Сломать отличницу

17. Василина

— Василина, дочка, вставай, я не смогу подниматься каждые десять минут, — будит меня мама нежным поцелуем и лёгкими поддеваниями непослушных прядей.

Мычу непонятное, обещаю непременно проснуться и поворачиваюсь на другой бок, сразу же забывая это обещание.

— Василина, мы уезжаем, завтрак на столе, ключи на тумбочке в прихожей, не забудь закрыть оба замка, — снова мягко и ласково целует.

Чувствую, как кровать становится легче с той стороны, где присела мама. Она уходит, предупредив меня напоследок, что уже полседьмого.

Я вчера опять легла сегодня, два часа ночи — не лучшее время, но зато всё успела сделать, хотя в последние дни собрать себя в кучу получается всё сложнее.

У папы проблемы на работе, тяжело переживает налоговую проверку, не всё гладко с главным бухгалтером, о котором не раз предупреждала мама. Поэтому родителей на этой неделе я вижу только с утра, и то больше слышу, когда встаю, их уже нет. А на днях вообще дома не ночевали.

Мама делает всё, чтобы помочь папе, вырулить из передряги законно и юридически обезопасить себя.

В эти дни я забыла, что такое авиарежим, чтобы всегда оставаться на связи, если позвонят родители.

Поэтому вчера помогала не только себе с подготовкой, но и лоботрясам в общей беседе. Зарина на связь не выходит, но и я ей тоже больше не пишу, невозможно постоянно извиняться, это игра в одни ворота.

Но, с другой стороны, мне полегче, не хочется при виде подруги выдавать жалящие секреты. Не чувствую себя обязанной это сделать, наверное, поэтому не спешу мириться.

Но часть груза мне скинуть всё-таки удалось.

На следующий день рассказываю о случившемся Артёму. Конов слушает сдержанно, чуть сжав кулаки, а через день уже вижу Атласова с подтёками вокруг правого глаза и разбитой губой.

Карма— старушенция неподкупная, а бумеранг, помощник её, тем более!

Разговор, надо полагать, выдался содержательным и поучительным, потому что Родион больше меня не допекает. Это радует и у меня получается расслабиться, не тушуясь под его непроницаемым взглядом, который то и дело ловила в школьных коридорах.

Правда наша маленькая шалость в виде поста-оправдания не удалась, публикацию удалили уже через полчаса и охват получился не такой, какой хотелось бы, но тоже неплохо.

Без ободряющей поддержки Конова я бы в жизни не решилась воспользоваться свалившейся «привилегией», как выяснилось, Атласов не успел ограничить мне доступ к управлению паблика. И нам это было на руку.

Мы здорово заобщались с Артёмом, он оказался очень интересным, но я стала замечать, как это раздражает Зарину, поэтому беседы с Коновым сошли почти на нет, а переписка — не выход, учитывая способности Атласова.

В общей беседе желают друг другу удачи, успехов и лёгких вариантов, потому что сегодня первый школьный пробник на четыре урока. Ста баллов пока от нас не ждут, но напортачить в первой части будет непростительным ударом для Натальи Владимировны.

Завтракаю в тишине, собираюсь неспеша и едва успеваю заметить, что бессовестно опаздываю в школу. Наспех свалив посуду в раковину, бегу умываться и одеваться, по пути заказывая такси в приложении.

Чищу зубы и, скосив взгляд на телефон, замечаю, что пошла пятая минута поиска авто.

Твою дивизию! Час пик! Ни одной машины, даже за косарь никто не желает подкинуть меня до школы. Я готова поднять стоимость поездки, только таксистов по близости действительно нет.

— Опять… — сплевывая в раковину, злюсь на себя.

По непривычке последние дни не успеваю вовремя собраться в школу и прихожу а-ля «подайте милостыню бедному одиннадцатикласснику».

Неужели опять придётся гнать на велике? Блин блинский, даже так уже не успею…

Прихватив телефон, мчу в комнату, открываю шкаф и не глядя беру первый попавшийся сарафан и рядом с ним блузку. Погода вроде пока позволяет ходить девочкой-девочкой.

В комоде нахожу капронки, надеваю их с немыслимой скоростью, молясь, чтобы стрелки не пошли раньше того, как ноги встретят школьные стулья. Махнув пару раз расческой, приглаживаю волосы, чтоб они уж не совсем напоминали культовое «я упала с самосвала, тормозила головой».

Когда телефон пиликает, подрываюсь к нему через всю комнату, как сумасшедшая. Первый — русский язык, Наталья Юрьевна и так на меня поглядывает который день. Счастье, что пока не оставляет на беседу, но стыдно ужас как!

Любимый: «Выходи, опаздываем».

Вчитываюсь в сообщение и замираю. То ли радоваться, то ли негодовать…

Ненавистная переписка восстановлена, а я помню, у меня получилось её удалить тогда. Атласов и тактичность, видимо, в разных вселенных живут.

Выглядываю в окно и встречаюсь взглядом с Родионом. Он стоит, привалившись на мотоцикл, и вертит в руках шлем.

Я определенно схожу с ума, ведь правда рада увидеть его. Это потому, что опаздываю, в любой другой день привычно проигнорировала бы его.

Точно, даже искать подвоха не стоит!

Сбегаю на первый этаж, мазнув взгляд по своему отражению в зеркале, подхватываю ключи с полки, сменку с обувницы и выхожу из дома.

Запираю дверь, как было велено, на два замка, защёлкиваю калитку и, сделав глубокий вдох, шагаю к Атласову.

— Привет, — здороваюсь, потому что так воспитали.

И совсем чуть-чуть потому, что испытываю жгучую благодарность.

— Привет, Белова Василина! — ровно отвечает он и протягивает мне шлем. — Готова прогулять школу?