Рейд в опасную зону. Том 2

Глава 24

— Не стреляйте. Это провокация! –глухо произношу я, вытирая пот со лба.

Неотрывно следим за тем, что там происходит.

— Отбой! — слышен голос Волка.

И боевик снова уходит в тень.

Васин, не теряя ни секунды, бежит обратно. Он жив. Рация у нас.

Но что теперь?

Волк не отдаст пленных просто так.

А обещание, которое он упоминает, жжёт внутри. Я ничего ему не обещал насчет себя. Спецом гад выворачивает все наизнанку, подводит меня к черте.

Но времени всё меньше. Пленные ждут, а ставки только растут.

Мы с ними в ловушке у Волка, и выхода пока не видно.

Дышу тяжело, стараюсь не выдавать напряжения. Васин вываливается из-за угла, будто его выстрелом вынесло, рация болтается в руках, капли пота стекают с его лица в пыль на бронежилете.

— Беркут, держи! — шепчет хрипло, сунув мне рацию. Он нервничает, глаза бегают, но я киваю спокойно, стараюсь заразить его своим спокойствием.

Настраиваю рацию, пальцы работают быстро. Голос низкий, уверенный, хотя внутри всё сжимается от напряжения.

— Первый! Я Беркут! Вы меня слышите?

— Я Первый! Слышу вас хорошо

— Мы обнаружили отряд Соколова. Они захвачены.

Секунда тишины на той стороне, затем голос оперативника, холодный, выверенный.

— Кто главный?

— Позывной Волк. Не афганец. И не русский. Есть подозрение, что работает на западную разведку. Требует вертушку и валюту для вылета в Пакистан.

Тишина. Только шорох в динамике. Затем коротко.

— Жди решения. Надо согласовать с командованием.

Ждём.

Сидим в пыльной тени разломанной стены, где-то вдалеке скулит осёл.

Васин кидает взгляд на меня, потом в сторону дома, где держат наших. Я чувствую его беспокойство, но не даю ему выйти наружу. Сейчас надо сохранять контроль.

Оттуда, из дома, слышится голос Волка — резкий, уверенный.

— Эй, Беркут! Когда будет вертушка? И где деньги где?

Прижимаю рацию, отвечаю ровно.

— Ждём. Решают. Хочу убедиться, что у тебя действительно наши ребята.

Пауза.

На миг мне кажется, что он откажется. Но Волк хрипло смеётся.

— Хорошо. Сейчас увидишь.

Десять минут. Они растягиваются в вечность. Васин сидит рядом, обхватив колени руками. Глаза напряжённые, дыхание поверхностное. Стараюсь его отвлечь.

— Сколько их? — шепчу.

— Говорят, шесть. Но могут быть ещё. Кто знает, что у них там внутри.

Волк снова кричит.

— Ну что, Беркут, смотри!

На крыльцо выводят наших.

Шестеро. Силуэты в контровом свете — грязные, измождённые, но держатся. Лейтенант Серёга Соколов первым поднимает голову, смотрит в сторону, где мы затаились. Глаза цепкие, незатравленные — он живой. За ним ещё пятеро. Все в форме, на ногах, но уставшие, лица серые от пыли и усталости.

Волк рядом с ними, держит автомат на плече, улыбается.

— Увидел? — орёт. — Хочешь ещё доказательств?

Я не отвечаю.

Смотрю, как их загоняют обратно в дом. Зубы стискиваю до хруста. Васин дёргается, будто хочет сорваться с места.

— Сиди! — шиплю. — Пока только смотрим.

В рации слышу, как в эфире шуршат помехи. Вдруг оживает голос.

— Беркут, слушай внимательно. Решение принято.

Замолкают. Невыносимая пауза. Васин смотрит на меня, в глазах вопрос.

— Беркут? — Волк кричит из дома. — Вертушка будет или нет? Не тяни время, я не люблю ждать!

Сжимаю рацию.

Слушаю каждое слово, которое передают из штаба. И в этот момент понимаю — решение может всё изменить.

Внешне держусь спокойно, внутри — буря. Взгляд на пацанов, они уже схватились за автоматы.

Все опасаются, что нас ожидает большее, чем просто переговоры. И это начинается прямо сейчас.

Гул двигателя сначала едва слышен, словно где-то вдалеке огромный шершень гудит над лугом. Но уже через пару секунд звук становится все громче, отчетливее — вертолет приближается.

Я смотрю в бинокль на Волка, который стоит напротив меня на крыльце дома, но за укрытием из обломков. Его глаза чуть прищурены, губы плотно сжаты.

Он, как и я, явно напряжен до предела.

— Вертолет сейчас будет! Выводи заложников! — кричу я, перекрывая грохот техники.

Мои слова отдаются эхом. Волк с вызовом ухмыляется.

— Я еще не видел вертолета! — орет он в ответ, его голос хриплый, будто уже надорвался от этих бесконечных криков.

И тут возникает тот самый момент, которого ждали все — гул перерастает в громкий ритмичный шум, вибрация воздуха ощущается кожей. Вертолет появляется из-за холма, блестя в последних лучах заходящего солнца, словно серебряная стрекоза.

Он медленно кружит над нами, выбирая место, чтобы зависнуть.

— Вот он, видишь? — снова кричу я, указывая рукой в небо. — Давай! Выпускай!

Волк что-то быстро говорит в рацию своим людям. После секундной паузы раздается крик.

— Одного! — и жест рукой своим. Из-за металлической двери выходит рядовой спецназовец, заметно пошатываясь. Он явно измучен, руки подняты вверх. Его толкают вперед, и он едва не падает, но тут же подхватывается.

— Давай сюда, быстро! — кричу я и киваю Сашке Колесникову, который стоит чуть в стороне с автоматом наготове. Сашка, едва заметно ухмыльнувшись, добавляет.

— Они что, по одному будут отдавать?

Но никто не знает, что они задумали.

Рядовой добегает до нас, и я тут же хватаю его за руку, помогая укрыться. Он срывается на землю, тяжело дыша. Лицо серое от усталости, но в глазах — благодарность.

— Сколько их там? — шепчу я ему. Он вскидывает взгляд.

— Трое вооруженных. Один со шрамом на лице –главный. Еще двое, все с автоматами. У Волка есть и пистолет. Наших там еще пятеро внутри.

Я киваю, в голове моментально складывается новая тактика. Снова кричу в сторону Волка.

— Еще одного! Давай!

Волк огрызается.

— Вертолет пусть ближе подлетит! Я должен видеть, что он готов к загрузке.

— Он будет уже скоро! Ты его слышишь! Хватит тянуть!

Гул вертолета усиливается, лопасти раскручивают воздух так, что его потоки ударяют по земле. Пыль и мелкий мусор вздымаются вверх. Вертолет зависает прямо над нами, как огромный стальной орел, готовый к атаке.

Сашка бросает.

— Знаешь, этот Волк, как на базаре — «Сначала деньги, потом товар».

Я едва сдерживаю раздражение.

— Давай, Волк!

К нам бежит еще один солдат.

В рацию мне доносятся команды.

— Продолжай переговоры. Сигнала ждем. — Голос спокойный, четкий, это майор Зуев.

— Понял, — отвечаю в рацию и снова кричу Волку.

— Следующего выводи!

Волк явно колеблется. Вижу, как он переговаривается с кем-то из своих. Потом кивает.

— Один — за гарантию, что не начнете штурм!

— Ты меня слышал! Гарантии у тебя — вертолет и мое слово! — рычу в ответ.

— Твоё слово ничего не стоит! — огрызается он, но все же машет рукой.

Следующего заложника выталкивают наружу. На этот раз это прапорщик, видно, что он хромает, возможно ранен.

Сашка не удерживается.

— Говорил же давай всех, скидка за опт…

Я оборачиваюсь, сверля его взглядом.

— Уймись, Колесников.

Снова кричу Волку.

— Второй есть. Осталось ещё четверо. Вертолет готовится к маневру.

Командир корабля отвечает.

— Ждем твоего сигнала. Если что, мы готовы.

Вертолет продолжает висеть над нами, огромная тень падает на землю.

Волк явно нервничает, вижу, как его пальцы нервно дергаются, удерживая пистолет. Я прикидываю, сколько времени у нас осталось, пока не начнется настоящая заварушка.

Ночь уже опускается над двором, но лунный свет выхватывает из темноты детали — старый дом с облупившейся штукатуркой, серые стены которого давно не видели ремонта, и двор, огороженный ржавым железным забором.

Вдоль стен стоят покосившиеся деревянные лавки, а посреди двора лежит куча строительного мусора, словно кто-то задумал ремонт, но забросил его на полпути. Ощущение гнетущего запустения дополняет покосившейся сарай, который кажется вот-вот упадёт.

Вертушка появилась из ниоткуда, её звук сначала напоминал слабый гул, а потом резко усилился, вибрации воздуха отдаются в груди.

Её силуэт, чёрный и хищный, резко выделяется на фоне неба. Прожектор вертолёта скользит по двору, ослепляя на мгновение.

С коротким свистом и шорохом вниз падает свёрток — массивный чёрный пакет, обмотанный серым скотчем.

Я шагаю вперёд, поднимаю его, чувствуя под пальцами грубую текстуру.

Навстречу мне выходит боевик Волка.

Черты его лица указывают на европейское происхождение, что заставляет думать, что он скорее из стран НАТО — возможно, инструктор. Среднего роста мужчина, осанка уверенная, руки крепкие, как у человека, который привык работать физически.

На нём потёртая кожаная куртка, под которой угадывается бронежилет, в руках он держит автомат — старый, но надёжный.

Я протягиваю ему пакет, зная, что внутри спрятана подделка. Настоящие доллары лежат только сверху и снизу, прикрывая муляж.

Мысленно прокручиваю в голове последствия, если Волк это обнаружит раньше времени. Сделка сорвётся, и последствия для нас могут быть куда хуже простого провала операции.

Боевик берёт пакет, коротко кивает, что-то бурчит себе под нос и направляется обратно в дом. Я слышу, как он по лестнице поднимается внутрь, ступая уверенно и тяжело. Секунды тянутся, как растопленный пластик.

Я кричу.

— Ты получил свои деньги! Где следующий пленник⁈

Из тёмного проёма двери выходит ещё один человек. Этот пленный истощённый и измученный, с грязным лицом и одеждой, порванной и испачканной кровью и пылью. Он пошатывается, но его взгляд живой, хотя и полный боли.

Боевик толкает его вперёд, словно подгоняя животное на убой. Я шагаю вперёд, перехватываю пленника, и мы вместе начинаем отходить к нашим позициям.

— Почему вертолёт не садится⁈ — раздается сзади голос Волка. Он злой, голос хриплый, как будто человек давно не пил воды.

Я оборачиваюсь и кричу.

— Потому что ты отдал только трёх заложников! Это не сделка! Где ещё трое⁈

Рядом мрачно усмехается Сашка Колесников.

— Вот гад, так и пытается оставить себе заложников, в качестве гарантии.

Мы с бойцом отходим на свою сторону, где находятся уже другие освобождённые пленники. Нет еще троих заложников, их не видно, и это поднимает градус напряжения.

Я задаю вопрос освобождённым.

— Как так вышло, что вас, шестерых спецназовцев, смогли захватить всего трое боевиков?

Их ответы вводят в недоумение.

— Они знали, куда мы идём, — с горечью произносит один из освободившихся. — Ловушка была продумана до мелочей. Они взяли нас на привале, мы спали в момент нападения.

— Никого не поставили в караул?

— Поставили. Они подкрались к нему со спины, вмиг скрутили, не успел даже сигнал нам подать… — кивают на раненного товарища.

— Они координировали свои действия идеально. Плюс… — он замялся, словно вспоминая что-то неприятное.

— Плюс что? — поторопил я.

— Они знали наши позывные. Кто-то слил информацию.

Последняя фраза прозвучала, как гром среди ясного неба. Если враг знает наши позывные, значит, у них был доступ к внутренней информации, и это могло стоить нам не только жизни, но и всей операции.

Вертушка зависает над двором, и Волк всё ещё громко требует, чтобы она села.

Сделка зависла на тонком волоске, и каждый из нас понимает, что ближайшие минуты станут решающими.

Вертолёт гудит над головой, словно гигантская оса, отражалось жужжащее эхо. Поднимающийся вихрь пыли и мелких камней режет глаза, но я не отвожу взгляда от Волка. Его лицо словно высечено из гранита — ни одной эмоции, только напряжённая маска.

Я наклоняюсь к рации, выкрикиваю сквозь рев винтов.

— Волк! Выводи оставшихся людей! — мой голос гулко отдаётся в голове, а пальцы непроизвольно сжимают рацию так, что белеют костяшки.

Волк задерживается, оценивая ситуацию.

Его люди уже вытолкали троих наших бойцов — безоружных, с руками, заложенными за голову.

Один из них лейтенант Сергей Соколов.

Я узнаю его сразу по густой рыжей бороде и упрямо поднятому подбородку. Даже в такой момент он старается держаться гордо. Но боевики Волка не отпускают их, удерживая под дулами автоматов.

Словно по сигналу, отряд Волка стал переговариваться, и бойцы, прикрываясь плотным строем, начали двигать наших пленных в сторону вертолёта.

Я чувствую, как замирает что-то внутри — это не страх, скорее бешенство.

— Волк! — мой голос звенит в воздухе, разрезая шум винтов. — Если ты решил нас перехитрить, сделка отменяется!

Он оборачивается, откинув голову назад, чтобы рассмотреть меня. Тишина длится всего мгновение, но кажется вечностью.

Затем он наклоняется к своему бойцу и что-то говорит. Двоих пленных — младшего сержанта Коробейникова и Плетнева отпускают. Они бросаются бежать в нашу сторону, спотыкаясь на неровной поверхности.

Но Соколов остаётся с ними.

Волк подходит ближе к вертолёту, явно готовясь подняться на борт, и кричит.

— Мне нужны гарантии, что вы не тронете моих людей! — Его голос громкий, и в нём звучит сталь. — Соколов остаётся у меня, пока я не получу подтверждение.

Я прищуриваюсь, ругаясь про себя.

Волк понимает, что Соколов — ключевая фигура, поэтому оставил именно его.

Взяв рацию, я резко говорю.

— Командир, что будем делать? Он хочет гарантии.

Ответ приходит через секунду.

— Хрен ему, а не гарантии! Пусть отдаёт Соколова.

Я перевожу взгляд на Волка и снова кричу.

— Отпускай Соколова, иначе мы разрываем сделку!

Волк машет рукой своим людям, что-то выкрикивая.

И продолжает торговаться с нами, перебивая шум моторов.

— Соколов — моя страховка. Без него я не уйду отсюда!

Чувствую, как внутри всё кипит.

От напряжения ломит виски, и руки чешутся выхватить автомат и разрядить очередь прямо в своего личного врага — Хищника.

Но ситуация требует осторожности. Я не могу ни на секунду забывать о том, что Серёга всё еще в его руках.

Мать твою!

Я не имею права на то, чтобы свести личные счеты с тем, кто преследует меня с первых часов пребывания в этом мире.

Он так близок, но я не могу с этим ничего поделать.

Не здесь и не сейчас. Крепко сжимаю автомат.

Я оглядываюсь на Плетнёва и Коробейникова, которые пытаются отдышаться. Они смотрят на меня с надеждой, но я понимаю — времени почти не осталось.

В голове мечутся планы, но один момент ясно отрезает все сомнения. Волк рассчитывает на шантаж. Я шагаю вперёд, поднимаю рацию к губам и произношу с холодной решимостью.

— Ты не уйдёшь с ним! — кричу я, перекрикивая шум. — Это твой последний шанс!

Волк пристально смотрит на меня.

— Либо ты отпускаешь заложника, либо никто не летит, — говорю я в рацию, стараясь сохранять спокойствие в голосе.

Мои руки слегка дрожат — адреналин делает своё дело, но я не могу позволить себе выдать нервы. Все вокруг понимают — одно неверное слово, и всё закончится трагедией.

Ответ Волка не заставляет себя ждать. Его голос рычит.

— Как только мы загрузимся, я отпущу вашего.

Колесников рядом со мной качает головой, его лицо мрачнее тучи.

— Ну да, конечно. Прямо так и поверим, что Волк свои обещания выполняет, — шепчет он.

Волк и его люди начинают двигаться. Мы наблюдаем из укрытия. Он держит в руках пакет, в который набита «Кукла» — деньги, выкуп, сотни тысяч долларов.

Соколова толкают вперёд, он спотыкается, но поднимается, руки держит за головой. Волк окидывает нас взглядом, как будто понимает, что мы видим каждое его движение.

Колесников, напряжённо вглядываясь в происходящее, бросает.

— Интересно, что он сделает в последний момент? Держу пари, этот шакал попытается нас провести.

Мы ничего не отвечаем.

В такие моменты разговоры — лишнее. Все затаили дыхание, каждый готов к худшему.

Вертолёт опускается на землю. Волк и его люди бегут к нему, таща за собой Соколова. Звук винтов глушит все остальные звуки. Сцена как в замедленной съёмке — боевики один за другим забираются в кабину.

Волк последний, на мгновение оборачивается к нам, усмехается…

Внезапно вертолёт начинает вибрировать и резко взмывает вверх, как будто стремится прорвать невидимую стену.

Волк не ожидал такого подвоха, он резко отшвыривает от себя лейтенанта Соколова, но тот хватает его за ногу и тянет на себя к земле.

Волк одной рукой держится за шасси вертолета, а свободной ногой пытается оттолкнуть лейтенанта. Машина идет вверх, они оба виснут в воздухе…