Словарь афоризмов русских писателей

ТОЛСТОЙ ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ

«Бедная Лиза» выжимала слезы и ее хвалили, и ведь никто никогда уже ее не прочтет, а песни, сказки, былины, веселые, простые, будут читать, пока будет русский язык.

…всякая наука — изучение тех ходов, которыми шли все великие умы человечества для уяснения истины. С тех пор, как есть история, есть выдающиеся умы, которые сделали человечество тем, что оно есть…

…всякий человек, как бы он ни был порочен, преступен, неучен, неумен, какие бы он ни делал гадости и глупости, непременно считает себя совершенно правым…

…есть формы удлинения речи, совершенно чуждые русскому языку и которые искусственно и бесполезно введены в русский язык, — таковы причастия.

…жизнь с постоянным раскаянием — мука.

…одна клевета разрушает все счастие людей.

Афоризмы — едва ли не лучшая форма для изложения философских суждений.

Берегись всего того, что не одобряется твоей совестью.

Большая часть мужчин требует от своих жен достоинств, которых они сами не стоят.

Большая часть поступков людей совершается не по рассуждению, даже не по чувству, а по бессознательному подражанию, по внушению.

Бывает труд ненужный, суетливый, нетерпеливый, раздраженный, мешающий другим и обращающий на себя внимание. Такой труд гораздо хуже праздности. Настоящий труд всегда тихий, равномерный, незаметный.

Бывает, что человек вдруг с раздражением начинает защищать положение самое, на ваш взгляд, неважное. Вам кажется: это кирпич, и вся цена ему 3 к. Но для него этот кирпич есть замок свода, на котором построена вся его жизнь.

В безнравственном обществе все изобретения, увеличивающие власть человека над природою, — не только не блага, но несомненное и очевидное зло.

В жизни есть только одно несомненное счастье — жить для другого.

В жизни, во всех отношениях людских, основа всему работа — драма чувства, а рассуждение, мысль не только не руководит чувством и делом, а подделывается под чувство. Даже обстоятельства не руководят чувствами, а чувство руководит обстоятельствами, то есть дает выбор из тысячи фактов…

В искусстве простота, краткость и ясность есть высшее совершенство формы искусства, которая достигается только при большом даровании и большом труде.

В минуту нерешительности действуй быстро и старайся сделать первый шаг, хотя бы и лишний.

В спорах забывается истина.

В судьбе нет случайностей; человек скорее создает, нежели встречает судьбу.

В человека вложена бесконечная не только моральная, но даже физическая сила, но вместе с тем на эту силу наложен ужасный тормоз — любовь к себе…

Ведь вся христианская мораль в практическом ее приложении сводится к тому, чтобы считать всех братьями, со всеми быть равными <…> а для того, чтобы исполнить это, надо прежде всего перестать заставлять других работать на себя…

Везде главная часть образования народа приобретается не из школы, а из жизни.

Велика моральная сила русского народа. Много политических истин выйдет наружу и разовьется в нынешние трудные для России минуты. Чувство пылкой любви к отечеству, восставшее и вылившееся из несчастий России, оставит надолго следы в ней.

Верная передача действительности есть камень преткновения слова.

Воздействие Тургенева на нашу литературу было самое хорошее и плодотворное.

Возненавидеть жизнь можно только вследствие апатии и лени…

Вор не тот, кто взял необходимое себе, а тот, кто держит, не отдавая другим, ненужное себе, но необходимое другим.

Воспитывая, образовывая, развивая, или как хотите действуя на ребенка, мы должны иметь и имеем бессознательно одну цель: достигнуть наибольшей гармонии в смысле правды, красоты и добра.

Все люди, занятые истинно важным делом, всегда просты, потому что не имеют времени придумывать лишнее.

Все мысли, которые имеют огромные последствия, всегда просты.

Все недоброе в сердце человека должно бы, кажется, исчезнуть в прикосновении с природой, этим непосредственнейшим выражением красоты и добра.

Все попытки определить абсолютную красоту саму в себе, как подражание природе, как целесообразность, как соответствие частей, симметрию, гармонию, единство в разнообразии и др., или ничего не определяют, или определяют только некоторые черты некоторых произведений искусства и далеко не покрывают всего того, что все люди всегда считали и теперь считают искусством.

Объективного определения красоты нет…

Все порывы души чисты, возвышенны в своем начале. Действительность уничтожает невинность и прелесть всех порывов.

Все стремления людей, все побуждения к жизни суть только стремления к увеличению свободы. Богатство — бедность, слава — неизвестность, власть — подвластность, сила — слабость, труд — досуг, сытость — голод — суть только большие или меньшие слабости.

Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.

Всякая мысль и ложна, и справедлива. Ложна односторонностью, по невозможности человека обнять всей истины, и справедлива по выражению одной стороны человеческих стремлений.

Всякий настоящий художник, имеющий свойство заражать людей своими чувствами, естественно, из всех тех чувств, которые он сам испытывает, избирает те чувства, которые наиболее общи всем или самому большинству людей…

Всякий человек знает, что ему нужно делать не то, что разъединяет его с людьми, а то, что соединяет его с ними.

Всякое удовольствие неизбежно за собой принесет оскомину и все, что должен человек делать, — тяжело и трудно. И чем раньше придет вознаграждение за всякое трудное дело, тем хуже. Надо делать так, чтобы не ждать результатов своего дела, чем позднее он скажется, тем лучше.

Всякую неприятную мысль стоит обсудить: во-первых, не может ли она иметь следствий; ежели может иметь, то как отвратить их. Ежели нельзя отвратить, и обстоятельство такое уже прошло, то, обдумав хорошенько, стараться забыть или привыкнуть к оному.

Вызвать в себе раз испытанное чувство и, вызвав его в себе, посредством движений, линий, красок, звуков, образов, выраженных словами, передать это чувство так, чтобы другие испытали то же чувство, — в этом состоит деятельность искусства. Искусство есть деятельность человеческая, состоящая в том, что один человек сознательно известными внешними знаками передает другим испытываемые им чувства, а другие люди заражаются этими чувствами и переживают их.

Высшая же степень преобладания воли есть преобладание ее над разумом. Когда воля преобладает над разумом, то ни тело, ни чувства не существуют более самостоятельно, а существует одна воля разумная. Эта степень преобладания есть высшая степень развития духа человека.

Главное не надо бояться оставаться без дела, если нет настоящего дела, следуя правилу — лучше ничего не делать, чем делать ничего.

Главное правило для жизни — это натягивать ровно с обоих концов постромку совершенствования (движение вперед) и мысленного совершенствования, и жизненного, чтоб одно не отставало от другого и не перегоняло. Как у нас впереди идеалы высокие, а жизнь подлая, и у народа жизнь высокая, а идеалы подлые.

Главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины.

Говорить, что жизнь есть испытания, что смерть есть благо, отчуждая нас от всех горестей, — не должно. Это не есть ни утешение в потерях близких людей, ни нравственное поучение.

Да, добро только тогда, когда не знаешь, что его делаешь. Как только оглянулся, как в сказке о добывании живой воды, поющего дерева, так и пропало то, что добыл…

Двумя вещами человек никогда не должен огорчаться: тем, чему он может помочь, и тем, чему не может помочь.

Для личного совершенствования необходимо прежде всего изменить условия, среди которых живут люди.

Для некоторых людей огонь вдохновения превращается в рабочий светильник.

Для того чтобы определить какую-нибудь человеческую деятельность, надо понять смысл и значение ее. Для того же, чтобы понять смысл и значение какой-либо человеческой деятельности, необходимо прежде всего рассматривать эту деятельность саму в себе, в зависимости от ее причин и последствий, а не по отношению только того удовольствия, которое мы от нее получаем.

Для того, чтобы произведение искусства было совершенно, нужно, чтобы то, что говорит художник, было совершенно ново и важно для всех людей, чтобы выражено оно было вполне красиво и чтобы художник говорил из внутренней потребности и потому говорил вполне правдиво.

Для того, чтобы то, что говорит художник, было вполне ново и важно, нужно, чтобы художник был нравственно просвещенный человек, а потому не жил бы исключительно эгоистичной жизнью, а был участником общей жизни человечества.

Для того, чтобы человек мог произвести истинный предмет искусства, нужно много условий. Нужно, чтобы человек этот стоял на уровне высшего для своего времени миросозерцания, чтобы он пережил чувство и имел желание и возможность передать его и при этом еще имел талантливость к какому-либо роду искусств.

Добро, красота и истина ставятся на одну высоту, и все эти три понятия признаются основными и метафизическими. Между тем в действительности нет ничего подобного.

Добро есть вечная, высшая цель нашей жизни. Как бы мы ни понимали добро, жизнь наша есть не что иное, как стремление к добру, то есть к богу.

Добро есть действительно понятие основное, метафизически составляющее сущность нашего сознания, понятие, не определяемое разумом.

Добро есть то, что никем не может быть определено, но что определяет все остальное.

Доброе дело совершается всегда с усилием, но когда усилие повторено несколько раз — то же дело становится привычкой.

Думай хорошо — и мысли созреют в добрые поступки.

Единение возможно только в истине, а чтобы достигнуть истины, надо одно: искать ее постоянным, неперестающим духовным усилием… Собраться же вместе не поможет познанию истины.

Единственное средство умственного общения есть слово, и для того, чтобы общение это было возможно, нужно употреблять слова так, чтобы при каждом слове несомненно вызывались у всех соответствующие и точные понятия.

Единственное условие, от которого зависит успех, есть терпение.

Если бы кто сомневался в неразделимости мудрости и самоотречения, тот пусть посмотрит, как на другом конце всегда сходится глупость и эгоизм.

Если бы я был царь, то издал бы закон, что писатель, который употребил слово, значение которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог.

Если правда не указывает нам того, что мы должны делать, то она всегда укажет нам то, что мы не должны делать или должны перестать делать.

Если презирать человека, не будешь вполне добр к нему. Если ж очень уважать человека, тоже будешь слишком много требовать и не будешь вполне добр к нему.

Для доброго отношения к человеку нужно презирать его, как слабое человеческое существо, и уважать его…

Если сила плохих людей в том, что они вместе, то хорошим людям, чтобы стать силой, надо сделать то же самое.

Есть два вида желаний, исполнение которых может составить истинное счастие человека, — быть полезным и иметь спокойную совесть.

Есть два вида храбрости: моральная и физическая. Моральная храбрость, которая происходит от сознания долга и вообще от моральных влечений, а не от сознания опасности. Физическая та, которая происходит от физической необходимости, не лишенная сознания опасности, и та, которая лишает этого сознания. Примеры первой — человек, добровольно жертвующий собой для спасения отечества или лица, второй — офицер, служащий для выгод.

Есть два рода счастья, счастье людей добродетельных и счастие людей тщеславных. Первое происходит от добродетели, второе от судьбы. Нужно, чтобы добродетель глубоко пустила корни, чтобы последнее не имело вредное влияние на первое. Счастие, основанное на тщеславии, разрушается им же: слава — злоречием, богатство — обманом. Основанное на добродетели счастие — ничем.

Есть два способа познания внешнего мира: один самый грубый и неизбежный способ познавания пятью чувствами. Из этого способа познания не сложился бы в нас тот мир, который мы знаем, а был — бы хаос, дающий нам различные ощущения. Другой способ состоит в том, чтобы, познав любовью к себе себя, познать потом любовью к другим существам эти существа; перенестись мыслью в другого человека, животное, растение, камень даже. Этим способом познаешь изнутри и образуешь мир, как мы знаем его. Этот способ есть то, что называют поэтическим даром, это же есть любовь. Это есть восстановление нарушенного как будто единения между существами. Выходишь из себя и входишь в другого. И можешь войти во все. Все — слиться с богом, со Всем.

Есть для человека <…> высшая деятельность, выводящая его из животного круга питания, труда и отдыха, — деятельность нравственная. Деятельность эта составляет высшее призвание человека, но то, что существует эта высшая деятельность, не мешает тому, чтобы искусство было важным и необходимым условием человеческой жизни.

Есть люди, которые все разумное понимают быстро, всему изящному сочувствуют живо и все хорошее чувствуют, но которые в жизни, в приложении, не умны, не изящны и не добры.

Есть люди, которые находятся в унынии или раздражении, любуются на свое состояние, даже гордятся им. Это все равно, как выпустив вожжи от лошади, которая несет тебя под гору, ты еще хлещешь ее кнутом.

Есть мысли, которых применения бесконечно разнообразны; поэтому чем общее выражены таковые мысли, тем более доставляют они пищи уму и сердцу, тем глубже они могут быть прочувствованы.

Есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и есть только две добродетели: деятельность и ум.

Ешь, не наедайся, пей, не напивайся, вперед не кидайся, в середку не мешайся, позади не оставайся.

Жениться надо всегда так же, как мы умираем, т. е. только тогда, когда невозможно иначе.

Женщина не верит разуму, не понимает, что нужно отвергнуться себя, что в этом жизнь; но когда надо отвергнуться себя — броситься в воду за утопающим — сделает это скорее мужчина.

Женщина, старающаяся походить на мужчину, так же уродлива, как женоподобный мужчина.

Женщины, особенно прошедшие мужскую школу, очень хорошо знают, что разговоры о высоких предметах — разговорами, а что нужно мужчине тело и все то, что выставляет его в самом обманчивом, но привлекательном свете; и это самое и делается.

Живя с людьми, не забывай того, что ты узнал в уединении. И в уединении обдумывай то, что ты узнал из общения с людьми.

Жизнь как шаги ребенка, которого мать выпустила из объятий и опять примет.

Жизнь не может иметь другой цели, как благо, как радость. Только эта цель — радость — вполне достойна жизни. Отречение, крест, отдать жизнь, все это для радости. И радость есть и может быть ничем ненарушимая и постоянная. И смерть переходит к новой, неизведанной, совсем новой, другой, большей радости. И есть источники радости, никогда не иссякающие: красота природы, животных, людей, никогда не отсутствующая.

Жить для себя одного нельзя. Это смерть. Жизнь только тогда, когда живешь для других или хоть готовишь себя к тому, чтобы быть способным жить для других.

Жить до вечера и до веку. Жить так, как будто доживаешь последний час и можешь успеть сделать только самое важное. И вместе с тем так, как будто дело, которое ты делаешь, ты будешь продолжать делать бесконечно.

Заблуждение не перестает быть заблуждением оттого, что большинство разделяет его.

Задача искусства огромна: искусство, настоящее искусство, с помощью науки руководимое религией, должно сделать то, чтобы мирное сожительство людей, которое соблюдается теперь внешними мерами — судами, полицией, благотворительными учреждениями, инспекциями работ и т. п., — достигалось свободной и радостной деятельностью людей. Искусство должно устранять насилие.

Задача человека в этой жизни отречься от всего противоречивого в самом себе, т. е. личного, эгоистического, для возможности служения разуму, для уничтожения внутреннего противоречия жизни, в чем одном он находит полное удовлетворение, безопасность, бесстрашие и спокойствие перед смертью. Если он не исполняет этой задачи, он остается во внутреннем противоречии личной жизни и уничтожает себя, как уничтожает себя всякое противоречие.

Зло делается легко и незаметно, и только гораздо после человек ужасается и удивляется тому, что он сделал.

Знание — орудие, а не цель.

Знание смиряет великого, удивляет обыкновенного и раздувает маленького человека.

Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью.

И то, что мы называем счастьем, и то, что называем несчастьем, одинаково полезно нам, если мы смотрим на то и на другое, как на испытание.

Игра — необходимое условие жизни детей, молодых или устраивающих праздник жизни людей, когда есть избыток физических сил, не направленных на матерьяльную деятельность…

Идеал — путеводная звезда. Без нее нет твердого направления, а нет направления — нет жизни.

Из ложного стыда или деликатности не переставай спрашивать о незнакомом предмете до тех пор, пока ясно не увидишь, что человек, которого ты спрашиваешь, сам не знает его, или до тех пор, пока ты не поймешь его с такой ясностью, что в состоянии сам объяснить его другому.

Избавится от пьянства человек не тогда, когда он будет лишен возможности пить, а тогда, когда он не станет пить, хотя бы перед ним стояло вино.

Искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.

Доброе людям? Что доброе? Одно: любовь.

Искусство есть микроскоп, который наводит художник на тайны своей души и показывает эти общие всем тайны людям.

Искусство есть один из двух органов прогресса человечества. Через слово человек общается мыслью, через образы искусства он общается чувством со всеми людьми не только настоящего, но прошедшего и будущего. Человечеству свойственно пользоваться этими обоими органами общения, а потому извращение хотя бы одного из них не может не оказать вредных последствий для того общества, в котором совершилось такое извращение.

Искусство есть умение изображать то, что должно быть, то, к чему должны стремиться все люди, то, что дает людям наибольшее благо.

Искусство тем более общедоступно, чем оно проще, кратче и потому яснее передает чувство.

Искусство, вместе с речью, есть одно из орудий общения, а потому и прогресса, то есть движения вперед человечества к совершенству.

Испытываемое иногда непреодолимое желание заменить умственные занятия физическим трудом не есть признак непостоянства или лености, но необходимая потребность отдыха.

Истина есть соответствие выражения с сущностью предмета и потому есть одно из средств достижения добра, но сама по себе истина не есть ни добро, ни красота и даже не совпадает с ними.

Истинное сострадание начинается только тогда, когда, поставив себя в воображении на место страдающего, испытываешь действительно страдание.

Истиной мы называем только соответствие выражения или определения предмета с его сущностью, или со всеобщим, всех людей, пониманием предмета.

Источник всех чувств есть любовь вообще, которая разделяется на два рода любви: любовь к самому себе, или самолюбие, и любовь ко всему нас окружающему.

Как меняется взгляд на жизнь, когда живешь не для себя, а для других! Жизнь перестает быть целью и делается средством. Несчастие делает добродетельным — добродетель делает счастливым — счастье делает порочным.

Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а ежели хочешь блеснуть, тогда другое дело.

Как ни странно это сказать, а художество требует еще гораздо больше точности, чем наука…

Как слово, передающее мысли и опыты людей, служит средством единения людей, так точно действует и искусство. Особенность же этого средства общения, отличающая его от общения посредством слова, состоит в том, что словом один человек передает другому свои мысли, искусством же люди передают друг другу свои чувства.

Как только дело решается насилием, насилие не может прекратиться… При решении дела насилием, победа всегда останется не за лучшими людьми, а за более эгоистичными, хитрыми, бессовестными и жестокими.

Как только почувствуешь щекотание самолюбия, предшествующее желанию рассказать что-нибудь о себе, одумайся. Молчи и помни, что никакая выдумка не даст тебе в глазах других больше веса, как истина, которая для всех имеет осязательный и убедительный характер.

Как человек не может сам поднять себя, так не может человек и похвалить себя. Напротив, всякая попытка человека хвалить себя роняет его в глазах людей.

Какое удивительное дело — неуважение детей к родителям и старшим во всех сословиях, повальное! Это важный признак времени; уважение и повиновение из-за страха кончилось, отжило, выступила свобода. И на свободе должно вырасти любовное отношение, включающее в себя все то, что давал страх, но без страха.

Клевета, ложное дурное мнение, от которого нельзя оправдаться, есть лучшая школа добра.

Книги изречений не только не подавляют самостоятельной деятельности ума, но, напротив, вызывают ее.

Короткие мысли тем хороши, что они заставляют серьезного читателя самого думать.

Красота же, если мы не довольствуемся словами, а говорим о том, что понимаем, — красота есть не что иное, как то, что нам нравится.

Понятие красоты не только не совпадает с добром, но скорее противоположно ему, так как добро большею частью совпадает с победой над пристрастиями, красота же есть основание всех наших пристрастий.

Красота, радость, только как радость, независимо от добра, отвратительна. <…> Добро без красоты мучительно. Только соединение двух и не соединение, а красота, как венец добра.

Литература народа есть полное, всестороннее сознание его, в котором одинаково должны отразиться как народная любовь к добру и правде, так и народное созерцание красоты …

Лучше меньше знать, чем можно, чем знать больше, чем нужно. Не бойся незнания, бойся лишнего, обременяющего, только для тщеславия приобретенного знания.

Лучшее доказательство того, что страх смерти есть страх не смерти, а ложной жизни, есть то, что часто люди убивают себя от страха смерти.

Люблю определенное, ясное и красивое, и умеренное, все это нахожу в народной поэзии и языке, в жизни…

Любовь духовная есть чувство самое общее и наиболее свойственное всем людям, и потому оно всегда было и будет содержанием истинного искусства.

Любовь и религия — вот два чувства — чистые, высокие.

Люди говорят о своих интересах, возвышенных целях, женщины о высоких чувствах, а об еде не говорят; но главная деятельность их направлена на еду. У богатых устроено так, чтобы это имело вид, что мы не заботимся, а это делается само собой.

Люди кажутся друг другу глупы преимущественно оттого, что они хотят казаться умнее.

Люди поймут смысл искусства только тогда, когда перестанут считать целью этой деятельности красоту, то есть наслаждение.

Люди различаются еще тем, что одни прежде думают, потом говорят и делают, а другие прежде говорят и делают, а потом думают.

Люди слишком жалки и слабы для того, чтобы они могли быть злы. Все они хотят быть добры, только не умеют, не могут. Это неумение быть добрым и есть то, что мы называем злым.

Люди учатся, как говорить, а главная наука — как и когда молчать.

Мир живет. В мире жизнь. Жизнь — тайна для всех людей. Одни называют ее бог, другие — сила. Все равно — она тайна. Жизнь разлита во всем. Все живет вместе, и все живет — отдельно: живет человек, живет червь.

Мир лежит во зле и соблазнах. Если будешь описывать много лжи, и в словах твоих не будет правды. Чтобы была правда в том, что описываешь, надо писать не то, что есть, а то, что должно быть, описывая не правду того, что есть, а правду царства божия, которое близится нам.

Мнение, которое мы получаем при первом взгляде на человека, обыкновенно изменяется более или менее скоро, и до тех пор, пока не произошло этой перемены, всегда будешь или слишком хорошо, или слишком дурно судить о человеке.

Мудрость во всех житейских делах, мне кажется, состоит не в том, чтобы узнать, что нужно делать, а в том, чтобы знать, что делать прежде, а что после.

Мужья ненавидят своих жен <…> В этом виноваты сами женщины своей лживостью и комедиантством. Они все играют комедию перед другими, но не могут продолжать играть ее за кулисами перед мужем, и потому муж знает всех женщин разумными, добрыми, одну только свою знает не такой.

Музыка есть искусство, действующее непосредственно на чувства, и потому, казалось бы, что для того, чтобы быть искусством, она должна бы действовать на чувства. Кроме того, она искусство преходящее. Произведение исполнено и кончено; вы не можете по произволу продолжить свое впечатление, как вы можете это сделать с картиной или с книгой.

Мы живем, значит, мы умираем. Хорошо жить, значит хорошо умирать. <…> Желаю себе и всем хорошо умереть.

Мы имеем пять главных умственных способностей. Способность представления, способность памяти, способность сравнения, способность делать выводы из этих сравнений и, наконец, способность приводить выводы эти в порядок.

Мы не можем ничего знать о том, что есть, а можем знать верно только о том, что должно быть. Много знаний разных, но одно важнее и достовернее всех — знание того, как жить. И это-то знание пренебрегается и считается и неважным, и недостоверным.

На человека находит душевное затмение — т. е. такое положение, в котором он теряет способность различать хорошее от дурного и забывает свои обдуманные намерения. Такое положение бывает следствием или страсти, или, напротив, апатии, и есть переходная ступень от добра к пороку.

Надо быть осторожным в разжигании в себе тщеславия похвалой. Страшно увеличивается уязвимость, болезненность.

Надо жить так, чтобы не бояться смерти и не желать ее.

Народы мало образованные известны большей частью другим народам под названием, не имеющим ничего общего с его настоящим именем, которым сам народ называет себя и корня которого доискаться весьма трудно.

Насилие соблазнительно потому, что освобождает от усилия внимания, работы разума. Надо потрудиться разобрать узел — оборвать короче.

Настоящее искусство не нуждается в украшениях, как жена любящего мужа. Поддельное искусство, как проститутка, должно быть всегда изукрашено.

Настоящее произведение искусства может проявляться в душе художника только изредка, как плод предшествующей жизни…

Наука и искусство так же тесно связаны между собой, как легкие и сердце, так что если один орган извращен, то и другой не может правильно действовать.

Наука истинная изучает и вводит в сознание людей те истины, знания, которые людьми известного времени и общества считаются самыми важными. Искусство же переводит эти истины из области знания в область чувства.

Наука познает отношения явлений, вперед признавая, что в явлении, которое она изучает, не может быть полной истины.

Начало зла в душе каждого.

Наши добрые качества вредят нам в жизни больше, чем дурные.

Не думай никогда, что ты не любишь или что тебя не любят. Это только нарушена чем-то всегда существовавшая и существующая любовь между тобой и людьми, и тебе надо только постараться устранить то, что нарушает эту вечно связывающую между собой людей любовь, которая всегда есть.

Не есть ли единение с десятками — разьединением с тысячами и миллионами.

Не от голода, не от любви, не от страха, не от злобы все наши мучения, а от нашего тела все зло на свете. От него и голод, и любовь, и страх, и злоба.

Не слушайте никогда тех, кто говорит дурно о других и хорошо о вас.

Не сознаваться в своих проступках — значит увеличивать их.

Недовольство собою есть необходимое условие разумной жизни. Только это недовольство побуждает к работе над собою.

Несомненный признак истинной науки — сознание ничтожности того, что знаешь, в сравнении с тем, что раскрывается.

Нет ничего тяжелее, как видеть жертвы, которые для тебя делают люди, с которыми ты связан и должен жить; особенно же жертвы, которых не требуешь, и от людей, которых не любишь. Самая обидная форма эгоизма — это самопожертвование.

Нет ничего хуже притворной доброты. Притворство доброты отталкивает больше, чем откровенная злоба.

Неужели люди, теперь живущие на шее других, не поймут сами, что этого не должно, и не слезут добровольно, а дождутся того, что их скинут и раздавят.

Никак нельзя сказать, не только полезна или бесполезна жизнь, которую ведет человек; но нельзя даже сказать, радостна она или нет. Это узнается только впоследствии, когда вся она видна будет. То же, что в работе. Спросите пахаря во время работы, радостна ли его жизнь. Он не знает и скорее думает, что радостна жизнь праздная богача, а спросите, когда он старик и вспоминает о своей жизни…

Никакое положение человека не может заставить быть добрым или злым.

Никто не имеет такого разительного влияния на направление человека, как наружность его, и не столько наружность, сколько убеждение в привлекательности или непривлекательности ее.

Никто никогда не раскаивался, что жил слишком просто.

Ничего нельзя делать прекрасного из соперничества, ничего благородного из гордости.

Ничто столько не препятствует истинному счастью (состоящему в добродетельной жизни), как привычка ждать чего-то от будущего. Между тем как для истинного счастья, состоящего во внутреннем самодовольстве, будущее ничего не может дать, а все дает прошедшее.

Ничто так не поощряет праздность, как пустые разговоры. Если бы люди молчали и не говорили тех пустяков, которыми они отгоняют от себя скуку праздности, они не могли бы переносить ее.

Ничто так не путает понятий об искусстве, как признание авторитетов.

Но если искусство есть человеческая деятельность, имеющая целью передавать людям те высшие и лучшие чувства, до которых дожили люди, то как же могло случиться, чтобы человечество известный, довольно длинный период своей жизни — с тех пор как люди перестали верить в церковное учение и до нашего времени — прожило бы без этой важной деятельности, а на место ее довольствовалось ничтожною деятельностью искусства, доставляющего только наслаждение?

Нужнее всего освободиться от соблазна славы людской, не думать о том, что скажут о тебе люди.

Отчаяние есть слабость веры и надежды в бога.

Отчего любовь, находящаяся в душе, не находит удовлетворения при столкновении с человеком, который возбуждает ее. Самолюбие уничтожает ее.

Отчего самое ужасное наказание, которое выдумали люди, есть — вечное заточение? (Смерть как наказание выдумали не люди. Они при этом слепое орудие провиденья.) Заточение, в котором человек лишается всего, что может его заставить забыть себя, и остается с вечной памятью о себе.

Песни, сказки, былины — все простое — будут читать, пока будет русский народ.

Пессимизм — глупость дурного тона. Мне всегда хочется сказать пессимисту: если мир не по тебе, не щеголяй своим неудовольствием, покинь его и не мешай другим.

Писание мое есть весь я.

Пиши 1) на черно; не обдумывая места и правильности выражения мыслей; 2) раз переписывай, исключая все лишнее и давая настоящее место каждой мысли, и 3) раз переписывай, исправляя неправильности выражений.

Плотские страсти находят удовлетворение в настоящем, душевные страсти — честолюбие, корысть — в будущем, совесть — только в прошедшем.

Плохо, если у человека нет чего-нибудь такого, за что он готов умереть.

Под их <критиков> руками большие писатели делаются маленькими, глубокие — мелкими и мудрые — глупыми.

Понятие красоты не только не совпадает с добром, но, скорее, противоположно ему, так как добро большей частью совпадает с победой над пристрастиями, красота же есть основание всех наших пристрастий.

Посредством искусства могут быть переданы самые возвышенные и добрые и самые низменные и дурные чувства…

Поступайте так, как будто вы один в мире и люди никогда не узнают о вашем поступке.

Потребность образования лежит в каждом человеке; народ любит и ищет образования, как любит и ищет воздуха для дыхания.

Правда, что лучшее, самое сообразное с общечеловеческой жизнью спасение памяти о себе есть спасение посредством любви к другим; но не легко приобрести это счастье.

Правила для подчинения воле чувства корыстолюбия:

Живи всегда хуже, чем ты мог бы жить.

Не переменяй образа жизни, ежели бы даже ты сделался в десять раз богаче.

Всякое приращение к твоему имению употребляй не для себя, а для общества.

Правила для развития чувств высоких и уничтожения чувств низких, или иначе: правила для развития чувства любви и уничтожения чувства самолюбия:

Правило общее: чем более исполняешь ты какую-нибудь из твоих потребностей, тем более она усиливается, и чем менее исполняешь ее, тем менее она действует.

Любя всех равно, не исключай и самого себя из этой любви.

Каждого ближнего люби так же, как и самого себя, но двух ближних люби более, нежели самого себя.

Правило от лени — порядок в жизни, порядок в умственных и физических занятиях.

Прежде, чем заниматься политикой, каждому человеку надо заниматься своей жизнью.

Презирать людей — есть какое-то пасмурное наслаждение…

Призвание можно распознать и доказать только жертвой, которую приносит ученый или художник своему покою или благосостоянию, чтобы отдаваться своему призванию.

Признак, выделяющий настоящее искусство от поддельного, есть один несомненный — заразительность искусства…

Чем сильнее заражение, тем лучше искусство, как искусство, не говоря о его содержании, то есть независимо от достоинства тех чувств, которые оно передает.

Природа подлежит нашим пяти чувствам, а чувства, как: отчаяние, любовь, восторг и т. д. и их оттенки, не только не подлежат нашим пяти чувствам, но даже не подлежат и рассудку. Музыка имеет даже перед поэзией то преимущество, что подражание чувствам музыки полнее подражания поэзии, но не имеет той ясности, которая составляет принадлежность поэзии.

Пробный камень ясного понимания предмета состоит в том, чтобы быть в состоянии передать его на простонародном языке необразованному человеку.

Прогресс состоит во все большем и большем преобладании разума над животным законом борьбы.

Произведение искусства хорошо или дурно от того, что говорит, как говорит и насколько от души говорит художник.

Прослыть боится слабым лишь тот, кто слаб.

Простой народ так много выше нас стоит своей исполненной трудов и лишений жизнью, что как-то нехорошо нашему брату искать и описывать в нем дурное.

Простота — необходимое условие прекрасного.

Пусть одобрение людей будет последствием твоего поступка, а не целью.

Надо верить в возможность счастья.

Разврат не в чем-нибудь физическом — ведь никакое безобразие физическое не разврат; а истинный разврат именно в освобождении себя от нравственных отношений к женщине, с которой входишь в физическое общение.

Разумное и нравственное всегда совпадают.

Распространяемые внушением ложные понятия и вредные настроения можно узнать по тому блеску и торжественности, которыми они окружаются. Истина не нуждается во внешней обстановке.

Революция только та благотворна, которая разрушает старое только тем, что уже установила новое… Не склеивать рану, не вырезать ее, а вытеснять ее живой клетчаткой.

Редкий вор и убийца совершает свое дело трезвым.

Религии суть указатели того высшего, доступного в данное время и в данном обществе лучшим передовым людям, понимания жизни, к которому неизбежно и неизменно приближаются все остальные люди этого общества.

Русский — или вообще просто — человек в минуту опасности любит показывать, что чувствует, или действительно чувствует больше страха потерять порученные ему или собственные вещи, чем жизнь.

Самое ужасное последствие пьяных напитков — то, что вино затемняет разум и совесть людей: люди от употребления вина становятся грубее, глупее, злее.

Самые лучшие добродетели без доброты ничего не стоят; и самые худшие пороки с ней прощаются.

Самый верный признак истины — это простота и ясность. Ложь всегда бывает сложна, вычурна и многословна.

Свобода состоит в отсутствии принуждения делать зло; ежели таким образом понимать свободу, то понятно, что она имеет это качество. Совершенной свободы нет, но более или менее она происходит от большей или меньшей власти и искушения в обратном отношении.

Свойство мудрого человека состоит в трех вещах: первое — делать самому то, что он советует делать другим, второе — никогда не поступать против справедливости и третье — терпеливо переносить слабости людей, окружающих его.

Сильные люди всегда просты.

Сказать, что я не могу сделать усилие для того, чтобы воздержаться от дурного поступка, — все равно, что признать себя не человеком, даже не животным, а вещью.

Слабости людские мы знаем по себе, и чтобы выказать их верно, надо их выказать на себе, потому что известная слабость идет только известной личности. У редких достает силы сделать это.

Слишком много или слишком мало знать друг друга мешает сближению.

Слишком способен человек представлять себе счастие, и слишком часто, так, ни за что, судьба бьет нас, больно, больно задевает за нежные струны, чтобы любить жизнь; и потом что-то особенно сладкое и великое есть в равнодушии к жизни…

Слово — выражение мысли… и потому слово должно соответствовать тому, что оно выражает.

Слово — дело великое. Великое потому, что словом можно соединить людей, словом можно и разъединить их, словом можно служить любви, словом же можно служить вражде и ненависти.

Слово есть поступок.

Следует показать людям их истинное благо и то, что богатство не только не есть благо, но отвлекает их, скрывая от них их истинное.

Слуги — вернейшие судьи господ, потому что они судят не по разговорам и выражениям чувств, а по действиям и образу жизни.

Совершенство только тогда совершенство, когда оно представляется достижимым только в бесконечности и когда возможность приближения к нему бесконечна.

Спирт так же консервирует душу и ум пьяницы, как он консервирует анатомические препараты.

Способность весьма важная в жизни есть способность быстро переносить свое внимание с одного предмета на другой; в особенности <…> это после сильного ощущения радости или горя.

Справедливость есть моральная умеренность. Следовать в физическом мире правилу — ничего лишнего — будет умеренность, в моральном — справедливость.

Справедливость составляет существенную потребность человека к человеку. То же отношение человек ищет в своем отношении к миру. Без будущей жизни его нет.

Сравнение употребляется, чтобы, сравнивая художественную вещь с лучшей, показать, как хороша описываемая вещь, чтобы дать о ней ясное понятие.

Сражение выигрывает тот, кто твердо решил его выиграть.

Старайся исполнить свой долг, и ты тотчас узнаешь, чего ты стоишь.

Степень правдивости человека есть указатель степени его нравственного совершенства.

Страх смерти обратно пропорционален хорошей жизни.

Сходясь с людьми, думай не о своей выгоде, а о выгоде того, с кем сходишься, и не о том, как ты будешь судить о себе, а как он будет судить о тебе.

Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней.

Счастье есть удовольствие без раскаяния.

Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что можешь.

Таинственность не есть признак мудрости. Чем мудрее человек, тем проще тот язык, которым он выражает свои мысли.

Талантом я называю способность: в словесном искусстве — легко выражать свои мысли и впечатления и подмечать и запоминать характерные подробности…

Теперь только малая часть, часть людей, имеющая власть, пользуется благами цивилизации, а большая лишена этих благ. Увеличить блага, и тогда всем достанет. Но дело в том, что люди, имеющие власть, уже давно пользуются не тем, что им нужно, а тем, что им не нужно, всем, чем могут.

Терять людей?! Мы говорим: я потерял жену, мужа, отца, когда они умерли. Но ведь часто и очень часто бывает, что мы теряем людей, которые не умирают: так расходимся с ними, что они хуже, чем умерли. А напротив, часто, когда люди умирают, мы тогда-то и находим их, сближаемся с ними.

Толпа есть соединение хотя бы и хороших людей, но соприкасающихся только животными гнусными сторонами, и выражающая только слабость и жестокость человеческой природы.

Только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко падать нравственно.

Только та любовь, для которой нет конца жертвам до самой смерти.

Только тогда будешь в силах воздержаться от злых дел, когда научишься воздерживаться от злых мыслей.

Только тогда легко жить с человеком, когда не считаешь ни себя выше, лучше его, ни его выше и лучше себя.

Требования народа в особенности серьезны и строги в отношении честности в самых близких отношениях, например, в отношении к семье, к деревне, к миру. В отношении к посторонним — с публикой, с государством, в особенности с иностранцем, с казною, для них смутно представляется приложимость общих правил честности.

Трезвому совестно то, что не совестно пьяному. Этими словами высказана существенная, основная причина, по которой люди прибегают к одурманивающим веществам.

Трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься.

Тщеславие есть какая-то недозрелая любовь к славе, какое-то самолюбие, перенесенное в мнение других — он любит себя не таким, каким он есть, а каким он показывается другим.

Тщеславие есть страсть непонятная — одно из тех зол, которыми, как повальными болезнями — голодом, саранчой, войной — провидение казнит людей. Источников этой страсти нельзя открыть; но причины, развивающие ее, суть: бездействие, роскошь, отсутствие забот и лишений. Это какая-то моральная болезнь вроде проказы…

У всех молодых людей есть время, в которое они не имеют никаких твердых понятий о вещах — правил. В это время обыкновенно они чуждаются интересов практических и живут в мире моральном. Эту переходную эпоху я называю — юность. У иных людей юность продолжается больше, у других меньше.

У детей, как и у простолюдинов, есть одинаковое счастливое свойство насмешливости над привычками и обычаями, которые не похожи на их.

У народа есть своя литература — прекрасная, неподражаемая; но она не подделка, она выпевается из среды самого народа.

У нас есть результаты мыслей величайших мыслителей, выделившихся в продолжение тысячелетий из миллиардов и миллиардов людей, и эти результаты мышления этих великих людей просеяны через решето и сито времени. Отброшено все посредственное, осталось одно самобытное, глубокое, нужное…

У наслаждения всякого рода имеется свойство приедаться. То, что нынче было наслаждением, завтра уже становится пресно и скучно.

Убедить рассуждениями людей, думающих иначе нельзя. Надо прежде сдвинуть их чувство, предоставить им рассуждать о том, что они правы.

Удивительно свойство самоуверенности. Какие бы ни были способности человека: ума, учености, всяких дарований, сердца даже, — если человек самоуверен, все эти качества становятся недостатками.

Удовлетворение собственных потребностей есть добро только в той мере, в которой оно может способствовать добру ближнего.

Уединение равно полезно для человека, живущего в обществе, как общественность для человека, не живущего в оном. Отделись человек от общества, взойди он сам в себя, и как скоро скинет с него рассудок очки, которые показывали ему все в превратном виде, и как уяснится взгляд его на вещи, так что непонятно будет ему, как не видал он всего того прежде.

Ужасна та духовная стена, которая вырастает между людьми — иногда десятки лет живущими вместе и как будто близкими. Хочешь пробить ее и, как муха за стеклом или птичка, бьешься во все места стекла, и нигде нет прохода и возможности соединения…

Уродливость только дисгармония в отношении красоты.

Усилие есть необходимое условие нравственного совершенствования.

Ученый — тот, кто много знает из книг, образованный тот, кто усвоил все самые распространенные в его время знания и приемы; просвещенный — тот, кто понимает смысл своей жизни.

Храбрость есть такое состояние души, при котором силы душевные действуют одинаково при каких бы то ни было обстоятельствах.

Христианство с его доктриной смирения, прощения, любви несовместимо с государством, с его надменностью, его насилием, его наказанием, его войнами.

Художественное произведение есть то, что заражает людей, приводит их всех к одному настроению. Нет равного по силе воздействия и подчинению всех людей к одному и тому же настроению, как дело жизни и, под конец, целая жизнь человеческая. Если бы столько людей понимали все значение и всю силу этого художественного произведения своей жизни! Если б только они так же заботливо лелеяли ее, прилагали все силы на то, чтобы не испортить его чем-нибудь и произвести его во всей возможной красоте. А то мы лелеем отражение жизни, а самой жизнью пренебрегаем. А хотим ли мы, или не хотим того, она есть художественное произведение, потому что действует на других людей, созерцается ими.

Художник, если он художник, не может делать ничего другого, как только то, что передавать в искусстве свои чувства.

Целесообразность! Единственный неизменный закон природы, скажут естественники. Ее нет в явлениях души человека — любви, поэзии, в лучших явлениях. Ее нет. Все это было и умерло, часто не выразившись. Природа далеко переступила свою цель, давши человеку потребность поэзии и любви, ежели один закон ее целесообразность.

Цель жизни вне наслаждений и страданий. Она достигается, проходя через них.

Наслаждения, страдания это — дыхание жизни: вдыхание и выдыхание, пища и отдача ее. Положить свою цель в наслаждении и избежании страданий — это значит потерять путь, пересекающий их.

Цель жизни общая и духовная. Единение. Только.

Цель жизни есть добро. Это чувство присуще душе нашей. Средство к доброй жизни есть знание добра и зла. Но достаточно ли для этого целой жизни? И ежели всю жизнь посвятить на это, разве мы не будем ошибаться и невольно делать зло? Мы будем добры тогда, когда все силы наши постоянно будут устремлены к этой цели. Можно делать добро, не имея полного знания того, что есть добро и зло.

Часто люди гордятся чистотой своей совести только потому, что они обладают короткой памятью.

Часто скромность принимается за слабость и нерешительность; но когда опыт докажет людям, что они ошиблись, то скромность придает новую прелесть, силу и уважение характеру.

Часто слышишь, что молодежь говорит: я не хочу жить чужим умом, я сам обдумаю. Зачем же тебе обдумывать обдуманное? Бери готовое и иди дальше. В этом сила человечества.

Человек гордый уважает не себя, а мнение, которое о нем составляют люди; человек с сознанием своего достоинства уважает только себя и презирает людское мнение.

Человек должен быть рабом. Выбор для него только в том, чьим: своих страстей, а значит, и людей, или же своего духовного начала.

Человек есть дробь. Числитель — это сравнительно с другими — достоинства человека; знаменатель — это оценка человеком самого себя. Увеличить свой числитель — свои достоинства, не во власти человека, но всякий может уменьшить свой знаменатель — свое мнение о самом себе, и этим уменьшением приблизиться к совершенству.

Человек живет двумя сторонами: воображением и — на другой стороне — деятельностью всех своих других способностей.

Человек может только двояко судить о себе: считать себя совсем правым или совсем виноватым. Считает себя совсем правым тот, кто не хочет изменять своей жизни и разум свой употребляет на оправдание того, что было, и считает себя совсем виноватым тот, кто хочет совершенствоваться и разум свой употребляет на познание того, что должно быть…

Человек не мыслим вне общества.

Человек употребляет свой разум на то, чтобы спрашивать: зачем и отчего? — прилагая эти вопросы к жизни своей и жизни мира. И разум же показывает ему, что ответов нет.

Человек, выделяющий себя от других людей, лишает себя счастья, потому что чем больше он отделяет себя, тем хуже его жизнь.

Человек, который поймет истинное добро, не будет желать другого. Притом не терять ни одной минуты власти для познания делания добра есть совершенство.

Человек, переставший пить и курить, приобретает ту умственную ясность и спокойствие взгляда, который с новой верной стороны освещает для него все явления жизни.

Человека, который из тщеславия, любопытства или алчности рискует жизнью, нельзя назвать храбрым, и наоборот, человека, который под влиянием чувства семейной обязанности или просто убеждения откажется от опасности, нельзя назвать трусом.

Человеческий язык вытесняется все более и более из научных исследований, и вместо слова, средства выражения существующих предметов и понятий, воцаряется научный воляпюк[1], отличающийся от настоящего воляпюка только тем, что настоящий воляпюк общими словами называет существующие предметы и понятия, а научный — несуществующими словами называет несуществующие понятия.

Человечество не переставая движется от низшего, более частного и менее ясного к высшему, более общему и более ясному пониманию жизни. И как во всяком движении, и в этом движении есть передовые: есть люди, яснее других понимающие смысл жизни, и из всех этих передовых людей всегда есть один, более ярко, доступно, сильно — словом и жизнью — выразивший этот смысл жизни.

Чем более понятно произведение искусства, тем оно выше.

Чем больше доволен собой, тем меньше в нем того, чем можно быть довольным.

Чем больше мы отдаемся красоте, тем больше мы удаляемся от добра.

Чем больше человек привыкает к приятному и изящному, тем более он себе готовит лишений в жизни. Из всех этих привычек лишение привычки иметь отношения только с изящными видами ума — самое тяжелое.

Чем бы люди ни пытались освободиться от насилия, одним только нельзя освободиться от него — насилием.

Чем выше в своем собственном мнении подымется человек, тем положение его ненадежнее.

Чем выше стараешься показывать себя людям, тем ниже становишься в их мнении.

Чем к меньшему мы привыкли, тем меньше нам угрожает лишений.

Чем легче учителю учить, тем труднее ученикам учиться.

Чем моложе человек, тем меньше он верит в добро, несмотря на то, что он легковернее на зло.

Чем мудрее люди, тем они слабее. Чем глупее, тем тверже.

Чем труднее и тяжелее обстоятельства, тем необходимее твердость, деятельность и решимость и тем вреднее апатия.

Честолюбие — добродетель в юношеские годы и при хороших средствах, ибо оно делается пошлостью и недостатком, когда человек уже не в средствах удовлетворить своей страсти.

Чтение сборника пословиц Снегирева составляет для меня одно из любимых — не занятий, но наслаждений.

Что за прелесть народная речь! И картинно, и трогательно, и серьезно.

Что натуры богатые ленивы и мало развиваются, это, во-первых, мы видим в действительности, во-вторых, ясно, что несовершенные натуры стремятся раскрыть мрак, который покрывает для них многие вопросы, и достигают усовершенствования и приобретают привычку работать. Потом: труды, предстоящие натуре богатой, чтобы идти вперед, гораздо больше и непропорциональны с трудами натуры несовершенной в дальнейшем развитии.

Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать, бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие — душевная подлость.

Чтобы быть истинными друзьями, нужно быть уверенными друг в друге.

Чтобы поверить в добро, надо начать делать его.

Чувства же, свойственные всем людям, суть самые высокие чувства. Чем выше чувства людей — любовь божеская, — тем они общее всем людям…

Чувства правды, красоты и добра независимы от степени развития. Красота, правда и добро суть понятия, выражающие только гармонию отношений в смысле правды, красоты и добра. Ложь есть только несоответственность отношений в смысле истины; абсолютной же правды нет.

Широкая натура — это не определение русского человека. Он — неисчерпаемый и бездонный, человек неимоверных возможностей.

Эгоизм семейный жесточе эгоизма личного. Человек, который устыдится пожертвовать благами другого для себя одного, считает своей обязанностью пользоваться несчастием, нуждою людей для блага семьи.

Эстетическое и этическое — два плеча одного рычага: насколько удлиняется и облегчается одна сторона, настолько укорачивается и тяжелеет другая сторона. Как только человек теряет нравственный смысл, так он делается особенно чувствителен к эстетическому.

Юмор может быть только в том случае, когда человек убежден, что недосказанные и странно рассказанные мысли его будут поняты. Он зависит от расположения и еще более от слушателей или от инстинктивного мнения о слушателях.

Я всегда старался не раздражаться и уступать в ссоре, чем и достигал умиротворения, а потом уже в спокойном состоянии дело улаживалось само собой. Почти всегда приходится жалеть, что ссора не была прекращена.

Я знаю в жизни только два действительных несчастья: угрызения совести и болезнь.

Я знаю, что большинство ре только считающихся умными людьми, но действительно очень умные люди, способные понять самые трудные рассуждения научные, математические, философские, очень редко могут понять хотя бы самую простую и очевидную истину, но такую, вследствие которой приходится допустить, что составленное ими иногда с большими усилиями суждение о предмете, суждение, которым они гордятся, которому они поучали других, на основании которого они устроили всю свою жизнь, — что это суждение может быть ложно.

Я советую, не то что употреблять простонародные мужицкие и понятные слова, а советую употреблять хорошие сильные слова и не советую употреблять неточные, неясные, необразные слова…

Язык должен быть не только понятный или простонародный, но язык должен быть хороший. Красота или скорее доброта языка может быть рассматриваема в двух отношениях. В отношении самих слов употребляемых и в отношении их сочетания.

Язык должен быть не только понятный или простонародный, но язык должен быть хороший.

Язык правды прост.

Язык, которым говорит народ и в котором есть звуки для выражения всего, что только может сказать поэт, мне мил.