С точки зрения Ганнибала. Пунические войны.

Глава VII. Вновь у сицилийских берегов

В римском Сенате царили мрачные настроения: армия разбита, Регул в плену, Карфаген восстановил свое влияние в Африке. Что дальше? Логично предположить, что карфагеняне выплеснут свой гнев на берега Италии, желая отомстить за недавние унижения. В такой обстановке следует в первую очередь позаботиться о безопасности отечества — надлежит восстановить армию и флот в их прежней силе и мощи. Флот следует отправить на Сицилию, пусть караулит карфагенян и проследит, чтобы они не смогли переправиться из Африки в Европу.

Снарядив большое количество кораблей (называют цифры в 300-350 галер), новоизбранные консулы Марк Эмилий Павел и Сервий Фульвий Петин летом 255 года до н. э. направились к Сицилии. В сицилийских городах оставили гарнизоны, а флот продолжил путь дальше, в Африку — спасать уцелевших римлян, которые окопались в осажденной Клупее.

Возле Клупеи римский флот встретился с карфагенским. Пунийцев было значительно меньше, и римляне потопили множество галер противника, захватив около сотни кораблей вместе с командами. Римлянам эта победа обошлась в лишь девять потопленных кораблей.

На суше близ Клупеи римляне также одержали победу, после чего с остатками своего гарнизона эвакуировались обратно на Сицилию.

Нежданно-негаданно против Рима выступила самая могущественная сила древности (да и не только древности) — стихия. Возле берегов Сицилии латиняне были захвачены невиданной по мощи бурей, которая почти полностью уничтожила римский флот. Из 364 кораблей спаслось 80, более 70 тысяч гребцов и 25 тысяч легионеров погибло, как пишет Полибий.

Боги наказывали римлян за «головокружение от успехов».

Впрочем, тот же Полибий, отличавшийся здравомыслием (собственно, этим и знаменитый), добавляет: «Причина его (несчастья) не столько в судьбе, сколько в самих начальниках». Пренебрегая советами опытных кормчих, римские военачальники не сумели провести корабли безопасным путем.

Карфагеняне, потирая руки от радости, незамедлительно осадили Акрагант. О значении этого хорошо укрепленного города уже говорилось, потому Карфаген любой ценой пытался вернуть его себе.

Доставленная на Сицилию карфагенская армия, возглавляемая Гасдрубалом, была сильна — не слишком многочисленную пехоту прикрывали конница и боевые слоны числом в неполные полторы сотни.

Основную тяжесть удара этой армии приняли на себя союзники Рима, и в первую очередь Сиракузы.

В Риме снова лихорадочно строили флот — взамен уничтоженного. В конце 254 года до н. э. у римлян уже было триста кораблей. Едва спущенные на воду, они отправились на Сицилию. Целью Рима вновь стал город Панорм (ныне Палермо) — хорошо укрепленный важный опорный пункт карфагенян на острове. Римляне осадными машинами разрушили башню на побережье, а затем штурмом взяли новую, недавно построенную часть города. Другой район Панорма, именуемый «старым городом», также вот-вот должен был пасть под ударами римских таранов, но его жители благоразумно сдались сами.

После этого множество окрестных городов добровольно перешли к римлянам, изгнав карфагенские гарнизоны и открыв ворота перед победителем.

* * *

В 253 году до н. э. Рим организовал новую африканскую экспедицию, которую возглавили консулы Гней Сервилий Цепион и Гай Семпроний Блез.

Их действия правильнее всего было бы назвать пиратскими, и никакого существенного влияния на ход войны они не оказали. Награбив вдоволь добра, консулы направились обратно к Сицилии. Но вот какой афронт: римский флот был уничтожен вторично — и снова непогодой, из-за которой Рим потерял в этот раз свыше ста пятидесяти судов.

Римляне вполне обоснованно начали подозревать в этих событиях волю богов, которые отчего-то не желают видеть их владыками морей. Сенат, поразмыслив и посоветовавшись со жрецами, сделал печальные выводы и запретил отправлять флот в Африку. Отныне следовало ограничиваться каботажным плаванием вдоль берегов Италии.

Впрочем, римляне могли утешаться тем, что на Сицилии сухопутные сражения привели к новым успехам. В 252 году до н. э. римляне захватили город Фермы — последний опорный пункт карфагенян на северном побережье острова. Еще через год консул Гай Аврелий Котта взял другой город — Липары и устроил там показательную резню.

Все это, впрочем, не привело к желаемому результату — Сицилия так и не стала римской провинцией. Гасдрубал продолжал удерживать западную часть острова, где организовал стратегическую оборону.

Риму позарез требовался настоящий боеспособный флот. Летом 251 года до н. э. он был наконец построен и направлен к берегам Сицилии.

Карфагеняне ждали противника у Панорма. Это был важный опорный пункт, с потерей которого Карфаген не мог смириться. Произошла новая решительная битва, в которой римляне вновь одержали верх.

Вот тогда-то Карфаген и попытался запросить мир, якобы отправив в Рим во главе посольства пленного Регула. Как мы помним, это посольство результата не добилось, а в римском Сенате одержала верх «партия войны». На территории Сицилии римляне тут же осадили крепости Лилибей (ныне Марсала), Дрепан (Трапани) и Эрике. Оба консула и четыре консульских легиона в 250 году до н. э. двинулись на Сицилию под прикрытием нового флота латинян числом в двести кораблей.

Лилибей располагался напротив африканского побережья и служил для карфагенян ключевой базой на Сицилии — именно отсюда открывался путь в Африку. В 249 году до н. э. консулу Аппию Клавдию Пульхру удалось разрушить таранами участок стены с башнями Лилибея и ворваться в город.

Римлянам противостоял карфагенский военачальник Гимилькон с большим гарнизоном. Основной флот пунийцев стоял в гавани Дрепана. Гимилькон упорно защищал крепость и бился буквально за каждый ее участок, за каждую башню. Он поджигал осадные машины врага, делал подкопы, а карфагенские моряки доставляли ему подкрепление на маленьких парусных кораблях.

Карфаген снова обратился за помощью к союзникам — на сей раз к царю эллинистического Египта Птолемею II Филадельфу — и попросил заем в две тысячи серебряных талантов: расходы на войну были колоссальны, и казавшаяся бездонной казна Карт-Хадашта начала пустеть. Египет, однако, хранил нейтралитет и денег карфагенянам не дал. Впрочем, Риму Птолемей II тоже помогать не собирался по очевидным стратегическим причинам: если римляне и пунийцы ослабляют друг друга, тем лучше для Египта, и тем дольше оба агрессивных народа не станут заглядываться на сокровища древнейшего царства Средиземноморья.

Осада Лилибея затягивалась. Римляне действовали неумело и не смогли добиться успеха. Не помогло им даже и то, что наемники в армии Карфагена устроили заговор и попытались самовольно сдать город осаждающим. Вскоре карфагеняне получили из Африки подкрепление и перешли в контратаку.

Сражение у Лилибея было крайне жестоким. Римляне не сумели выстроить свои войска в несокрушимые легионные порядки и бились на манер древних героев, один на один, в полном хаосе[38]. Осажденные в Лилибее карфагеняне подожгли римские осадные машины, а ветер раздул пожар так, что вскоре от них остались лишь угольки.

Лилибей остался в руках карфагенян. Римляне, потеряв осадные орудия, окопались в своем лагере и «предоставили все времени», как выразительно заметил по сему поводу Полибий. Вскоре в римском лагере начались смерти от болезней и голода. Оставшиеся в живых совсем было собрались уходить, но тут Гиерон, верный долгу союзника, прислал подкрепление.

В Риме известие о потерях встретили стоически. Консул Клавдий объявил: раз Лилибей взять не удалось, то стоит ударить по другому городу, находящемуся в руках карфагенян, — по Дрепанам. Там находился военачальник по имени Атарбал (другой вариант написания— Адгербал. Скорее всего, Атар-Баал, «Владыка земли»). Он определенно не ожидал, что римляне нападут на него с моря.

Клавдий посадил на корабли легионеров и двинулся к Дрепанам, на рассвете эскадру заметили с башен города. Атарбал оценил обстановку: позволить себя запереть в крепости означает обречь гарнизон на длительную и изнурительную осаду. Следует

Римлян застали врасплох на некрутом, но овражистом склоне. как можно скорее дать римлянам бой и отбросить их от Дрепан. Сухопутное сражение исключается: римляне традиционно были сильнее в пешем строю.

Атарбал вызвал «через глашатаев» наемников — те, очевидно, вкушали сладкий сон — и сообщил о приближении неприятеля.

Гавань Дрепан была окружена скалами. Пока римляне подходили с одной стороны и не видели, что творится за скалой, карфагеняне спешно грузились на корабли и выходили в море с другой стороны гавани.

Сильно же было удивление Клавдия, когда он увидел, как корабли с карфагенскими парусами выходят в море. Консул отдал поспешный приказ разворачиваться и двигаться в противоположном направлении, на врага.

Римские корабли выполняли маневры неумело и сталкивались в тесной гавани, пропарывая друг другу борта таранами. Карфагеняне ударили на них с моря и прижали к скалам. Началась всеобщая свалка. В хаосе ломались весла, люди падали за борт. Римлян охватила паника: отступать им было никуда, места для маневра не было. Одни корабли садились на мель, другие выбрасывались на берег.

В конце концов консул решился на отчаянный шаг — бежать. Он ушел сам и увел с собой тридцать кораблей. Остальные девяносто попали в руки врага.

Катастрофу возле Дрепан римляне объяснили исключительно волей богов. Согласно преданию, перед началом битвы консулу доложили, что священные курицы будто бы не желают клевать зерно — дурной знак! Консул оказался скептиком, он приказал бросить священных птиц в море и сказал: «Пусть пьют, если не хотят есть». Подобное вольнодумство якобы и привело к катастрофе римского флота. «Римский народ был побежден самими богами, знамениями которых он (консул) пренебрег. Римский флот был потоплен там, где консул приказал выбросить жертвенных цыплят, поведение которых запрещало вступать в сражение», — так пишет историк Флор.

Впрочем, Теодор Моммзен придерживается другого мнения. Он (вот странность!) считает, что куры здесь абсолютно ни при чем: всему виной была опрометчивость «преступно легкомысленного» военачальника. Одной из причин гибели римского флота у Дрепан следует считать плохую маневренность кораблей. Вторая, более серьезная причина — римляне оказались прижаты к берегу неприятелем, и маневренность, хорошая или плохая, уже не имела никакого значения.

После разгрома у Дрепан воодушевленные успехом карфагеняне обратили взоры на Лилибей, который римляне все еще держали в осаде. Нельзя было упускать инициативу.

Римские корабли стояли у Лилибея на якорях. Карфагеняне атаковали на рассвете. Командующий флотом по имени Карталон, который руководил карфагенскими войсками на этом участке фронта, получил от Атарбала в дополнение к уже имеющимся семидесяти кораблям еще тридцать из числа захваченных у римлян при Дрепанах.

Задачей карфагенского флота было взять на абордаж как можно больше римских кораблей у Лилибея, а те, что не удастся забрать себе, поджечь и уничтожить.

Карталон справился. Римляне видели, как горит флот, и бросились из укрепленного лагеря к берегу, желая спасти свои корабли. Этим воспользовался Гимилькон. Он командовал отрядом, который «наблюдал» за Лилибеем, ожидая удобного момента для атаки. Шум и крики он слышал еще затемно, до восхода солнца, а на рассвете стало ясно, что в гавани идет сражение, а римские корабли горят. Гимилькон спешно отправил к Лилибею наемников.

Теперь римлян били с двух сторон, отчего они «пришли в большое смущение», продолжая попытки спасти флот. Вернее, то, что от него осталось.

Римские корабли — из тех, что пока не горели и не были захвачены карфагенянами, — стали на якорь недалеко от одного из городков, подчиненных Риму. Гавани здесь не было, но береговые утесы укрывали остатки эскадры от неприятеля. Из города доставили катапульты и камнеметательные машины, и приготовились встретить врага.

Карфагеняне предполагали, что римляне попытаются укрыться в самом городке, но те оставались в море.

Тем временем к Лилибею направился из Сиракуз второй римский консул Луций Юний Пулл и тоже с флотом. О его приближении карфагеняне уже знали, и Карталон вышел ему навстречу, чтобы не допустить соединения римлян с прибывшим подкреплением и разбить латинян прежде, чем они смогут что-то предпринять.

Римляне быстро оценили размеры вражеского флота, но делать им было нечего, бежать некуда, а сражаться — опасно. И римляне бросили якорь возле берега, скалистого и крутого.

Карталон не сглупил и не стал приближаться к опасному месту: он занял позицию между обоими римскими флотами, приказав своим людям не сводить с неприятеля глаз.

Это выглядит сущей мистикой, но латинян в который уже раз постиг гнев богов — такое впечатление, что Посейдон крепко невзлюбил сугубо «сухопутных» обитателей Вечного города. Началась буря, карфагеняне укрылись за удобным мысом, а римские корабли разбились о скалы.

Разом погибли два римских флота! Впрочем, консул Луций Юний Пулл, который спасся только чудом, попытался взять реванш на суше. Требовалось предъявить сенаторам в Риме хоть малый успех. Консул собрал оставшихся солдат и захватил святилище Афродиты на горе Эрике близ Дрепан (ныне гора Монте Сан-Джулиано).

Захват горы Эрике был удачным ходом. Она господствовала над равниной между Дрепанами и Панормом, а на плоской вершине этой горы возвышалось святилище Афродиты — самый богатый и роскошный из сицилийских храмов, по убеждению многих древних историков. Склоны горы обрывисты, их легко укрепить и оборонять; там прекрасные пастбища, всегда в изобилии вода. Выдерживать здесь осаду было очень комфортно для осажденных. У подножья горы лежал город Эрике, и римляне полагали, что в самом скором времени сумеют занять и его.

Войне шел уже восемнадцатый год — надо заметить, что в ту неспешную эпоху время текло куда медленнее, чем в наши стремительные дни, неторопливость и обстоятельность были нормой даже для боевых действий. Провести год-два осаждая крепость? А что такого, собственно? Главное — результат, а не поспешность.

Тем не менее восемнадцать лет — это очень немалый срок даже для Древнего мира.