Сломать отличницу

25. Василина

— Если Артём тебе нравится, не думаю, что стоит его опускать…задирать точнее, — устало говорю я, пытаясь вразумить Зарину и не задеть за живое.

— Ничего, таким полезно! — отвечает подруга, словно не мне, а самому Конову, но не оправдывается, а снова задирается.

— Слушай, Зарин, он нормальный пацан, в меру умный и спортивный. Не нужно клевать его волю, может не выдержать твои подколы!

— Грош цена тогда ему и его Олимпиаде, — не сдаётся Амирханова, словно свою медаль проигрывает.

И я с отчаянием понимаю, что в последнее время совсем её не узнаю. Ну, не была она такой.

Ведь не была?

Атласов ушёл ближе к одиннадцати, остаться ему не дала и про всякие завтраки сказала сразу забыть. И хоть вечер с ним нельзя назвать спокойным, но вот на часах почти двенадцать, а разговор с подругой вымотал меня больше, чем требовательный опрос Родиона.

И я не могу сама себе объяснить, почему…

— Не на то тратишь энергию, Амирханова… — утомлённо перечу я, потому что Артём действительно порядочный и не заслуживает вакханалии, которую ему пытается обеспечить Зарина.

— Не учи жить, Белова! Кстати, я сегодня ему мельком так намекнула, что благодарна за Лампу, а он, прикинь, включил тугодума!

Нервно сглатываю. Нужно распутать затянувшуюся неправду, момент как раз подходящий…

— Зарин, я хотела тебе сказать…

— Этот что, был у тебя? — перебивает меня Зарина, голос её дрожит от лихорадочного возбуждения.

— Кто? — задаю наитупейший для такого момента вопрос, чтобы потянуть время.

Сама с ноутбука открываю Лампу и вижу последнюю запись: фотографию с подписью «Амирханова не переживёт…»

А на снимке мы с Атласовым, я держу калитку, а он закатывает мотоцикл к нам во двор.

— Дуру не включай! — цедит Зарина, сгорая от возмущения.

— Да, был, — признаюсь, не видя смысла отпираться.

Неужели он приезжал специально? Ради вот такой фотки и похабной подписи к ней? Разве может человек, приготовивший ужин, провозившийся со мной подготовкой к истории, быть настолько подлым?

— И что вы делали? — язвительно интересуется Зарина.

Если я сейчас признаюсь, что ту запись удалил Атласов, это будет означать, что и последнюю выставил он…

— Занимались историей, — так же ровно и правдиво отвечаю я.

Хватит с меня всех этих полуправд, которые превращаются в паутину лжи и затягивают нас с Зариной в свои сети.

— Ага, конечно! — фыркает, а я ставлю разговор на громкую связь, кладу телефон перед собой и прикрываю глаза.

Голова раскалывается, словно кто-то бьёт по ней молотом Тора. Растираю пальцами виски, пытаясь унять адскую боль.

— Думай, как хочешь, — сглатываю, горло вмиг пересохло. — Я только не могу понять, почему тебя это злит? Неужели подпись к фото правда, и ты не можешь пережить, что я общаюсь с Атласовым?

Знаю, что дорого обойдётся мне эта прямолинейность, но хочется вывести Зарину на откровения. Ведь тоже что-то скрывает, упорно, настырно, как умеет только она.

Мне бы сейчас что-нибудь успокаивающего, а не разговор по душам, но, видимо, я скрытый мазохист.

— Да потому что он использует тебя! Использует! Я же предупреждала уже. — вспыльчиво кричит в трубку, и я радуюсь, что подруга на громкой связи.

Ноутбук издаёт характерный звук оповещения, открываю глаза и словно сквозь туман вижу маленькое окошко в правом нижнем углу — уведомление с текстом нового сообщения.

Любимый: «Это не я, но сейчас удалю».

— Я тоже его использую, Родион отлично знает историю, может мне помочь, почему я должна отказываться? — спустя долгую паузу говорю Зарине, которая не перестаёт пыхтеть мне в динамик.

— Он тебе нравится? — вопрос подруги не застаёт меня врасплох, вполне логичен, но почему-то нервирует.

— Нет! — уверенно и невозмутимо отвечаю я, чтобы фантазии Зарины не полетели дальше и глубже.

Обновляю страницу Лампы и замечаю, что записи уже нет. Родион выполнил обещание!

— Правильно, он не может тебе нравится, как и ты ему! — детская категоричность подруги удивляет, но стараюсь не показать это.

Даже уже не спрашиваю, почему она так решила.

— Посмотри Лампу, запись удалена, — перевожу тему на приятное и, как хотелось, нескандальное.

Но заведённая Зарина не планировала останавливаться.

— Вот! Видишь, какими должны быть парни! Артём взял и удалил, а этот…

Всё, не могу больше молчать.

— Это Родион удалил пост! — даже сквозь расстояние чувствую, как потрясена Зарина.

— Как он…значит он…

Молчу, сама знаю, что это может значить, но уже не могу однозначно заявить, что админ — Атласов. Впрочем, защитить его тоже не смею.

— Завтра поговорим! — внезапно кидает подруга и бросает трубку.

С минуту сижу в тишине, только шум процессора напоминает мне, что я не сплю и всё происходит в реальности.

Открываю переписку с Атласовым.

Василина: «Кто админ Лампы?»

Как и тогда, с Артёмом, не вижу смысла начинать с претензий, гневных ответок, вдруг всё сложнее, чем кажется.

Родион читает сообщение сразу, как и набирает ответ.

Любимый: «Не знаю, могу только иногда взламывать и получать ненадолго доступ к управлению».

Что ж… Пусть так, презумпцию невиновности ещё никто не отменял.

Василина: «Почему тогда у меня получилось что-то опубликовать? Доступ оставался около суток».

Любимый: «Думаю, админу это было выгодно. Но доступ тебе закрыл тоже не я».

Василина: «Значит ты не ненавидишь Зарину?»

Любимый: «Я не умею её ненавидеть».

Что-то темнит… Верчу в руках телефон, обдумывая, стоит ли спрашивать дальше или лучше остановиться там, где мы сейчас. Но Атласов сам продолжает беседу.

Любимый: «Она тебя уже отчитала?»

Последнее, что хочу в этом сложном дне, это обсуждать подругу с десятиклассником, которому не спешу доверять. Поэтому оставляю его сообщение без ответа.

Спускаюсь на первый этаж, чтобы ещё раз проверить, все ли замки закрыла правильно. Попутно выключаю свет на кухне, который, оказывается, всё это время горел.

Дикое желание расслабиться уговаривает принять ванну, вместо быстрого душа, в чём я ему не отказываю.

Нужно не смыть, а вымыть этот день, вдруг завтра будет всё проще, слаженнее, справедливее. Загадывать-то никто не мешает.

Но не тут-то было…