Юрий Маркович Нагибин (1920–1994). Русский писатель. Автор повестей «Трудное счастье», «Павлик», «Великое посольство», «Далеко от войны», «Бабье царство», «На кордоне», «Лето моего детства», «Перекур», «Пик удачи», «День крутого человека», «Один на один», «Заступница»; сборников рассказов «Большое сердце», «Две силы», «Человек с фронта», «Зерно жизни», «Господствующая высота», «Зимний дуб», «Последний штурм», «Ранней весной», «Человек и дорога», «Далекое и близкое», «Погоня», «Мещерские были», «Зеленая птица с красной головой»; а также сценариев к фильмам «Председатель», «Директор», «Красная палатка», «Чайковский», «Ночной гость»; книг о творчестве «Размышления о рассказе», «Литературные раздумья», воспоминаний «Тьма в конце туннеля», «Моя золотая теща» и др.
Бесстыдство — непременная черта антисемита.
В русских удивляет сплав расслабленной доброты с крайней жестокостью, причем переход от одного к другому молниеносен.
Во всех областях жизни… есть такие поразительно прочные люди, уцелевающие при всех переменах и поворотах, несмотря на все свои пороки и ошибки: это — доносчики, служители «святого дела сыска».
Единственное, что делает человеческую жизнь высокой, — это способность полюбить чужую жизнь более собственной.
Жизнь пишет историю начерно, молва перебеляет ее страницы.
За все в жизни приходится расплачиваться, ничто не дается даром: ни любовь, ни творческая победа, никакая малость.
Иностранцам в безмерной наивности кажется, что русские гостеприимны и общительны, а это смесь старинного, лишенного какого-либо чувства, атавистического хлебосольства и звериной хитрости. Русские низкопоклонничают перед иностранцами и ненавидят их.
Книга — чудо еще и потому, что в самой невзрачной обложке, в самом мизерном виде она может аккумулировать в себе энергию, перед которой меркнут все адовы силы плутония и стронция. Книга движет историю, направляет общественную жизнь и народное чувство, формирует человека.
Любить можно лишь ни за что, а если за что-то, это уже другое чувство, тоже по-своему ценное и достойное, но нет в нем обреченности, безоглядности и бескорыстия истинной любви.
Народ без демократии — чернь.
Несчастье безнравственно, ибо приводит к отчуждению и ненависти.
Нет ничего более ненужного на свете, чем любовь женщины, которую не любишь.
Отдельные люди бывают хороши, человечество… — во все времена отвратительно. Его умственно-моральный потенциал безнадежно не соответствует чуду его физиологической сути. Во все времена человечество делилось на одиночек, заслуживающих звания людей, и на массу болельщиков.
Отец — это что-то большое и вне зависимости от своих качеств авторитетное; отец — это благодарность за съеденный в детстве, отрочестве и юности хлеб, это что-то обязывающее себя любить.
Откуда берется фашизм? Да ниоткуда он не берется, он всегда есть, как есть холера и чума, только до поры не видны, он всегда есть, ибо есть охлос, люмпены и саблезубое мещанство, терпеливо выжидающие своего часа. Настал час — и закружилась чумная крыса, настал час — и вырвался из подполья фашизм, уже готовый к действию.
Плохо живущие люди куда больше боятся смерти, чем люди, живущие полно, радостно, счастливо.
Политика имеет целью не избранных, а массу, то есть стадо идиотов, для которых чем глупее, тем доходчивей и лучше.
Полуправда — это правда для непосвященных.
Привычка к неудачам убивает волю, желание, стремление к чему-либо.
Русская жизнь извечно была замешана на беспощадной жестокости и приторной лжи в отношении властей.
Самое тяжелое во всех настоящих несчастьях — это необходимость жить дальше.
Самоубийство — это способ скорее завершить ставшую совершенно ненужной жизнь.
Самоубийство на почве неразделенной любви — ложь, причина тут в оскорбленном самолюбии, психической неполноценности, бессилии жить дальше, маскирующемся под душевную драму.
Серьезные люди считают, что народ никогда не виноват. А почему собственно?.. Народ состоит из — людей, он так же ответственен, как и отдельный человек, недаром Господь карал за общий грех целые народы.
Старость бедна свершениями, но не бедна открытиями.
То и жизнеспособно на земле, то истинно служит делу жизни, что заурядно. Все отклонения, какими бы яркими, блистательными они ни казались, уродливы.
Толпа не бывает веселой, она всегда нацелена на убийство.
Удивительно целый народ весь во внешней беспорядочности, расхристанности, многоликости. Целый и на редкость однообразный внутри себя: смесь раболепия с вечным беспокойством, что ближнему чуть лучше, чем тебе. И ничего не сдвинулось за века в его мутных глубинах. Все та же ленивая, непроспавшаяся, равнодушная ко всему на свете, рабски покорная и при этом вздорная пьянь.
Фашизм <…> снимает с души ответственность, освобождает от мук совести и от самой совести, он всю ответственность берет на себя.
Человек стареет только от несчастий.
Человек умирает не от болезней, а от тайного решения не оказывать им сопротивления.
Человечество, превосходя зверье в смысле всегдашней способности к совокуплению, много отстало в эстетике любовного дела.