"Бис" для суфлёра

Часть 44. Заблуждения

Гермиона не могла избавиться от ощущения безысходности, когда приходила в больницу. Этим чувством пропитались стены, воздух и даже чёртовы двери, которыми нельзя было хлопнуть как следует. Чёртовы доводчики. Взгляды Анны и Адама, и доктора Беркса из раза в раз становились всё более сочувствующими, словно они уже похоронили её дядю, и это больше всего выводило девушку из себя.

В палате Гектора, слава Мерлину, благодаря очищающим заклинаниям, не пахло лекарствами. Сам Гектор сохранял невозмутимое выражение лица, не показывал, как ему больно, а Гермиона, после бесед с психологом, которого посоветовал Адам, перестала плакать. В его присутствии. Однако косметические чары творили чудеса, скрывая красные глаза и мешки под ними. Не было сомнений, что дядя чувствовал наложенные на Гермиону заклинания, но он тактично молчал.

Грейнджер ворвалась в палату в восемь утра, когда до процедур оставалось ещё два часа, и упала в своё наколдованное кресло.

— Доброе утро, — поздоровалась девушка, выуживая из своей сумочки завтрак, который собрали домовики для двоих.

Эльфы явно чувствовали напряжение и нервозность, пропитавшие поместье. Они были удручены также, как и Гермиона. И каждый раз, когда она находила стеклянные контейнеры на столе… эта молчаливая забота разбивала ей сердце.

— Доброе утро, — улыбнувшись, поприветствовал Гектор. — Как прошло Заседание? — поинтересовался он, призывая тарелку с кашей.

С недавних пор он стал завтракать, не вставая с постели. Он оправдывал это ленью, но за очередным обедом Адам как-то обмолвился, что дядя будет слабеть от лечения, и теперь Гермиона не могла не обращать внимания на изменения.

— Хорошо, — ответила Гермиона. — Абраксас теперь знает о конференции. До неё, кстати, осталось всего две недели, — заметила она.

— Почему ты рассказала ему о конференции? — спросил дядя, нахмурившись.

— Ох, — вздохнула девушка, отставив еду в сторону и потерев виски пальцами. — Нобби, кажется, решил пойти против Дамблдора…

— Слишком поздно, — прокомментировал Гектор.

— Начал сотрудничать с Доном Селвином…

— Как интересно.

— Мы после Заседания решили обсудить это с Абраксасом, и я решила, что хочу узнать его мнение…

— И что он сказал?

Гермиона усмехнулась.

— Малфой сказал, что идея хороша, но…

— Том будет недоволен? — поинтересовался дядя.

Девушка смутилась, посмотрев на носки летних туфель.

— Да.

— Да, на сколько я успел узнать Тома, он довольно ревнив, — как ни в чём не бывало сказал Гектор, отправляя ложку каши в рот, на секунду скривившись.

Гермиона подавилась воздухом, чуть не закричав о том, что Риддл чёртов собственник, но всё же сдержалась, скрыв эмоции за пренебрежительным фырканьем. Она уже представляла, как Том Риддл отреагирует на то, что она снова сотрудничает с Личем. И её, на самом деле, выводило из себя то, что он заставляет её волноваться об этом! Она не чья-то собственность, она ненавидела, когда ею командуют. Но стала замечать за собой, что не стала бы делиться с Томом некоторыми вещами, потому что тот отреагирует плохо.

Закончив с завтраком, Гектор отправил тарелки в сумку Гермионы и взял со стола пергаменты, пробежал глазами по строчкам и протянул бумаги девушке.

— Сегодня намного больше, — прокомментировала ведьма, взяв стопку.

— Чем дольше я пишу, тем больше приходит мыслей в голову, которыми бы я хотел поделиться, — улыбнувшись, сказал Гектор.

Он призвал чистый пергамент и перо, а Гермиона принялась перечитывать то, что он успел написать вчера.

Гектор решил, что вместо того, чтобы бессмысленно валяться, он вполне может написать пособие по зельеварению для тех, кто собирается сдавать экзамен на уровень мастера. Опираясь на записи, которые он вёл, пока учил Гермиону, он успел составить пять первых глав. И Грейнджер не могла не признать, что его учебник получится великолепным. Она выступала в роли редактора, но несколько раз замечала за собой, что просто увлекается чтением. Гектор умел заинтересовать с первых строк. И ведьма уже представляла, что сможет опробовать это пособие на мисс Медоуз, когда они начнут занятия. Девушка должна была ей написать после того, как устроится в Мунго.

В дверь постучали, и Гермиона вздрогнула. В палату вошёл Адам.

— Мистер Дагворт-Грейнджер, пора на процедуру, — сказал он, мягко улыбаясь.

Гектор отложил записи и посмотрел на Гермиону.

— Увидимся через четыре часа.

После процедуры и сна — поняла Грейнджер.

Он не без труда встал с постели, запахивая халат, и последовал за Адамом.

Гермиона откинулась в кресле, помассировав переносицу. Ещё три дня, и Гектор вернётся в поместье.

Она встала на ноги и взяла палочку, чтобы навести порядок в палате. Расставила по местам книги, сложила плед и вещи, отлевитировав их в шкаф. И вышла из палаты, чтобы не смущать Гектора, когда он вернётся после химиотерапии. В одиннадцать у неё был назначен приём у психолога, после которого Гермиона возвращалась в больницу и шла на обед с Адамом. Таков был её распорядок дня в последнюю неделю.

Они неизменно ходили в одно и то же заведение, неподалёку от клиники. Каждый день Грейнджер с интересом рассматривала маглов, проходящих мимо, словно они заставляли планету вращаться и напоминали ей о том, что мир не стоит на месте.

Сегодня было значительно меньше людей на улицах, несмотря на отличную погоду, что было нетипично для Лондона. Англичане прекрасно знали цену хорошей погоде и стремились проводить под солнцем любую минутку. Своим наблюдением Гермиона поделилась с Адамом, который скользил оценивающим взглядом по пирогу с патокой. Он нахмурился.

— Сегодня все прикованы к телевизорам, — сказал он. — Вы знаете, что такое самолёт? — спросил Адам с интересом. Гермиона кивнула. — В индии произошла авиакатастрофа. У Джуннара. Кажется, крупнейшая, на нашем веку. Люди весь день ждут новостей, ещё ведутся поиски выживших.

Гермиона задумалась, стараясь вспомнить хоть что-то об авиакатастрофе в Индии, но ничего конкретного в голову не приходило, потому что ей довелось слишком часто слышать о том, что самолёты разбивались. Когда она узнала, что является волшебницей, и узнала об их способах перемещения, Гермиона обрадовалась, что есть такие простые средства, как портключи, потому что летать она боялась больше всего на свете. Потом, правда, началась война, и её тайные страхи поменялись, но нелюбовь к самолётам сохранилась. Тем более, что те, которые были в этом времени, были на пятьдесят лет старше тех, из будущего; на пятьдесят лет были не так хороши. Гермиона не находила их более надёжными.

— Мисс Грейнджер? — позвал Адам; девушка сфокусировала взгляд. — В кинотеатрах вышел новый фильм «Призрак оперы», не составите мне компанию?

Гермиона задумалась над ответом. Адам упорно пытался отвлечь её от негативных мыслей, пусть несколько грубовато: предлагая психолога, пытаясь отвлечь бессмысленными разговорами и теперь — походом в кино. Но это было лучше, чем ничего. Возвращаться в поместье всегда было трудно. Без магических мурашек на затылке, в отсутствии Гектора, казалось, что не хватает целой конечности.

— Хорошо, — согласилась она, и лицо Адама озарила улыбка.

— Тогда после работы, — твёрдо сказал он, — я заканчиваю в восемь.

Гермиона дожидалась, пока Адам закончит вечерний обход, в его кабинете, лениво перебирая бумаги на столе мужчины. Кучи формуляров, договоров, визиток — казалось, он сбрасывает сюда всё, что ему передавали в руки.

Энергичной волной Адам ворвался в кабинет, на ходу стягивая рубашку. Гермиона резко уставилась в стандартный шаблон договора клиники, зачитываясь неинтересными строками. И, как только прошло достаточно времени, чтобы Адам надел футболку, она подняла голову, но тут же опустила взгляд назад, слегка покраснев.

Ну конечно, он должен переодеть и брюки.

— Тебе следовало попросить меня выйти, — сказала она.

Адам издал какой-то странный звук.

— Извини, я привык переодеваться при людях. Не думал, что тебя можно этим смутить, — протянул он.

Гермиона встала из-за стола, поправляя сумочку на плече и одёргивая юбку.

— Маги намного консервативнее маглов, — пояснила Гермиона, — многие девушки всё ещё носят корсеты и кольца под юбкой…

— Правда? — искренне удивился мужчина, открывая перед ней дверь. — Как в восемнадцатом веке? Ты не рассказывала! И никакого секса до свадьбы?

Грейнджер рассмеялась, слегка толкнув Адама в плечо.

— Отношение к сексу до брака и у вас не так давно изменилось, — сказала она со значением. — А на счёт юбок… Ты бы видел девушек на таких приёмах, — ведьма усмехнулась. — Я как раз недавно была на одном из таких. Знаешь, на контрасте с магловской частью страны, это смотрится даже интересно. Будто ты путешествуешь не только между границей магического и немагического мира, но и во времени.

Адам смотрел на неё краем глаза, пока они шли по коридору, и усмехался.

— Надеюсь, ты как-нибудь покажешь мне фотографию.

— Колдографию, — на автомате исправила Гермиона и кивнула. — Конечно. Принесу в следующий раз газету с выпускного в Хогвартсе.

— А ты будешь там? На этой… колдографии?

Гермиона нахмурилась, припоминая снимки.

— Кажется, нет, — ответила она. — Но я пробыла там недолго…

— Жаль, — произнёс Адам, подходя к дороге, чтобы поймать такси, — я бы посмотрел на тебя в таком платье.

Грейнджер смутилась.

Они доехали до кинотеатра вовремя: сеанс начинался через двадцать минут. Адам взял напитки и попкорн, и обиделся, когда Гермиона протянула деньги. Да, до раздельного счёта было ещё слишком далеко.

Устроившись в среднем ряду, пара, изредка переговариваясь, не отводя взгляда от экрана. В своём времени Гермиона не видела этот фильм, так как он считался устаревшим. Здесь же «Призрак оперы» считался прорывом. Стараясь не проводить параллели между тем, что будет через пятьдесят лет, и тем, что есть сейчас, девушка следила за сюжетом. Сосредоточиться, однако, она не смогла. Гермиона широко распахнула глаза, когда в зале включился свет, и она обнаружила себя на плече у Адама.

— Мерлин, — сонно пробормотала она, — прости.

— Ничего, — бодро улыбнулся мужчина, протягивая ей руку, — зато ты выспалась.

— Да уж, — протянула ведьма, потирая глаза.

Они вышли на улицу, и прохладный воздух окончательно отрезвил Гермиону.

— Спасибо, что согласилась сходить со мной, — произнёс Адам, разглядывая её лицо.

Девушка помассировала переносицу.

— Спасибо, что пригласил, и извини ещё раз…

Она не договорила. Адам накрыл её губы своими, притягивая девушку к себе. Грейнджер вздрогнула, опешив на пару секунд, и отстранилась.

— Ты… — начал Адам, но она его опередила.

— Адам, я не свободна, — осторожно, но достаточно твёрдо, сказала Гермиона.

Он моргнул и убрал руки в карманы, смутившись.

— Ты сказала, что тебя некому поддержать, и я решил, что у тебя никого нет, — объяснил он, глядя ей в глаза, — ты проводишь всё время с дядей…

— Я не свободна, — повторила Гермиона твёрже. — Извини, если ввела тебя в заблуждение. Ты был милым, и я подумала…

— Давай просто сделаем вид, что этого, — он сделал жест между их телами, — не было. Я не хотел всё испортить. Извини.

Гермиона тяжело вздохнула.

— Ладно. Извини ещё раз, что уснула, — посмотрев по сторонам, ведьма убедилась, что поблизости нет маглов. — И ещё раз спасибо. До завтра.

Она взмахнула палочкой и трансгрессировала в поместье, не услышав слов прощания Адама.

Всё вышло довольно неловко. Возможно, она была так погружена в свои проблемы, что не заметила интерес Адама. Ей было не по себе от мысли, что она могла дать ему надежду… и, в какой-то степени, очень неудобно перед Томом.

Гермиона в третий раз почистила зубы и умылась.

Скорее всего, если бы Риддл узнал об этом, он проклял бы Адама.

Ей снова стало стыдно.

Грейнджер удивлённо уставилась на своё отражение, глубже анализируя свои чувства. Кажется, прикосновения Адама ей были… противны? Неприятны?

Было ли дело в том, что она считала его просто другом, или это из-за привязанности к Риддлу?

Гермиона нахмурилась. Она не думала, что успела так сильно привязаться к Тому, но сейчас… Сейчас она почувствовала, что скучает. Что ей не хватает его рядом. Несмотря на то, что они не были слишком близки в духовном плане — из-за неё и её секретов, — Грейнджер хотела бы, чтобы он был здесь. Она слишком привыкла к тому, что в любой момент может отправиться в его поместье, и Риддл обнимет её и прижмёт к своей груди.

Покачав головой, девушка в четвёртый раз почистила зубы и отправилась в постель.

После случившегося, Гермиона переживала, что в их общении с Адамом будет сквозить неловкость и напряжение, но ничего такого не возникло. Он продолжал шутить, ходить с ней на обед, отвлекать от грустных мыслей и старался всячески поддерживать. Вплоть до самой выписки Гектора они продолжали нормальное общение. И, если бы она наверняка не знала, что он её поцеловал, то посчитала бы, что ей просто показалось.

Гермиона прочла очередное письмо от Тома, принесённое коричневой совой сегодня утром. Кажется, птица выглядела слишком самодовольно, потому что её использовали, чтобы отправить письмо на такое большое расстояние, если, конечно, можно оценить самодовольство совы.

У Риддла всё было хорошо. Впрочем, в этом она и не сомневалась. Том умел убеждать и очаровывать людей. Куда приятнее Гермионе было прочитать, что он тоже скучает по ней. Конечно, он не писал об этом прямо, но упомянул, что ему непривычно засыпать без неё — а это было самым большим признанием, потому что поначалу он избегал даже простого физического контакта. Но, в последствии, кажется, проникся и стремился держать её поближе к себе.

Она отложила конверт и критично осмотрела себя в зеркале, прежде, чем спускаться к завтраку. Гектор уже был в столовой. Девушка поздоровалась, привлекая внимание.

— Доброе утро, — поздоровался он, оглядев её, — готова к конференции?

Гермиона уселась на свой стул, притягивая чашку с чаем.

— Да, кажется, — ответила она. — Хочется просто скорее через это пройти.

Гектор послал ей понимающую улыбку.

— Извини, что не могу отправиться с тобой…

— Всё в порядке, — отрезала Гермиона, немного жестче, чем требовалось. — Я справлюсь и потом всё вам расскажу.

Дядя кивнул, возвращаясь к своей газете.

Позавтракав, Грейнджер отправилась в библиотеку, призвала свои записи и, глубоко вздохнув, бросила порох в пламя.

Лич объяснил ей, где находится конференц-зал, и Гермиона, выйдя из пламени, сразу направилась туда, опустив голову. В большом кабинете за круглым столом обнаружилось не меньше тридцати волшебников и волшебниц, и девушка нервно сглотнула. Она нашла Нобби и Сесила глазами и направилась к ним. Ли, как и всегда, был настроен оптимистично и его воодушевления хватило бы на пятерых. Глаза мужчины сияли, и он переминался с ноги на ногу, от нетерпения.

— Доброе утро, — поздоровалась ведьма.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — в один голос поприветствовали её маги. Нобби, окинув взглядом комнату, сказал: — Думаю, можем начинать.

Ли и Грейнджер кивнули. Они выступали одновременно, дополняя друг друга, когда того требовали обстоятельства, ведь несмотря на то, что Сесил боролся за права оборотней давно, он добился успеха только после появления антиликантропного. Они рассказали о первом тесте на оборотнях, о том, какие теперь программы используются для реабилитации. Больше всего волшебников поразило то, что одна девочка, заражённая ликантропией, учится в школе.

Выступление длилось около часа, и ещё четыре ушло на ответы на вопросы, которыми засыпали представители других стран. Главным, конечно же, стал вопрос о рецепте зелья.

— Я, как мастер зельеварения, могу проводить обучение, — сказала Гермиона, — и готова заниматься этим безвозмездно. Но, естественное условие: это должны быть лучшие зельевары. В этом зелье ошибка может стоить жизни человека, поэтому здесь важны контроль и ответственность. Я лично буду выдавать патент, а затем брать клятву, что волшебник не сможет обучать кого-либо рецепту.

— Это разумно, — согласилась темноволосая волшебница, задавшая вопрос. — Должна признать, такой метод мне кажется более гуманным, чем раз в месяц отсылать заражённых в лес и огораживать его барьером.

Гермиона и Нобби встретились взглядами на секунду.

— В Польше около сотни зарегистрированных оборотней, и на порядок больше незарегистрированных, — сказал грузный мужчина лет сорока, — одного зельевара не хватит, чтобы обеспечить всех зельем.

— Я никак не ограничиваю количество зельеваров, — пожала плечами Гермиона, — но каждый из них должен дать клятву и пройти обучение. У мастера это займёт не больше пары суток.

Её ответ приняли, сделав пометки в своих пергаментах.

Выступая и отвечая на вопросы, Гермиона полностью отвлеклась от Нобби. Однако как только маги переключились на Ли, Грейнджер почувствовала на себе взгляд. Нобби смотрел на неё со смесью гордости и горечи, и ободряюще улыбнулся, стоило их глазам снова встретиться. Грейнджер подняла уголок рта в подобии улыбки.

Кажется, сейчас она достигла пика того, о чём мечтала в школе. Нет, на самом деле, она мечтала помочь домовым эльфам — Г.А.В.Н.Э., как же — но спасение оборотней оказалось куда более важным делом. А ещё, отдача была ощутимее. Эльфы её ненавидели, когда она раскладывала собственноручно связанные вещи для них по гостиной гриффиндора, а мальчишки смеялись над названием ассоциации. Это не значит, конечно, что она перестала бороться, но с домовиками всё намного сложнее, чем ей казалось вначале. Они привязывались к семье не эмоционально, а физически — с помощью магии. И почему никто из чистокровных не рассказал ей об этом в школе? Это играло важную роль в определении судьбы домовых эльфов.

Гермиона вздрогнула, когда волшебники неожиданно принялись собирать вещи и покидать аудиторию. Натянув приветливую и вежливую улыбку, она раздавала свои визитки, прощаясь с магами, которые пожимали руки ей, Сесилу и Нобби. Репортёры беспрерывно щёлкали затворами колдокамер.

Наконец, за дверь вышел последний волшебник, а журналисты унеслись прочь, чтобы успеть взять интервью у тех, кто ещё не успел добраться до зала с порталами.

Хлопнула пробка шампанского. Наколдовав бокалы, Нобби разлил алкоголь и отлевитировал один Ли, а другой — Грейнджер.

— Что ж, за успешную конференцию, — сказал он, поднимая бокал.

Гермиона и Сесил последовали его примеру. Напряжение постепенно начало сходить на нет, одновременно с тем, как тепло распространялось по организму.

— Спасибо, Нобби, — искренне поблагодарила Гермиона. — Конференция прошла замечательно.

Ли согласно покивал.

— Кажется, они были в восторге!

— Так и было, — подтвердил Лич.

Какое-то время волшебники обсуждали конференцию, подшучивая друг над другом, пока дверь в зал не открылась, являя в свет Абраксаса Малфоя.

— Добрый вечер, господа и дама, — поздоровался он. Трое неровным строем поздоровались в ответ. — Мисс Грейнджер, вы закончили?

— Эм… да, — неуверенно протянула Гермиона, склоняя голову к плечу.

— Что ж, тогда я вас жду, — кивнул Малфой и застыл в дверном проёме, не отрывая взгляда от девушки.

Пожав плечами, Грейнджер допила шампанское и, коротко попрощавшись, направилась к ожидающему её Абраксасу, который, к слову, выглядел крайне недовольным. Лич проводил её долгим печальным взглядом.

Он давно догадывался, что между Малфоем и Грейнджер что-то есть, но не был в этом уверен наверняка. Однако, чем больше проходило времени, тем сильнее он в этом убеждался. Его простой вывод строился на нескольких фактах: Малфой часто мелькал рядом с Гермионой; явно раздражался, видя Лича; никогда не позволял ей оставаться наедине с Нобби. Хотя Лич видел несколько раз, как Грейнджер преспокойно общалась с Гонтом. Значит, Малфой видел соперника только в нём, Нобби? Что ж, в какой-то степени это даже льстило.

Значит ли это, что Гонт напал на него по приказу Малфоя?

Было интересным и поведение Гермионы. Дамблдор убеждал Нобби, что девушка не просто так общалась сначала с ним, Личем, а потом стала близка с Абраксасом. Он утверждал, что её взгляды — меркантильны. И, наверное, именно это отвернуло Нобби от директора. Лич знал Гермиону и не на секунду не верил в то, что она встречается с Малфоем из-за того, что тот скоро станет Министром Магии — в себя Лич уже давно перестал верить. Он просто принял всё как данность и занялся своей работой. Прямыми обязанностями. Конечно, Дамблдор говорил, что не стоит опускать руки, что не стоит сдаваться. Но Лич и не сдавался. Просто объективно понимал, что в нынешней гонке ему не победить. Как и в следующей, если он не успеет за пять лет сделать себе имя. Именно поэтому, он делал то, что делал.

Он был уверен в том, что сможет многого добиться и без поддержки Дамблдора. Не то, чтобы его поддержка помогала ему сейчас.