Сага о Кае Лютом

Глава 9

Я отпустил стаю, едва мы вышли за границы морской твари. Отпустил и скорчился от выворачивающей кости боли, словно кто-то пытался оторвать мне руки и ноги. Рядом царапал ногтями палубу Дометий, стонал сквозь стиснутые зубы силач Дамиан, стучал о борт головой Хундр… Но хускарлы держались неплохо, не зря я их оставил на драккарах. Они-то уже знали о последствиях и, почуяв прилив небывалой силы, сдерживали себя, к тому же им и пришлось всего лишь немного помахать вёслами.

Гейр удивлённо смотрел на хельтов, бьющихся в припадке. И сквозь пелену боли я услышал, как Тулле объяснил ему, что это не какая-то хворь и скоро всё пройдет.

— Падучая? — спросил Лопата.

— Нет. И не отрава. Это секрет нашего хирда.

В этот день драккары так и не сдвинулись с места. Другие морские твари, видать, обходили стороной этот остров из-за невидимой сети, потому здесь было не столь опасно.

К утру хельтам стало намного лучше, и мы отплыли наконец. Да, у меня еще тряслись руки, да и тело побаливало, но я уже мог ходить, грести и держать кормило. Бывало и похуже! К примеру, вчера. И это было чудно́, ведь хускарлы отлёживались всякий раз по несколько дней.

Мы бодро прыгали от острова к острову, стараясь избегать морских тварей. Ярл Гейр неплохо знал здешние места и подсказывал, где удобные бухты или чистые пологие берега, чтобы пристать. Он вообще вёл себя очень тихо, не лез с советами или указаниями, не мешался ульверам, помогал вытаскивать драккар на песок во время стоянок. Никакой ярловой надменности, безумных вспышек с криками «надо убить эту тварь!», разве что на вёсла не садился, но лишь потому, что сторхельт и у нас не было подходящих.

Поразмыслив, я понял, в чем тут суть. Ярл Гейр, несомненно, властный человек и привык к послушанию, едва ли не к покорности, но при этом он еще и воин. Как только он сел на мой корабль, старшим стал я. Я — хёвдинг, и мое слово тут закон. В походах и бою не может быть двух хёвдингов, и Гейр это понимал. Он всего лишь гость… Нет, даже не так, ведь гость в доме всегда получает самое лучшее. На моих драккарах Гейр и его люди — всего лишь груз, который нужно доставить до места.

А еще он ничего не сказал о стае. Скорее всего, не заметил перемен в пылу битвы, ведь почти сразу налетела та кабанья тварь. Во время первой ночевки я выждал, пока Гейр заснет, пробудил свой дар и быстренько выкинул ярла из стаи.

Словом, Гейр меня в пути не беспокоил. Беспокоили наши раненые. Рысь, Видарссон и поломанные земляными ямами поправлялись неплохо. Живодер знал своё дело, не зря же мы выделили на «Соколе» отдельный закуток под его травы и порошки. Только псу с разорванным животом становилось всё хуже, и даже Дударев дар не помогал. Если бы кабан вспорол только кожу, Живодер бы сумел ее залатать, но копыто пробило псу кишки. Я надеялся довезти его до Хандельсби и попросить у Рагнвальда помощи. Сумел же конунг за день поднять Коршуна на руну! Может, и этого хирдмана спасет? Но на третий день плаванья пес помер. Мы похоронили его на ближайшем берегу, и Тулле положил ему на грудь камень с вырезанными рунами. Я не знал, в каких богов верил покойник, да это и неважно, зато он точно не станет драугром.

А еще Болли. Он так и не очнулся. Живодер лишь развел руками, ведь на теле не было ни одной раны, да и кости всё целы. Тулле сказал, что душа всё ещё внутри, а значит, Толстяк может открыть глаза в любой момент. Мы вливали ему в рот воду, разведенную с вином, обмывали во время стоянок, но больше сделать ничего не могли.

Так мы и пришли в Хандельсби.

Гейр сразу же направился к Рагнвальду, я последовал за ним. Тулле снова увязался за нами, ему зачем-то понадобился Однорукий. Наверное, опять застрянет там на седмицу-другую по каким-то жреческим делам.

Поначалу в дом нас не пустили, потому как конунга не было на месте. Я даже растерялся немного, привык думать, что Рагнвальд с утра до ночи торчит в той зале, пялится на стол с камнями или говорит со всяким, кому вздумается прийти: ярлом ли, хёвдингом или простым горожанином. Оказалось, что конунг отбыл из Хандельсби по какой-то надобности, но его сын Магнус здесь и может решать любые дела за отца.

Тулле улизнул еще во дворе. Так что в залу вошли лишь мы с Гейром, а следом появился и Магнус.

— Я-ярл Гейр! — обрадовался конунгов сын. — Ты жив! Вот уж добрая весть!

— Рагнвальдссон, — кивнул Лопата. — Мне нужно крепкое копье под сторхельта, три десятка воинов не слабее хельта и корабль.

Магнус перестал улыбаться и перевёл взгляд на меня. А что я? Я лишь пожал плечами. Мое дело сделано, сам разбирайся с Гейром.

— Ярл, у нас нет кузнеца, чтоб выковать оружие под сторхельта. Кормунд — лучший на всех Северных островах, но и он такого не может.

— Не нужно прям именно сторхельтово. Пусть будет как под хельта, только всё из железа с твариным прахом да потяжелее. Древко такой толщины, чтоб рука могла обхватить. И два десятка щитов из такого же железа. Тоже тяжелые и толстые.

— Кормунд работает не покладая рук. На щиты и копье уйдет немало времени. Да и людей лишних нет, все под своими ярлами или хёвдингами. Корабль дать могу, но зачем всё это?

— Надо воротиться на тот остров и убить тварь! Сгодится и чей-то хирд. Вот у этого мальца неплохие воины, — и Гейр кивнул в мою сторону, — если убрать хускарлов.

От столь неожиданного выпада я даже не разозлился, наоборот, меня почему-то это позабавило. Хочет взять мой хирд? Да пусть только попробует!

— Кай, я благодарю тебя за возвращение ярла Гейра. О награде поговорим после, — Магнус поморщился, вспомнив о чем-то: — И зайди к Дельфину, его заплечный одолел меня своими просьбами.

— О наградах можно и после, — согласился я. — Но прежде скажи, где я смогу быстро поднять своих хускарлов. Мне не нужны конунговы угодья, пусть это будут дикие твари на одном из красных островов, лишь бы их было там много и мой хирд мог с ними сладить. Если вдруг забыл: под моей рукой три десятка хельтов.

Магнус задумался, глядя на стол с камнями. А Гейр одобрительно глянул на меня и сказал:

— Пойду с ним, пригляжу, пока куется мое копье.

— Мне не нужен чужой пригляд, — прорычал я.

— Малец, я не стану лезть в дела твоего хирда. Просто не хочу сидеть сложа руки. Разве тебе не пригодится сторхельт, раз уж толстяк лежит колодой? Да и раненых нынче многовато.

— С Гейром есть подходящее место, — сказал Магнус. — На днях ушли все люди с Птичьего острова, хирд из хускарлов не смог одолеть тамошних тварей. Говорят, их там нынче много. Если выждать, то твари начнут жрать друг друга и расти в рунах, так что лучше пойти туда поскорее.

— Где это? — я подошел к столу.

— Вот. Земли ярла Халлстайна, — Магнус указал на один из камней. — Берёшься?

— Да. И мне нужны твариные сердца, десятка два. Возьму их сразу.

— Добро.

— Тогда выйду через два-три дня. Нужно дать парням передохнуть.

Я попрощался с Магнусом, помедлив, кивнул и ярлу Гейру. Хоть меня и не порадовало его предложение, но сторхельт на неизвестном острове с непонятными тварями лишним точно не будет.

Пока меня не было, Херлиф взял все дела хирда на себя: позаботился о переносе раненых, о кормежке для всех, позвал мастеров, чтоб осмотрели наши корабли на всякий случай, обновил припасы на драккарах и вычистил бочки, подготовив их для следующего похода. Так что я смог со спокойной душой отдохнуть, не заботясь о мелочах.

Тулле появился лишь к вечеру второго дня, и что-то в нем переменилось. На его шее висели чудные бусы из костяных шариков, на которых были вырезаны руны. От мертвого глаза по лицу поползли темные языки, в волосы вплелись узкие лоскуты, кусочки железа и еще какой-то сор. А еще мизинец на его левой руке был обмотан тряпкой, через которую проступала кровь.

— Тулле?

— Теперь меня зовут иначе, — сказал он. — Мое имя — Фродр.

Меня продрало холодным ужасом.

«Фродр» означает знающий или мудрец. Тут-то ничего страшного, пугало другое. Я слышал, что жрецы Мамира отрекаются от старой жизни, уходят из рода и меняют имена, только не думал, что это коснется и Тулле, ведь он прежде всего сноульвер, а уж потом жрец. А теперь он полностью вышел из-под покровительства Фомрира и перешел под руку Мамира.

Неужто Тул… Фродр хочет уйти из хирда?

— Нет, я не уйду, — усмехнулся краешком рта жрец. — Моя судьба связана с твоей. Тулле не мог помочь, он был слишком слаб, он мало знал и плохо видел. Фродр тоже не силён, зато может подсказать намного больше. Только у каждого знания есть своя цена.

И он бросил взгляд на окровавленный палец.

— Может, не стоило… — неуверенно начал я.

— Это мой выбор.

— Тогда скажи, брать ли с собой Гейра? После его сторхельтовой силы нам было не так худо, как хускарлам после хельтовой. Почему? Будет ли потом хуже?

Фродру даже не понадобилось гадать на рунах или вопрошать богов. Он ответил сразу:

— Хельты отведали твариного сердца. Их тела готовы принимать бо́льшую силу, пусть даже и заёмную. Если в стае будет сторхельт, хельтам от того будет только польза. Они привыкнут, и боль будет уходить всё быстрее. А хускарлы — это обычные люди, без твариной частицы. Если влить в них слишком много силы, они лопнут, как переполненный бычий пузырь.

— Так просто? — недоверчиво спросил я. — Безо всяких загадок? Прежде твои слова запутывали еще больше.

— Однорукий научил спрашивать и понимать ответы, — спокойно молвил жрец.

— Как убить того кабана? Натолкнемся ли мы на морскую тварь? Как победить Бездну?

Раз уж он у нас теперь мудрец, так пусть поведает сразу всё. Но Фродр лишь улыбнулся:

— За каждый ответ надо платить.

— Про хельтов ты рассказал просто так.

— За это ты расплатился болью. Если бы спросил перед последним походом, что будет, когда в стаю берешь сторхельта, даже Фродр бы не сказал ничего.

— Но ты знаешь, как победить Бездну!

Фродр глянул своим единственным глазом так, что я сразу понял: знает, но не скажет. Я еще не заплатил. Или время еще не пришло. Или Мамир нынче встал не с той ноги.

— Мне нужно стать хельтом, — сказал Тул… Фродр.

— Это и есть плата?

— Первая ее часть.

Перед тем как отплыть, я собрал всех живичей, что подобрал в Альфарики, и сказал им прямо:

— В ближайшем походе я положу все силы, чтобы поднять всех до хельтов, отдам дорогие твариные сердца, потрачу немало дней. У вас самые малые руны из всего хирда, а значит, вы — самая большая обуза. Толку с вас мало, а хлопот много. И если кто-то после всех моих усилий решит, что ему дальше не по пути со снежными волками, я могу и разозлиться. Потому скажите сейчас, идете ли со мной или вернётесь домой.

Живичи молчали. Пусть они сами не ступали на кабаний остров, зато видели раненых и слышали наши рассказы. В другой раз им придется биться с подобными тварями, уже не получится отсидеться на корабле.

Семнадцать воинов! Это немалая часть моего хирда, но сейчас они больше помеха, чем подмога с их шестью-семью рунами.

— Мы пойдем с тобой, — сказал Агний.

— Нет, — качнул я головой. — Не мы, а ты. Пусть каждый говорит за себя.

— А мы все станем хельтами? — спросил один из живичей на неплохом нордском.

— Хирд поможет, но не станет делать всё за вас. Кто-то может помереть, кого-то ранят. Но хускарлов в моем хирде больше не будет!

— Когда все сольют два истока, что будет тогда? — спросил другой.

— Будем биться с другими тварями, посильнее. Вроде тех, что были на кабаньем острове, — видя их сомнения, я добавил: — Тем, кто решит уйти, я дам по десять марок серебра. И никаких обид меж нами не будет.

Один живич выступил вперед, глядя мимо меня.

— Хальфсен, дай ему обещанную плату.

Увидев, как толмач отсыпает серебро, поднялся второй живич и тоже получил свою долю. Я знал, что даю им намного больше, чем они заслуживали. Но они всё же шли за мной какое-то время, не бузили, честно исполняли, что велено. И мне легче — не придется тянуть шестирунных аж до хельта.

— Кто ещё?

Я обвёл взглядом оставшихся и уже хотел уйти, как поднялся еще один живич. Пожалуй, единственный, кого бы я не хотел отпускать: Гарма, что умеет видеть скрытое под водой.

— Я сказать, что… — он запнулся и перешёл на живичский, а Агний поспешил пересказать его слова мне. — Хочу сказать, что наши отцы неправы. Сколько зим видел Кай? Меньше двух десятков, а он уже хельт. Я слышал о шестирунном мальце-хёвдинге. Борода еще не выросла, а он — хускарл! Мы хуже здешних мальчишек! Нам не было места в семье, раз мы получили негодящий дар, но мы и здесь оказались негодны, раз боимся. У нас и бога для воинов нету.

Намешал он, конечно, всякого. Что хотел сказать?

— Потому я хочу перейти к богу северян. Он помогает тем, кто сражается с тварями.

Вот это было верно! Как живичи вообще не вымерли без бога-воина? И ведь у них больше десятка всяких богов: есть для воды, есть для огня, есть для лесов, полей и домов, а того, кто приглядывает за воинами — нет. Хотя Фомрир помогает лишь тем, кто сам по себе неплох, на жевателей угля он вряд ли взглянет.

Сразу после этого я нашел Херлифа и запретил ему трогать живичей:

— Буду держать их в стае, пока не уйдут из Хандельсби. И если что… Да и незачем уже. К зиме мы станем настолько сильны, что никакие живичи не будут страшны.

— Как скажешь, хёвдинг, — только и ответил Простодушный.

Я не стал затягивать с отплытием, и уже на следующее утро мы пошли к кораблям, оставляя в Хандельсби Болли и других раненых. Хвала богам, у Видарссона и Рыси всё было не так плохо, и они уже окрепли.

На пристани нас уже ждал ярл Гейр. Один. Без своих хельтов и почти сторхельта. Зато с копьем, мечом, щитом и броней. Я не стал ничего спрашивать, лишь негромко сказал, проходя мимо:

— Помни, кто тут хёвдинг.

Хотя, если подумать, что я мог ему сделать? Он сторхельт, при том далеко не на пятнадцатой руне, а у меня всего лишь двенадцатая. Гейр может прихлопнуть меня как муху в любой момент. Каким бы безумным ярл ни был, он отличается от тупых измененных, что лишь сильны и быстры под стать руне, но толком не помнят ни воинских ухваток, ни боевых хитростей.

До Птичьего острова мы добрались быстро, всего с двумя ночными привалами, но приставать не спешили. Коршун почуял морскую тварь, болтающуюся у побережья, потому мы пошли вокруг острова. Возле брошенной рыбацкой деревеньки крутилась другая морская тварь, мы ее, конечно, не видели, но руны отличались от первой. Пришлось пройти еще немного, прежде чем нашли подходящее место, где нет Бездновых отродий. На всякий случай мы шли медленно, прощупывая воду перед собой веслом.

Стоило кораблям пристать к берегу, как я и без Коршуна услышал чужую рунную силу. На острове и впрямь было немало тварей! Я спрыгнул на камень, предвкушая скорый бой. Бояться тут нечего, до меня доносились лишь хельтовые руны. Для нас — плёвое дело.

— Первая тварь — Дамиану! — сказал я.

Обещанная награда за победу в боях меж хускарлами. Наконец я расплачусь с долгом перед этим клетусовцем.

Но стоило нам немного отойти от воды, как твари вмиг разбежались, их рунная сила исчезла, и даже Коршун не мог их унюхать.

— Нас слишком много, — заметил Рысь. — И с нами сторхельт.

Твари хоть и глупы, да кое-что всё же разумеют.

— Можешь его спрятать?

— Не знаю. Попробую. Но всех я точно не укрою. Да и для него кое-что надобно…

А вот об этом-то я и не подумал. Как охотиться на мелких тварей, если те будут разбегаться? И как скрыть руны Гейра, если не взять его в стаю? Рысь может скрывать только руны тех, кто внутри стаи.

Для начала я решил испробовать самое простое:

— Гейр, останешься на «Соколе». Ты пугаешь добычу.

— Хорошо, — согласился ярл. — Только сперва пусть твой хирдман сцепит всех.

— Сцепит?

— Скрепит всех в единую цепь. Как на том острове, перед кабаном.

Сторхельт стоял и спокойно смотрел на меня своими жуткими светлыми глазами. Значит, всё-таки заметил… И даже что-то понял, раз напросился в ненужный ему поход. Ведь не тварей же убивать он сюда приплыл? Не отнимать же благодать у хускарлов?

— Зачем?

— Это кто-то из живичей? — будто бы не слыша, продолжал он. — Только они становятся хускарлами будучи в возрасте, когда появляется хоть какое-то разумение. Всё же есть толк от поздних рун.

Я невольно усмехнулся, ведь совсем недавно живич говорил обратное.

— Да и зачем иначе ты бы потащил их сюда? — договорил Гейр.

Спорить с Лопатой я не стал. Лень.

— Мы уже скреплены, — бросил я. — Сиди на корабле! Если понадобишься, Вепрь тебе скажет.

Пусть только попробует ослушаться! Хоть я не мог его избить или заставить, зато мог вернуться в Хандельсби и оставить его там, разругаться с Магнусом и сказать, чтоб больше никого не засовывал к ульверам против моей воли.

Едва мы отошли от кораблей на несколько сотен шагов, как Рысь скрыл наши руны до пятой, но нас всё равно было слишком много. Ведь не охотятся на зайца вдесятером! Потому я решил пойти вперед, чтоб отыскать первую тварь.

Она выскочила на меня сама, захотев пожрать низкорунного мяса. Я был готов почти ко всему: к ходячим деревьям, к огромным кабанам, к червям хоть огненным, хоть земляным, так что эта меня ничуть не испугала. Уродливая несуразная морда, которую будто расплющил кузнечный молот, и множество тонких, обтянутых сморщенной кожей лап. Некоторые были короткими и беспомощно болтались под мордой, длинные бесшумно переступали по камням, даже из бугристой спины торчали лапы с пучками шевелящихся когтей. Скорее всего, эта тварь шустро бегает. Не спугнуть бы!

Ульверы осторожно окружили нас со всех сторон, и ко мне шагнул Дамиан с копьем в руке. Мечи годятся больше против людей, а для охоты лучше подходят копья, топоры и стрелы. Я отошел назад, чтоб отдать клетусовцу обещанную руну. Это живичей я собирался подпускать лишь к раненым и слабым тварям. Хирдманов, что сражались на гульборгской арене, можно не жалеть, они видели всякое и бились со всяким, а уж те, что прошли через учение Клетуса, сами могли хоть кого поучить.

Дамиан обошел вокруг твари, та не сводила с него взгляда и рывками поворачивалась то к нему, то ко мне. И впрямь быстрая! Я едва моргнул, как она прыгнула на клетусовца, выбросив вперед когтистые лапы. Дамиан легко отбил атаку, подставив под удар не слабую деревянную часть древка, а его укрепленную железом сторону. Отбил и тут же лихо крутанул копье, выбив щебень из-под лап Безднова отпрыска. В хирде есть дары на ловкость, еще есть Квигульв, потому я за Дамиана не боялся. Но это была первая наша добыча на Птичьем острове, и если мы убьем ее чисто, без ранений и ненужных смертей, это придаст ульверам храбрости. Особенно живичам.

Удары сыпались один за другим. Дамиан колол без устали, тварь скакала, будто кузнечик, она могла вмиг перескочить не только вперед или назад, но и вообще куда угодно, еще эти наспинные лапы били не хуже копий. Пару раз тварь пыталась уйти, но не смогла прорваться через заслон хельтов.

Пару лап клетусовец ей перебил, и она уже не могла скакать так быстро, как вначале. Дамиан, как и на хускарловых боях, неторопливо перемалывал противника в своих жерновах, поди, доказывал Дометию, что и впрямь достоин стать хельтом. Под конец израненная тварь наскочила на хирдмана, протащила свое тело по копью, насаживая себя еще глубже, и уже протянула короткие лапки к лицу Дамиана, как тот отбросил копье, выхватил меч с пояса, отсек ей сначала одну пару лап, потом другую и последним ударом раскроил морду.

Долгожданная благодать опалила через стаю и меня.

— Возвращаемся к кораблям! Надо построить домик для перехода в хельты. Чую, нам он пригодится.