Сломать отличницу

28. Родион

Белова напряжена, как натянутая тетива. Кажется, даже не дышит. Странно, могла бы уже вырваться, но медлит, выжидает.

Да, она не такая, как Зарина…

Чтобы замять нелепый казус, начинаю бормотать:

— Во второй междоусобице на Руси после смерти Владимира Крестителя участвовали самые интересные личности. Святополк Окаянный, Борис и Глеб, Ярослав, который станет спустя века Мудрым, Мстислав…

Выпускаю Василину из своих объятий.

Рука тянется поправить красивые косы, но в последний момент одёргиваю себя. Не так, совсем не так должно развиваться наше общение. Пора переключить шестую скорость.

— Запомнила? — отвлекаю девчонку от внутренних демонов.

Вижу по лицу, какой раздрай у неё сейчас в душе. Нужно перевести в игру с подготовкой.

Какая крутяцкая идея всё-таки с историей, сколько фишечек можно придумать и чуть что списать на необходимость новых ощущений, эмоций для «лучшего запоминания»!

Когда напал на чувака в ютубе, чуть с дивана не свалился от озарения, как можно внедрить это в жизнь.

— Теперь-то конечно! — наконец выдаёт она, возвращая невозмутимость.

Только голос ещё выдаёт отголоски шока, но и это пройдёт.

Чёрт, когда я начал так следить за реакциями Беловой, отслеживать её настроение?!

— Сегодня пораньше сможешь к нам прийти? Помочь на стол накрыть… — торможу Белову, которая намылилась смыться.

Конечно, хорошеньким домашним девочкам не пристало ошиваться около мастерских.

Василина снова поворачивается ко мне.

— Да, смогу.

Легко соглашается она, хотя у меня уже было припасено пятьсот причин, почему ей просто необходимо прийти раньше других гостей.

— Я заеду.

— Конечно, я же не знаю, где вы живёте, — со смешинкой в голосе отзывается Белова.

Надо же, разыгралась. Или снова правила игры приняла, подстроилась.

— Тогда в три буду… — хочется добавить «у тебя», но стопорюсь на вдохе.

С такими, как Белова, так нельзя. Маховик надо бы попридержать.

Мы заходим в школу вместе, даже я ощущаю, как покалывает во всем теле, потому что смотрят и обсуждают. Лампа — болото сплетен и интриг, попавший под раздачу получает сполна, если не умеет переключить тумблер на пофигизм.

Кошусь на Василина, но она идёт, словно Моника Беллуччи в фильме «Малена» сквозь толпу завистливых и обозленных горожан-стервятников.

— Приветик, солнышко! — на повороте к гардеробу Белову ловит какой-то рыжий пацан.

Они здороваются кулаками, как хорошие приятели, а я ловлю долгий прожигающий взгляд этого перца.

Больше я их разговора не слышу, пацан отворачивается сам, приобняв девчонку за плечи.

Точняк, это же Рыжов, правая рука Конова, неизменный член Олимпиады, покоритель тяжелой атлетики. Фигура приметная, но на лидера не тянет. Конов сам свои дела решает.

— Слюни подбери! — толкает в плечо Маффин и протягивают клешню. Здороваемся. — Или самое время слюнявчик подарить?

Скалясь, потешается.

— Отвали!

— Ой, ой, какие мы нежные мимозы! — переборщив с жеманством, Маффин возвращает себе нормальный вид. — Ладно, как там тётя Надя? Поздравили?

— Конечно, но Сашка осталась за старшую, — говорю так, чтоб было понятно и между строк.

— Чё, этот крендель, опять нацелился изгадить днюху? — кривится Маффин, наверное, вспомнив тринадцатое сентября в том году.

Отец со своей овцой тогда знатно попортили праздник.

— Не свалили, — пожимаю плечами.

И не свалят. Банкет же целый намечаются, как они без халявных закусок и алкашки.

— Шею сверну ему, отвечаю, если он и сегодня мудака не выключит! — разминая кулаки, бросает с яростью Маффин.

Он и тогда порывался начистить репу дураку, заявившемуся со своей новой пассией подвыпивши. Только именинница и смогла остановить.

— Матери не понравится…

— Иногда я не понимаю тёть Надю, — вздыхает друг.

— Мы тоже. Ладно, погнали! — врезаюсь своим плечом в каменное Маффина, и мы двигаем на свой первый урок.

Если б курил, сейчас бы затянулся. Нервы ни к чёрту.

Подкатил к дому Беловой раньше на двадцать минут, стою и, как дебил, всматриваюсь в окна, вдруг где-то промелькнёт её подтянутая фигурка.

Девчонки, занимавшиеся танцами, страсть какие крутые. Плавные, грациозные, стильные. От нечего делать, гадаю, какой наряд выберет Белова.

Вот бы платье. Только такое, чтоб развевалось не сильно, и ветер не открывал её точёные ножки глазеющим по дороге.

Калитка хлопнула сильнее обычного, вырывая меня из фантазий.

Взглянув на Белову, замираю. Это точно она или шикарное видение?

Убрав локон с лица, Василина шагает ко мне.

Не угадал… Выбрала не платье, а кремовый комбинезон с красивым перекрестным лифом и широкими брюками, которые делают её ноги просто бесконечными и скрывают белоснежные балетки.

— Едем?

Заторможено вижу, как она тянется к шлему, что у меня в руках, как внезапно налетает ветер и заставляет Белову отвернуться, показав открытую спину.

Утонченная соблазнительность…

— Родион? — обращается теперь по имени.

Грубее, чем хотелось, притягиваю Василину к себе, надеваю ей мотошлем и запрыгиваю на верного коня.

Затылком чувствую, как, перекинув ногу, садится Белова, как поправляет сумочку, чтобы она не болталась между нами. Как её руки крепко обвивают талию, а тело прижимается к моей спине.

Срываюсь с места, и захват становится лишь сильнее. Когда-нибудь она привыкнет к моей езде. И ко мне…

Обязательно!