Раскрепощение

ГЛАВА 2

Рейф

Поверьте мне.

Если на чем-то можно заработать, я это сделаю.

Акции. Товары. Недвижимость. Облигации, само собой. Валюта. Производные всего вышеперечисленного. Экзотика. Крипта. Вино. Искусство. NFT-картинки.

Секс.

Нет, это не то, что вы подумали.

Секс — старейший рынок в мире. Но я говорю не о том, где акт — на одной стороне сделки, а деньги — на другой.

Нет.

Конечно, деньги играют определенную роль в моем мире. Без сомнений. Но это не основная валюта, с которой я работаю. Не когда дело идёт о сексе.

На самом элементарном уровне, рынок, который меня увлекает, — это соединение двух людей, которые хотят удовлетворения.

Но удовлетворение — это базовая концепция.

Переходящая.

Я могу предложить нечто лучшее.

Высший навык создания рынка — это объединение двух людей, у каждого из которых есть валюта, нужная другому. Валюта, способная принести другому не просто удовлетворение.

А трансцендентность.

Алхимию.

Это идеальный обмен валют регулярно предлагается в моем эксклюзивном клубе.

Опыт одного.

И невинность другого.

Нет ничего, чего невинный желал бы больше, чем уверенности в том, что он в надежных руках. В том, чтобы быть окруженным заботой опытного, профессионала. Чтобы ему показали все тонкости дела.

В переносном или даже в прямом смысле.

Так же, как для того, кто видел и испытал всё, нет ничего лучше, чем когда невинный дарит вам величайший дар из всех — свое доверие.

Доверие, что ты защитишь его, убережешь. И при этом покажешь ему возможности. Научишь летать. Парить.

Преподнесешь ему дар трансцендентности.

Вот почему это одна из самых симбиотических человеческих связей. Та, которая выдержала испытание временем.

Ученик и учитель.

Подопечный и наставник.

Если кто-то склонен к религии, он мог бы даже назвать это отношениями между невинным и проклятым.

На случай, если я не совсем ясно выражаюсь, во всех сценариях в моем клубе — который, кстати, но точно не случайно, носит название «Алхимия» — я всегда играю роль проклятого. Независимо от того на какой чаше весов мой партнер или партнеры, если быть честным.

И мне требуется не больше секунды, чтобы понять, что женщина передо мной явно невинна.

Так, так, так.

Я не ожидал этого, когда принял приглашение Лорен выпить.

«Я бы хотела познакомить тебя с моей дочерью» — сказала она.

«Мне будет спокойнее, если она будет знакома со своими соседями, пока нас не будет» — добавила она.

Она умолчала о том, что её драгоценная дочь воплощает самые тёмные фантазии каждого мужчины в человеческом облике.

Я согласился, потому что не полный идиот, а также потому что Лорен и Бенедикт кажутся порядочными людьми, даже если они являются тем типом рьяных прихожан и активных католиков, которых я нынче избегаю как чумы. Мы виделись всего пару раз в коридоре с тех пор, как я переехал, но за это время они успели упомянуть Бога и Его многочисленных родственников больше раз, чем могу сосчитать.

Но я не ожидал, что она представит мне визуальное наслаждение, вызывающее яркие воспоминания о постерах с Бриджит Холл на стене моей спальни в девяностых.

Святое дерьмо.

Я оцениваю ее, даже когда опускаю стакан и беру его в левую руку, чтобы освободить правую для рукопожатия..

Эта девушка чертовски великолепна.

Изящная, спортивная фигура, подчеркнутая классическим платьем Azzedine Alaïa. Я встречался с достаточным количеством состоятельных женщин, чтобы знать флагманский бренд Alaïa на Бонд-стрит как свои пять пальцев. Это платье говорит о том, что девушка уверена в себе и обладает вкусом, но не является безумной модницей. Вещи Alaïa неподвластны времени.

А эти ноги от ушей…

Каждая часть тела девушки отливает мёдом и блестит. Прямо как ее волосы.

Широко посаженые карие глаза и немного вздернутый нос, с идеальной россыпью веснушек на переносице. Наверняка она уже успела провести пару мини-отпусков на Средиземноморье этим летом. Мой мозг тут же начинает рисовать картину, как она лежит на шезлонге в крохотном бикини на Кап д’Антиб или в Позитано, и я быстро глушу этот образ, не дав ему полностью сформироваться.

Пухлая нижняя губа, к которой отчаянно хотелось прижать большой палец, прежде чем поставить ее на колени.

Рот, созданный для члена.

И все же, я бы поставил все деньги на то, что еще ни одному парню чертовски не повезло.

Когда моя рука обхватывает её прохладные, изящные пальцы, и я произношу своё имя с удивительной спокойствием, я инстинктивно оцениваю её прошлые связи, как делаю это с каждой женщиной, которую встречаю.

Да, я — мудак.

Нет, ничего не могу с собой поделать.

Думаю, она спала только с одним парнем. С каким-то долгосрочным бойфрендом из университета. Наверняка его звали Люк или Карл. Что-то типичное. Обыденное. Скорее всего, капитан команды по плаванию или хоккею. Сверхуспевающий человек, который всегда выкладывался по полной.

За исключением постели, где он оказался чертовски бесполезеным. Огромное упущение, ведь демонстрация этому прекрасному созданию возможностей ее собственного тела не приоритет, гораздо важнее держать ее под руку на официальных приемах.

Держу пари, он трахал ее только в миссионерской позе.

Если задуматься, готов поспорить, ни один мужчина не доводил ее до оргазма.

Какая, блядь, потеря времени. Если бы я был с этой женщиной, то трахнул бы всеми возможными способами. Я бы довел ее до коматозного состояния от оргазмов. До стеклянного взгляда. Эти золотистые ноги обвивали бы меня, дрожа от наслаждения.

Что?

Просто констатирую факты.

Горло сжалось.

— Пожалуйста, извини меня, Рейф. — голос Лорен врывается в мой мысленный перепихон. Господи Иисусе, я возбудился в мгновение ока. — МакПартлины прибыли. Хочу убедиться, что они чувствуют себя желанными гостями.

— Конечно, — спокойно отвечаю я.

Спасибо тебе, Вселенная. Ещё не все потеряно, если сильные мира сего все еще считают приемлемым работать в мою пользу, не так ли?

— Меня зовут Белль. — прекрасное создание с медово-светлыми волосами пожимает мне руку на удивление крепким рукопожатием, хотя ее невероятные тигриные глаза широко распахнуты.

— Красавица⁴. — на моих губах появляется ухмылка. — Подходяще.

— На самом деле, это сокращение от Белина, — говорит она, смутившись, когда выдёргивает свою руку из моей.

Я хмурюсь.

— Белина? Никогда не слышал такого имени. Что-то итальянское?

— Вообще-то, французское. Меня назвали в честь французской святой XII века.

— Дай угадаю. — поднимаю бровь. — Девственница-мученица?

Смущённый румянец заливает ее щеки и обнаженную шею.

Очаровательно.

Готов поспорить, этот малиновый оттенок проступает на ее теле, когда она кончает.

— К несчастью для нее, да. — она поспешно отпивает глоток вина.

— Трудный путь для подражания, — размышляю я. Иисус. Черт, как же приходилось страдать женщинам сотни лет назад! Хотя немало современных дам из моего окружения по-прежнему живут в тюрьме, созданной обществом, и совершенно, блядь, не осознают этого. Как и девушка передо мной, если мои инстинкты не подводят.

— Это всего лишь имя. И кажется, оно красивое.

На ее нижней губе капелька белого вина. Мне требуются все мои скромные запасы приличия, чтобы не протянуть руку и не стереть ее. Маленький розовый язычок высовывается, чтобы слизнуть капельку, и я внутренне стону.

Иисус Христос.

Поразмыслив, я отказываюсь от этого пари с самим собой.

Не может быть, чтобы Люк, или кем бы он ни был, не просунул свой член мимо этих губ. Никто не смог бы устоять перед этой розовой мягкостью вокруг своего члена.

— Очень красивое, Белина, — произношу я с холодностью, которой не чувствую. И она права. К черту бедную девушку, погибшую тысячелетие назад, сохраняя свою добродетель. Имя потрясающее.

И мне действительно нравится, как оно звучит на моем языке.

— Так, когда ты переехал, Рейф? — спрашивает она, приторно-вежливый тон, который, вероятно, Белль привыкла использовать на приемах, расходится с ее выражением лица, которое все еще выглядит смущенным.

Мне нравится, что я заставляю ее нервничать.

И еще больше нравится, мое имя звучащее из ее уст.

Даже если она делает на нем акцент, который наводит на мысль, что она издевается надо мной за то, что я делал то же самое с ее именем.

— Во время Пасхи. В то же время твои родители переехали обратно в это место. — я восхищенно оглядываюсь по сторонам. Они проделали здесь потрясающую работу. — Между нами говоря, думаю, мы здорово разозлили всех соседей своими ремонтами.

Эта фраза вызывает у неё искренний смешок, и это чертовски восхитительно.

— Надеюсь, ты готов пресмыкаться этим вечером, — говорит она. — Кажется, кто-то должен вернуть себе хорошие отношения с соседями. В противном случае МакПартлины могут натравить на тебя своих детей в качестве наказания.

Она наклоняется, шепча последнюю фразу, и интимность этого доставляет мне удовольствие.

— Понятия не имею, кто такие МакПартлины или их дети, — говорю ей. — Мне следует бояться?

Она улыбается мне. Ее глаза сияют от восторга того, какой заговор, по ее мнению, мы затеваем, хотя на самом деле я просто наблюдаю за этими розовыми «трахни-меня» губами.

— Допустим, есть причина, по которой мамочка не пригласила их сюда сегодня. Квартира больше не считается подходящим местом для их, кхм, игр после ремонта. Они наводят священный ужас. — она произносит последние слова одними губами, и я разрываюсь между тем, чтобы следить за ними и удивляться тому факту, что она все еще называет свою маму Мамочкой. Это служит неприятным напоминанием о том, насколько она молода.

— Господи, — говорю я. — Тогда, мне нужно заработать несколько очков брауни⁵.

— Точно. — в ее взгляде пляшут огоньки. — Ты хорошо устроился? Где жил раньше?

— У меня была квартира в Челси, но офисы находятся в Мейфэре, мне нравится жить немного севернее — я могу ходить на работу через парк. И да, я прекрасно устроился, спасибо.

Особенно теперь, когда я знаю, что ты проведешь здесь лето. Прямо подо мной, так сказать.

— Твоя квартира похожа на эту? — спрашивает она, и я вижу, что это невинно. В её выражении лица нет подвоха. К сожалению, она не пытается проникнуть в мою квартиру. Или в мои боксеры.

Я оглядываю помещение.

— Планировка похожа. Терраса у меня больше, просто потому, что это пентхаус. Но цветовая гамма немного темнее.

— Темнее, как в логове злодея?

Я притворно хмурюсь.

— Почти уверен, что краткое описание, которое я дал дизайнеру, было: мужественно, роскошно. Интимно. Можешь как-нибудь прийти и посмотреть, если так интересно.

Я легкомысленно бросаю приглашение, но она морщит лоб.

— О Боже, я не напрашивалась на приглашение. Извини.

— Я знаю. — легко пожимаю плечами и подношу стакан к губам. — Но дверь открыта в любое время, если тебе что-то нужно или ты просто хочешь попускать слюни на мои арт объекты. Именно для этого мы сегодня здесь, верно? Чтобы узнать несколько дружелюбных лиц, пока ты остаёшься здесь.

— Полагаю, что так. Но я бы не хотела навязываться.

— Ни в коем случае. — ты даже не представляешь, милая, как бы я хотел затащить тебя в свое логово.

Ее лицо светлеет.

— Расскажи мне о своем искусстве.

— Тебе нравится искусство?

— Я занимаюсь им.

— Правда? — моя бровь снова приподнимается. — В какой области?

— Ну… — она, похоже, готова отступить. — Я чувствую себя немного напыщенной, говоря, что занимаюсь искусством, ведь только начала. Получила работу у Либермана.

Я поджимаю губы, впечатленный.

— Хорошее место.

— Спасибо. Я совсем новичок, но это мечта, ставшая явью.

— Чем занимаешься у них?

— Младший специалист по продажам. Начала работать только в прошлом месяце — досрочно закончила магистратуру.

Либерман — одна из самых престижных галерей современного искусства в мире, с офисами в Лондоне и Нью-Йорке. Я купил у них пару произведений, но, похоже, мне следует чаще их посещать

— У тебя уже есть процент с продаж?

— Да. — она гордо кивает. Как очаровательно.

— Хм. Я покупаю большую часть своих картин в «Gagosian» или «White Cube» — говорю ей. — Но, может быть, мне стоит расширить кругозор. — мой дилер в «Gagosian» также является членом Алхимии, и скажем так, мы наслаждались обществом друг друга за стенами галереи.

— Заходи как-нибудь, — застенчиво говорит она. — Посмотреть наши варианты. Я была бы рада показать что да как.

И снова она говорит это без каких-либо намеков. Белль не выпрашивает процент и не флиртует со мной. Но мой глупый член не может не реагировать. Умные ублюдки отхватили редкий экземпляр. Я совершенно отчетливо представляю, как она идет по галерее в этом белом платье. Излучает элегантность. Какой ценностью будет для них эта женщина, особенно если разбирается в искусстве.

Задав несколько вопросов, понимаю, что она действительно знает свое дело. Эта девушка удивляет меня. Я бы принял ее за зануду-импрессионистку или поклонницу старой школы, но она действительно может отличить Твомбли от Гормли. Это напоминание самому себе, что не стоит быть таким высокомерным придурком. Не стоит недооценивать ее.

— В основном я все купил для декора, — говорю я. — Но у меня осталась пара свободных мест, где нужны особенные вещи. Может, ты сможешь зайти и взглянуть, как только переедешь. Дашь знать, что, по твоему мнению пойдет.

— С удовольствием, — радостно говорит она, и я улыбаюсь ей, крепче сжимая свой стакан.

Ты не можешь трахнуть милую маленькую дочь Лорен.

Ты не можешь трахнуть милую маленькую дочь Лорен.

Ты не можешь…