова.

Антонин уже был знаком с некоторыми личностями — Малфой, Нотт, Лестрейндж, Блэки и прочие, кто давно присоединился к Рыцарям, имели представление о том, кем является Антонин Долохов. Какое-то время назад он прожил в Англии почти год, в поместье Тома, и успел послужить Рыцарям. Однако Абраксас и Юстин были недовольны тем, что Долохову позволялось не принимать метку. После того, как Антонин уехал, выражение лица Абраксаса ещё долго оставалось: «А я тебе говорил». Благо, вслух он это не решался произнести.

Сейчас, когда Долохов согласился на метку, Малфой заметно расслабился.

Эйвери, Кэрроу, Крэбб и остальные молодые Рыцари, как видел Том, не спешили с выводами и держались осторожно. Они присматривались к Антонину, поглядывая на Малфоя. Малфой задавал тон. Абраксас не выступал открыто против решений и никогда не обсуждал их за спиной Тома, но остальные всё равно прислушивались к его мнению. Фамилия Малфой — имела слишком большой вес в этой стране. Она служила эквивалентом королевской, наряду с Блэками. За Малфоем следовали, и только это имело самое большое значение. В связи с этим, Малфой и Риддл всегда выступали единым фронтом, решая разногласия за закрытыми дверьми.

Ритуал принятия метки прошёл быстро. Несмотря на то, что Долохов не горел желанием пятнать кожу, он идеально отыгрывал ликование и восторг. В любом случае, теперь у него будет возможность оценить все плюсы присоединения к Рыцарям. Эйвери-младший смотрел на Антонина с завистью, отчего Том почувствовал гордость за свою кампанию. Дети его последователей с раннего возраста мечтали присоединиться к Рыцарям. И Риддл собирался дать шанс каждому из них.

После того, как все поздравили Антонина с принятием метки, маги сбились в кучки, заводя светские беседы. Оставив Рыцарей в гостиной, Риддл и Малфой удалились в кабинет.

— Ты можешь высказаться, Абраксас, — проговорил Том, усаживаясь за стол.

— Мне нечего сказать, — просто ответил тот. — Долохов полезен. И он принял метку.

Риддл одобрительно кивнул.

— Я рад, что ты согласен с моим мнением.

— Как ты хочешь его использовать? — поинтересовался Абраксас.

— Пока мы будем в Англии, он займётся тренировками с новичками. Долохов обладает удивительным талантом чувствовать магию. Он прекрасный дуэлянт. Если остальные смогут перенять хотя бы треть его способностей — у нас будет сильная армия.

Малфой взмахнул палочкой, и дверца буфета, стоящего на противоположном конце кабинета со стуком распахнулась. С полок выплыл бокал и бутылка огневиски, которое хранилось в этом доме исключительно для него. Абраксас наполнил бокал и откинулся на спинку кресла.

— Сильная армия — это полезно, — кивнул он. — Но надеюсь, что она нам не понадобится.

— Я тоже надеюсь, что мы обойдёмся без кровопролития, — Риддл поморщился и поспешил сменить тему: — Послезавтра я планирую отправиться в Австрию на несколько дней. Антонин поедет со мной. Мне понадобится незарегистрированный портключ. После нашего прибытия, я буду ждать письмо от Юстина с информацией о том, что перемещения Антонина остались незамеченными. Он по-прежнему в розыске. И если Британия достаточно лояльно относится к иностранным преступникам, то в Австрии у нас могут быть проблемы. После Гриндевальда они крайне внимательно следят за волшебникам в своей стране.

Абраксас сделал пару пометок в блокноте.

— Мальсибер достанет портключи, — проговорил он. — Юстина я тоже предупрежу. Ты вернёшься до Заседания?

Том сцепил зубы. Заседание.

— Да. Обратный портключ пусть сделает на двадцать первое июля. Я хочу, чтобы всю неделю мы отвели исключительно на подготовку.

Малфой согласно кивнул.

— Что-то ещё?

— Поручи кому-нибудь достать одежду для Антонина, — Том махнул рукой. — И нам нужно пополнить запас провизии в палатке.

Абраксас нацарапал несколько пометок и убрал блокнот в карман мантии. Он покрутил бокал с жидкостью и посмотрел сквозь него на свечу, парящую в воздухе.

— Ты достал ожерелье?

Теперь настала очередь Риддла согласно кивать. Он забарабанил пальцами по столу.

— Да, но я ещё не изучил его до конца. Я предоставлю его тебе, после того, как мы вернёмся из Австрии, если не добьюсь успеха, конечно. Возможно, ты найдёшь что-то полезное в фамильной библиотеке, — протянул Том, массируя переносицу. — Я не встречал настолько тонких чар, какие наложены на этот артефакт. Он несомненно должен достаться кому-то особенному.

— Особенной, — поправил Малфой.

— Верно, — кивнул Том.

***Риддл, привыкший путешествовать не вполне законно, предпочитал останавливаться в местах, куда не забредают правоохранительные органы. То есть, в аналогах Лютного. В каждой стране было нечто подобное. В Австрии, которая являлась местом рождения Гриндевальда, такой район найти было очень тяжело. Но Том сумел.

Они остановились в отеле, расположенном в неприметном переулке. Единственное окно в номере выходило на живописную стену соседнего здания. Везёт им с этим, что ли. Впрочем, это было только к лучшему.

Сам номер оказался хорош во всех отношениях. Гораздо лучше того, который был в гостинице в Италии. Помимо двух аккуратно застеленных кроватей и стола со стульями, в номере имелся камин, возле которого располагалось два кресла с чуть вытершейся синей велюровой обивкой. Какой бы контингент не посещал эту гостиницу, её хозяин явно относился к волшебникам с уважением.

Кроме прочего, в отеле отсутствовала столовая, поэтому еду доставляли местные домовики прямо в номер. Для тех, кто по каким-то причинам скрывался от властей, такое удобство много значило: не приходилось лишний раз выходить.

В первый же день Том отправился в местную библиотеку, в надежде, что сможет найти информацию о чарах, наложенных на ожерелье. Но потерпел неудачу. В первой книге не нашлось ничего полезного. Вернувшись, он застыл в дверном проёме, наблюдая интересную картину: Антонин занимался спортом. И это не имело ничего общего с квиддичем. Долохов отжимался: отталкиваясь руками от пола, он хлопал и приземлялся на ладони.

— Зачем тебе это? — протянул Риддл, очерчивая воздух рукой.

Осмотрев коридор на предмет посторонних личностей, Том сделал шаг вперёд, закрывая за собой дверь. Для надёжности он запечатал её коллопортусом.

— Если в бою палочку отняли, — сухо ответил Антонин, повторяя упражнение, — лучше иметь шанс свернуть шею.

На этом у Тома вопросы закончились. Мудрость Долохова в этом вопросе была неоспорима. Риддл взялся за изучение ожерелья. Абраксас, в день отправления, домовиком передал несколько книг, которые, по его мнению, могли помочь.

Долохову же, который раздражал своими хлопками, пришлось вручить талмуд с мифами древней Греции — редкий экземпляр, который Тому удалось достать в магическом поселении на юге Африки. Антонин, что странно, не возмутился. Он оделся, порылся в складках новой мантии, достал оттуда очки и, усевшись перед камином, принялся читать.

— Зачем тебе очки? — удивился Том.

Антонин поднял взгляд от книги. Умытый, в новой одежде и очках, он как никогда был похож на аристократа. Не такого холёного, как змей Абраксас, а скорее, на приведённого в порядок медведя.

— Повредил зрение магией. Восстановить нельзя, — пояснил он и снова посмотрел в книгу.

Том удивлённо приподнял бровь и отвернулся к ожерелью. Он пытался понять по отголоскам магии, как именно оно было зачаровано. В идеале хотелось бы иметь возможность самому накладывать такие тонкие чары. Однако желания не всегда совпадают с возможностями. Пока что не совпадают. Риддл делал всё, чтобы в будущем перед ним не появлялось таких трудностей, изучая всё, что попадается ему в руки, добывая редкие экземпляры учений, общаясь с Великими колдунами и ведьмами.

Ещё на этапе разбора заклинаний, он столкнулся с тем, что не понимает и половины из них. Чуть позже к нему присоединился Антонин и добавил два, до этого неизвестных Тому, но к разгадке ожерелья это их не сильно приблизило.

***Они проводили в номере уже третьи сутки. То ли Юстин не торопился писать, то ли совы подводили, но позволять Долохову покидать отель было пока рано.

Риддл изредка покидал гостиницу, в первую очередь просто для того, чтобы прогуляться, но кроме этого он заходил в библиотеку, стараясь отыскать в ней редкие труды по чарам. Антонин же с примерным смирением не выходил даже за дверь комнаты. Он тренировался, читал и изредка присоединялся к Тому, разгадывающему загадку ожерелья.

— Ты можешь выйти хотя бы ночью, — предложил Том.

Долохов мотнул головой.

— Если встречу мракоборца, он быстро заметит любую маскировку или оборотное.

Уверенность, с которой он это сказал, не оставляла простора для споров. Очевидно, что Антонин проверил своё утверждение на собственной шкуре.

— Расскажи мне о том, как ты создаёшь заклинания, — попросил Том, откладывая чёртово ожерелье.

Через полчаса Риддл осознал, что сидит за столом и записывает слова Антонина. Тот был хреновым лектором, было очевидно, что сам он действует всегда в основном интуитивно, но общую суть из — «Ну… э… концентрация важна и латынь, да…» — Риддл улавливал, проводя параллели с тем, что уже знал раньше. Некоторые моменты удавалось выяснить, задавая уточняющие вопросы.

Лекцию Долохова прервал спасительный звонкий стук в окно. Риддл впустил сову, не удержавшись от взгляда на унылую стену соседнего здания, и отвязал письмо.

Юстин сообщал, что новых данных о Антонине не поступало и последнее место, где он был замечен, — Италия.

— Отсыпайся, завтра ты наконец сможешь выйти из отеля. Мне понадобится твоя помощь в поиске одного фолианта, в котором, возможно, найдётся полезная информация.

Антонин согласно кивнул и встал из-за стола, направляясь в сторону ванной комнаты. Внезапно он замер, задумавшись, и повернулся к Тому:

— Может, стоит найти кого-нибудь? — встретив вопросительный взгляд Тома, он нетерпеливо пояснил: — Мага. Волшебника. Который разбирается в этом, — он махнул головой на ожерелье.

Риддл задумался о его предложении и не сразу понял, что промолчал. Антонин же, не дожидаясь ответа, ушёл в душ. Спустя десять минут он вернулся в комнату и зарылся в постель. Это было ещё одной его отличительной чертой. В нём кипела уйма энергии, он мог буквально сворачивать горы, но стоило его голове коснуться подушки — он отключался на шесть-восемь часов. Хотя, Том предполагал, что если его не будить, он вполне мог бы проспать гораздо дольше.

***Двадцать восьмого июня Гермиона, как и всю неделю до этого, с самого утра была очень напряжена. В скопе с хронической нервозностью Гектора, это была адская смесь.

В последние дни она не ходила никуда дальше лаборатории: ни в магический квартал, ни, тем более, в магловский. Работы было много, кроме того, вернулась невыносимая по меркам Англии жара. Днём не хотелось выходить даже в сад — ласково пощипывающие лучи солнца теперь стремились испепелить любую поверхность, до которой дотягивались; а по вечерам последние силы уходили на то, чтобы дойти до постели. Заказы сыпались, как яблоки с ветки дерева.

Гектор не успевал учить Гермиону чему-то новому. Они почти беспрерывно варили зелья. Даже покупку ингредиентов пришлось поручать домовикам.

Вечером, когда Гермиона сумела испортить простейший состав бодроперцового, Гектор выглядел в равной степени озадаченным и раздраженным.

— Луна на тебя, что ли, так действует? — протянул он. — Иди-ка ты, отдохни.

Он не представлял, насколько был прав. Полнолуние действительно на неё влияло, пускай и косвенно. И Грейнджер была благодарна, что Гектор сдержал язвительные комментарии на её счёт. А может он всё же обратил внимание на её нервозность и решил, что лучше ей быть где-то подальше от лаборатории.

Гермиона поднялась к себе в комнату и опустилась на ковёр, сложив ноги в позу лотоса, собираясь медитировать. Ей нужно было срочно очистить разум, пока она не испортила задание. Убийство оборотня определённо являлось самым сложным из того, что ей необходимо совершить в этом времени. И, увы, дело было не в оборотне, а в самом факте убийства.

Время до полуночи тянулось невероятно медленно. Так медленно, словно его специально растягивали, как лакричную тянучку. Однако, после полуночи оно и вовсе остановилось. Было ощущение, что секундная стрелка часов, совершив круг, никак не влияла на минутную.

Гермиона чувствовала, что Гектор ушёл в свою комнату. Судя по всему, он завершил работу в лаборатории и, не ужиная, отправился спать.

Прихватив мантию-невидимку и волчий аконит, Гермиона выскользнула на улицу. Она отошла подальше от территории дома, чтобы её магия не пересекалась с магией поместья. Немного побродив, ведьма стала настраиваться на ту частичку своей магии, что была привязана к Грейбеку.

В ночь полной луны не показывались даже птицы. Тишину в Уилтшире можно было бы назвать умиротворяющей, если бы Гермиона не ощущала нервозность из-за того, что собирается убить живое существо. Каждая частица тела была на пределе.

Полный серебряный диск на тёмном небе, обрамлённый множеством звёзд, освещал всё вокруг. Гермиона, стараясь отвлечься, рассматривала пустующие особняки, гадая, кто там мог жить. Она знала, что где-то здесь находится поместье Малфоев. И, скорее всего, где-то в этом районе располагался дом Слагхорна.

Это место — Уилтшир — считалось чем-то вроде элитного посёлка для магов. Не каждый мог позволить себе приобрести здесь дом. Чаще всего поместья наследовались. Основной контингент магов сосредотачивался в Годриковой впадине — там находилось жилище Дамблдора, Макгонагалл, Поттеров, а ещё Альфарда Блэка. Некоторые — вроде остальных Блэков — жили в Лондоне, хотя и ненавидели маглов. Но на сколько знала Гермиона, у них было много фамильной недвижимости, разбросанной по всей стране. И она не была уверена, что в данный момент они не находятся в каком-нибудь из своих домов, построенных на магической территории.

Ещё одним перспективным районом в шестидесятых годах был Хогсмид. Чаще всего там селились молодые семьи с детьми. Те, кому не хотелось расставаться со своими чадами во время их обучения в Хогвартсе.

За несколько часов Гермиона обошла практически весь Уилтшир. И не встретила ни единой души.

Когда первые лучи солнца показались над горизонтом, ведьма облегчённо вздохнула. Время пришло.

Закрыв глаза, Гермиона начала вслух воспроизводить инкантацию поиска. Закончив читать заклинание, она, накинув мантию, трансгрессировала.

В нос ударил запах свежей зелени и влаги. Распахнув глаза, Гермиона поняла, что оказалась в одном из многочисленных лесов Англии. Перед ней на земле лежал только что трансформировавшийся Фенрир, хотя казалось, что его лицо не изменилось до конца, сохранив волчьи черты. Оборотень всё ещё тяжело дышал и был невероятно бледен. Трава вокруг его полусознательного тела примялась, словно он бился в агонии.

На глаза навернулись слёзы, но Грейнджер быстро постаралась взять себя в руки, пообещав, что поплачет после того, как всё закончится. Она направила палочку на Грейбека.

— Империо, — прошептала ведьма.

Фенрир распахнул глаза и замер. Его взгляд был расфокусирован. Стараясь не смотреть на оборотня слишком долго, Гермиона нашла в складках мантии аконит и сделала пару шагов навстречу к нему.

Грейнджер мысленно приказала ему вытянуть руку. Он послушно сделал то, что было велено. Когда она вложила аконит в его ладонь, Гермиона почувствовала огромную волну сопротивления с его стороны. Несмотря на то, что он был слаб после трансформации, он всё же узнал яд и пытался бороться.

— Ешь, — приказала она вслух, опасаясь, что собственные мысли могут её подвести.

Она возвела барьер в своём сознании, чтобы не сорвать всё в самый последний момент. Гермиона смотрела, как Фенрир медленно, рваными движениями, несёт ладонь ко рту. Наблюдать оказалось невероятно тяжело, но отвернуться было нельзя. Она должна была убедиться, что всё идёт как надо. И тело, и разум Гермионы сопротивлялись; душа была разбита. Теперь она понимала, что именно имеют в виду, говоря о расколе души.

Фенрир проглотил аконит. Сначала ничего не происходило, и какая-то часть Гермионы надеялась, что ничего не произойдёт. Но затем оборотень закатил глаза и его тело пробила мелкая судорога. Он вскрикнул раз, другой. После чего его тело обмякло. Гермиона не знала, сколько прошло времени, прежде чем заметила, что он стал ещё более бледным. Она склонилась над ним; попыталась нащупать пульс на запястье, на сонной артерии. Пульса не было.

Гермиона ощущала, как в душе серо. Словно небо перед дождём, словно пепел тухнущей сигареты. Душа тлела с шипящим звуком, угасая, как красный уголёк. Грудную клетку сдавило так, что изо рта непроизвольно вырвался то ли стон, то ли хрип. Захотелось сжаться до размера материальной точки и потеряться в координатной Вселенной.

Небо стало золотисто-розовым. Прохлада слабо покусывала сквозь мантию.

Тихий-претихий голос в голове Гермионы сравнил её поступок с многочисленными поступками Риддла. Она разорвала этот голос с такой кровожадностью, на какую только была способна.

Она убила оборотня-наёмного-убийцу. Она убила оборотня. Она убила. Убила.

Теперь-то она поняла в полной мере все опасения начальника ОТ. Все многочисленные разговоры по душам. Все скептичные взгляды с его стороны, когда Гермиона с энтузиазмом предлагала наиболее безопасные варианты расправы. Какая же она была идиотка.

Проведя взглядом по стволам деревьев, по земле, покрытой слоем иголок и листьев, по весёлым разноцветным цветам, Гермиона тяжело вздохнула. Это место никак не соответствовало тому событию, которое сейчас произошло. Куда проще было бы в Запретном лесу, где солнечный свет сквозь густые ветки тёрна не доходит до поверхности земли. Однако этот лес, словно в насмешку, был ярким и светлым.

Взглянув напоследок на мёртвое тело ещё раз, Грейнджер трансгрессировала в свою комнату, не опасаясь, что дядя может почувствовать её перемещение.

Осознание произошедшего ошеломляло, сбивало с ног тяжелой волной. Гермиона упала на колени, даже не ощутив физической боли: моральная затмевала все остальные чувства. Кровь огненной лавой растекалась по телу, чтобы в следующую секунду превратиться в колючие шипы льда и ужалить посильнее. Шок был такой, что не хватало сил даже на слёзы. Если бы ей сейчас предложили сосуд, она без сомнений смогла бы вложить туда часть своей души.

Гермиона закрыла глаза, стараясь убрать из головы страшную картинку и вытеснить холод из сердца. Она попыталась вызвать патронус, серебряную выдру, обрамлённую лунным сиянием, при виде которой всегда становилось тепло. Но не появилось даже неоформленного облака.

Гермиона призвала самые светлые воспоминания. Поход с родителями, их улыбки; лица Гарри и Рона; сражение тролля; как близнецы Уизли, зачаровав снежки, попали в Квиррела; ласковая теплота в глазах Молли Уизли и одобрительный взгляд Макгонагалл, которую Гермиона считала чуть ли не второй матерью. Грейнджер почувствовала, как по щекам катятся слёзы. Она снова подняла палочку. Серебряное облако появилось, пусть и не стало выдрой, но всё же.

Девушка кое-как поднялась на ноги, спрятала мантию и призвала из сумочки блокнот. Гермиона записывала отчёт со всеми самыми мелкими подробностями и деталями, надеясь, что сможет выбросить из головы все терзающие мысли и воспоминания, если выложит всё это на бумагу. Хотелось взять палочку и направить на себя, прошептав: «Обливейт».

Стараясь отвлечься, она полистала блокнот. Гермиона наткнулась на дальнейший план: кольцо Гонтов, диадема, медальон.

— Дневник, кольцо, медальон, чаша, диадема, — проговорил начальник ОТ.

— Да, именно в таком порядке, — подтвердила Гермиона.

— Местонахождение чаши и дневника не было известно до того момента, пока он не передал их своим самым верным последователям, — сказал он, избегая имён.

Гермиона согласно опустила голову, подтверждая его слова.

— Но мне ещё нужно добраться до кольца, диадемы и медальона. И сделать это в одиночку. Хотя на счёт медальона я не уверена. Возможно мне придётся попросить помощи домовика или кого-то, кому потом смогу стереть память… — Гермиона задумалась; в голове мелькнула мысль, такая тонкая, что невозможно было её поймать. — Думаю, — продолжила она, — в доме Гонтов я справлюсь одна. И как пробраться в замок, минуя защиту, я знаю.

— «Сладкое королевство?» — уточнил начальник ОТ.

— Да, — Гермиона вымученно приподняла уголок рта. — Надеюсь, сюрпризов не будет.

Гермиона помнила этот разговор до мельчайших деталей, он словно отпечатался на подкорке.

Она стала размышлять о том, кого из домовиков может взять с собой в пещеру. Черри была слишком пугливой, а доводить эльфийку до состояния нервного срыва видом инферналов, она не хотела. Флор был слишком предан Гектору, и Гермиона не сомневалась, что он найдёт способ сообщить хозяину о вылазке. Наверное, больше всех подходила Эпл. Она была достаточно дерзкой и энергичной, и души не чаяла в Гермионе. Мысли перескочили на воспоминание о том, кого использовал Том Риддл, чтобы спрятать свой медальон. Уж он-то точно не заботился о моральном состоянии Кричера. И вот он — сюрпиз.

Гермиона ощутила, как грудь резко сдавили невидимые стальные тиски, простреливая тело болью. Кричер.

— Мерлин, — прошептала она.

В глазах потемнело, голова закружилась.

— Господи Боже, — Гермиона истерично выдохнула. — Боже, Боже, Боже. Мерлин.

Ведьма подскочила на ноги так стремительно, словно увидела всех названных — живыми. Тело будто стянули железным канатом. Было больно. И физически, и морально.

Кричер. Кричер. Кричер.

Она запустила пятерню в волосы, ещё сильнее их разлохмачивая.

Местоположение медальона неизвестно. Риддл спрячет его только лет через двадцать! С помощью долбаного домового эльфа Блэков.

КАК? Как? Как она могла забыть об этом?!

На фоне внезапного озарения, убийство оборотня отошло на второй план. Где-то на задворках сознания она стыдилась, что чувствует меньшую вину за совершенное убийство, чем за то, что так сильно ошиблась с медальоном.

Ощутив, что дрожит всем телом, Грейнджер призвала флакон с успокоительным зельем. Выпив его, она забралась на кровать и закуталась в три слоя одеяла, усевшись ровно по центру. Она мечтала о том, чтобы эти слои одеял защитили от всех неприятностей, от всего.

Гермиона помотала головой и принялась раскачиваться вперёд и назад. Вперёд и назад. Это успокаивало. А может подействовало зелье. Не важно.

Нельзя было показаться Гектору в таком виде.

Боже, она должна была играть роль идеальной наследницы, несмотря на то, что рано утром убила живое существо.

Тяжело обманывать того, кто верит тебе,

Она закрыла глаза, стараясь очистить сознание.

а Гектор верит. О, да, определённо верит,

Ей нужно было загрузить себя работой. Отвлечься.

чтобы он сказал, узнай, что она убийца?

Гермиона знала, что должна что-то сделать, чтобы отплатить Гектору за то, что он её принял. И постараться загладить свою вину за убийство оборотня. В мыслях уже сложился новый план.

Комментарий к Глава 9. Осколок

Большое спасибо Линадель за помощь в вычитке и подготовке главы <3

Спасибо всем за приятные слова и комментарии!