Сломать отличницу

42. Василина

И чего только не придумает, чтобы вытянуть на разговор. Смахиваю сообщение Атласова и приступаю к разбору другой, более важной корреспонденции. Сегодня многим не поддалась задачка по физике: одни ждали помощь, другие плюнули и отправились спать.

Зарина: «Ты решила горемычную?»

Вновь активизируется подруга, упорно не желающая помочь одноклассникам.

Василина: «Да».

На самом деле я чуть было не пошла по ложному следу, доверившись действию, пришедшему на ум первым, но Артём скинул в беседу решение, и я поняла, в чём была загвоздка. Конов так же, как и я, всегда старается помочь, только ему легче скинуть готовое решение, а мне — объяснить, пусть и не все действия показать.

Обычно мы «консультируем» по сменам, как-то так интересно сложилось. Атласов сказал бы, что устраняем конкурентов, да-да.

Так, стоп! Не нужно вспоминать Родиона и его фразочки!

Отодвигаю ноутбук, достаю амбарную тетрадь, в которой обычно фиксирую интересные решения, и переписываю туда всё, что успели сегодня разобрать с Амирхановой.

Зарина: «Чем занимаешься?»

Смотрю мельком на экран, но выбираю сначала дописать, иначе настроение будет потеряно, и я не вернусь к этому. Через минут двадцать всё же отвечаю подруге. Она словно всё это время только и делала, что ждала моего сообщения, поэтому сразу присылает своё.

Зарина: «Давай созвонимся по видеосвязи?»

Вздыхаю.

Её стремление видеть меня или слышать потихоньку превращается в навязчивую идею. Лишь бы не переросло в маниакальную зависимость, иначе Амирханова, чего доброго, переедет к нам жить. Самое ироничное, меня, наверное, это не удивит.

Зарина — очень увлекающийся человек, она может быть одержима целью: пока не добьётся своего, не успокоится.

Так было и в девятом классе, когда она запланировала написать все предметы ОГЭ на сто, хотя важна была больше оценка, чем баллы. Но сказано — сделано.

Подобное случилось и в десятом, когда она интереса ради решила удариться в вузовские олимпиады и заработать себе подушку безопасности при поступлении. Сказано — сделано.

Архицелеустремленный человек, который своей целью почему-то выбрал теперь меня…

Василина: «Я уже собираюсь спать. Давай завтра увидимся».

Нужно обозначить границы. Мы целый вечер были вместе, не отвлекались ни на какие беседы, сообщения. Я, откровенно признаться, устаю, когда так много с кем-либо общаюсь, иногда просто необходим перерыв от людей, чтобы не возненавидеть их.

Выключаю ноутбук, переставляю его на подоконник, чтобы прибраться на столе. Люблю лёгкий беспорядок во время учёбы, но после — не выношу.

Лишнее смахиваю в тумбочку, нужное складываю аккуратно на краю стола. Блокнот с записанными планами на завтра оставляю на видном месте. Протираю поверхность специальными салфетками, чтобы избежать нежелательных разводов. Отхожу на пару шагов, осматриваю пространство.

Когда наведённый порядок устраивает, беру полотенце, пижаму и отправляюсь в душ, чтобы смыть с себя пусть и насыщенный, но всё же дурной день.

Возвращаюсь к себе, когда в комнате у родителей уже темно, значит легли пораньше. Наверное, после воды можно было бы и найти в себе силы, чтобы прорешать какой-нибудь вариант, хотя бы первую часть, но я выбираю сон. Всё равно последнее время тяжело засыпаю, с час ещё ворочаюсь.

Выхожу на балкон, чтобы повесить полотенце на сушилку. Так как он выходит на ворота, замечаю странные очертания: то ли силуэт, то ли просто тень.

Когда глаза привыкают к темноте, выцепляю фигуру, рыскающую около наших ворот. Она то отходит, заглядывая в окна, то приближается к самой калитке. А, заметив меня, вовсе шугается, задевает ногой камни и уносится прочь.

Сердце отказывается верить, что это случайный прохожий, оно не доверяет совпадениям. Нужно будет утром рассказать родителям, мало ли! Вдруг это то, о чём молчать нельзя.

Но родители уезжают рано, оставив мне приготовленный завтрак, записку и наличку рядом с ней. Скорей бы всё разрешилось в пользу папы, свои трудности мало-мальски получается пережить, но, когда что-то не так с родными…хочется выть раненым волком.

Была б моя воля, давно бы разрубила змеиный клубок, источающий яд. Но…сейчас я могу помочь только тем, что не принесу проблем сама, буду отлично учиться и успевать убираться. Мама нередко мне так и говорит: у них свой фронт работ, а у меня — свой и не менее важный.

После завтрака проверяю телефон, непрочитанные сообщения. Зарина так и не ответила, значит согласилась поговорить сегодня. И не обиделась, иначе смсочка точно обнаружилась бы.

Если от подруги весточек нет, то Родион не унимался.

Приходится заархивировать наш чат, удалять его совсем не хочется, он поймёт, что я вижу сообщения, как-то реагирую про себя, только стараюсь не показывать. Его это окрылит, и Атласов тогда точно не успокоится. Занозу нужно вырывать сразу, чтобы не загноилось. Долой!

Хоть Родион, конечно же, никакая не заноза…

Причесываюсь, параллельно вызывая такси. Прибавляю сумму, чтобы ускорить поиск водителей, но бесполезно. Так хотелось пойти в платье, неужели опять придется в костюме и на велосипеде…

Смотрю в зеркало на своё отражения, решая, как поступить. Внезапно в моё окно прилетает камешек. От неожиданности вздрагиваю и даже подскакиваю со стула.

Один, второй, третий…

Созвучно с этим начинает вибрировать телефон. Подхватываю его со столика, чтобы прочитать:

Димка: «Доброе утро, Пума! Карета подана!»

Открываю окно, выглядываю и вижу белый мерседес, на капоте которого сидит Титов.

Ничего себе! Помнится, он говорил, что в нашу «попу мира» ни ногой. И что же поменялось, интересно?