Рейд в опасную зону. Том 2

Глава 20

— Есть, товарищ полковник! — отвечаю четко, без колебаний.

В окно заглядывает афганское солнце, жаркое и беспощадное. Я стою перед Грачевым в его кабинете, держусь прямо, в руках держу панаму- афганку. Полковник сверлит меня взглядом.

— Берёшь восемь человек. Справишься? — его голос резкий, без лишних эмоций.

— Товарищ полковник, мне нужно время. Сам буду подбирать. После Коршуна — ни одного случайного человека в группе.

Грачев кивает. Его челюсть напряжена, но в глазах — понимание.

— Сутки. Не больше. И помни, Беркут, за каждый шаг отвечаешь головой.

— Так точно.

Я выхожу из кабинета и направляюсь в офицерскую столовую. Тут же встречаю прапорщиков Колесникова и Гусева. Оба стоят у столовой, поджидают меня.

— Завтра в шесть утра — сбор двадцати человек. Самых их назначу сегодня на построении.Вы оба входите в их число. Будет отбор в разведгруппу. Задача — найти пропавших товарищей. В команде будут только лучшие. Слабых не берём.

Сашка, конечно, не удерживается.

— Беркут, ты бы сразу объявил, что надо прыгать через кольцо с огнём. Экономия времени.

Гусев подхватывает.

— Ага, и чтобы Светка в конце пирожками награждала. Иначе Колесников не выдержит.

Я усмехаюсь.

— Что, Беркут, опять в авантюру вписался? — шутит Колесников, чиркая спичкой. — Или это просто будет прогулка с пулемётом?

Гусев усмехается.

— Пошли, умники! — бросаю коротко. — Надо подкрепиться.

В столовой тихо.

— Кто не выдержит, парни, — покажешь завтра. Может, кто и из вас отсеется.

— Ну, ты Беркут, скажешь тоже! Мы лучшие, — произносит Сашка.

— Вот завтра и докажите.

На утро ровно в шесть двадцать человек выстроились у тренировочной площадки. Смотрю в их лица — некоторые ещё не понимают, что их ждёт. Лица серьёзные, но я вижу в глазах сомнения.

— Начнём с разминки. Бег десять километров. Кто не выдержит — сразу на выход. Я бегу вместе с вами.

Первые три километра идут гладко, темп держу средний. Колесников бежит, как всегда, рядом.

— Беркут, может, на пари? Кто последний — моет казарму?

Гусев рявкает сзади.

— Колесо, если ты будешь последним, я сам приведу всех, смотреть, как ты будешь драить пол в казарме. До блеска, как палубу матросы драят на корабле. Вот развлечение и разговоров будет на весь полк.

Смеются, но в группе уже два человека отстают. На пятом километре один падает на колено, второй начинает задыхаться.

— Выходим, — бросаю без эмоций.

Двое списаны из команды.

После забега — стрельба.

— Строиться всем. На стрельбище!

Идем все на специально оборудованную площадку для стрельбы из оружия. Здесь и стрелковое оружие, и гранатометы.

Мишени выставлены на разной дистанции — 100, 200, 300 метров.

Я проверяю, кто как стреляет.

Колесников стреляет быстро и точно, подмигивает мне.

— Смотри, Беркут, как ты меня не возьмёшь? Можно сказать, лучший стрелок!

Гусев молча пристреливает мишень за мишенью. Снайпер, что тут скажешь.

Когда очередь доходит до одного из бойцов — Васильева, патроны уходят в молоко. Стреляет мимо мишени.

Непонятно, как вообще он тут служит.

— Вылетает. Ещё вопросы есть? — спрашиваю я.

Сашка тут же подхватывает.

— Эх, Беркут, а рукопашный бой когда будет?

— После обеда, — бросаю я. — Времени мало. Пообедали и сразу все на площадку для боя собираемся.

Спустя час все на условленном месте.

Нас осталось 17 человек. Глаза у всех горят. Но я знаю, что пройдут отбор не все. Группа будет состоять из 8 человек. Самых выносливых, опытных надежных, умеющих думать, находящих решение в сложных ситуациях.

Начинается состязания.

Гусев выскакивает первым, не дав лейтенанту Иванову опомниться. Лейтенант крупнее и, кажется, сильнее, но Гусев знает, что техника побеждает грубую силу. Он уходит влево, делая ложное движение, и тут же подныривает под руку Иванова, заходя ему за спину. Ловким движением он перехватывает запястье противника и резко выкручивает его, заставив Иванова потерять равновесие. Лейтенант попытался вырваться, но Гусев уже провел захват ногой и валит его на землю, фиксируя победу.

Следующей парой идут Колесников и Громов, эти столкнулись, как два быка. Громов сразу пытается атаковать размашистым ударом, но Колесников ловкий и быстрый, легко уходит в сторону. Он пробивает локтем в бок Громова, заставляя его выдохнуть от боли, а затем перехватывает его руку, заламывая её за спину. Громов рычит и пытается вырваться, но Колесников держит железной хваткой, пока тот не сдаётся.

Рядовой Вася Васин, хоть и выглядит меньше по габаритам рядового Сереги, но оказывается настоящим бойцом. Серега начинает бой с уверенного удара ногой, но Вася уворачивается, словно пружина. И молниеносно хватает противника за ногу, опрокидывая его на землю. Серега пытается подняться, но Вася уже прыгает сверху, обездвиживая его. Спустя пару секунд Серега признаёт поражение.

— После ужина снова собираемся, — говорю я. — Сначала взрывное дело, а потом я объявлю окончательный состав группы, которая пойдет завтра на задание.

Кроме физической подготовки в течении дня я приглядывался к парням, решал, на кого можно положиться, кто выдержит жесткие испытания, которые могут выпасть нам в пути. Наблюдал за настроем ребят и их моральным духом. Ведь Бессмертный говорил, что после нападения на воинскую часть бойцы пали духом.

Конечно, я не уверен в этом, но кто знает. Ему виднее, ведь он был здесь, а я в Союзе. Не присутствовал лично во время нападения на лагерь, тем более есть погибшие и раненные.

Надо держать руку на пульсе.

Мы сидим в столовой ужинаем. Кормят нас спецназовцев отлично, иногда кажется, что кормят даже впрок, ведь на заданиях, на которых иногда находишься по многу дней всякое бывает с провизией.

В столовой мы трое, как всегда усаживаемся за деревянный стол. На столе стоит горячая картошка с крупными кусками мяса, с подливкой и укропом, хлеб со сливочным маслом. Салат из овощей. К чаю — сладости. Светлана предлагает добавки. Балуют тут нас.

Разговор начинается легко, ребята шутят и обменивались впечатлениями о борьбе.

— Ну и хватка у тебя, Колесников, — смеется Гусев. — Я думал, Громов тебя переломает.

— Ага, как же! — усмехается Колесников, разрезая ломоть хлеба. — Этот парень слишком много на силу надеется. Главное — предвидеть его следующий шаг.

Я слушаю их в пол уха.

Мысли возвращались к делу. Разведка — это не только сила и ловкость. Нужно не просто быстро реагировать, но и уметь мыслить наперед, предвидеть развитие событий. Такие бойцы, как Гусев, Колесников и Вася, — это именно то, что нужно. В них я уверен. У них не только крепкие кулаки, но и светлые головы. Но нужно выбрать еще четверых.

После ужина я провожу занятия по взрывному делу. Даю задачу обезвредить муляж мины. Один из бойцов ошибается, другие находят верное решение.

Остаётся 16 человек.

Я объявляю построение.

— Ну, что, парни, проводим финальный отбор. Останется только восемь человек. Если кто хочет отказаться сам — скажите сейчас. Задание сложное, поэтому я пойму.

Молчание.

— Те, чьи фамилии я объявлю, — шаг вперед. Они будут включены в группы.

Обвожу взглядом всех.

— Колесников… Гусев… Васин…

Вперед шагнуло семь бойцов. Восьмой я- командир отряда.

— Остальные свободны.

Парни расходятся. Смотрю в глаза тех, с кем предстоит идти на задание.

— Завтра встаем рано, — говорю я, глядя на ребят. — Отдохните, до вылета — ровно шесть часов.

Они кивают, понимая всю серьезность момента. И хотя все еще улыбаются, в глазах уже читается готовность к предстоящему испытанию.

Я возвращаюсь к себе в палатку.

Проверяю карты и снаряжение, размышляю о предстоящем задании. Моей главной задачей было подобрать команду, которая могла бы справляться с неожиданностями и принимать правильные решения под давлением. Выбрать таких спецназовцев, с которыми можно идти в разведку.

Смотрю на часы, до вылета — пять часов. Но мне не спится.

Для оперативно-разведывательных действий в Афганистане были созданы группы спецназначения. Это сбивало с толку противника.

Моджахеды путались в названиях, не понимали истинного количества таких отрядов которые дислоцировались по всей территории Афганистана. Советские спецподразделения за сутки преодолевали большие расстояния и могли нанести удар в неожиданном месте. Душманы думали, что воюют с целой армией.

Но в действительности численность бойцов спецподразделений была около 3500 человек. Позже эти отряды объединили в одну большую группу, поставили им задачу — контролировать границы и уничтожать караваны из Пакистана.

Советских спецназовцев хорошо подготовили к партизанской войне в горных условиях. Бойцы стойко переносили жару, голод и другие невзгоды. Они находили выход в любых сложных ситуациях.

Готовясь к войне– в горах–были созданы подразделения и из представителей советских среднеазиатских республик. Они понимали язык местных, знали обычаи, хорошо переносили климат в Афганистане. Были отличными бойцами и классными разведчиками.

На вечернем закате, когда лагерь медленно засыпал, я пошел прогуляться по базе, чтобы еще раз осмотреть тот урон, который был нанесен лагерю при нападении противника.

Неужели передислокация базы неизбежна?

Ведь укрепить здесь свою оборону более надежно, чем переместится временно на новое место, которое по любому противник вычислит, а наши укрепления там будут слабее, чем здесь…

Вокруг царит тишина, нарушаемая лишь редкими шорохом шагов по утоптанной земле. Дорога на территории лагеря выглядит безлюдной. В воздухе висит напряжение — недавняя утечка с боеприпасного склада не даёт покоя.

Из темноты, словно из ниоткуда, передо мной вырастает силуэт. Появление его настолько внезапное, что я на секунду замираю. Но стоит распознать в чертах лица знакомую строгость, как я понимаю — это особист Власов.

Он останавливается прямо на моем пути, и мне ничего не остаётся, кроме как подойти ближе.

— Ну что, нашли предателя? — выпаливаю я, не дожидаясь, пока он начнет разговор.

Власов слегка приподнимает бровь, но сохраняет невозмутимое выражение лица.

— Есть на подозрении двое, — его голос звучит низко и сухо.

Я усмехаюсь.

— Конечно, двое, — произношу с сарказмом.— Такие же, как я, наверное. Ведь и меня подозревали, пока предатель Коршун не всплыл. Или я и сейчас в вашем чёрном списке? Только вот ещё не придумали, что мне очередное вменить.

При этих словах глаза Власова расширяются, будто я только что ударил его в живот.

— Ах да! Ваш Коршун жив и здоров, — с сарказмом добавляю я.

— Коршун? — повторяет он, не скрывая удивления. — Ты… откуда знаешь?

Удивление особиста меня забавляет. Слегка жму плечами и невозмутимо отвечаю.

— Видел мельком. В Союзе.

Теперь выражение его лица можно было описать только одним словом — ошеломление. Его обычно непроницаемый взгляд становится растерянным, а голос теряет привычную уверенность.

— Почему не доложил?

Я слегка прищуриваюсь, наслаждаясь моментом.

— У меня были свои дела в Союзе, — отвечаю с нарочитой небрежностью. — Да и, знаете ли, это ваше дело — предателей ловить, а не мое. Вам не кажется, что вы со своим делом не справляетесь?

Секунда тишины.

Власов, кажется, пытается переварить услышанное. Его руки, обычно расслабленные, нервно скрещиваются за спиной. Я мог бы поклясться, что вижу, как его пальцы сжались в кулаки.

— Ты понимаешь, что сейчас сказал? — его голос становится напряженным, будто он пытается держать себя в руках. — Это серьёзное обвинение.

Я усмехаюсь, шагнув чуть ближе.

— Да, понимаю, — спокойно говорю я. — Но вам ведь это не в новинку, правда? Подозревать всех подряд, обвинять без доказательств… А Коршун тем временем болтается в Союзе, словно ни в чем не бывало.

Власов молчит, но его взгляд мечется, словно он ищет способ перевернуть ситуацию в свою пользу.

Я наслаждаюсь его замешательством, но решаю, что этого достаточно.

— Спокойной ночи, товарищ Власов, — бросаю я через плечо, начиная двигаться дальше по дороге. — Думаю, у вас будет время обдумать, что с этим делать.

Я ухожу, чувствуя его взгляд, прожигающий мне спину.

Ясно, что эта встреча не понравилась Власову. Его не устроило, что я видел Коршуна.

Интересно, почему?

Мои слова — теперь головная боль для особиста. Он явно захочет мне отомстить.

Но мне всё равно, потому что теперь, я вызываю «огонь» на себя.

Я жажду встречи с тем, кто является кукловодом для пападанцев в этом мире.

И каждый из тех, кто встаёт на моем пути может оказаться им.