Раскрепощение

ГЛАВА 23

Белль

Я протягиваю руку к фланелевой тряпке и пытаюсь отвернуть голову, но Рейф еще крепче сжимает мой подбородок.

— Я сама справлюсь, — говорю я ему.

— Никак нет, — говорит он. — Это мой беспорядок, я сам все уберу.

Я отталкиваю его руку от своего лица. Игра окончена. Мне просто нужно, чтобы он убрался отсюда.

— Я сказала, что сделаю это, — выдавливаю я из себя.

— Белль? Проклятье. — он опускается передо мной на колени и опускает голову, чтобы поймать мой взгляд. — Что случилось? Ты в порядке?

— Да, — вру я. — Мне просто нужно побыть одной.

— Ради бога, позволь мне, — говорит он, — пока ты совсем не замерзла. — он прикладывает тряпку к моей груди, я вздыхаю и поднимаю подбородок, чтобы он мог меня вытереть. Я слишком истощена, чтобы спорить, и подозреваю, что так избавлюсь от него быстрее.

Что со мной не так? Это было так горячо, я была увлечена, так предана ему, пока все не закончилось, и он кончил на меня, словно я была какой-то… надувной куклой, а он стал таким холодным, отстраненным и пренебрежительным.

Я получала удовольствие от того, что меня использовали, что со мной играли.

Это было именно то, чего я хотела. То, о чем я просила.

И теперь, когда все закончилось, я чувствую себя отвратительно. Из-за того, что я сделала, как отреагировала, из-за того, что позволила сделать это со мной. Честно говоря, я немного не в себе, и последнее, что мне нужно, — это чтобы Рейф у меня на глазах делал вид, что ему не все равно. Я бы предпочла, чтобы он просто свалил и занялся тем, чем ему действительно хочется заниматься, а именно, по-видимому, нашел кого-нибудь, с кем можно было бы переспать.

Пока он вытирает меня, я смотрю на ножку кровати, как будто ее способность удерживать кровать на весу — великое чудо природы. Я не могу не заметить той нежности, с которой он проходит по моей холодной и липкой коже, как он тщательно убирает каждую каплю того беспорядка, что оставил на мне, и то, что он уважает моё явно незаинтересованное отношение к разговору.

— Я немного попал тебе на волосы. — он неуклюже промокает мои волосы тряпкой.

— Ничего страшного, — безразлично говорю я, отворачиваясь от него. — Приму душ, когда ты уйдешь. — мое горло сжимается и болит от сдерживаемых слез. По какой-то причине мне хочется свернуться калачиком на кровати и рыдать навзрыд.

В одиночестве, разумеется.

Он встает.

— Не двигайся. Я принесу тебе халат, хорошо?

Я киваю, пока он направляется обратно в ванную. Секунду спустя возвращается и обхватывает пальцами мой бицепс, заставляя подняться на ноги. Стоя, я протягиваю руки, и он аккуратно надевает теплые, мягкие рукава халата, прежде чем обернуть его вокруг моего обнаженного тела и завязать поясок.

— Спасибо, — шепчу я.

— Белль.

Я поднимаю на него взгляд. Он так близко, и так красив.

Почему, почему, ему обязательно быть таким красивым?

Это была ужасная идея. Я должна была заняться сексом с Гарри, когда был шанс. Я должна была сделать этот подарок ему, а не какому-то владельцу секс-клуба, похожему на грех, который будит во мне такие чувства, от которых я абсолютно в ужасе. Он забудет о случайной, чрезмерно эмоциональной девственнице, которая сделала ему минет, прежде чем дойдет до Игровой Комнаты.

Он мягко берет меня за бицепс.

— Буду предельно откровенен. Я не выйду из этой комнаты, пока ты не поговоришь со мной. У нас здесь так не принято.

Ух. Он снова в режиме учителя. Один оргазм, и он превратился из черноглазого дикого зверя в мистера «Я здесь для твоей безопасности» и, вероятно, носит с собой блокнот.

Господи, он знает, как заставить меня чувствовать себя дерьмово. Он здесь — взрослый, а я глупая маленькая девочка, на которую слишком сильно подействовал ее первый оральный секс. Непролитые слезы дрожат на моих нижних веках, угрожая закапать в любой момент, и я яростно их смахиваю.

— Не относись ко мне с снисхождением, — говорю я. — Я в порядке.

Следующее, что я помню, — это то, что он отпускает мои руки, поднимает меня и сажает к себе на колени, а сам садится на кровать.

Что за…

Одной рукой он обнимает меня за спину, пока я сижу боком у него на коленях. Другой рукой скользит под отворот моего халата и обхватывает мою шею, и это доставляет мне неземное удовольствие. Большим пальцем он подталкивает меня в подбородок, и я поворачиваюсь к нему лицом.

Его губы так близко к моим. Очень близко. Он прижимается своим лбом к моему и еще крепче прижимает меня к себе.

— Ты не в порядке. Я заставил тебя плакать после того, как ты сделала огромный шаг на своем пути, и если ты думаешь, что можешь скрыть это, то ты оскорбляешь меня и тем более себя.

Я прерывисто вздыхаю, пытаясь разобраться в шквале эмоций, бушующих у меня в голове.

— Итак, вот как все будет происходить, милая. Я начну с нескольких вопросов, а ты будешь отвечать «да» или «нет». Хорошо? И если ты решишь что-то объяснить, делай это, потому что я не хочу навязывать тебе свои слова или делать предположения.

Я чувствую его дыхание на своих губах.

— Хорошо, — шепчу я.

— Я правильно понимаю, что тебе понравилось то, что мы с Каллумом сделали с тобой?

Я киваю.

— Мне понравилось это.

За это он нежно сжимает меня за талию своими сильными пальцами.

— Хорошо. Но, похоже, я зашёл слишком далеко, заставив тебя сделать мне минет?

Наши лица так близки, что его черты расплываются, но я всё равно чувствую его искреннюю заботу. Может, это из-за того, что он обнимает меня, или из-за того, что я сижу у него на коленях, но я воспринимаю его заботу как должное, а не как знак того, что он жалеет меня.

— Это не так, — выдавливаю я из себя. Я решаюсь на короткий зрительный контакт.

— Хорошо, — медленно произносит он, как будто шагает по минному полю. Что, я полагаю, так оно и есть. Я виню себя за свою реакцию, но понимаю, что для него не идеально видеть, как член «Раскрепощения» плачет через несколько мгновений после того, как он убедил его заняться с ним сексом. — Значит, это из-за того, как я это сделал? Я был довольно груб — прости. Я был так чертовски возбужден, но это не оправдание.

— Не думаю, что дело было в этом, — честно отвечаю я.

— Хочешь попробовать объяснить?

Я колеблюсь, подбирая слова.

— Не знаю, я чувствую себя немного использованной и грязной.

Он собирается что-то сказать, и моя рука взлетает, чтобы прикрыть ему рот.

— Я чувствовала себя уязвимой после того, как ты… овладел мной. Но я знаю, что вся суть этой ролевой игры была в том, чтобы меня использовать, и это именно то, чего я хотела.

— Но когда дошло до дела, тебе это не понравилось? — бормочет он сквозь мои пальцы.

Я слегка отклоняюсь назад, чтобы видеть его. Чтобы я могла как следует признаться.

— Мне это очень понравилось. Это было все, о чем я мечтала.

— Но… — подсказывает он.

— Но проблема в том, что я ненавижу то, что мне это понравилось, или, скорее, та часть меня, которая всё ещё застряла в монастыре, ненавидит это. Я не могу остановить себя от осуждения, и кажется, что мой разум и тело функционируют на совершенно разных волнах. Я устала.

Он хмурится.

— Значит, по сути, ты унижаешь сама себя?

Я издаю невеселый смешок.

— По сути.

— Черт, милая. — его теплая рука гладит меня по шее, и я наклоняю голову набок, чтобы ощутить его прикосновение. Он выдыхает. — Это нехорошо.

— Расскажи мне об этом, — прошу я. — В тот момент все было замечательно, но как только ты ушел, я почувствовала… Не знаю. Отвращение к себе.

— Ты же знаешь, что не сделала ничего плохого, Белль. Правильно? Мы взрослые люди, действовавшие по обоюдному согласию.

— Знаю, — тихо отвечаю я.

— Я серьезно. Если то, как мы с Кэлом вели себя, выходило за рамки дозволенного, или мы не учли твоих потребностей или пределов, тогда я в ужасе. Я бы никогда не хотел, чтобы ты чувствовала себя плохо.

— Ты этого не делал.

— Но для тебя это было чертовски важно, — говорит он. — Господи, у тебя только что был секс втроем, во всех смыслах, даже если бедняга Кэл не кончил.

Я хихикаю.

— Я имею в виду, что ты резко перескочила из одной реальности в другую. Ты была в порядке той ночью, когда мы оставили тебя в кресле?

— Как ни странно, я была в порядке. — признаюсь я.

— Но сегодня я заставил тебя почувствовать себя униженной.

— Я сама заставила себя так чувствовать. Мне показалось, что я проститутка.

Он втягивает воздух.

— Хотя, по иронии судьбы, проститутка — это одна из моих фантазий. Я думаю, это возбуждает.

— Я знаю, — говорит он, ухмыляясь. — Поверь мне, мы с тобой на одной волне.

Я закатываю глаза.

— Ты прочитал мою анкету.

— Да. Это было самое эротичное, что я когда-либо читал. Но забудем об этом на секунду. Я слышал, что мы, возможно, и позаботились о твоих сексуальных потребностях сегодня вечером, но не позаботились о эмоциональных.

Я молчу, потому что с моей стороны это звучит жалко.

— Это не твоя работа, — говорю я наконец.

— Должно быть, я бы сказал, что это моя обязанность. Мы должны были обратить на это больше внимания — я должен был подумать об этом заранее. — он раздраженно выдыхает. — Я планировал просто привести тебя в порядок и уложить обратно в постель, завершая сцену и уходя, понимаешь? Оставить тебя наедине с собой. Я даже не рассматривал альтернативу.

— Я знаю, что ты собирался, — говорю я. — Ты рассказал мне, как переспал с девушкой той ночью в клубе и просто ушёл, оставив её там. Я не ожидала ничего большего. — должна признаться, его рассказ об этом конкретном свидании не давал мне покоя больше, чем я могу выразить словами.

— Господи Иисусе, Белль. Это две совершенно разные ситуации. — он выглядит искренне потрясенным.

— Они совершенно одинаковы. Не переживай, Рейф. Я знаю, что объятия не входят в пакет «Раскрепощение».

Хотелось бы, чтобы они были, ибо я подозреваю, что именно этого мне не хватало на этом занятии. Рейф и Каллум великолепно справились сегодня. Они прикасались ко мне везде, где мне было нужно, но каждое прикосновение было стратегическим, с единственной целью — заставить меня кончить.

И, черт возьми, это сработало. Но, может быть, мне нужно больше. Может быть, мне нужно немного близости после этого, чтобы я не чувствовала себя полной шлюхой, когда кончу.

Возможно, мне не нужно оставаться наедине со своими мыслями.

Взгляд Рейфа, полный нежности, исследует мое лицо, словно ищет ответа.

— Послушай меня, милая. Той другой женщине — Иззи — это нравится. Я был для нее всего лишь разминкой. Она бы провела там всю ночь. Для нее это ничего не значило. — он сглатывает. — Я собирался уйти от тебя сегодня вечером, потому что так было предусмотрено программой, а не потому, что я этого хотел. Это было сделано для того, чтобы не размывать границы. Мы все прекрасно понимаем, что должны соблюдать строгие правила с участниками, чтобы не взваливать на них много лишнего.

Я смущенно поеживаюсь, глаза снова щиплет. Моргаю и опускаю взгляд на его рубашку. Боже, какой у него плоский живот. Наверняка, он как стиральная доска.

— Я знаю это. Понимаю, поверь мне.

На самом деле, я прекрасно понимаю. Я неплохо знаю, что это не больше, чем программа, а Рейф — мой наставник и учитель, и на этом всё. Если я хочу получить эмоциональную поддержку после достижения своих сексуальных целей и удовлетворения потребностей, я должна искать ее внутри себя. Он не может мне этого дать. И я не хочу, чтобы он думал, что все испортил, потому что его нуждающаяся, юная, невинная клиентка не справилась.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — говорит он. — Смотри на меня, пока я говорю это, Белль.

Я поднимаю взгляд к его прекрасному лицу.

— Каждый раз, когда я трахал свой кулак, трахал другую женщину или лизал ей, — говорит он медленно и обдуманно, — я представлял, что это была ты. Каждый. Чертов. Раз. С тех пор, как впервые встретил тебя на вечеринке у твоих родителей.

Я потрясенно смотрю на него, не понимая, о чем он говорит.

— Что? — произношу я глупо, не в силах осознать сказанное.

— Мои мысли об этих идеальных губах, обхватывающих мой член, появились примерно через три секунды, как я только посмотрел на тебя, — говорит он, и у меня отвисает челюсть, потому что это такие безумные слова на любом уровне.

Не может быть, чтобы я произвела такое мгновенное впечатление на такого великолепного мужчину, как Рейф. Ни за что на свете.

— Ты несешь полную чушь, чтобы подбодрить меня, — говорю я ему.

— Нет. — в его глазах пляшут озорные огоньки. — Давай посмотрим. Минет за три секунды, а через пять я уже представлял твою сексуальную историю. Я прикинул, что ты спала только с одним парнем, вероятно, с хоккеистом по имени Карл, и он ни разу не довел тебя до оргазма.

Я удивленно смеюсь.

— Что ж, ты ошибся.

— Теперь я это знаю. — он улыбается, и когда этот мужчина улыбается мне, я чувствую, что все в порядке с миром. Он потрясающий. — Карл не трахался с тобой. И ему не удалось засунуть ни язык, ни пальцы в твою киску, верно?

Я качаю головой, прикусывая губу. Почему он такой грязный и в то же время такой милый?

— Гарри, вообще-то. И да, он был хоккеистом. Как, черт возьми, ты это узнал?

Он закатывает глаза.

— Так предсказуемо. Но я рад, что ты оставила это для меня. — его голос становится тише и глубже. — Я рад, что был первым, даже если в комнате был чертов Каллум.

— Твой член определенно первый, который я взяла в рот, — говорю я ему, удивляясь, что могу произнести эти слова сейчас, и мысленно ставлю себе пять за то, что перешла от «пениса» к более беспечному «члену».

Он улыбается, как школьник.

— Мне это нравится. — его пальцы сжимаются на моей талии. — Мне это чертовски нравится, милая. Господи, я счастливый ублюдок.

От того, как он смотрит на меня — с желанием, удивлением и нежностью, — у меня перехватывает дыхание. Я не могу до конца поверить, что Рейф Чарлтон, в распоряжении которого целый клуб опытных женщин, смотрит на меня так, словно я единственная женщина на свете. Это невероятно. У меня сжимается сердце.

Его взгляд перемещается на мои губы, и я больше не могу этого выносить.

Я наклоняюсь вперед, кладу ладонь на его квадратную, покрытую щетиной, челюсть и целую его.