Раскрепощение

ГЛАВА 34

Белль

Я никогда раньше не видела презерватив так близко. Зрелище того, как Рейф прикусывает нижнюю губу, до боли натягивая латекс на свой набухший член, — одно из самых откровенно сексуальных зрелищ, которые я когда-либо видела.

Затем он надевает его, дергает и снова ложится на меня. Он берет еще один тюбик смазки — прикроватная тумба отлично подходит — и начинает намазывать на меня, вводя в киску пару пальцев. Я задыхаюсь не только от растяжки, но и от холода.

— Сделаем тебя еще более влажной, милая, — шепчет он, не отрывая взгляда от моего лица. — Будет туго, хорошо? Но я знаю, что ты отлично справишься и примешь меня. Я собираюсь заполнить тебя полностью.

Его слова и пальцы заставляют меня таять в его объятиях, и я киваю. Боже, сколько раз я думала, когда же наберусь смелости заняться сексом. Я всегда предполагала, что это будет с таким милым мальчиком, как Гарри, с брачными кольцами на пальцах. Никак не думала, что все произойдет не с мужем, а в секс-клубе с самым опьяняющим, развратным мужчиной, которого я когда-либо могла себе представить.

— Подними ножки, детка, — говорит Рейф, и я подтягиваю ноги к себе и раздвигаю колени, как будто меня натирают воском. Он улыбается мне похотливой, заговорщицкой ухмылкой, от которой расплавилось бы мое нижнее белье, если бы оно было на мне.

Он вынимает из меня пальцы, заменяя их кончиком члена у моего входа.

О Боже.

Я непроизвольно сжимаюсь.

— Расслабься, хорошо, милая? Я знаю, ты можешь взять меня. Давай не будем торопиться. Не забывай дышать.

Я киваю, выдыхаю, как на занятиях йогой, и сосредотачиваюсь на том, насколько великолепен этот мужчина, насколько подавленной я себя чувствую, когда его огромное тело прижимается к моему, и что на всей планете нет никого, с кем я хотела бы это сделать. Мои руки все еще подняты над головой, что усиливает мое чувство капитуляции.

Он делает паузу, чтобы поцеловать меня, его язык жадно берет то, что ему нужно, а затем он продвигается вперед, и я отчаянно пытаюсь не отдернуть ягодицы от этого вторжения, и он входит, растягивая меня так сильно, что я не думаю, что смогу продержаться еще хоть миллиметр.

— Ты вошел, — говорю я, словно не могу в это поверить, и он нежно смеется у моих губ.

— Только головка, милая. У тебя так хорошо получается. Ты такая тугая, что я, блядь, могу взорваться. Слава богу, что я уже один раз кончил.

Только головка? О, Господи.

Он двигает бедрами, медленно и осторожно, и подается вперед еще чуть-чуть. Между его членом и моими стенками так мало места, что я не удивлюсь, если услышу писк.

— Больно? — спрашивает он.

Я размышляю.

— Снаружи, но внутри это просто ощущается… Не знаю. Очень большим.

— Я знаю, детка. У тебя все отлично получается. Нам будет очень хорошо вместе, спустя несколько дней.

Кажется маловероятным, что через несколько дней я смогу ходить, не говоря уже о сексе, но я решаю принять его во внимание. В конце концов, он знает об этом больше, чем я.

— Ладно, — хриплю я вместо этого.

— То, что ты чувствуешь, как член переполняет тебя… думай об этом как о давлении. Не о боли. Ты можешь это вынести. Тебе просто нужно привыкнуть к этому чувству наполненности. И очень скоро, когда мой член перестанет заполнять тебя, ты будешь чувствовать только пустоту. Поняла?

— Угу, — говорю я, и он продвигается вперед еще на дюйм. Я сдвигаюсь. Забываю о пальцах. Забываю о глупых маленьких вибраторах. Рейф наполняет меня своим членом, и ощущения настолько же элементарны, насколько новы и неприятны. Когда он проникает в меня дюйм за дюймом, это похоже на дежавю. Как будто я делала это в миллионе предыдущих жизней и просто вспоминаю.

Это как ключ, поворачивающийся в замке. Не сексуально, это химически. Я понимаю, что мое тело создано для того, чтобы воспринимать такого мужчину, как Рейф, так же, как желудь воспринимает свое предназначение как величественный дуб. Он пробуждает примитивные части моего тела и моей души, которые долгое время дремали и теперь заявляют о своих законных правах.

Я вдыхаю, выдыхаю и толкаюсь в него, он практически падает на меня сверху, когда падает вперед. Его щека, когда он трется о мой подбородок, покрыта капельками пота.

— Черт возьми, Белль, — выдавливает он из себя. — Я поставлю себя в неловкое положение, если ты будешь продолжать в том же духе.

— Ты полностью вошел? — интересуюсь я, как ребенок, спрашивающий, мы уже почти приехали? Он должен быть внутри, обязательно должен, потому что я почти уверена, что он только что достиг моего лона.

Но, Боже мой.

Это ощущение.

Наполненность.

Я лежу совершенно неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не разорваться пополам. Он отстраняется от меня и смотрит на меня сверху вниз, и если бы нам до сих пор удавалось разыгрывать из себя клиента и проститутку, то в этот момент все вокруг нас развалилось бы на куски, потому что его глаза — бездонные черные омуты эмоций.

— Полностью, детка, — говорит он. — Господи Иисусе, ты такая крутая. Ты такая… я близок к тому, чтобы сорваться. Я так горжусь тобой.

Мое лицо расплывается в улыбке. Итак, он еще не сдвинулся с места, но уже внутри. Внутри меня прекрасный мужчина. Я больше не девственница, и небеса не обрушились, и земля не разверзлась, открывая зияющую огненную пасть ада.

Напротив, я чувствую себя просто потрясающе.

Ну, знаете, переполненной, но все равно потрясающе.

— Боже мой, — шепчу я.

— Боже мой, правда. Ты в порядке? Хочешь, я нанесу еще смазки?

— Э-э, думаю, если ты попытаешься вынуть эту штуку и вставить обратно, твои шансы невелики. — я убираю руку со своей головы и обхватываю его за шею. Его кожа и волосы тоже влажные. Мне нравится, что все его тело так интуитивно реагирует на то, чтобы быть внутри меня.

Он начинает двигаться. Медленно, словно осваиваясь со мной.

— Я хотел трахнуть эту прекрасную киску с того самого момента, как увидел тебя, — говорит он мне опасно низким голосом. — Будь моя воля, я бы затолкнул тебя в туалет твоих родителей и поставил на колени. А потом, когда больше не мог сдерживаться, я бы наклонил тебя над раковиной, задрал то маленькое белое платьице, которое было на тебе, и трахнул. Жестко.

Нежный Рейф заставляет мое сердце таять. Но грязный Рейф, нашептывающий свои фантазии о том, как он меня растлевает, в то время как на самом деле меня растлевает, — это совсем другой уровень страсти. Я смотрю на него, как завороженная, восхищаясь контролируемой выпуклостью его дельт, когда он напрягается и входит в меня.

Потому что Рейф шептал мне о своих планах трахнуть меня, как он выражается, миллион раз. И я должна признать, что мне становится жарко, когда он говорит такие вещи. Страшно и горячо одновременно. Мой мысленный взор с радостью следует за порочными мирами, которые он мне показывает.

Но теперь я на собственном опыте испытываю, каково это — быть насаженной на него, чувствовать всю силу этого натиска его тела на мое, и это превращает мои фантазии в нечто заоблачное. Рейф наклоняет меня над раковиной моих родителей и толкает этого монстра внутрь меня сзади и заставляет принимать его снова, и снова, и снова — это непостижимо.

Порочная алхимия его слов и его медленные, чувственные толчки заставляют меня сказать то, о чем я и помыслить не могла до этой миллисекунды.

— Трахни меня жестко, прямо сейчас.

Он останавливается. Я шокировала мужчину, которого невозможно было шокировать. Его лицо искажается от боли.

— Господи Иисусе, малыш. Ты сведешь меня с ума.

Я кладу обе руки ему на плечи.

— Я серьезно. Я хочу это почувствовать.

Он поворачивает голову, чтобы поцеловать меня в бицепс.

— У нас еще много времени для этого. Я сделаю тебе больно, а этого я не потерплю. Сегодня вечером я постараюсь быть нежным.

— Я знаю, что постараешься. И знаю, что тебе будет больно. Но я просто хочу, чтобы ты действительно показал мне. — я кокетливо улыбаюсь, надеясь, что он не сможет мне отказать. — Я хочу в полной мере ощутить Рейфа Чарльтона.

По выражению его лица можно было подумать, что он корчится от боли.

— Я не могу поверить, что смогу отпустить себя. Не с тобой. Пока нет.

Я прикусываю нижнюю губу и подаюсь вперед. Он стонет.

— Покажи, как бы ты трахнул меня, если бы мы были в туалете у моих родителей.

— Сегодня ты останешься лежать на спине, милая. Я войду слишком глубоко, если буду сзади.

— Я знаю. Просто хочу, чтобы ты действительно сделал это. — теперь я умоляю. — Покажи мне, на что ты способен.

Хорошо. Возможно, эта последняя насмешка была слишком откровенной, потому что выражение лица мужчины сменилось с растерянного на фаталистическое. Он жестко вжался в меня.

— Боже, я знал, что моя маленькая девственница будет такой, когда я наполню ее своим членом. Я так и знал. Хочешь, чтобы я показал?

— Да, — выдыхаю я.

Он опускает голову, а мои руки скользят по его напряженным мышцам спины, и он срывается. Выскальзывает из меня и сильно толкается, и ощущение, когда он достигает дна во мне, такое, как должно быть, бывает при столкновении тектонических плит.

Насильственно.

Элементарно.

Идеально.

Мне больно, да, очень больно, когда он растягивает мою плоть. Он натирает ее. Но больше, чем боль, это лавина ощущений. Эмоциональное и физическое потрясение настолько велико, что дыхание практически покидает мое тело. Как будто оно не может вместить Рейфа так же хорошо, как воздух или что-то еще, что требуется нам для функционирования. Как будто мое тело питается только Рейфом.

Быть вместилищем этого необычайного выброса тестостерона — вот мое предназначение. За последние пару недель мы много раз боготворили тела друг друга, но слиться с ним вот так — совсем другой уровень. Это трансцендентно. Настолько интимно, что я даже представить себе не могу, что захочу сделать это с кем-то другим.

Я просто хочу, чтобы Рейф вжался в мое тело, как будто я единственная, кто ему подходит, кто может его принять. Хочу, чтобы он выбил из меня дух и показал мне, что все это время, когда я думала, что наполнена, я ошибалась.

Я была опустошена.

Его толчки ускоряются, его бедра стремительно двигаются навстречу мне, и я прижимаюсь к нему еще сильнее, не уверенная, что переживу это. А потом он начинает ругаться и издавать звуки, которые заставили бы покраснеть любую шлюху, прежде чем он вонзается раз, другой, и я чувствую, как мои внутренности наполняются горячим, влажным семенем.

Он наваливается на меня, его зубы скользят по коже моей шеи, его язык высовывается, чтобы слизнуть капельки пота, выступившие на моем теле, его руки просовываются под меня, чтобы он мог прижать меня к своей груди. Мои ноги обвиваются вокруг него, а сердце восхищается этим поступком, древнейшим поступком времен. Это самый эффективный способ, который я когда-либо видела, чтобы разгадать все, что скрывается за внешностью двух людей, и раскрыть то, что скрывается за ними.