Сломать отличницу

52. Василина

— Нет уж, детка, неправдоподобно! — взыскательно осматривает моё лицо бабушка Валя. — Мало практики, теряешь сноровку.

Они всего два дня как приехали, а жизнь стала намного красочнее. Даже не знаю, с кем из них легче договориться, ведь если дед — полковник в отставке, то бабушка — жена полковника и искусный гримёр.

Стольким премудростям меня научила, что и не вспомнить все уловки. Поэтому баб Валя точно знает, как выглядит по-настоящему не спавший человек, что он чувствует, как запинается.

Вот и сейчас она почти весь свой профессиональный арсенал привезла с собой, чтобы не заскучать, пока будет "заниматься" с внучкой.

— Не крутись, у нас не так много времени до школы, ты же знаешь, дед гнать не будет, это тебе не Атласов Родион! — строго зыркнув на меня, баб Валя отчитала по самую маковку.

У нас всегда были экстра доверительные отношения, какой секрет не расскажи, ни один дальше бабушки не уйдёт, даже если пытать будут. Такой вот она ценный боец, обожаю её за это, поэтому как на духу рассказала всё, что произошло в моей скромной жизни с начала учебного года.

Это она посоветовала прикинуться сломленной, униженной и обделенной, намалевать синяки под глазами, чтобы притупить бдительность всех желающих "покуражиться в чужих труселях", как говорит бабушка.

В Лампе посыпались посты, сначала я читала, смеялась, потом показала бабушке, она продвинутая, отслеживала идиотов за меня. И просто давала свои ёмкие наставления, приправленные терпкими комментариями.

— Вот, уже и вид помятый, и настроение трущобное, да? — поглядывая на результат своей работы, спросила баб Валя.

— Василина, ты скоро? — заглянув в мою комнату, спрашивает дед, а, завидев меня в раскрасе, шокировано потирает гладко выбритый подбородок, хмыкает, но ничего не добавляет.

— Уже лечу! Спасибо, ба! — целую её напоследок, и, даже не взглянув в зеркало, подхватываю рюкзак со стула.

Дед уже успел выгнать машину и закрыть ворота, умеет делать всё настолько быстро, что и спичка вряд ли догорит. Выправка армейская мне как раз сейчас не помешает, строгий режим, введенный дедом, даёт свои плоды. Тем более волшебные пинки Родиона пока до меня не дотягиваются.

Пока все, даже Зарина, думают, что в моей жизни полный хаос, я ложусь в девять, встаю в пять и на удивление всё успеваю. Сплю, правда, не в своей комнате, ведь Вите нужны доказательства того, как он успешно меня напугал.

— Что удумали опять с моей Валькой? — выруливая из нашего мини посёлка, спрашивает дед.

— Да так, готовлюсь к театральной постановке! — выкручиваюсь на ходу, скрещиваю пальцы, как Красная Шапочка, когда она немножечко лгала.

— Ну, ну. Смотри, не заиграйся в жертву, Василин! — бросает горячо, но берёт себя в руки, и до школы мы едем в полном молчании.

Прощаюсь с дедом, надеваю на лицо гримасу замученной жизнью Беловой и плетусь до кабинета. Чтобы глаза не выдавали, вспоминаю о том, как скучаю по родителям, которые редко выходят на связь.

Верю, что в такие минуты и правда похожа на обессиленного узника, а не одиннадцатиклассницу.

— Привет, солнышко, как ты? — первым около кабинета математики меня встречает Егор.

Он, как и я стал приходить в школу раньше. Я — из-за деда, а вот причины неожиданного караула Рыжова остаются загадкой.

— Терпимо, сам как? — делаю так, чтобы рюкзак словно сам сполз с плеча на пол, отвечаю я.

— Да вот тоже… Слушай, ты теперь нам не помогаешь, мы все в мыле. Нельзя так, солнце, приручить и бросить! — шутливо отчитывает он, но я сразу понимаю между строк его лютое переживание.

Глаза выдают, да!

Поэтому, учит ба, нужно особо осторожно следить за взглядом, его не предъявить, но уловить и сделать выводы можно. В Лампе как раз стали замечать мой "потухший взгляд".

Если Карина действительно поставила цель отравить мне жизнь, то почему бы не дать ей красивую картинку. Пусть порадуется человек. Временно!

Витя не просил подыгрывать ему, но на моё предложение согласился сразу, сказал, что претворять чужую пакость своими руками больше не хочет.

Остаётся довериться его слову, вдруг парни его напугали до приступа честности и благородства.

— Пока не получается, Егор… — отзываюсь я, потупив взгляд.

И даже не рвусь предложить свою помощь или потянуться за тетрадкой, рюкзак продолжает сиротливо лежать на полу.

— Что Витёк тебе такого наговорил? — взрывается Рыжов, и так долго соблюдавший правила такта.

— Да ничего такого! — слабо улыбаюсь, вяло пытаясь сбить любопытство Егора.

К счастью, подтягиваются другие одноклассники и теснят Рыжова к подоконнику. Смурной, он сначала рычит на них, но потом всё же сдаётся и отходит.

— Приветик, как дела? — подходит Зарина, здороваясь традиционного только со мной.

— Привет, нормально. Сама как? — отвечаю ей, привалившись к стене и прикрыв глаза.

Хоть бы не переиграть! У неё же чуйка на подвох такая, что легче медведя в лесу обхитрить.

— А чего не отвечала вчера? Я звонила! — в голосе подруги слышатся нотки подозрительности, о которых я и переживала.

Сочувствие не про неё, всё нужно перепроверить, разложить по полочкам, чтобы не обмануться…

— Дед телефон забрал, ты же знаешь его. Как скажет, так и будет… — разлепляю глаза якобы с трудом, ищу расфокусированным взглядом Амирханову и нахожу её хмурый.

— Что у тебя случилось, Василин? — вдруг намного мягче спрашивает она.

Неужели проверка пройдена? Если так, то и все остальные точно поверят!

— Всё навалилось, не вытягиваю… Да ты не бери в голову. Что у нас там по плану? Сегодня танцы? — уточняю и отхожу от стены, поднимаю рюкзак, медленно натягиваю его ручки на плечо.

— Да нет, мы сегодня сами, ты… отдохни, Василин. Неважно выглядишь! Может, чем помочь?

— Нет, не стоит! — отнекиваюсь благодарно, ведь свободный от "театральной постановки" вечер мне действительно необходим.

Тяжело притворяться, играть не свою роль, быть постоянно на виду, ведь за "звездой Лампы" принято следить хотя бы два-три дня. Так было и с Зариной, вот, настал, видимо, мой черёд.

Звенит звонок, мимо нас проносятся пятиклашки и восьмиклашки, последние останавливаются и, осмотрев меня с ног до головы, хихикают.

— И что застыли? — рядом тут же возникает Егор и шикает на младшеклассников.

Те срываются с места и уносятся по своим кабинетам.

— Солнышко, ты же помнишь, что я тебя защищу от всяких? — пропуская меня в класс, говорит он.

На душе становится так тепло, но я стараюсь запрятать это нестерпимо щемящее чувство, и, опуская глаза, молча киваю, чтобы не выдать себя.

Зарина старается по пустякам меня не теребить, лишний раз не напоминает о том, что может задеть, Лампу вовсе игнорирует, хотя я знаю, её в комментариях тоже полощут.

Она не такая подавленная, как я, но также утомлена всей солянкой, в которую нас измельчила жизнь в начале одиннадцатого класса.

На переменах по коридорам особо не брожу, выхожу только в туалет, но волей неволей ловлю на себе взгляды, от которых не по себе, словно каждому в школе выдали лупу или даже микроскоп и сказали: "Препарируй!"

Хорошо, что дед давно ещё научил меня ставить заслон и никого не пропускать к себе. Не думала, что пригодится в школе, но жизнь преподносит сюрпризы.

Однако остался ещё один человек, против кого ни одна моя защита не срабатывает.

Атласов Родион.