Сломать отличницу

30. Василина

— Интересная у них семейка, да? — спрашивает Карина, пока я складываю посуду в мойку.

За столом действительно в один момент растеклось раскалённое пекло, напряженными были все гости, но обсуждать это даже с Кариной кажется неправильным, мы всё ещё на празднике.

А она как будто не понимает и продолжает препарировать:

— Все семьи интересны по-своему, — отвечаю нейтрально, чтобы прекратить разговор или перевести его на другую тему.

— А ты знала, что нас тоже пригласили? — не унималась Амирханова младшая.

Она вообще весь вечер с меня глаз не сводит. Взгляд вроде бы не тяжёлый, но непривычно быть под обстрелом Карины.

— Нет, когда вы вошли, тогда и узнала.

Хочу спросить, почему она пошла за мной на кухню, когда все остались за столом, но не успеваю.

— Атласов не знал, что мы придём! — раздался голос Зарины в дверном проёме.

Подруга выглядит превосходно, в отличие от меня, надела красное платье, которое смотрится отпадно на фигуре песочные часы.

Зарина готовилась к вечеру, видно невооруженным глазом. Подкрасилась, волосы завила, даже маникюр успела сделать, неброский, но приметный, ведь Амирханова терпеть не может тратить время на «девчачьи заморочки». Во всяком случае не могла, теперь я даже не уверена, что хорошо знаю подругу.

— Вас там все заждались, — обозначив цель, с которой пришла на кухню, сказала Зарина.

Увидев её в коридоре, когда именинница вышла встречать подъехавших гостей, я испугалась.

Сама не могу объяснить, чего именно: реакции подруги, новых выяснений и обид или своей очередной недомолвки. Ведь вместо встречи с ней стояла за спиной у Родиона, вышедшего за мамой поздороваться с Амирхановыми.

В груди всё тогда сжалось, до сих пор не могу расслабиться, чувствую себя предательницей. Никакая личная выгода не стоит дружбы, проверенной времени…

Но Зарина на удивление встретила меня спокойно, удивилась, но быстро включила дружелюбие.

Я знаю, она так умеет. Пользуется редко, но всегда в яблочко.

— Сейчас, чашки возьмём и придём, — отзывается Карина.

— Давайте, я тоже помогу. Нам нужно вернуться, иначе некоторые могут опять молоть ерунду, — вздохнув, Зарина подходит к столу и берёт две чашки с блюдцами и чайными ложками.

Без слов понимаем её намёк. Меня тоже не покидало чувство, что я на театральном представлении, словно где-то скрыта камера, которая пишет этот праздник.

Сначала всё шло как по маслу, гости хвалили стол, рассаживались согласно предложенными местам, говорили приятные комплименты имениннице, вручали подарки, сопровождая их увесистыми пожеланиями.

Последним явился на праздник отец Родиона. Он прямо-таки завалился в зал, где мы вовсю беседовали после горячего. Покачиваясь, дошёл до Надежды, грубовато заставил подняться её, чтобы подарить измятый пакет с оторванными углами, сквозь дыры которых виднелась какая-то коробочка.

За столом повисла гнетущая пауза, а на имениннице лица не было. Казалось, все боялись пошевелиться, чтобы ещё больше не смутить её. Не представляю, как ей было неловко и обидно.

Даже мне, абсолютно чужому человеку, который лишь по воле случая оказался на празднике, хотелось отчитать мужчину. Родион же встал и стукнул кулаком по столу.

За ним поднялся и его друг, которого представили Никитой по прозвищу Маффин.

Было предчувствие драки или крупной ссоры, но взгляд Надежды остановил парней. Столько в нём было отчаянной мольбы, что они рухнули обратно на свои стулья, злые, оскорблённые, но непобеждённые.

Хорошо, что мужчина буянил, молча прошёл к свободному месту и потом только хмыкал на всех добрых словах, что летели в сторону бывшей супруги.

— Пора возвращаться в террариум, — пошутив, сказала Карина и, подхватив чашки с блюдцами и ложками, тоже скрылась вслед за сестрой.

Я замешкалась, хотелось придумать, как спасти вечер. Знаю, что не должна вмешиваться, чужая душа — потёмки, а семья и подавно, но… Благодаря этой женщине мы с мамой живём!

Идея приходит мгновенно и расплывается на лице улыбкой. Как же я сразу не догадалась!

Беру оставшиеся чашки и, выудив из сумки свой подарок, возвращаюсь ко столу.

Вижу, как мама Родиона пытается уговорить своих коллег на добавку. Две миловидные женщины смотрят на неё с такой концентрированной жалость, что хочется её тут же разбавить. Если они сплетницы, то завтра всё отделение будет вот также «сочувствовать», врагу не пожелаешь такого…

— Совсем вылетело из головы, — говорю, не обращая внимания, как на мой возглас обернулись почти все за столом, ставлю чашки на стол и продолжаю. — Мы недолго думали, что подарить.

Прерываюсь, встретив внимательный взгляд Родиона. Становится ещё неуютнее, но беру себя в руки.

— Чуть больше шестнадцати лет назад моя мама и я могли умереть. Но ваша забота, внимательность и чуткость помогли мне родиться, а маме выжить. — чувствую, как глаза наполняются слезами, я столько раз слышала эту историю, что сейчас даже неловко рассказывать её самой. — От нашей семьи вам огромная благодарность. Это наш подарок, — протягиваю сертификат, Надежда берёт его трясущимися руками, мы обе возбуждены до предела.

Я тоже мечтала встретить спасительницу мамы. Если бы хрупкая, но волевая девушка, которая подрабатывала на скорой медсестрой, не ослушалась фельдшера, папа потерял бы нас.

— Они были тогда ещё студентами, только и могли, что сказать «спасибо», но всегда мечтали отблагодарить вас достойно, — продолжаю рассказ, потому что не могу остановиться.

— Я не могу принять такой дорогой подарок… — осипшим голосом шепчет именинница, аккуратно возвращая сертификат.

— Конечно, не может. Нужно быть достойной подарка, а это была её работа! — не выдержав, встревает старший Атласов.

— А ещё мама просила передать, если вам понадобится юридическая помощь, вы можете обратиться к ней в любое время суток! — припечатываю уверенно и отодвигаю протянутый обратно сертификат. — Если кто-то будет докучать, оскорблять и в целом вести себя…недостойно, она обязательно поможет.

Слышу за спиной смешки.

— Очень нужный подарок! — хмыкает Саша, которая весь вечер сидела тише мыши, почти не поднимая взгляда от тарелки.

— Да, очень достойный! — поддерживает тётя Вера.

— Молчала бы, эскортница! — рычит Атласов старший в ответ.

— Так, всё. Извиняйте, тёть Надь, люблю вас. Но мудачью не место на вашем празднике! — громко отодвинув стул, поднимается Маффин.

Разминает кисти и подходит к отцу Родиона.

— Вставай! — говорит Никита ему. — Если помогу, на своих не уйдешь!

Не встретив сопротивления со стороны именинницы, Маффин касается плеча мужчины.

Родион тоже поднимается:

— Убирайся!

Красный как мак его отец хватает нож, который лежал около тарелки.