"Выход"

Глава 16

Как и ожидалось, враги оказались не настолько глупыми чтобы кидать своих скакунов прямо на колючий вал. Остановившись на недосягаемом для стрел расстоянии, они пустили вперед всего десяток конных, которые, раскрутив веревки с крюками на концах, метнули их как все те же камни из пращи. Наши стрелки конечно не наблюдали за их самонадеянной вылазкой и сделали один слаженный выстрел, опрокидывая сразу шесть лошадей, которые, кувыркаясь от боли и близящейся смерти давили своих седоков. Вот только даже их смерти стали для нас бедой, так как некоторые крюки все же зацепились за деревья и выжившим, опасно свесившись со своих скакунов, осталось лишь подхватить концы веревок и, прицепив крюк с обратной стороны за луку седла, устремиться обратно к основному воинству. Кто-то из наших успел дотянуться и перерубить одну из веревок, а у другой просто сорвался крюк со слишком тонкой ветки, но это уже нам не помогло. Оставшиеся три уже натянулись и лошадиной силой растащили большую часть сцепившихся друг с другом деревьев, оголяя и оставляя без защиты наш центр. После чего враги опасным кулаком устремились в эту большую прореху нашей обороны.

К печали кочевников, именно в центре стоял облаченный в железный доспех и будто не чувствующий жара светила Олис. Ничуть не беспокоясь о потере прикрытия, он сам шагнул вперед и ударом своего огромного меча встретил первых двух, прорвавшихся сквозь дождь из стрел, врагов. Клинок обрушился на плечо яростно скалившего зубы кочевника, попытавшегося ткнуть командующего своим копьем, но дрянное древко его оружие лишь жалобно скрипнуло по нагруднику брони и ушло в сторону, а вот железная оглобля интенданта буквально располовинила врага, остатками вложенной в удар огромной силы еще и врубаясь в бок испуганно замедлившей свой бег лошадки. Отскочив назад чтобы его не задавил кувыркнувшийся вперед скакун, правнук богов отвел в сторону метившее ему в лицо копье другого противника и одновременно пнул ногой не успевающую остановиться лошадку, кажется ломая той грудину и откидывая ее назад вместе с наездником.

Всего несколько ударов невероятной силы и вот уже появилась новая преграда из нескольких кувыркающихся лошадей и страха перед этим бронированным чудовищем с огромным мечом. Только вот основная масса врагов, не изведав этого ужаса и не жалея своих жизней продолжала рваться вперед, надеясь продавить оголившийся центр всей своей массой. При этом, отвечая на обстрел, они не забывали метать свои камни, большим числом неизбежно находя бреши в выставленных щитах. Вот молодой парень который недавно выбил из-под меня пенек, поймал гладкий голыш прямо глазом и с громким вскриком повалился на спину хватаясь за лицо и обливаясь кровью. Другому повезло еще меньше. Слабо знакомому мужику камень попал прямо в нос и он тут же безвольно осел на землю, а я с непонятной уверенностью и безразличием подумал «мертв», при этом на удивление легко отбивая наручем летящий в живот снаряд. Будто бы заранее зная куда он прилетит и действуя на опережение.

Не успев подумать о том, что во мне после перерождения все же осталось предчувствие опасности, неожиданно даже для себя шагнул назад и, будто бы ощутив приближение чего-то нехорошего с той стороны, посмотрел направо… всего через миг замечая появившихся на горизонте с той стороны всадников. Лишь после этого в голову пришло очевидное понимание того, что спереди на нас давят силы куда более малые, нежели предупреждали разведчики. В мельтешении степняков и коней было сложно сосчитать общее количество врагов…, но теперь уже стало очевидно что их сильно меньше трех сотен.

— АТАКА СПРАВА!!! — почти срывая голос прокричал что есть мочи, в жаре и грохоте боя привлекая внимание только ближайших бойцов. Один, отвлекшись всего на мгновение, сразу поймал камень горлом и, хрипя перебитой гортанью, выбыл из этого боя. Я, не раздумывая, добил его ударом топора в шею и, выхватив из обмякших рук чужой щит, вновь закричал, требуя помощи у ближних воинов — ПЕРЕТАЩИТЕ ДЕРЕВЬЯ!!! Я ЗАЩИЩАЮ!!! — наконец-то заметив новую угрозу, мужики поняли мою затею и, закрывая головы щитами, втроем принялись тянуть на себя вал из кустов. Хотелось им конечно помочь, но эти меткие твари умирая от стрел и не жалея себя бесстрашно лезли вперед, осыпая нас настоящим градом из камней. Даже мое непонятное предчувствие помогло несильно и я все же поймал сразу занемевшим от удара бедром опасный голыш, но не отступился и продолжил защищать пыхтящих мужиков, принимая на хрустящий щит направленные в них атаки пращником.

Когда же ребята наконец-то немного загнули завал вправо и накидали кактусов дальше, закрывая врагам возможность для прямого конного удара нам в бок, мы опять поменялись местами. Они принялись защищать меня и наших лучников, а я отошел назад и в сторону и высыпал прямо себе под ноги содержимое принесенного из деревни мешка, после чего принялся дожидаться стремительно приближающихся кочевников. Они явно не ожидали встретить хоть какое-то сопротивление и наверняка желали уничтожить нас одним убийственным ударом в бок. Возможно поэтому они все были вооружены копьями и мечами, где-то оставив мешки с камнями, пращи и все тяжелое что могло задержать их в своем стремлении убить нас. Набрав немалую скорость, они не обращали внимания на то, что некоторые лошади ломают себе ноги, попадая копытами в хорошо скрытые сухой травой норки сурков. Враги, если успевали, просто огибали неудачливых товарищей и гнали своих скакунов вперед.

Когда же они наконец-то заприметили небольшую неожиданную преграду, то попытались уйти в сторону и обогнуть вал еще правее от меня, а кто-то просто спешился, желая руками и общими усилиями растащить кусты… и все они начали умирать, получая в дар мои топоры и иной хозяйственный инструмент. Первыми я убил ближайших лошадей, расширяя и увеличивая их тушами общий завал, а затем принялся бить по тем кто пытался проскакать мимо или ухватиться за колючие деревья. Увесистый молоток в грудь наглому степняку. Серп в шею лошади. Маленькая мотыга в голову ближайшему всаднику, выбивая его из седла. Топор в еще одного наездника направившего на меня копье. Молоток в темнокожего кудрявого мужика попытавшегося оттащить разлапистый кактус. Топор в наглеца попытавшегося бросить в меня камень. Серп в ловко увернувшегося и умершего от топора кочевника. Топор в лошадь и еще один в успевшего ловко выпрыгнуть из седла противника, сразу попытавшегося кинуть в меня свое копье. Маленькая лопата, молоток, серп, топор, лопатка, обрубленная тяпка, старый проржавевший топор, обломанная мотыга, широкий нож для рубки мяса, топорик… Люди в деревне лишились инструмента, а степняки лишались жизней пытаясь прорваться через опасную преграду, бьющую практически без промаха.

Один хитрец все же успел увернуться, а потом, подобрав мой же молоток, кинул его обратно. Но даже беря с земли очередное оружие деревенских жителей, я как-то смог отклониться, получив удар не по голове, а по плечу. Благо не ударной частью, а всего лишь рукояткой. И это не помешало мне сразу же отомстить верткому отправив в него топор, от которого он уже не смог спастись, приняв его лезвие всей грудью. К сожалению, оружие у меня довольно быстро подходило к концу и удержать эту боковую атаку удалось лишь при поддержке нескольких наших лучников, отвлекшихся от своей основной цели и взявшихся стрелять по все же огибающим меня наездникам, не позволяя им ударить нашим, сильно сократившимся по численности воинам в спину.

Когда мое оружие наконец-то подошло к концу, я бросил короткий взгляд назад и лишь убедившись в том что имперские воины скорее всего победят сильно уменьшившихся в количестве кочевников, я снял с пояса боевой топор и сам ринулся на ближайших врагов. Руки болели от усталости, а ноги от попадания нескольких камней, но это не помешало мне увернуться от удара копья и, просто стянув противника с седла, ударом ноги в шею оборвать его жизнь. Еще один отчаявшийся кочевник просто метнул свой изогнутый клинок, надеясь хоть как-то задеть меня и не пережил обмена атаками, когда я отдал ему свой топор, попав точно в голову. Ну а пока возвращал свое оружие, убил чужим мечом еще одного врага и обезумевшую от боли и страха лошадь под ним.

Подхватив свой топор и один метательный топорик, остановился и попытался найти взглядом новых противников… кажется начиная улыбаться еще сильнее из-за понимания того, что боковая атака исчерпала себя. Нескольких оставшихся всадников могли добить и наши лучники, поэтому я, не горя большим желанием помогать остальным, коротко хохотнул, и, подхватив за ногу степняка пытающегося зажимать пробитый какой-то тяпкой живот, спешно потащил его прочь от места сражения. Тащил довольно долго и далеко, не желая чтобы мне хоть кто-то помешал. И лишь когда начал задыхаться от усталости и едва ли не падать, просто повалился на хрипящую от боли жертву. После чего, приставив топорик к его глазу, сделал довольно щедрое предложение.

— Если ответишь честно на мой вопрос, умрешь быстро и безболезненно…

— Иди в мертвую пустыню, белый выродок! — ответил степняк не дослушав, но я не обратил на его слова внимания и наконец-то перешел к угрозам.

— А если будешь отказываться говорить, я набью грязью твое брюхо и буду смотреть как ты гниешь изнутри, крича от постоянной боли — толи из-за того что лезвие топора легко отсекло мочку уха и случайно погрузилось кочевнику в лицо, кажется уперевшись носком ему в зубы, толи из-за моей убедительности, но он все же решил выбрать легкую смерть. Дождался пока я уберу топор, чтобы случайно не зарезать пленника ослабшими руками, а затем сразу предложил мне спрашивать.

— Всего два вопроса. Первый… как выглядит ваш самый главный символ веры в храмах?

— Как… двойная спираль — хрипло отвечал степняк, кажется, уходя из жизни и без моей помощи. Сказанное им слово было мне неизвестно, поэтому я ничего не понял. Но переспрашивать конечно же ничего не стал и поспешил вывалить на него свой второй важный вопрос.

— Расскажи мне… Как выглядит ваше бедствие?

— Нельзя. Не могу. Оно видит все и непременно уничтожит мою душу. Нельзя о нем говорить. Ничего не скажу… — кажется, степняк уже начинал бредить от боли и закрыв глаза просто повторял одно и тоже, отказываясь говорить. Угрозы бы тут уже точно не помогли, поэтому я, недолго думая, решил надавить на него правдой. Приблизился лицом к его уху и торопливо зашептал, надеясь что мои слова все же доберутся до его сжигаемого муками разума.

— Я перерожденный. В нашем мире тоже было бедствие. Только большое не размерами, а числом. Но мы его все же одолели. Я убивал самых опасных чудовищ бедствия и знаю как с ними сражаться. Я хочу помочь вашему миру и жителям степи. Расскажи как выглядит ваше бедствие. Не бойся. С твоей душой ничего не случится. Все души принадлежат не людям, а создавшим их творцам. А они не позволят чтобы с их вещью делали что-то нехорошее и тем более уничтожали. С твоей душой ничего не случится. Поэтому скажи как выглядит ваше бедствие. Позволь мне помочь вашему народу. Просто скажи как оно выглядит и я постараюсь сделать все, чтобы избавить вас от него. С твоей душой точно ничего не случится. Просто скажи. Скажи…

— Если ты врешь, то я буду проклинать твой язык… — едва слышно прошептал темнокожий и, видимо тоже понимая что долго не проживет, все же поспешил дать мне ответ — Огромный летающий шар с одним глазом… Ломает и изменяет все на что смотрит… людей, горы, песок, стойбища… к нему невозможно подой… — услышав все что хотел и, подтвердив свои догадки, я поспешил исполнить обещание и, не давая ему договорить, оборвал его мучения одним милосердным ударом в голову.

— Благодарю… Я обязательно сожгу твое тело

******

Видимо бой окончился нашей победой и Жреком, исполняя свою угрозу, побежал меня искать чтобы вогнать в мою спину пару-тройку стрел. И очень удивился, поняв что я никуда не убегаю и вместо этого стаскиваю к телу убитого степняка сухие ветки и кусты. Он немного постоял, видимо пытаясь сообразить самостоятельно, но потом сдался и все же спросил что вообще происходит. Но не получил ответа. Я лишь отмахнулся от него, давая понять что не хочу объясняться, да и не так уж это и важно. А затем, немного подумав, задал командиру группы уже свой вопрос.

— А ты случайно не знаешь, что означает слово «спираль» — воин даже слегка опешил от такого неожиданного интереса, Правда, не став ничего уточнять, просто присел и пальцем нарисовал на пыльной земле какие-то завитки. Я сначала подумал, что он добавит к этому рисунку еще что-то… и лишь через десяток ударов сердца наконец-то осознал как выглядит эта самая двойная спираль, так как уже видел ее в храме, при прохождении ритуала пробуждения. Ну а когда нужный образ сложился в моей голове и стало понятно куда мне нужно идти… я просто сел на землю и громко расхохотался, схватившись за голову от глупости этой ситуации. Смеялся долго и не мог остановиться даже когда в легких заканчивался воздух. Смеялся, задыхался и плакал… мысленно проклиная творцов и все что было с ними связано.

Жреком, так и не дождавшись пока я прекращу хохотать, зло сплюнул себе под ноги, назвал меня безумцем, а потом просто ушел. Бой закончился нашей победой, но у него, помимо меня, наверняка были и другие проблемы. Которые точно нельзя было решить смехом. Увы.