"Выход"

Том II. Глава 1

Вино терпким красным озерцом еще плескалось на самом донышке пузатого кувшина, но я не стал допивать этот последний глоток. Вместо этого коротко замахнулся и метнул неповинный глиняный сосуд прямиком в стену напротив себя. Конечно же метко, несмотря на легкое опьянение, попадая прямо в еще не высохшую серо-красную кляксу от прошлого броска. Не почувствовав никакого удовлетворение от такого крохотного успеха, раздраженно сплюнул горькую слюну куда-то в сторону, а затем нехотя потянулся к стеллажу на котором стояло еще много таких хмельных, еще нераскрытых корчаг. Выродок Турмар припас на старость целый подвал с вином, которым радовал себя… и тех кто теперь ходит по прощальному кострищу, в которое превратилась его родная деревня.

Отчего-то не найдя в себе желания пить, я поставил кувшин и потянулся в широком деревянном сусеке, из которого вчера выкинул все мешки с морковью и настелил всякого тряпья. Стаскивающим тела и собирающим пожитки для бегства людям теперь было точно не до горькой, поэтому у меня получилось обрести в подвале деревенского главы хорошее укрытие от шумного хора чужих рыданий и безумия, проклятого его собственными создателями, мира. В темную нору заглядывали лишь редкие лучи светила через крохотный продух под потолком да уставшие воины, тоже решившие пригубиться парой-другой чарок отменного вина. Многие вчера потеряли родню и хотели хотя бы слегка заместить болезненную горечь утраты, дурманной горечью доброго вина.

После «Выхода» Мирины, безжалостный Амихаш буквально силой вырвал меня из трясины отчаяния и бросил прямиком в горнило не прекращавшейся битвы. Это конечно помогло мне отвлечься и на время позабыть о глубоком, ноющем сильной болью, рубце на сердце, но когда мы дожгли последнего червя и нашли практически всю разбежавшуюся мерзость… страдания разума возвернулись сторицей и заставили меня, словно побитого пса, искать свое место для отдыха… или смерти в тишине безразличия. Безразличия к себе и любому будущему, кое-нам уготовили жестокие творцы. Безразличие… в которое все же решилась пробраться одна тощая и наглая крыса.

— Эй, Лиар! Ты там еще живой? — заходя со света в практически полную темноту подвала, слишком громко вопрошал Аюл. Этот глупый цыплёнок бестолково крутил головой пытаясь заметить меня и создавая слишком много шума своими шагами и выкриками — Лиаар! Ты где тут спрятался?! Хоть рукой махни чтобы я тебя…

— Ззакрройррот. Дуррак — тихо прорычал я из своего темного угла, словно та самая псина и попытался прикрыть голову какой-то шкурой, желая хоть как-то отгородиться от этого горлопана. Увы, безуспешно. Этот гад все же заметил мое шевеление и, подойдя ближе, стянул с меня все тряпье. А затем принялся трясти, будто бы пытаясь разбултыхать все выпитое мною вино. Такое обращение быстро надоело и я, легко откинув от себя этого наглого землекопа, все же нехотя принял сидячее положение. А затем, не скрывая своей злости, спросил у него — Чего пристал? Ну чего тебе нужно?!

— Лично мне, ничего. Просто меня послали сбегать за тобой с требованием притащить на скорое собрание воинов. Завтра уже собираемся уходить из Широкого леса, так что нужно решать в какую сторону будем двигаться и как организовывать защиту людям. Так что давай, прекращай уже пить и иди наверх. А то, если откажешься, Амихаш грозился спуститься вниз и устроить говорильню прямо тут — видимо судьба поломала не только меня, но и слабака Аюла. В его голосе больше не слышалась прежняя живость и абсолютная уверенность в своих словах. А сильнее всего меня поразило копье в его руке, на которое он сменил свою тяпку или косу. Создатели ’’заботливо’’ открыли боевое владение всем у кого его не было, лихо и без разбора добавив по единице к каждому виду оружия, давая возможность шорникам, кашеварам и землекопам выбор… с каким оружием в руках они хотят умереть. Невероятная милость творцов, не подразумевающая шансов на выживание людей.

— Мне это не интересно. Да и не воин я, чтобы ходить на такие говорильни. Пусть обсуждают все без меня… — отказался от приглашения и попытался опять прилечь в своем удобном сусеке. Увы, но тот кого я раньше называл другом, перечеркнул все мои намерения всего одной насмешливой фразой.

— Не воин? И это говорит тот, у кого боевое владение уже наверняка опередило мирное — заметив мою реакцию, парень понял что попал в цель и растянул губы в самодовольной ухмылке. Ну а я… посмотрев на свои характеристики и боевое владение дотянувшееся до тринадцати единиц, с печалью вздохнул, в кои-то веки признавая правоту Аюла. Признавая, но не желая соглашаться с его требованием.

— Даже если ты угадал, это не означает что я с тобой пойду. Не имею никакого желания куда-то бежать и за что-то сражаться. Создатели лишили меня всех причин, ДОЕДИНОЙ!. Просто забрали разом все что было дорого. Поэтому я хочу остаться здесь и захлебнуться либо в вине, либо в очередной волне проклятых монстров. Так что оставь меня в покое и наконец-то уйди из подвала. Не мешай мне прощаться с Олией и своим не рождённым сыном Арсом. Хотя бы сегодня не пытайся навязать свою правоту.

— Я, может быть, от тебя и отстану, оставив и дальше обрастать шерстью и плесенью, но вот Амихаш точно нет. Даже если будешь отбиваться от него, он все равно вытащит твой зад из этого подвала и силой заставит идти с нами. Так что и не надейся на легкую и скорую смерть от вина. Придется тебе еще немного пожить и помучиться — зачем-то пытаясь потыкать мне в бок пяткой копья, с насмешкой заверял этот обнаглевший землекоп и поспешно отступился лишь когда его оружие было поймано и укорочена практически на треть. После этого он вспомнил о моей силе и выбрав безопасное, по его мнению, расстояние поймал брошенный мною вопрос.

— Ну и зачем я ему стал нужен? Он же сам дней пять назад при всех называл меня бесполезным слабаком. Что-то с тех пор изменилось?

— Практически все кто это слышал уже умерли, так что можно считать, что он этого не говорил. И да, кое-что изменилось… В его подчинении осталось всего шесть охотников из этой деревни и пять полноценных воинов. К сожалению, включая тебя. А вести дальше нам уже нужно практически пять сотен человек… Так что, даже не думай о том, что имеешь возможность отказаться. У тебя ее нет и никогда не было — прекратив рассматривать обломок древка, заявил этот болтун и развел руками, скорее таким жестом подводя черту под своими словами, нежели выражая свою печаль о смерти десятков и сотен людей. Как бы это плохо не выглядело, но ему, кроме нескольких исключений, было на них просто плевать.

Как, впрочем, и мне.

— Ладно. Считай что уговорил — тихо проговорил я, пуская еще одну бледную улыбку на лицо этого наглого землекопа. После чего нехотя поднялся со своей деревянной лежанки, отсек своим затупленным топором часть грязной, отросшей почти до пупа бороды, накинул рваную и больше красную нежели белую рубаху на плечи… и подхватив нераспечатанную бутыль вина, пошел следом за наблюдавшим за моими сборами Аюлом. Корчага в моей руке его конечно не порадовала, но ничего говорить по такой мелкой причине он конечно же не стал. Вместо лишних слов, просто безразлично пожал плечами и пошел наверх по каменной лестнице, изредка поглядывая назад и убеждаясь в том, что я не отстал.

— Чего ты…? — тоже остановившись, уточнил новоиспеченный воин-копейщик, когда меня ненадолго задержало окно. Даже через мутное стекло был виден столб дыма от далекого прощального костра и разгорающегося лесного пожарища. Только вот теперь у меня не было никакого сожаления о загубленных деревьях. Куда сильнее беспокоил оставленный где-то мешок с топорами и лежавший там же точильный камень. Даже замаранная коричневыми пятнами засохшей крови брусчатка, не откликнулась во мне хоть какими-то эмоциями. Лишь сплошное, серое безразличие и пустота в разорванном горем сердце. Лишь безразличие и пустота.

— Ничего… Просто дым заметил — коротко ответил я и двинулся дальше. Прямиком на абсолютно неинтересную мне и неважную говорильню.