Санта–Барбара III. Книга 2

ГЛАВА 8

Окружной прокурор намерен сделать Джулию Уэйнрайт государственным защитником. Келли приступает к осуществлению своего плана. Сантане грозят крупные неприятности из‑за того, что муж решил взять выходной. Перл близок к знакомству с электрошоком.

Шагая по коридору вместе с медсестрой миссис Коллинз, другая сотрудница клиники доктора Роулингса — миссис Ходжес — жаловалась ей на свою загруженность в последнее время.

— Я так устала, — недовольно бурчала она. — Ни минуты покоя, с ума можно сойти. Почему я каждый раз должна заменять Марту, когда она болеет?

Миссис Коллинз махнула рукой.

— И не говорите, сестра Ходжес, по–моему, главный врач слишком перегружает вас, — лицемерно посочувствовала она. — Мне непонятно, зачем все время нужно обращаться к вашим услугам? Неужели с этим больше никто не может справиться?

Миссис Ходжес покосилась на свою спутницу и уже собиралась сказать что‑то едкое. Однако в этот момент из‑за поворота, навстречу им вышла Келли с большой тележкой, нагруженной грязной посудой и салфетками. Очевидно, она развозила пищу по палатам больных, которые не могли посещать столовую.

— Миссис Ходжес, — приветливо воскликнула Келли, — может, вы хотите, чтобы я взяла что‑нибудь для вас на кухне?

Взгляд миссис Ходжес так красноречиво говорил о том, что прелести больничной кухни — совсем не для ее желудка, что Келли смущенно опустила глаза.

— Нет, — ядовито ответила медсестра, — я пойду обедать домой. Но мне приятно видеть, что ты, Келли, пытаешься быть полезной хоть чем‑то в нашей клинике.

— Да, мэм, — тихо ответила Келли.

— Что ж, ступай, — повелительно проговорила миссис Ходжес и посторонилась, пропуская Келли дальше по коридору.

Когда Келли миновала ее, миссис Ходжес с ядовитой улыбкой обратилась к медсестре Коллинз:

А вам, дорогая, желаю приятно провести время. Сегодня утром привезли парочку буйных больных. Я думаю, что они не позволят вам скучать.

Обменявшись взаимоуничтожающими взглядами, медсестры разошлись — миссис Коллинз направилась в другое крыло здания, где находились вновь прибывшие больные, а сестра Ходжес открыла дверь кабинета доктора Роулингса.

Оказавшись одна в пустом коридоре, Келли быстро покатила тележку перед собой. Остановившись у палаты с номером семьсот два, она осторожно приоткрыла дверь и позвала:

— Элис, Джейсон, вы здесь?

Из‑за двери высунулись голова Элис и тот высокий пациент, который принял Перла за его брата Брайана.

— Ну, что, все в порядке? — спросил Джейсон. Келли радостно улыбнулась.

— Да, все прекрасно. Ходжес идет домой.

Джейсон опасливо выглянул в коридор.

— А кто вместо нее?

Келли пожала плечами.

— Не знаю, наверное, сестра Коллинз, но она ушла в другое крыло. Да, в общем, какая разница?

Келли возбужденно махнула рукой.

— Пошли отсюда. Нам некогда здесь задерживаться.

Джейсон вышел за порог.

— А ты принесла форму?

Келли кивнула.

— Да, как и договаривались. Вот.

Она сунула руку куда‑то под бумажную скатерть, которая свисала с тележки, и достала оттуда два измятых больничных халата. Элис радостно захлопала в ладоши.

— Пошли, — сказал Джейсон. Толкая тележку вместо Келли, он первым зашагал по коридору. Девушки быстро направились за ним.

Во второй половине дня в полицейском участке стало чуть поспокойнее. Задержанных в такое время дня почти не бывало. То ли разморенный солнцем и сытным обедом гражданин Санта–Барбары был менее склонен к правонарушениям, то ли еще по какой‑то причине, но в такое время в работе полицейских всегда наступала передышка.

Когда Джулия вошла в дежурную часть полицейского департамента, здесь кроме сержанта, дежурившего у входа, никого не было видно. Он проводил Джулию равнодушным взглядом, как будто уже забыл о том, что собственноручно выписывал ей протокол держания не далее, как сегодня утром.

Джулия стала заглядывать во все кабинеты, разыскивая окружного прокурора Кейта Тиммонса. Спустя несколько минут ей, наконец, повезло. Тиммонс стоял за поворотом коридора, разговаривая по телефону–автомату спиной к ней. Услышав за спиной шаги, он тут же повесил трубку.

— А, это вы, миссис Уэйнрайт, — весело сказал Тиммонс. — По–моему, вы несколько задержались у судьи.

— Где Брик? — недовольно спросила она. Тиммонс развел руками.

— Ну, я думаю, что мистер Уоллес — человек слишком занятой, чтобы без дела слоняться по коридорам полицейского участка. Вообще‑то, я отправил его отсюда сразу после того, как ты ушла.

— Черт, — вполголоса выругалась она.

Тиммонс разглядывал ее с таким любопытством, как будто Джулия только что побывала на луне.

— Что ты так на меня таращишься? — недовольно буркнула она. — И вообще, мне непонятны причины твоего веселья.

Тиммонс наигранно расхохотался.

— Я вижу, что ты была у судьи. Ну, и как прошла встреча?

Джулия метнула на него пламенный взгляд.

— Никак, — резко ответила она. Тиммонс пожал плечами.

— Что, неужели вы не встретились? Этого же не может быть.

Джулия хмуро посмотрела на него.

— Ты же отлично знаешь, что мы не встретились. Я даже знаю, почему он меня не принял.

Тиммонс продолжал кривляться.

— Ну, и ну. Расскажи мне, чтобы судья Харви не принял такого перспективного адвоката? Для этого нужны какие‑то из ряда вон выходящие обстоятельства.

Джулия взбеленилась.

— Прекрати паясничать, Кейт! — заорала она. — Я знаю, что это ты во всем виноват.

— Я? Да при чем тут я?

Джулия едва сдержалась, чтобы не вцепиться окружному прокурору в волосы. Хотя ей очень хотелось это сделать. Его наглое поведение просто ошеломляло ее.

— Ты же наверняка сказал судье, что я согласна. Вот почему он отказался принять меня. Я даже понимаю его, что толку обсуждать уже решенный вопрос. Тем более что у тебя наверняка были аргументы, которые позволили убедить его.

С восхитительным нахальством Тиммонс потрепал ее по щеке.

— Джулия, не расстраивайся, это наверняка будет самая лучшая сделка, которую тебе когда‑либо приходилось заключать в своей жизни. Лучших условий и быть не может. Тем более, в таком положении, в котором ты оказалась из‑за своих ночных забав.

Она возмущенно всплеснула руками.

— Да лучше пара наручников на запястье, чем работа под твоим стальным башмаком в адвокатуре.

Тиммонс, как ни в чем не бывало, направился к автомату с кофе, взял пластиковый стаканчик, и сунул его в прорезь. Пока стаканчик заполнялся пахучей черной жидкостью, Тиммонс невозмутимо ответил:

— Насчет наручников — это ты хорошо заметила. Думаю, что мне не составит никакого труда устроить тебе такую радость. Правда…

Он на мгновение умолк. Джулия выжидательно посмотрела на него.

— Ну, так что? Что тебя останавливает? Давай, одевай на меня наручники. Я перед тобой. И никуда не собираюсь бежать. У тебя вполне достаточно оснований для того, чтобы посадить меня в тюрьму с самыми отпетыми уголовниками.

Тиммонс мягко улыбнулся.

— Придется выдать тебя другому штату. У нас на всех наручников не хватит.

Джулия пожала плечами

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Кейт? Ты сегодня целый день мелешь какую‑то чепуху. Если ты хочешь, чтобы я подверглась какому‑либо наказанию, давай решай все дело через суд, пусть там рассматривают мое заявление, полицейский протокол, результаты задержания. Но вот что это за сделка, о которой идет речь? Ты что, хочешь, чтобы я — так сказать, в виде наказания — пошла работать в твое подчинение в государственную систему защиты? Я не понимаю, зачем тебе это надо?

Тиммонс отхлебнул кофе и с наслаждением причмокнул губами.

— На удивление прекрасный кофе, — закатив глаза от удовольствия, сказал он.

Джулия от возмущения схватила его за руку.

— Ты не отвечаешь, Кейт. Я не понимаю, что за удовольствие для тебя в том, чтобы я работала в твоем ведомстве? Ведь мы же не выносим друг друга?

Тиммонс с таким неудовольствием поморщился, как будто Джулия мешала ему наслаждаться амброзией.

— Джулия, я не понимаю, почему ты говоришь все время за других? Я привык все время отвечать только за себя. Рекомендую тебе последовать моему совету.

Джулия презрительно поджала губы.

— Только не надо лицемерить. Сейчас мы с тобой наедине, Кейт. Нас никто не подслушивает, можешь честно признаться себе в том, что ты не любишь меня точно так же, как и я тебя.

Тиммонс с сожалением поставил недопитый стаканчик кофе на стол и укоряюще покачал головой.

— Милочка, по–моему, тебе давно пора расширить кругозор. Ты должна была давно уже понять, что ограниченных людей всегда постигает на определенном этапе неудача.

Она с крайним изумлением воззрилась на него.

— Что я должна расширить?

Тиммонс вздохнул так тяжело, как, наверное, вздыхает учитель, в семнадцатый раз пытающийся вдолбить нерадивому ученику теорему Пифагора.

— До сих пор, Джулия, твоя практика шла довольно гладко. Нужно признать, что тебе попадались весьма и весьма непыльные делишки. То–се, пятое–десятое. Ну, так, была парочка грязных скандалов с разводами… Признай, Джулия, что это все чистейшая ерунда.

Она вызывающе смотрела на него.

— К чему ты клонишь Кейт? Может, перестанешь говорить загадками?

Тиммонс причмокнул губами, как будто у него во рту остался неприятный привкус.

— Ладно, теперь с этим покончено, — сказал он. — Но вот когда дело дошло до такого, как Марк Маккормик — а ведь его действительно можно назвать ни кем иным, как термитом — то что же мы видим? Наш уважаемый и всеми ценимый и превозносимый прессой адвокат вдруг забывает о своих прямых обязанностях. Джулия, ведь никого нельзя бросать на съедение волкам. Не забывай о том, что мы живем в стране, где каждый имеет право на защиту адвоката. Все люди рождены равными, хотим мы этого или нет. И когда ты выбирала профессию юриста, ты должна была в первую очередь запомнить главный принцип юриспруденции — презумпцию невиновности. Даже такой термит, как Марк Маккормик, нуждается в справедливом суде.

Джулия не могла не съязвить по такому удобному поводу.

— Я буду иметь это в виду, — с милой улыбкой на устах сказала она, — когда пред судом окажешься ты, Кейт.

Наслаждавшийся успехом окружной прокурор едва не поперхнулся, услышав такие слова.

— Ах, вот оно что, — рассмеялся он. — Да, мне приятно было бы увидеть тебя в окружении разнообразных падших душ. Представляешь себе, что такое работа государственным защитником? О, я уверен, тебе попадутся великолепные экземпляры. По сравнению с Марком Маккормиком, эти ребята просто сама невинность. Но все они имеют право на справедливый суд, также как ты, я и любой бродяга с улицы. Мы не должны делать никаких различий между неизвестно каким путем получившим американское гражданство мексиканцем, несчастным беженцем из коммунистической Румынии, добропорядочным столяром–краснодеревщиком из Коннектикута и дочкой миллионера, которая случайно сбивает на машине пешехода. У всех у них есть своя доля обязанностей, но и своей долей прав они должны воспользоваться. Если же ты, как юрист, будешь отрицать эти мои слова, то я вынужден буду просто посадить тебя за решетку, а твои слова посчитать нарушением юридической клятвы. Вспомни, какие слова ты говорила при получении диплома юриста. Служить закону и только закону. Если же отказываешься повиноваться — будь добра последовать в тюрьму вместе с другими правонарушителями.

Джулия дышала так тяжело, как будто одно только нахождение в комнате вместе с окружным прокурором лишало ее кислорода.

— Так вот, значит, о чем ты договорился с судьей, — возбужденно воскликнула она.

— Да, — сладко улыбнулся окружной прокурор. — В течение шести месяцев ты будешь защищать всех самых отпетых типов. Ну, я говорю о бродягах, хулиганах, насильниках, убийцах. Все они такие же граждане этой страны, как и Марк Маккормик. А ты будешь их добрым ангелом–хранителем.

Джулия криво усмехнулась.

— Ну, а ты, Кейт, конечно, будешь этому радоваться и тихонько посмеиваться в кулачок, стоя в стороне от всего этого. Да, судя по твоему лицу, ты только об этом и мечтаешь.

Ничуть не смутившись, он заявил:

— Да, мисс Джулия Уэйнрайт, вам придется поработать государственным защитником в ведомстве окружного прокурора. Это весьма интересное занятие. Никаких богатых клиентов, никаких разводов — настоящий рай, тишь да благодать. Только вот что, госпожа независимый защитник — вам придется изменить свои методы. В работе государственного защитника есть своя специфика. Теперь ты должна отдавать себя целиком даже таким делам.

Джулия решительно помотала головой.

— Никогда, — заявила она. — Лучше тюрьма или смерть, чем работать в одной компании с тобой.

Она хотела было уже уйти, однако окружной прокурор довольно бесцеремонно схватил ее за локоть.

— Нет, нет, мисс Уэйнрайт, зачем же так грубо? — успокаивающе сказал он. — Ни о какой тюрьме, тем более, о смерти и речи быть не может. Вы приговариваетесь не к такому строгому наказанию. Отнюдь. Тебе просто вынесен приговор — работа государственным защитником. Видимо, судья предпочитает использовать твои услуги в интересах штата. Он очень трепетно относится к твоей карьере. Так что, если бы ты и попросила девяносто дней тюрьмы, он бы этого явно не понял. И потом, ты же не на меня будешь работать. Я буду лишь отбирать для тебя дела.

Джулия мрачно взглянула на него.

— Ах, вот о чем ты мечтал. Ты будешь подсовывать всякий мусор, а я должна буду безропотно повиноваться. Только не говори мне, что ты в этом абсолютно беспристрастен. Я ведь знаю, что тебе хочется именно этого.

Тиммонс промолчал.

— Ладно, — мстительно сказала Джулия, — я буду заниматься тем, что мне поручат в службе окружного прокурора, но предупреждаю тебя, Кейт, — она вдруг повысила голос, — ты об этом очень пожалеешь и уверяю тебя, пройдет совсем немного времени, прежде чем ты убедишься в том, что я права.

Тиммонс улыбнулся так широко, словно Джулия сообщила ему о смерти богатого дядюшки, оставившего окружному прокурору умопомрачительное наследство.

— Наоборот, Джулия, — с энтузиазмом сказал он, — я не могу пожалеть о том, чего страстно жажду. Вот увидишь, все еще только начинается.

Она молча смерила его взглядом, а затем решительно зашагала по коридору. Глядя ей вслед, Тиммонс негромко хихикал в кулак.

Сантана давно уже не испытывала такого удовольствия от обычной возни на кухне. Точнее, это была не совсем обычная работа — Сантана готовила ужин для всей семьи. Причем, не простой, а торжественный. А значит, и блюдо нужно было приготовить необычное. Она мелко нарубила овощи, залив их тонким прозрачным, как слеза, но удивительно ароматным, крепким соусом. Приготовила чилли, постаравшись, чтобы на этот раз он получился не слишком жгучим. Затем приступила к приготовлению традиционных мексиканских колбасок, завернутых в тонкие лепешки из рисовой муки.

За этим занятием ее и застал звонок в дверь.

— Сейчас, сейчас, — крикнула Сантана, поспешно снимая с шеи фартук и вытирая им руки.

Звонок повторился вновь.

— Уже иду, — крикнула Сантана, бросаясь к двери. Распахнув дверь, Сантана в оцепенении застыла.

Очевидно, так чувствует себя каждый виновный в правонарушении, увидев перед собой полицейского при полном параде. Высокий широкоплечий мулат с сержантскими нашивками на униформе почтительно снял фуражку и наклонил голову.

— Добрый день, мэм, — сдержанно сказал он.

Она застыла на пороге в ужасе, не зная, что делать. Сантана сейчас даже не чувствовала страха, она была просто парализована — настолько неожиданным было по появление полицейского в ее доме. Все еще держа II памяти все, что произошло с ней предыдущим вечером, она была уверена в том, что пришли за ней. Пика она растерянно смотрела на полисмена, тот вытащил зажатый под локтем большой пакет.

— У меня поручение для мистера Кастильо, — вежливо сказал полицейский.

Сантана с таким облегчением вздохнула, что полисмен участливо посмотрел на нее.

— С вами все в порядке, мэм? Она постаралась взять себя в руки.

— Да, да, конечно, не беспокойтесь, — торопливо сказала Сантана. — Но, к сожалению, Круза сейчас нет. Он отправился по делам, но сказал, что скоро вернется.

Полицейский в нерешительности топтался на пороге.

— Вы можете подождать его, если хотите, — предложила Сантана.

Она уже чувствовала себя гораздо спокойнее. Но полисмен с сожалением посмотрел на часы.

— Нет, я должен идти. Если вы не возражаете, мэм, я попросил бы вас передать вот этот пакет ему. Здесь содержится важная информация.

Сантана приняла пакет и, не скрывая любопытства, посмотрела на надпись.

— Отдел технической экспертизы, — вслух прочитала она.

На ее лице появилась заискивающая улыбка.

— Простите, сержант, вы не могли бы мне сказать, что здесь, в этом пакете? Или это огромная тайна?

Она старалась вести себя как можно естественней, чтобы не вызвать у полицейского излишних подозрений. Еще не хватало, чтобы она случайным словом или неосторожным поведением выдала себя.

— Нет, — улыбнулся полисмен, — ничего секретного в этом нет, это просто отчет о вчерашнем наезде. Отдел технической экспертизы составил некоторые предварительные данные по тем немногочисленным вещественным доказательствам, которые мы нашли на месте наезда.

— Быстро сработали, — рассмеялась Сантана. — Молодцы.

— О да, — подтвердил полисмен, — они у нас хорошо работают. Кстати говоря, должен вам заметить, мэм, что ваш муж, мистер Кастильо, является одним из наших лучших полицейских инспекторов. Он не дает засиживаться этим лентяям из тех отделов на конторских стульях.

Сантана мило улыбнулась.

— Благодарю вас. И что? Удалось этим лентяям, как вы выражаетесь, из технического отдела узнать что‑нибудь новое?

Полицейский замялся.

— Не бойтесь, я никому не расскажу, — рассмеялась Сантана.

Полицейский еще немного поколебался, а затем, махнув рукой, сказал:

— Да в общем, мэм, мне и самому немного известно. Я этот отчет не читал. Мне только рассказали в двух словах, что здесь. В общем, они нашли на дороге несколько осколков.

Сантана едва не выдала себя. Дернувшись вперед, она взволнованно переспросила:

— Осколков? От чего?

Полицейский развел руками.

— Они говорят, что это от передних фар автомобиля.

Сантана прикусила губу, чтобы хоть немного скрыть возбуждение.

— А что это дает? — порывисто дыша, спросила она. — Разве можно что‑нибудь определить по маленьким осколкам?

Полицейский усмехнулся.

— Ну, разумеется. Странно, ваш муж — инспектор, и до сих пор не рассказал вам ничего о том, что любую машину можно отследить даже по тормозному следу на асфальте. А уж при наличии осколков от фар, проделать это не составляет ни малейшего труда. Все очень просто. У каждого автомобиля есть какие‑то свои специфические особенности.

Сантана криво улыбнулась.

— Но это мне, конечно, известно. Но ведь фары то, точнее, осколки от них — это не слишком убедительное доказательство? Как узнать — какой машине они принадлежат?

Полицейский пожал плечами.

— Проще простого. Вернее, это я, конечно, немного загнул, потому что вы сами должны понимать, что установить конкретную машину не всегда легко, однако марку автомобиля и тип кузова они могут узнать довольно просто даже по совершенно малюсеньким кусочкам стекла.

Сантана даже не обратила внимания на то, что, слушая полицейского, стала растерянно грызть ногти. И ей еще повезло, что попался такой словоохотливый полисмен, который не обратил на нее внимания.

— Ну, и что же можно определить по маленьким кусочкам стекла на дороге? — растерянно спросила она.

— То, что фары сделаны из стекла, уже, во–первых, само по себе доказательство.

Сантана метнула на него удивленный взгляд.

— Как это?

Полицейский развел руками.

— А вот так. Не знаю, известно вам это или нет, но я последнее время очень многие компании, например, японские, стали делать передние фары не из стекла, а из прочной прозрачной пластмассы, не уступающей по своим светопропускающим свойствам стеклу. Они, эти фары, и разбиваются совсем по–другому. По ним достаточно один раз ударить носком ботинка, и они разлетятся вдребезги. А вот что касается стекла, тут нужно приложить немало усилий, чтобы разбить такую фару. То, что мы нашли на дороге эти осколки, означает лишь одно — машина, которая сбила мисс Иден Кэпвелл, летела на высокой скорости и даже не притормозила перед столкновением. Иначе фара бы просто не разбилась.

Сантана судорожно сглотнула. Услышать такие слова для нее было равносильно смертному приговору. Она чувствовала, как с каждой секундой ее смуглая кожа покрывается румянцем. Чтобы полицейский не успел обратить на это внимание, она решила свернуть разговор.

— Да, да, благодарю вас, я уже все поняла. Конечно, осколки стекла на дороге — это весьма ценная улика. Я надеюсь, что они помогут вам найти машину и водителя, который виновен в наезде на мисс Иден Кэпвелл.

Келли и ее спутники остановились за углом коридора, неподалеку от двери кабинета доктора Роулингса.

Келли отставила в сторону уже ненужную тележку с посудой и шепнула Элис и Джейсону:

— Вы оставайтесь здесь, а я пойду к нему в кабинет. Я постараюсь отвлечь его внимание, а потом впущу в кабинет тебя, Джейсон. Увидев нас двоих на пороге, он, конечно же, что‑то заподозрит, а может быть, сразу позовет санитара. Нам нельзя так рисковать. Мне нужно идти одной.

Джейсон растерянно почесал затылок.

— А ты не боишься?

Она решительно мотнула головой.

— Нет. Перлу сейчас угрожает смертельная опасность. И кроме меня ему некому помочь. Я не должна забывать о том, что он прибыл сюда, чтобы помочь мне. А теперь, когда он оказался в трудном положении, я должна прийти ему на помощь. Это было бы, по меньшей мере, неблагородно с моей стороны, если бы я не предприняла ничего для того, чтобы спасти его. Доктор Роулингс собирается применить к нему электрошок.

При этих словах Элис вздрогнула, а Джейсон от ужаса прикусил кулак.

— Ты уверена в этом? — испуганно прошептал он. Келли услышала где‑то неподалеку в коридоре шаги.

Не успев ответить, она бросилась к тележке и подняла край бумажной скатерти.

— Быстрей, прячьтесь сюда, — громко прошептала Келли.

Джейсон и Элис мгновенно нырнули под край скатерти и спрятались внутри тележки. Келли поспешно поправила скатерть и, сделав вид, будто усиленно занята пересчитыванием тарелок и пластиковых стаканчиков, даже не обратила внимания на прошедшего мим санитара. Тот с некоторым подозрением посмотрел на пациентку, однако не найдя ничего дурного в том, что девушка занималась посудой, медленно прошествовал мимо. Когда он исчез за углом, Келли еще некоторое время подождала для перестраховки, а затем наклонилась и приподняла край скатерти.

— Можете вылезать. Все спокойно. Они выбрались наружу.

Келли выглядела очень взволнованной. Она тяжело дышала, на ее висках вы ступили капельки пота. Джейсон с сомнением покачал головой.

— Нет, по–моему, тебе все‑таки не следует туда идти. Вряд ли ты сможешь в таком состоянии что‑нибудь делать.

Но Келли нетерпеливо помахала рукой.

— Нет, нет, именно в таком состоянии я и должна появиться у доктора Роулингса. Иначе как же он сможет поверить в то, что со мной случился нервный срыв. Я и должна выглядеть так, как выгляжу сейчас. Ведь сбираюсь просить у него помощи. Иначе мне никак не удастся отвлечь его внимание.

Но Джейсон все еще не мог решиться пустить девушку одну в кабинет главного врача клиники.

— А ты уверена, что он сейчас там?

Это было единственное, чего боялась и опасалась Келли. Если доктора Роулингса не окажется сейчас на месте, то весь план может провалиться.

Но сейчас у Келли не было времени ни на раздумья, ни на колебания.

— Мне нужно идти, — тихо сказала она.

Несмотря на то, что она произнесла эти слова слабым, едва различимым голосом, в них было столько убежденности и решимости, что Джейсон кивнул головой.

— Да, ты права, нужно идти. Да хранит тебя бог.

Келли для пущей убедительности немного растрепав волосы на голове и расстегнув несколько пуговиц на халате, направилась к двери кабинета Роулингса. Остановившись перед дверью, она еще несколько секунд потратила на то, чтобы обменяться успокаивающими жестами со своими спутниками, которые испуганно выглядывали из‑за поворота коридора.

Затем она решительно шагнула вперед и постучала в дверь. Как ни странно, никакой реакции не последовало — Келли не услышала знакомого скрипучего голоса доктора Роулингса. Девушка решила, что, наверное, от волнения постучала слишком слабо, и на этот раз уже кулаком загремела в дверь. Снова никакой реакции.

— Откройте же, — взмолилась Келли. — Помогите мне!

Это был крик отчаянья. Похоже, что доктора Роулингса не было в его кабинете, и план Келли начинал рушиться.

Однако в тот самый момент, когда она уже собиралась уйти, дверь кабинета доктора Роулингса неожиданно распахнулась, и на пороге возникла фигура миссис Ходжес. Она уже сменила больничный белый халат и грубые тапочки на вязаный свитер, ровно отутюженные брюки с аккуратными стрелками и белые кроссовки.

На несколько мгновений возникла немая сцена — Келли изумленно смотрела на медсестру, а та, в свою очередь, на невесть зачем появившуюся пациентку. Первой пришла в себя миссис Ходжес.

— Что тебе нужно, Келли? — напустив в голос строгости, произнесла она.

Вот тут‑то и пригодилось волнение, которое испытывала Келли. Она весьма натурально вытерла со лба пот и тряхнула головой.

— Миссис Ходжес, мне нужна помощь.

— Что с тобой?

Келли стала беспомощно озираться по сторонам, заламывая руки.

— Я очень боюсь, миссис Ходжес, мне страшно.

Медсестра тоже почему‑то испуганно огляделась по сторонам, словно боялась, что кто‑то, кроме Келли, застал ее за каким‑нибудь постыдным занятием.

— Ты одна? — подозрительно спросила миссис Ходжес.

Келли стала отчаянно трясти головой.

— Да, да, одна. И это меня ужасно пугает. Миссис Ходжес, вы должны что‑нибудь сделать. Вы должны помочь мне, я так больше не могу. Мне очень страшно.

Медсестра поморщилась.

— Келли, ты не должна себя так вести. В клинике ни с кем ничего дурного не может случиться. Успокойся и возвращайся в свою палату.

Келли испуганно трясла головой.

— Нет, я не могу, я не хочу. Там никого нет. Я одна. Мне стало очень страшно. Эти стены как будто сжимаются и хотят проглотить меня.

Медсестра хмуро посмотрела на нее.

— Келли, по–моему, у тебя разбушевалась фантазия. Да, кстати, а почему ты одна? Где твоя соседка по палате, Элис?

Келли махнула рукой куда‑то в неопределенном направлении.

— Она ушла на процедуры.

Миссис Ходжес с сомнением посмотрела на нее.

— Разве в такое время Элис ходит на процедуры?

Келли едва не выдала себя. Она засуетилась еще больше и стала плаксиво канючить:

— Миссис Ходжес, я ничего не знаю. Элис нет в палате, мне очень страшно. Сделайте, пожалуйста, что‑нибудь.

Миссис Ходжес, очевидно, решила что процедуры, прописанные Элис, сейчас не имеют для нее никакого значения, поскольку она намеревается идти отдохнуть после тяжелой смены. Ее ждет сытный обед и спокойный сон. А появление здесь этой возбужденной пациентки может только добавить лишних хлопот. Поэтому она постаралась выпроводить Келли во что бы то ни стало.

— Милочка, успокойся, — строго сказала она. — Тебе нужно отправиться в свою палату и позабыть обо всех твоих вымышленных страхах. Ничего пугающего кругом не происходит. Тебе не стоит вообще думать об этом. Ступай. Если я увижу кого‑нибудь из сестер или санитаров, я попрошу присмотреть за тобой. Можешь спокойно ложиться в свою постель и отдыхать. Мне сейчас некогда заниматься тобой.

У Келли на глазах проступили весьма естественного вида слезы. Мало того, что доктора Роулингса не оказалось на месте, и план ее разваливался как карточный домик, да и еще в его кабинете оказалась эта занудливая миссис Ходжес, которой самое время было бы уже расправляться с каким‑нибудь постным салатом. Однако поскольку сложилась такая ситуация, Келли не было другого выхода — отступать было некуда. Очевидно, миссис Ходжес придется изолировать. Но для того, чтобы это сделать, нужно хотя бы на несколько мгновений отвлечь ее внимание. Пока Келли это не удается. Вот почему из глаз у нее брызнули слезы.

— Помогите мне, мне больше не на кого надеяться. Я думала, что доктор Роулингс будет на месте и поможет мне. Но…, — она умокла.

Миссис Ходжес торопливо оглянулась, бросив взгляд на дверь, которая вела во внутреннее помещение, располагавшееся за стеной кабинета Роулингса.

— Главный врач клиники сейчас занят, — строго сказала медсестра.

Келли не успокаивалась.

— Ну, тогда вы, сестра, поговорите со мной. Мне очень страшно. Вы понимаете, я так боюсь, что даже не могу заставить себя вернуться в свою палату.

Миссис Ходжес посмотрела на девушку с такой укоризной, словно та вырвала у нее изо рта последний кусок хлеба или лишала всякой надежды на лучшее будущее.

— Я уже закончила работу и иду домой. Я ведь тебе уже говорила, что мне сейчас некогда заниматься тобой. Попроси какую‑нибудь другую сестру. Я не могу задерживаться.

Всхлипывая, Келли размазывала по щекам слезы.

— Ну, хорошо, я не буду вас беспокоить! — в сердцах воскликнула она. — Но, может, вы сжалитесь и дадите мне какое‑нибудь лекарство? Мне сейчас очень плохо.

Сестра Ходжес тяжело вздохнула.

— Келли, я не имею права. Ты же знаешь, что такими вопросами в нашей клинике занимается только главный врач. Его сейчас здесь нет. А я не могу взять на себя такую ответственность.

Это прозвучало не слишком убедительно, а потому Келли принялась штурмовать этот неприступный бастион в том месте, где оказалась едва заметная брешь.

— Ну, пожалуйста, — взмолилась она. — Ведь это вам ничего не стоит. Мне все равно нужно принимать лекарство через пятнадцать минут по расписанию. Если я сделаю это немножко раньше, со мной ничего дурного не случится. Наоборот, я успокоюсь и пойду к себе в палату. И мне больше не понадобится никакая помощь. Прошу вас, не откажите мне, пожалуйста.

Сестра Ходжес решительно махнула рукой.

— Об этом не может быть и речи. Нам всем, и больным, и обслуживающему персоналу, необходимо строго придерживаться правил, которые установлены в клинике доктором Роулингсом. Если ты или я начнем нарушать распорядок, то что же получится? Больные начнут принимать лекарства, когда им заблагорассудится, медперсонал перестанет четко исполнять свои обязанности. Здесь будет не клиника для лечения людей с расстройствами нервной системы, а какой‑то рок–фестиваль.

Очевидно, она так ненавидела рок–музыку, что в ее словах не могло существовать никакого более ужасного ругательства, чем то, к которому она прибегла.

— Келли, каждый из нас должен выполнять то, что ему положено, и никак иначе.

— Ну, пожалуйста, — рыдала Келли. — Мне так плохо. Я чувствую себя так, как будто через десять минут умру. Вы не представляете, как это ужасно. Неужели вам трудно разрешить мне принять таблетку чуть–чуть раньше положенного срока? У меня сердце колотится так, что я скоро умру.

Келли уже и не пыталась сдерживать себя. Ей действительно было так плохо, что еще несколько мгновений, и она упала бы. Правда, это случилось бы по совершенно иной причине, нежели та, о которой девушка рассказывала медсестре. Но, в общем, сейчас для нее это не имело ни малейшего значения. Если ей не удастся изолировать сестру и разузнать, где находится доктор Роулингс, то все рухнет, и Перл не сможет спастись. Миссис Ходжес по–прежнему стояла, как неприступная стена, однако в ее голосе что‑то дрогнуло.

— Келли, ты не умрешь, ты не можешь умереть, — уже менее уверенно, чем обычно, сказала она.

Девушка стала испуганно озираться по сторонам.

— Ну, хотя бы впустите меня в кабинет. Я хочу побыть вместе с вами. Мне очень плохо одной, вы понимаете, миссис Ходжес? Я сейчас боюсь быть одна, мне нужно хоть с кем‑нибудь поговорить. А еще лучше — принять лекарства. Вот увидите, мне сразу станет лучше, даже если я просто войду.

Медсестра в изнеможении застонала и отступила в сторону, пропуская Келли в комнату. Келли быстро вошла в кабинет и тут же увидела на письменном столе доктора Роулингса предмет, который мгновенно заинтересовал ее. Это была связка ключей. Всхлипывая и размазывая слезы по щекам, Келли подошла к столу и повернулась так, чтобы заслонить от медсестры ключи.

— Вы должны извинить меня, — сквозь слезы проговорила Келли. — Но мне действительно необходим сейчас кто‑нибудь. Я очень боюсь находиться в палате одна. Если вы позволите мне принять сейчас лекарства, то клянусь вам, я сразу же пойду к себе в палату. Вот увидите, мне будет легче.

Зачем‑то выглянув в коридор, медсестра закрыла дверь в кабинет. Остановившись у двери, миссис Ходжес надменно сложила руки на груди и покачала головой.

— Келли, мне совсем не нравится твое поведение. Ты излишне возбуждена. По–моему, ты навоображала себе какой‑то чепухи и сама не отдаешь отчета в том, что говоришь.

Келли плакала, все ниже и ниже опуская голову.

— Ладно, — смилостивилась медсестра. — Вижу, что тебе больше ничего не поможет. Стой здесь, я сейчас приду.

Она открыла дверь в дальней стене кабинета и отправилась за лекарствами. Келли, убедившись в том, что миссис Ходжес занята, тут же метнулась к двери и сделала знак рукой высунувшемуся из‑за угла коридора Джейсону. Тот мгновенно влетел в кабинет, держа в руке плотно свернутый белый медицинский халат. Келли показала ему, куда встать, и он прижался к стене рядом с дверью, за которой исчезла миссис Ходжес. Келли едва успела осторожно прикрыть дверь и повернуться, как в комнате возникла фигура медсестры. Она держала в руке пузырек с таблетками и маленький стаканчик с водой. Не заметив Джейсона, она направилась к испуганно застывшей у двери Келли.

Джейсон бросился на миссис Ходжес и скрутил ее халатом. Медсестра выпустила из рук лекарства и, взвизгнув, стала отбиваться.

— Что такое, что происходит? — кричала она. Несмотря на то, что Джейсон был широкоплечим

парнем, не менее шести футов ростом, ему было довольно нелегко справиться с кричавшей и отбивавшейся женщиной. Наконец ему удалось зажать ей рот ладонью, немного утихомирить.

— Мы делаем это для того, чтобы оградить от вас нашего друга Перла, — возбужденно воскликнула Келли. — Вы собираетесь убить его.

Доктор Роулингс распахнул дверь палаты интенсивной терапии, в которой на кушетке, туго связанный по рукам и ногам широкими ремнями, лежал Перл.

— Итак, — сладостно улыбаясь, произнес Роулингс, — время вашей отсрочки завершено. Пора приступать к делу.

Перл пытался бодриться.

— А не рановато ли, доктор? Я думал, что перед таким ответственным мероприятием вам самому неплохо было бы отдохнуть как следует.

Улыбка не сходила с лица Роулингса.

— Я уже отдохнул, Можете не беспокоиться. И вообще, мистер Брэдфорд, со здоровьем у меня все в порядке. Так что, можете не беспокоиться. Вам, скорее, нужно было бы подумать о собственном здоровье. У вас, мистер Брэдфорд, не все в порядке с психикой. Поскольку вы сами не можете прийти себе на помощь, я решил позаботиться об этом.

Перл почувствовал, как цепкий, липкий страх заползает ему в душу. Ощущение при этом было таким, словно чьи‑то грязные, но очень мягкие пальцы трогали его сердце.

— Похоже, вам очень нравится мучить людей, доктор Роулингс, — вызывающе заявил Перл.

Заложив руки за спиной, Роулингс подошел к Перлу и, снисходительно опустив голову, рассмеялся.

— Нет, мне совсем не нравится заниматься этим, — с улыбкой сказал он. — Я делаю это, скорее, по необходимости.

Перл посмотрел на него с презрением.

— Разве нет? А как же мой брат? Вы так перестарались, что он не смог оправиться. Вы убили его. Убили!

Последние слова он уже выкрикивал, не стараясь сдерживать свою ярость и ненависть. Однако это никак не подействовало на Роулингса, который, склонив голову, по–прежнему снисходительно улыбался.

Закрыв дверь за полицейским, Сантана тут же бросилась к телефону. Набрав номер, она услышала женский голос:

— Ведомство окружного прокурора слушает.

— Здравствуйте, — торопливо сказала Сантана. — Мне нужен Кейт Тиммонс.

— Его здесь нет, — ответила секретарша. Сантана нервно кусала губы.

— А где он может быть?

— Позвоните в полицейский департамент, — равнодушно ответила секретарша. — Насколько мне известно, с утра он был в участке. У него какие‑то дела там.

Сантана нервно перебирала пальцами.

— Я уже звонила в полицейский участок. Мне ответили, что там его нет.

— Ну, не знаю, — ответила секретарша. — Может быть, вам стоит позвонить ему домой? Возможно, он отправился туда из полицейского участка.

— И домой я тоже звонила, — растерянно произнесла Сантана. — Его там нет.

— Ну, что ж, оставьте сообщение, я передам мистеру Тиммонсу, — сказала секретарша.

В это время Сантана услышала шаги за дверью в прихожей и торопливо сказала в трубку:

— Нет, нет, ничего не надо, я потом сама перезвоню.

Она едва успела бросить трубку на рычаг и сунуть конверт с результатами анализов, проведенных службой технической экспертизы в стопку журналов на столе, как дверь распахнулась, и в дом вошел Круз. Увидев его, она поспешно вскочила и направилась к мужу. Он остановился у двери гостиной и внимательно посмотрел на жену. Смутившись, она тут же стала поправлять на себе блузку.

— Думаю, что тебе будет лучше сесть — неожиданно сказал Круз.

— Почему? — удивилась она. Круз взволнованно облизнул губы.

— Вообще‑то, у меня есть одна новость.

Она недоуменно посмотрела на него.

— Новость? Какая же? Ты был на службе?

Круз решительно покачал головой.

— Нет, но я сделал кое‑что необычное.

Она испуганно посмотрела на мужа.

— Что же ты такое сделал?

Круз несколько нерешительно взглянул на нее.

— Вообще‑то я только что звонил в полицейский департамент…

Сантана почувствовала, как холод заползает в ее сердце. Неужели он что‑то узнал? Может быть, ему сообщили о каких‑то новых результатах расследования? Что вообще может быть? Почему он так по–необычному взволнован?

Однако на самом деле все оказалось гораздо проще. Круз усмехнулся.

— Я разговаривал с шефом полиции. Он дал мне выходной.

Она вытаращила на него глаза.

— Выходной? В кои‑то веки? А как же твои дела? Расследование?

Он махнул рукой.

— Ничего, там есть кому заняться моими делами. Пол давно мечтает о самостоятельной работе. Сейчас ему предоставилась прекрасная возможность.

У Сантаны на лице было по–прежнему написано такое недоумение, что Круз поторопился успокоить ее.

— Не бойся, ничего страшного. Я решил отдохнуть. В общем, я решил забыть о работе и заняться домом. Пусть даже нам грозит полное разорение.

Он выглядел так смущенно, словно нашкодивший ребенок. Сантана не выдержала и бросилась ему на шею.

— Круз, милый, дорогой, я даже не знаю, что сказать. Ты уверен, что это возможно?

Он мягко улыбнулся.

— Согласись, Сантана, что я и так слишком много времени провожу на работе. Ничего страшного не произойдет, если меня не будет там всего лишь один день, даже полдня.

Он посмотрел на часы.

— Ведь уже наступило время обеда. Да, в общем, по большому счету, у меня никаких особенных дел сегодня и нет. Единственное, что меня интересует, это результаты технической экспертизы. Но с ними ничего не случится, если они пришлют мне эти бумаги сюда, домой.

Обнимая его, Сантана покосилась на стопку журналов, лежавших на столе рядом с телефоном. Только бы он ничего не заметил. Главное для нее сейчас — первой узнать о том, что написано в этих документах. Есть ли в результатах экспертизы какие‑либо данные, которые позволят с неопровержимой точностью указать на то, что именно она виновата в наезде на Иден. Если она обнаружит там такие данные, то следует непременно связаться с окружным прокурором. Он наверняка что‑нибудь придумает, ведь, в конце концов, в этом деле замешан он сам. И для него нет никакого смысла покидать Сантану одну на произвол судьбы. Если все получится так, как она рассчитывает, что им обоим удастся избежать огласки этого дела, предприняв контрмеры.

— Ты молодец, Круз, — прошептала она ему на ухо. — Ты просто здорово все это придумал. Я бы даже и мечтать об этом не могла. Ведь мы столько времени не были вместе.

Ее возбуждение Круз отнес на совершенно другой предмет. Ему казалось, что жена действительно очень рада видеть его дома. На самом деле, разумеется, все было не так. Точнее, Сантана была бы несказанно рада такому поступку мужа, случись он, к примеру, вчера днем. Но теперь, после того, что произошло ночью у мыса Инспирейшн, все ее мысли были направлены на совершенно иное — ей нужно было как можно быстрее выпутаться из всей этой передряги. Круз же ни о чем подобном не подозревал. Его лицо сияло от удовольствия.

— Я думаю, что нужно помочь тебе с ужином. Раньше я хорошо готовил. Хочу вновь вернуть к жизни свои способности.

Она ласково посмотрела на него.

— Нет, нет, ничего не нужно, я сделаю все сама.

Он пожал плечами.

— Ну, почему же? Ведь мне так хочется.

— Нет, нет и нет, — решительно заявила она. — Ты не будешь ничего готовить. Ты просто будешь сидеть на диване и отдыхать как король. Я пойду принесу тебе холодного чая.

Она уже направилась было в кухню, однако Круз удержал ее за руку.

— Подожди.

Сантана испуганно посмотрела на него, однако в следующую секунду поняла, что бояться нечего. Глаза Круза были полны любовного желания. Он посмотрел на Сантану так, словно видел ее в первый раз в жизни и мгновенно влюбился. Губы его потянулись к ее лицу, он медленно обнял ее и прижал к себе. Однако она не смогла как следует ответить на его горячий поцелуй. Это было похоже, скорее, на уступку настойчивым домогательствам. Растерянно опустив глаза, Сантана спустя несколько секунд сказала:

— Я так взволнована из‑за этого неожиданного решения остаться дома.

Он ласково погладил ее по волосам и чмокнул в щеку.

— Ну, ладно, иди.

Не отрывая от него взгляда, она медленно отправилась на кухню. Круз долго и пристально смотрел ей вслед, затем направился к телефону. Он набрал номер полицейского участка и стал терпеливо ждать ответа. Пока в его кабинете никто не снимал трубку, Круз задумчиво снял верхний журнал со стопки, лежавшей на столике, и рассеянно пролистал его. Выглянув из кухни, Сантана обмерла — уголок конверта торчал из‑под журналов, предательски напоминая о себе.

Джейсон усадил медсестру миссис Ходжес на стул и крепко привязал ее халатом за руки к спинке стула.

— Я ждал этого, — с каким‑то мрачным удовлетворением произнес он. — Наверное, каждый пациент, который сидит в этой клинике, мечтает именно вас, врачей и их подручных, посадить в смирительные рубашки. Вот что должно быть по–настоящему. Не мы, а вы — сумасшедшие. Вам доставляет удовольствие мучить и убивать нас. Вы пытаетесь представить нас ненормальными, а на самом деле, ненормальные не мы.

Миссис Ходжес, всегда такая грозная и неприступная, на сей раз скисла.

— Это вам даром не пройдет, — хныкая, произнесла она.

Джейсон усмехнулся.

— Это мы уже слышали. И нас это не пугает. Сейчас главная задача — добраться до Роулингса. А уж потом мы посмотрим.

— Вы опоздали, — мстительно воскликнула медсестра. — Уже поздно, вы уже ничем не сможете ему помочь.

Покрепче завязывая узлы, Джейсон сказал:

— Ничего страшного, еще не поздно. У нас еще есть время. И вообще, это не должно вас беспокоить. Вы сидите тихо и постарайтесь не шуметь. Вам же будет лучше.

Медсестра плаксиво протянула:

— Ничего у вас не выйдет, вы не сможете помочь своему другу. Вы уже опоздали. У вас ничего не получится.

Келли отрицательно помотала головой.

— Он только что был в порядке. Я была у него и виделась с ним.

— Ах, вот как, — зло усмехнулась медсестра. — Следующий раз тебе так не покажется. Сейчас он с доктором Роулингсом в палате интенсивной терапии.

Джейсон вытащил из кармана халата обрывок белой простыни.

— Больше вам не придется болтать вашим языком, миссис Ходжес, — усмехнувшись, сказал он.

С этими словами Джейсон завязал рот медсестре и, убедившись в том, что узлы завязаны туго, махнул рукой Келли.

— Пошли.

Оставив медсестру в кабинете, они направились к двери. Позабыв о ключах, Келли пришлось затем еще раз вернуться в кабинет. Затем она заперла дверь на замок и побежала следом за Джейсоном.

Перлу оставалось только сжимать кулаки. Доктор Роулингс знаком показал санитару, что тот может приступать к сеансу.

— Ну, вот, — удовлетворенно потирая руки, сказал Роулингс, — мы готовы. Я думаю, что теперь, мистер Капник, после нашего более близкого знакомства, ВЫ не сможете пожаловаться на недостаток внимания к вам.

Перл демонстративно фыркнул.

— Доктор Роулингс, может быть, не надо слов? Они только лишний раз подчеркивают вашу садистскую сущность.

Роулингс пропустил мимо ушей замечание пациента.

— Я все‑таки хотел бы сказать кое‑что, касающееся вашего брата, мистер Капник, — с ударением на последнем слове сказал он. — У вас ошибочное мнение о том, что произошло с ним в этой клинике.

Тем временем санитар переключил несколько тумблеров на большом электрическом пульте, стоявшем в углу, а затем, взяв специальную повязку с закрепленными на ней электродами, обернул ее вокруг головы Перла. Возбуждение и страх, охватившие Перла, составляли сейчас такой чудовищный коктейль, что он едва смог выговорить:

— Ошибку совершили вы, доктор Роулингс, но это была очень дорогая ошибка. Она стоила моему брату жизни. Но вы за это ответите.

Роулингс хмыкнул.

— Боюсь, что вы неправильно понимаете то, что здесь произошло. Этому молодому человеку просто не запрещали поступать здесь так, как ему заблагорассудится. Я же…

— Вы виноваты в его смерти! — выкрикнул Перл, не давая Роулингсу закончить.

— Я этого не хотел, — повысив голос, повторил Роулингс.

Перл дернулся, который раз безуспешно попытавшись освободиться.

— Вы думаете, что я вам поверил? Доктор Роулингс, вы погрязли во лжи и даже не замечаете теперь, когда говорите правду, а когда врете. Вам самому требуется курс лечения.

Роулингс с нескрываемым отвращением посмотрел на пациента.

— Ну, ладно, я думаю, мы можем закончить этот бесплодный разговор. Мистер Капник готов к процедуре. Санитар, приступайте.