Глава 2

Альрик не стал договариваться с торговцем сразу, а всего лишь прощупал почву, ведь в нашем хирде аж два хёвдинга. Каждый раз, когда я думал об этом, вспоминал насмешливые слова Альрикова отца на этот счет, мол, конунга довольно одного, а на небольшой хирд потребовалось два человека. Но тут как уж вышло. Это Рагнвальд хорош во всем, за что ни возьмется, а мы с Беззащитным хороши в разных делах.

Потому на другой день мы пошли к торговцу вдвоем. Надо же обговорить условия, плату, да и мне хотелось посмотреть на почти что Кая, только с мошной. Я решил не скромничать и показал себя во всей красе: надел броню без шлема, взял новенький топор, на руки и шею повесил украшения из серебра. Пусть знает, что не убогих в охрану берет, а добрых и богатых воинов! А ну как проснется в жадном торговце совесть, и он предложит нам достойную плату?

Но, увидев будущего нанимателя, я пожалел, что так вырядился. Это и впрямь был парень, едва ли видевший два десятка зим, долговязый, худой, с вытянутым бледным лицом, усыпанным веснушками. Жесткие соломенные волосы упрямо торчали во все стороны из короткой косицы, а поросль на щеках и подбородке была настолько светлой, что казалась невидимой. И весь он какой-то нескладный, костистый. Кажется, дай ему в руки нож, он сразу им и обрежется. Неужто такому пентюху верят люди и берут у него товар?

Конопатый узнал Альрика, заулыбался, аж веснушки засверкали.

— Ну как, надумали? Двумя кораблями всяко лучше идти, верно? А я как чуял, что вместе пойдем!

А радости-то сколько? Как бы в портки от счастья не напрудил…

Альрик спокойно отвечал:

— Я же сказал, что не один решать буду. Это Кай Безумец, и его слово равно моему.

— Кай? Тот самый? — торговец будто растерялся. — Думал, ты покрупнее будешь и, это самое…

— Побезумнее? — оскалился я. — Так ведь и мне чудилось, что добрый торговец и зимами богат, и телом, одежой и мошной.

Парень быстро глянул на свои длинные узловатые пальцы и рассмеялся.

— Это всё наживное. Вот схожу к Альдоге, расторгуюсь, тогда будет и одежа, и мошна, а зимы с телесной крепостью сами придут. Я прежде Альрику говорил, что плата будет скудной, самому стыдно было из-за своей бедности. А теперь гляжу на тебя и радуюсь. Знать, не из-за серебра вы ко мне пришли. Так, может, и вовсе рядком пойдем, как друзья-приятели?

Я нахмурился. Эк вон как он вывернул! Того и гляди, меня приплатить заставит, скажет, что с него путь до Альдоги, а с ульверов охрана и плата.

— Но это я шуткую, конечно, — продолжил баять торговец. — Положу столько, на сколько уговорились. Две полновесные марки серебра! Ни эйриром меньше.

Две марки? Это каждому хирдману или на пятерых?

— Две марки звучит неплохо, — угрюмо сказал я. — Вот только на сколько человек их разделить придется?

— А? — торговец уставился на меня в полнейшем недоумении. — А в хирде твоем сколько воинов?

— Два десятка.

Сказал, а самому тошно. Совсем недавно нас было три десятка, на все весла, а нынче…

— Вот, значит, на два десятка и делить, — улыбнулся конопатый.

А мне смеяться как-то не хотелось. Хотелось рожу его рябую разбить до крови. Что он мне сделает, трехрунный?

— Две марки? Правда? — спросил я у Альрика.

Тот пожал плечами.

— И что, других торговцев во всем Хандельсби не нашлось? Только этот полоумный? Две марки! Да мы, будучи двурунными, за такую плату несчастных троллей забили. А тут идти Фомрир знает куда, по неведомым морям с неведомыми тварями, потратить месяц-полтора, и всё за две марки? И впрямь, чего уж сразу не задаром?

Альрик повернулся к торговцу.

— Я ж говорил, что неразумна твоя плата. Походи по городу, может, и найдешь какого карла, чтоб за две марки согласился на твоем корабле пойти. Если серебра мало, так ходи по здешним деревням, торгуй чем попало, или дерзни и пойди безо всякой охраны. Может, мошну наполнишь, а может, и голову сложишь.

— Голову терять не хочется, мне без головы никак. Это вы, вольные хирдманы, привыкли не на жизнь, а на смерть сражаться, потому и рун столько. А я и до трех рун еле-еле добрался, — наконец он перестал зубы скалить и заговорил строже: — Серебра у меня нет, всё в товар пустил, и товар тот непростой. Головой бы я еще рискнул, а вот ежели груз пропадет, так хоть сразу в петлю лезь. Нанимать абы кого опасаюсь, а о вашем хирде добрая слава ходит: если уж конунг сына родного доверил, так и мне бояться нечего. Но две марки — всё, что у меня нынче есть.

Я согласно кивал. Молва о нас и впрямь ходит славная. И торговец не так уж жаден, просто все серебро в товар вложил. Может, взяться за это дело? Всё равно ж в ту сторону идем.

Хорошо, хоть ума хватило на Альрика глянуть. Тот руки на груди сложил и улыбается уголком рта, мол, мели-мели языком, уши словами всё равно не зальёшь. Я толкнул Беззащитного локтем. Уж он-то знает, как ответить.

— Неужто не верите? — удивился конопатый.

Как же звать его? Альрик говорил вчера, да я запамятовал. Игуль вроде бы. Игуль Рябой.

— Как же не верю? Верю! Верю, что сейчас у тебя только две марки серебра и еще две про запас. Ведь за пристань плати, за ввоз товара плати, за место на рынке плати. А еще верю, что в Альдоге или Раудборге, как расторгуешься, серебра-то прибавится. И как же хорошо, что мы рядом будем! Заодно сможешь по чести с нами рассчитаться.

— А вдруг мой товар не сгодится в Альфарики? Я же в первый раз туда иду. Вдруг вконец разорюсь? Тогда выйдет, что обману я вас.

Игуль скорчил испуганную рожу: глаза выпучил, белесые брови на лоб загнал. Вон как переживает! Но я уже не покупался на его слова, а любовался, как Альрик с ним беседу ведет.

— Тоже верно, — кивнул Беззащитный. — Есть у меня одна задумка. Как ни крути, обе стороны в выгоде останутся. Мы с тобой до Раудборга вовсе без платы пойдем, подождем, пока товар распродашь. И заплатишь ты нам, только если торговля в прибыток пойдет, скажем, три марки с каждых десяти, что сверху расходов пойдут. А чтоб никто не подумал лишнего, ты сводишь нас туда, где товар купил, чтоб я знал, сколько серебра потрачено. И, конечно, если вдруг убьют у тебя кого или тварь товар попортит, ты это в расходы добавишь. Так и ты не в убытке, и мы не в обиде.

А разве можно вот так делать? Я даже заволновался, не введет ли Альрик нас в убыток. Если и впрямь товар не пойдет, да еще нападет на нас кто… Потом догадался, что Беззащитный ни разу не сказал, что тот убыток ульверы покрывать будут, самое большее — платы не получат. А потом подумал еще. Игуль этот не дурак вроде. Хоть он впервые идет в Альфарики, но торгует-то не первое лето, значит, знает, какой товар надо брать и примерно по какой цене тот уйдет. Кто ж себя по доброй воле в разорение вводить будет?

Конопатый вздохнул тяжко, затем встряхнулся и по третьему кругу пошел. На уши присесть нам не вышло, на жалость надавить тоже. С какой стороны он теперь зайдет?

— Вижу, люди вы опытные, вам бы не в вольные хирдманы, а в торговцы податься. Потому скажу прямо. Если б вам в Альфарики не надобно было, так вы б меня давно прогнали с двумя марками, а вы торгуетесь. Значит, есть тут и ваша нужда. Больше платить не стану, потому скажите, как нам лучше столковаться.

Снова я ему поверил, толково он говорит. Но сначала я взглянул на Альрика, а тот кивнул. И оказалось, что до этого был не торг, а беседа задушевная. Торг начался только сейчас.

Как же они спорили! До хрипоты, до брызжущей слюны, до покраснения! Махали кулаками, сетовали на скупость, на траты высокие, на богатства неслыханные, что жадные торговцы берут за доброе оружие, на корабли, что в постоянном уходе нуждаются, на дорогой постой.

Я умаялся слушать, отошел в сторонку, а там стояли незнакомые карлы, следили за спором и пили пиво. Мне тоже протянули кружку. Слово за слово с ними, так и выяснилось, что это люди того самого Игуля, ходят с ним второе лето. Показали корабль торговца: круглобокий, непривычного вида. У него не снималась мачта, а вместо носовой фигуры было небольшое украшение в виде завитка, ни тебе оскаленной пасти, ни диковинной морды. И хотя корабль выглядел вместительным, вряд ли он будет поспевать за быстрым «Соколом» как при парусе, как и на вёслах.

Альрик не напутал, под рукой Игуля и впрямь ходили безрунные трэли, да и рунные недалеко от них отошли, всего-то карлы. Был один хускарл на шестой руне, единственный, кто хоть как-то походил на воина, и он не пил пиво вместе с остальными людьми торговца, а что-то делал на корабле. Хмурый, темный, изредка хускарл поглядывал на пристань, где Игуль спорил с Беззащитным. Видать, приглядывал за Рябым. Я попытался заговорить с хускарлом, но тот даже отвечать не стал, прикинулся, будто не слышит. Ну и пошел в Бездну!

Я вернулся к Альрику, а там спор подходил уже к концу.

— Ладно, уболтал, злоязыкий! — вскричал Игуль, вскидывая руки к небу. — Две марки я заплачу, когда пройдем через Дёккхаф, и еще три — в Раудборге, после первого дня торговли.

— И по пути с тебя стол и все сборы, — добавил Альрик.

— Добро. Тогда третьего дня отходим, как рассветет.

— Успеешь ли припасы закупить? У меня два десятка людей, все хускарлы, и вареным зерном сыты не будут.

— Успею, — отмахнулся торговец.

Но Альрик не успокаивался.

— Что закупать думаешь? У кого? В Хандельсби нынче с едой туго, только у конунга полные закрома. Вижу, не привык ты к дальним походам, так я бы помог посчитать, сколько и чего надобно.

Я бы на месте Беззащитного с радостью переложил такие думы на другого, например, на нанимателя. Ему же сказано, сколько людей и какой силы, поди, дурить не станет. Опять же, куда он денется? Мы и числом превосходим, и рунами. Как с нами не расплатиться?

— Вот и я думаю, что в городе дорого брать, — радостно закивал торговец. — Так что соберу припасов на несколько дней, а остальное по деревням закупать буду. В деревнях оно всегда дешевле, и им тоже выгода: не надо никуда возить, сами придем и всё возьмем.

— Э нет, приятель, — усмехнулся Альрик. — Ты забыл, что нынче конец Скирирова(1) месяца. Снег еще не везде сошел. Откуда в деревнях нынче снедь на продажу? Они за зиму все подъели, только на посев что-то оставили. И скот нынче никто резать не даст. Зря что ли зимой кормили, от себя отрывали? Пойдет трава, скот откормится, приплод даст. Сейчас резать — себя в убыток вводить. Нет, парень, такое никуда не годится. Пока сам не увижу все припасы в дорогу, мы из Хандельсби не двинемся.

И снова я купился на слова Игуля. Пока Альрик всё не растолковал, я и не догадался, в чем тут обман, хотя ведь прекрасно знал, каково по весне в деревнях. У нас в Сторбаше едва ли лучше. Еще понял, зачем меня Беззащитный притащил сюда. Видать, хочет, чтоб я ума-разума набрался, поглядел на хитрые уловки торговца, убедился, что верить можно разве что слову конунга, при людях сказанное. А вот если бы не сказал он про припасы, как бы сложилось? Зашли бы раз в поселение, другой, убедились, что снедью делиться никто не желает, Игуль развел бы руками, мол, сам видишь, я уговор блюду, но не выходит никак. И пришлось бы ульверам тратить время на охоту и ловлю рыбы, да еще и Игулевых людей кормить. В конце похода он бы, конечно, прослезился от нашей доброты, обнял бы, назвал братом и, довольно потирая руки, скрылся б на Раудборгском рынке.

Как бы скучно мне ни было, все дни до нашего отплытия я ходил за Альриком хвостом, вникал в его слова, вместе с ним заглядывал в короба со снедью, нюхал пиво в бочонках, считал мешки с зерном, осматривал колбасы и вяленое мясо. А вдруг Игуль из бережливости порченое возьмет, с прозеленью? Мда, хёвдинг — это не только бежать в бой впереди хирда, но и думать, что делать до и после боя, решать, нужен ли этот бой вообще. Можно, конечно, переложить скучные хлопоты на кого-то другого, я так и делаю, но всё равно должен понимать, как и что делается.

За день до отплытия в наш сарай заглянул сам Стиг Мокрые Штаны. Я было подумал, что нас зовут к конунгу, но хельт хотел узнать, чем думают заняться ульверы. И когда Стиг услыхал про поход в Альфарики, он обрадовался.

— Магнус слышал про несчастья, настигшие Харальда Прекрасноволосого и некоторых ярлов, потому забеспокоился и об ульверах. Вижу, что и у вас в хирде потери. Был же еще один хельт!

Я угрюмо ответил:

— То другая беда. Хельт не хирдманом, а предателем оказался, из разбойников.

— Ясно, — протянул Стиг. — Словом, пойти в Альфарики — мудрое решение. Нам нынче нужно укреплять с ними торговлю.

— А Бриттланд? А твари?

— Может статься, конунг этим летом вообще не пойдет в Бриттланд.

Простодушный не удержался, подошел ближе, влез в разговор:

— Как так? Рагнвальд ждет, пока сарапы еще людей навезут? Чтоб нордов там трэлями заделали?

— Херлиф из Бриттланда, — напомнил я Стигу.

Могучий хельт помолчал недолго, потом сказал:

— Как по мне, ни к чему вам знать больше, но Магнус отчего-то доверяет Каю, хочет, чтоб вы на это лето ушли из Северных морей. Потому скажу, как есть. Не так уж сильны сарапы, как нам видится. Их родина невелика, но за последние два десятка лет сарапы захватили немало земель. Это и Грикланд, и Годрланд с Золотым городом, и север Свортланда, и Иберика. Бриттланд слишком далеко. Держать большое войско там расточительно, перевозить семьи, как это сделали норды, тоже не будут, есть места и получше. Не так уж богат и хорош Бриттланд, как мы привыкли думать. Так что Рагнвальд хочет выждать.

— Так зачем было вообще воевать? — спросил Простодушный.

Стиг хмыкнул.

— Мы спрашивали, но их жрецы не так много знали. Всё твердили, что должны распространить свет и учение Набианора на все земли, что лежат под этим небом.

— А не заворожат ли они всех в Бриттланде, как это сделали с Магнусом? Одно дело — биться с сарапами, и другое — со своими же.

— Не заворожат. Не все сарапы так умеют, и даже не все жрецы. Перво-наперво нужно увидеть самого Набианора. Тех, кто удостоился такой чести, сарапы называют раальнаби, «видевшие пророка». Потом эти самые раальнаби должны несколько месяцев возносить хвалы Набианору, кланяться, круги водить руками, и постепенно в них растет колдовская сила, которой они могут заворожить одного человека. Так что да, чем дольше они сидят, тем больше человек заколдуют, но за одну или две зимы мало что успеют.

— А почему их жрецы волосы на макушке режут? И даже кожу скоблят! — поинтересовался я.

Вдруг конунговы умельцы и это вызнали?

Стиг расхохотался.

— Да это я и прежде знал. Они говорят, что волосы мешают солнцу доносить до них всякое хорошее, но по правде так жрецы стараются походить на Набианора. А тот, судя по всему, лысый.

Так что уходили мы из Хандельсби со спокойным сердцем. Не погибнут под напором тварей Северные острова, не пойдет конунг на Бриттланд, пока ульверы ходят по чужим землям.

* * *

Неуклюжий круглобокий корабль Игуля под названием «Утроба» переваливался по волнам, еле поспешая за «Соколом». Не сразу мы подладились под его ход, крутили парус так и сяк, то подбирая его снастями, то снова распуская, чтоб не уйти вперед торгового кнорра. И дело было не только в небольшом, по сравнению с нашим, парусе, и не только в выпирающих боках, но и во взятом грузе. Игуль забил «Утробу» товарами так, что корабль изрядно просел, и нам пришлось взять большую часть снеди к себе.

Шли мы неспешно, останавливаясь на ночь на островах, иногда в деревушках, а иногда и попросту на безлюдье. Игуль, видать, обошел все здешние земли, потому как знал, где лучше встать. Но коли так и дальше будем идти, то и до Дёккхафа, Мрачного моря, доберемся нескоро, не говоря уж про Альдогу.

Зато вечерами, сидя перед костром, ульверы всё больше узнавали о землях, куда шли.

— Зачем тебе охрана? — спросил я как-то у Игуля. — Мы слышали, что всех разбойников подле Альдоги разогнали.

Причем слышали из первых уст, от тех самых разбойников, но этого я говорить торговцу не стал.

— Так, до Альдоги еще добраться надо. В Северных морях тихо, тут Рагнвальд всех лиходеев повыгнал. Редко какой вольный хирд пробует озорничать. А вот в Дёккхафе всё иначе.

Мы знали, что Мрачное море и не море вовсе, а длинный широкий залив, но название давно прижилось. И что может быть мрачного в заливе? Бури там что ли гуляют особо буйные или твари необычные?

— На южном берегу Дёккхафа живут друлинги, а им всегда норды всегда поперек горла были. Они хотят сами торговать с Альфарики, возить товары в Бриттланд и Валланд, да мы вот мешаем. Корабли у друлингов слабые, от берега далеко не отходят. У наших-то торговцев дела получше идут. Потому друлинги нападают исподтишка, ищут одиночные кнорры, приглядывают за удобными бухтами, чтоб спящими вырезать.

— И много их обычно приходит?

— Всяко бывает. Тут ведь как: если отбиться сумели, значит, мало друлингов пришло, а если не сумели, кто ж расскажет, сколько их было?

Я почесал голову и сказал:

— Так ведь друлинги на южном берегу. Значит, не будем высаживаться на тот берег и всё. Ночевать будем на островах. Там же есть острова?

Рассмеялся не только Игуль, но и Альрик, и Простодушный и еще несколько человек. Будто они лучше понимают, как в Мрачном море дела обстоят.

— Это в Северных морях мы острова знаем, хоть и далеко не все, — ответил мне Беззащитный. — А тут увидим мы издали землю. И что дальше? Вкруг пойдем, чтоб понять, остров-то или нет? А вдруг это мыс выдается вперед? К тому же друлинги тоже не дураки, поди, и на островах могут прятаться.

Потом Альрик снова обратился к торговцу:

— И что, друлинги прям до Альдоги нападают?

— Нет, — помотал головой Игуль. — Есть по серёдке Мрачного моря большой остров, и на нем есть поселение, но не трулингов и не нордов, а… как бы сказать?

— Вингсвейт. Боевое войско! — выпалил с горящими глазами трэлль Игуля.

Вроде бы тот самый, что родом из Альфарики. Именно он должен был указать путь до Раудборга.

— Так они норды? — спросил Эгиль.

Название-то нордское.

— Там и норды, и бритты, и друлинги, и зорники, и древники, и родичи. Есть даже черный человек, будто золой измазанный. Туда берут не по роду или имени, а по силе и храбрости.

— Охолонись! — резко сказал торговец. — Как начнет болтать о вингсвейтарах, так и до ночи не замолкнет. На их острове можно передохнуть будет. Там нельзя сражаться, нападать на кого-то, да и вообще свары запрещены.

— Но есть же боевые круги! — снова влез трэлль.

— Да, если уж совсем вражда непримиримая, можно сразиться, но прилюдно. Надобно объяснить вингсвейтарам, в чем суть вражды, они скажут условия боя: до смерти или до крови, сколько щитов, в броне или без. А уж потом только драться. Там свои правила, свои законы. Я сам там не был. Но все торговцы, что ходят в Альфарики, рассказывают про тот остров чудеса всякие. Потому и я хочу там побывать.

— Ну, даст Фомрир, будем.

* * *

1 Месяц Скирира — 21.03 — 20.04

Загрузка...