"Выход"

Глава 9

Усталость… Войдя в свою крохотную комнатку в которой уместилась только одна кровать и сундук для вещей, я сразу рухнул на свою жесткую лежанку и… так и не смог уснуть. Непонятная тревога, боль в натруженных мышцах и целая куча сложных мыслей — все это навалилось на меня и мою дурную голову, не позволяя сомкнуть глаз. Большинство местных бойцов ходило тренироваться по утрам, чтобы после полудня быть полностью свободными и, желая поскорее забыться, шли в гости к продажным девицам или к плутоватому деду за чаркой крепкой браги, вот только такой отдых меня не радовал. Хмельной напиток был на вкус отвратительнее чем-то кислющее вино, а девки настолько потасканными, что я отказался от таких походов по самым примечательным местам этой деревушки сразу после первого раза. С тех пор начал выходит на тренировочное поле во второй половине дня, когда народу там практически не было, позволяя инструктору Коберо гонять меня до изнеможения, заставляя тело стонать от боли и обеспечивая хороший сон до позднего утра.

Увы, но не сегодня. Лежа на твердой, словно лавка, и пыльной кровати я перебирал воспоминания последнего десятка дней. Вспомнил непростой разговор с Юркисом и в очередной уже раз перебрал свои мысли и догадки о сходствах наших миров, как-то связанных друг с другом через проклятых творцов. Потом припомнил большой пограничный город в который мы пришли, где ревизор передал меня, как преступника следующему сопровождающему. Молодой парень со взглядом коршуна следил за мной неустанно, постоянно держа руку на каком-то мудреном стреломете. Даже ел сидя в седле в седле, не останавливался на отдых и совсем не разговаривал. Благо ехать нам нужно было всего пол дня и к ночи я наконец-то упал на эту же кровать в одной из освободившихся коморок в больших деревянных казармах, давая отдых своим ногам, онемевшим до полной нечувствительности из-за этого проклятого седла и очень долгого пути.

После этого был новый день, который начался с первой, очень долгой тренировки. Затем я встретился со старшиной этого поста, которого кажется не волновало ничего кроме количества бойцов в его подчинении и посланий о своих победах, которые он совершал чужими руками не покидая предела деревни. Он нехотя выдал мне два увесистых кошеля с деньгами (наверняка присвоив сколько-то и себе) и приказав сражаться с врагами империи до последней капли крови, продолжил что-то увлеченно писать. Возможно даже книгу о таком героическом себе. Тем же вечером воины откуда-то прознали об этом прибытке и потащили меня что-то праздновать, щедро платя из моего кармана. Именно тогда я познал ценность денег, потратив за одну ночь едва ли ни четвертину от всего что мне заплатили. И такие потраты были для меня малоприятны.

А на следующий день дальний дозор заметил движения кочевников и еще немного пьяные воины отправились на вылазку, собираясь грубо поприветствовать гостей из степи. Я тоже хотел отправиться с ними, но мне сказали сперва справить нормальное оружие и только потом лезть головой в самое пламя. Так и пришлось идти к кузнецу и заказывать у него топор и десяток малых топориков с небольшими крюками на рукоятках, чтобы их можно было цеплять за пояс, отдав ему за это еще одну четверть своих денег. После этого купил себе немного одежды и защитный наруч с костяными накладками, для защиты от пращных камней и зашел к плотнику попросив того вырезать мне два топора для тренировок. Когда же закончил с этой беготней, воины уже успели вернуться назад с победой… потеряв во время вылазки пол десятка человек убитыми и одного раненным. В тот же день они попытались вытащить меня опять на пьянку желая выпить за умерших, но я довольно грубо отказался и послал их… пить горькую уже без меня.

И вот теперь, на протяжении долгих пяти дней, я тренировался по вечерам, выматываясь до предела и каждый раз просто нырял после этого в кровать, а потом сразу и в сон, просто желая расслабить уставшие мышцы и отдохнуть перед очередным непростым днем. Но эта ночь не желала приносить мне сонного спокойствия и расслабления, настойчиво подсовывая в голову ненужные мысли и очень далекие воспоминания о своей другой жизни. И лишь когда свет ночного светила заглянул в мое крохотное окошко размером всего с пару ладоней, я наконец-то понял что непонятная тревога была не напрасной… заслышав шорох и неразборчивые голоса за дверью.

Почему-то сразу решив, что поздние гуляки хотят заглянуть именно ко мне, свесил руку с кровати, нащупывая один из составленных между стеной и кроватью топоров, что забрал недавно у кузнеца. Он успел сделать далеко не все, но… того что уже имелось должно было хватить для встречи непрошенных гостей. Не шевелясь и вслушиваясь в шорох едва слышных шагов, насчитал три пары ног и лишь дождавшись когда они начнут заходить в мою крохотную комнатку, практически сразу упираясь в кровать, наконец-то решился ’’поприветствовать’’ мужиков. Резко развернувшись и увидев знакомого по пьянке бойца, уже шагнувшего на край кровати с обнаженным мечом и явным намерением атаковать, метнул первый топорик прямо ему в грудь, опрокидывая выродка на спину. Второй полетел в голову нацелившегося на мой сундук наглеца, навсегда избавляя его от ненужных желаний и корыстных устремлений. Ну а бросить третий я уже не успел, так как последний противник соображал куда быстрее остальных и, кинув в меня свой клинок, тут же бросился следом, желая задавить и задушить меня. Отмахнувшись топориком от чужого оружия, успел лишь выставить колено вонзая его в живот этому прыткому ублюдку. Затем получил и сам довольно тяжелый удар в плечо и руку, выбивший у меня топор… после чего короткий ночной бой превратился в стычку обозленных псов, рычащих от ярости и пускающих в ход не только кулаки, но и зубы с когтями.

Не дотянувшись до глаз, я изо всех сил рванул этого выродка за нос, кажется разрывая воину ноздрю и заставляя его закричать от сильнейшей боли. Заливая меня кровью, он попытался ударить головой, а потом и укусить, но я подставил предплечье, смягчая эту атаку и позволяя ему вгрызться в мою руку. Его кулак саданул мне в ухо, оставляя в голове громкий комариный звон и сильную тошноту. Он хотел повторить этот удар, но я уже оттолкнулся от левой стены и вывернулся из-под его туши, словно скользкий речной змей. Затем толкнулся уже обоими ногами и, заламывая этому выродку руку, перевернул уже его на спину. Принял на плечо удар свободного кулака и перехватил его как смог, выгадывая себе мгновение. А после, не дожидаясь пока он опомнится и начнет охаживать меня коленями в бок… поспешил и вцепился в его глотку зубами. Откусил и оторвал кусок кожи, вгрызся еще раз пытаясь закусить какую-нибудь важную жилу, но получив коленом в бок сделал невольный вдох и едва не захлебнулся чужой кровью и сильно закашлялся.

Понимая что так ничего не добьюсь, отпустил чужой кулак и заходясь кашлем, ударил ему по лицу… метко попадая по хрустнувшему носу. Вдохнув собственную кровь он кажется начал захлебываться ею, при этом не забывая охаживать мои ноющие от боли ребра коленями. Но после третьего удара противник резко ослаб и забулькал горлом, когда я вырвал из его шеи кусок чего-то жесткого, а затем еще раз саданул кулаком ему в лицо, окончательно вминая остатки носа вглубь головы. Чувствуя боль в зубах и стремительно ослабевающее сопротивление врага, в последний раз вгрызся в его глотку. И лишь с запозданием осознав что он наконец-то перестал дышать, позволил себе обмякнуть на чужом теле.

Отвалился от него, словно пиявка. Сплюнул прямо на изгвазданную кровать сгусток густой горячей крови…, а затем практически мгновенно уснул, более не чувствуя тревоги и не думая ни о чем.