Словарь афоризмов русских писателей

ГОРЬКИЙ МАКСИМ

<…> литературный язык хотя <…> черпали из речевого языка трудовых масс, резко отличается от своего первоисточника, потому что, изображая описательно, он откидывает из речевой стихии все случайное, временное и непрочное, капризное, фонетически искаженное, не совпадающее по различным причинам с основным «духом», то есть строем общеплеменного языка.

<…> Коли два камня друг на друга катятся, становиться между ними нельзя — изувечат.

<…> учить-то учи, да и сам тоже поучивайся, понимай вокруг-то себя, как и что.

«Щей» в стихах — не люблю, так же как и «вшей» и «ужей».

А писать нужно просто, как будто беседуя по душе с милейшим другом, с лучшим человеком, от которого ничего не хочется скрыть, который все поймет, все оценит с полуслова.

А так уж устроено богом <…> Всё — земля, а сама земля — пыль. И всё умирает на ней… Вот как! И должен потому человек жить в труде и смирении.

Автору надо отучиться от короткой фразы, она уместна только в местах, в моментах наиболее напряженного действия, быстрой смены жестов, настроений.

А вообще фраза должна быть плановой, экономно построенной из простых слов, притертых одно к другому так плотно, чтоб каждое давало читателю ясное представление о происходящем, о постепенности и неизбежности изображаемого процесса.

Анархизм Толстого — легенда, анархизм приписывается к числу его достоинств щедростью поклонников.

Барство-то — как оспа… и выздоровеет человек, а знаки-то остаются…

Без имени — нет человека…

Безумство храбрых — вот мудрость жизни!

Береги свою молодость! Нет ничего на свете лучше ее. Ничего-то нет дороже ее! Молодостью, ровно золотом, всё, что хочешь, то и сделаешь.

Бессмысленное, ненужное повторение слов вызывает у читателя впечатление скуки и затягивает развитие действия в рассказе.

Благожелательный человек … изменяет формы жизни незаметно, потихоньку, но его работа есть единственно прочная.

Большое удовольствие — жить на земле!

Борьба за очищение книг от «неудачных фраз» так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы.

Борьба за чистоту, за смысловую точность, за остроту языка есть борьба за орудие культуры. Чем острее это орудие, чем более точно направлено — тем оно победоносней. Именно поэтому одни всегда стремятся притуплять язык, другие — оттачивать его.

Бояться надо Бога обидеть и в себе и в другом.

Будучи подлецом не воображай, что это оригинально.

Будьте строго точны в уплате за добро, содеянное вам! Ибо нет на земле ничего печальнее и противней человека, подающего милостыну ближнему своему!

Будьте строже к себе, немногословьте, нужно, чтобы в стихах не было бородавок. Не всякий цветок краше от лишнего лепестка.

Бурьян растет на жирной почве, разврат — на почве пресыщения.

В борьбе за высокое качество прозы и поэзии мы должны обновлять и углублять тематику, чистоту и звучность языка.

В душе ведь бог-то, и закон, значит, в ней. Богом она создана, богом в человека вдунута. Нужно только в нее заглянуть уметь.

В каждом человеке должно быть что-нибудь свое…

В крупных художниках реализм и романтизм всегда как будто соединены.

В любимом — вся душа…

В мире и в эпосе, как и в языке, главном деятеле эпохи, определенно сказывается коллективное творчество всего народа, а не личное мышление одного творчества.

В мире нет ничего бесцельного.

В неисчерпаемой сокровищнице русского языка, народного русского языка для всякого писателя вполне достаточно таких слов, в которых он найдет яркое, сильное, четкое оформление для своего материала.

В погоне за красотой я постоянно грешил против точности описаний, неправильно ставил вещи, неверно освещал людей.

В простоте слова — самая великая мудрость, пословицы и песни всегда кратки, а ума и чувства вложено в них на целые книги.

В рассказе, как в машине, не должно быть ни единого лишнего винтика, а тем более лишних частей.

В старом славянском языке все-таки есть веские, добротные и образные слова, но необходимо различать язык церковной догматики и проповеди от языка поэзии.

В человеке есть желания, заслуживающие уважения, и есть желания, не заслуживающие такового. Помогите ему удовлетворить те желания тела, кои необходимы для того, чтобы он был здоров и силен, и те, облагородив его, возвысят его над скотом…

В юности одиночество полезно человеку <…> а вот под старость лучше вдвоем.

Ведь живут и такие люди, которым нет уже никакого утешения, кроме обмана…

Велика магическая сила слова, оживленного любовью!

Верь в свой народ, создавший могучий русский язык, верь в его творческие силы.

Веселый человек — всегда славный человек… Подлецы редко бывают веселыми людьми.

Взбрыкнул, трушились, встопорщил, грякнул, буруздил и десятки таких плохо выдуманных словечек, все это — даже не мякина, не солома, а вредный сорняк, и есть опасность, что семена его дадут обильные всходы, засорят наш богатый, сочный, крепкий литературный язык.

Вникайте в прелесть простонародной речи, в строение фразы в песне, сказке, в псалтыре, в песне песней Соломона. Вы увидите тут поразительное богатство образов, меткость сравнений, простоту — чарующую силой, изумительную красоту определений. Вникайте в творчество народное — это здорово, как свежая вода ключей горных, подземных, сладких струй. Держитесь ближе к народному языку, ищите простоты, краткости, здоровой силы, которая создает образ двумя, тремя словами.

Внимательнейше, неутомимо, упрямо изучайте язык! Писатель должен отлично знать свой язык.

Во сне даже сильный человек кажется беззащитным и беспомощным…

Вовремя уйти всегда лучше…

Вовремя человека пожалеть… хорошо бывает!

Вон как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом, вокруг земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтоб не разлюбить ее. А задумаешься — разлюбишь жизнь, это всегда так бывает.

Вообще — слова необходимо употреблять с точностью самой строгой.

Восходит солнце и заходит, — а в сердцах людей всегда сумерки.

Вот какие люди бывают! Взглянет он тебе в очи и полонит твою душу, и ничуть тебе это не стыдно, а еще и гордо для тебя. С таким человеком ты сам лучше становишься. Мало таких людей! Ну, так и ладно, коли мало. Много хорошего было бы на свете, так его и за хорошее не считали бы.

Вот наша жизнь! Не успеешь допить свой стакан до половины, а к нему уже потянулась новая рука…

Вращаться в мире чудесных, глубоких загадок бытия, тратить энергию своего мозга на разрешение их — вот истинно человеческая жизнь, вот где неисчерпаемый источник счастья и животворной радости!

Время придет — слезы утрет.

Все — в человеке, все для человека!

Все — живет, всюду — жизнь. И всюду тайны.

Все великолепные вещи — просты и побеждают именно своей мудрой простотой.

Все женщины — актрисы, вот в чем дело! Русские женщины по преимуществу драматические актрисы <…> все героинь хотят играть…

Все мужчины интересничают при женщинах. Один изображает пессимиста, другой — Мефистофеля… А сами — просто лентяи.

Все мы на земле странники…

Все слова рождены деянием, трудом, поэтому язык является костью, мускулом, нервом, кожей фактов, и поэтому точность, ясность, простота языка совершенно необходимы для того, чтобы правильно и ярко изображать процессы создания фактов человеком и процессы влияния фактов на человека.

Все так: родятся, поживут, умирают.

Все хотят порядка, да разума нехватка.

Все явления природы одеты работой нашего разума в слова, оформлены в понятия.

Все языки стремятся к точности, а точность требует краткости, сжатости.

Все, что растет, становится сложнее; люди все повышают свои требования к жизни и к самим себе…

Всегда неприятно видеть, что человек, которого ты считаешь хуже и ниже себя, любит или ненавидит то же, что и ты, и, таким образом, становится похож на тебя.

Всяк по-своему жизнь терпит…

Всяк человек бедности боится.

Всякий материал — а язык особенно — требует тщательного отбора всего лучшего, что в нем есть, — ясного, точного, красочного, звучного, и — дальнейшего, любовного развития этого лучшего.

Первоэлементом литературы является язык, основное орудие ее и — вместе с фактами, явлениями жизни — материал литературы.

Всякий человек не всю жизнь плох, иной раз и плохой похвалы достоин. Человек — не камень, а и камень от времени меняется.

Всяко живет человек… как сердце налажено, так и живет… сегодня — добрый, завтра — злой…

Всякого человека и уважать надо…

Всякое дело любовью освещается…

Всякое дело надо любить, чтобы хорошо его делать.

Всякое правительство — как бы оно себя ни именовало — стремится не только «управлять» волею народных масс, но и воспитывать эту волю сообразно своим принципам и целям. Наиболее демагогические и ловкие правительства обычно прикрашивают свое стремление управлять народной волей и воспитывать ее словами: мы выражаем волю народа.

Вы должны учиться, не щадя себя, учиться всему, что есть лучшего в мире, всякой технике и, конечно, технике словесного творчества. Этому научиться не так трудно, потому что у вас есть великолепные образцы: Гоголь, Лев Толстой, Лесков, Чехов, Пришвин и немало других отличнейших знатоков русского языка, строя русской речи.

Вы читайте, читайте русскую литературу как можно больше, все читайте! Это лучшая литература в мире.

Где слишком много политики, там нет места культуре, а если политика насквозь пропитана страхом перед массой и лестью ей… тут уже, пожалуй, совершенно бесполезно говорить о совести, справедливости, об уважении к человеку и обо всем другом, что политический цинизм именует «сентиментальностью», но без чего — нельзя жить.

Герцен — первый русский мыслитель, до него никто не смотрел так разносторонне и глубоко на русскую жизнь. Его ум — ум исключительный по силе, как его язык исключителен по красоте и блеску.

Главное <…> в писателе — искренность.

Главное в жизни спокойное, внимательное отношение ко всему…

Главное в крестьянской жизни — это <…> свобода! Хозяин ты есть сам себе. <…> Ты можешь от всякого требовать уважения к себе…

Главное же — просто писать, как Чехов в языке… — без кокетства, без вывертов…

Говорят, человек не хозяин своего чувства…

Да разве любят за что-нибудь? Любят так, просто!.. Настоящая любовь — она, как солнце в небе, неизвестно на чем держится.

Да, философия — особенно же моральная — скучное дело, но когда душа намозолена жизнью до крови и горько плачет от неисчерпаемой любви к «великому пустяку» — человеку, невольно начинаешь философствовать, ибо — хочется утешить себя.

Да. Душа — птица капризная, куда летит — неведомо.

Даже в пустяках надо быть правдивыми!

Даже высшие школы дают нам только ряд противоречивых теорий, только догадки о тайнах жизни…

Дайте свободу слову, как можно больше свободы, ибо когда враги говорят много — они, в конце концов, говорят глупости, а это очень полезно.

Дважды убить нельзя.

Действительность всегда есть воплощение идеала, и, отрицая, изменяя ее, мы делаем это потому, что идеал, воплощенный нами же в ней, уже не удовлетворяет нас, — мы создали в воображении иной, лучший.

Дело в том, что стих требует точности и малословия, сжатости, экономии слова. Это очень хорошо, потому что без этой экономии, без этой сжатой, крепкой фразы — не сделаешь произведения в достаточной мере сильного, звучного и красивого.

Для писателя — «художника» — необходимо широкое знакомство со всем запасом слов богатейшего нашего словаря и необходимо уменье выбирать из него наиболее точные, ясные, сильные слова.

Для того, чтоб литературное произведение заслужило титул художественного — необходимо придать ему совершенную словесную форму, эту форму придает рассказу и роману простой, точный, ясный, экономный язык…

Для того, чтобы люди быстрее и лучше понимали друг друга, они должны говорить одним языком.

Добро — <…> суть драгоценность, редкая вещь, прекраснее которой нет на земле.

Добром платите только за добро. И никогда не платите больше того, сколько получено вами, дабы не поощрять в человеке чувство ростовщика. Ибо человек — жаден.

Доброта — она превыше всех благ.

Доброта… безвозмездно должна быть оказана…

Довольно жалоб, имейте мужество молчать! Надо молчать о своих маленьких печалях. Ведь мы умеем молчать, когда довольны днями нашей жизни? Каждый из нас поглощает свой кусочек счастья в одиночестве, а горе свое, ничтожную царапину сердца, выносим на улицу, показываем всем, и кричим, и плачем о нашей боли на весь мир!

Долой все словесные ухищрения, фокусы, затейливые красивости!

Драма — самая трудная форма искусства слова, ибо она гораздо говорит больше, чем роман, повесть, рассказ, вторгается в область изобразительного, «пластического» искусства.

Драматург пользуется только диалогом. Он, так сказать, работает голым словом, не объясняя, не рассказывая, почему герой говорит именно так, а не иначе, не досказывая описаниями от себя — от автора — смысла поступков того или иного героя.

Другие люди живут без тебя и проживут без тебя. Разве ты думаешь, что ты кому-то нужен? Ты не хлеб, не палка, и не нужно тебя никому…

Душа законов не знает, годов не считает…

Единственным орудием самозащиты мещанства является цинизм.

Если в мире существует нечто поистине священное и великое, так это только непрерывно растущий человек, — ценный даже тогда, когда он ненавистен мне.

Если кто кому хорошего не сделал, тот и худо поступил…

Если люди будут искренни, они поймут друг друга!

Если никто тебя не любит — неразумно жить на свете.

Если разрыв воли и разума является тяжкой драмой жизни индивидуума, — в жизни народа этот разрыв — трагедия.

Если революция не способна тотчас же развивать в стране напряженное культурное строительство, — тогда, с моей точки зрения, революция бесплодна, не имеет смысла.

Еще раз посоветую: обратите внимание на язык, добивайтесь от него точности, что даст ему силу и красоту.

Жалеть людей надо!

Жалоба человека красива… Жестоко это <…> сомневаться в искренности стонов человека.

Желание вмешаться в самую гущу жизни … месить ее и так и эдак … тому — помешать, этому — помочь … вот в чем радость жизни!

Желая сильно, не рассуждают…

Женщина и человек так тесно спаяны, так неразрывно слиты в одно красивое, круглое целое.

Женщины всегда будут любить того, кто умеет сильно ласкать, хотя бы и был он сед, хотя бы и в морщинах было лицо его — в силе красота, а не в нежной коже и румянце щек.

Жестокость утомляет и может наконец внушить органическое отвращение к ней, а в этом отвращении — ее гибель.

Жизнь — искусство находить во всем красоту и радость…

Жизнь — искусство смотреть на все своими глазами, слышать своими ушами.

Жизнь — серьезное дело, но неустроенное…

Жизнь — точно какой-то базар. Все хотят обмануть друг друга: дать меньше, взять больше.

Жизнь — трудна, человек устает жить.

Жизнь всегда сильнее человека.

Жизнь всегда такая была, как теперь… мутная, тесная … и всегда будет такая!

Жизнь дана человеку для ежедневного упражнения в разрешении разных социальных, моральных и иных задач…

Жизнь идет <…> кто не поспевает за ней, тот остается одиноким.

Жизнь каждого думающего человека — тяжелая драма.

Жизнь коротка, а в ней так много интересной работы!

Жизнь ломает людей без шума, без криков … без слез … незаметно…

Жизнь обновляется людьми верующими… аристократией духа…

Жизнь тасует нас, как карты, и только случайно — и то не надолго — мы попадаем на свое место.

Жизнь у бедных людей проклятая — калечит без всякого резона. Жестокая жизнь.

Жизнь! Покричат люди, устанут, замолчат… Отдохнут — опять кричать будут.

Жизнь… так устроена, что иная смерть для самого человека — праздник, а иная — для всех благодать.

Жить надо с людьми, умирать — в одиночестве.

Жить надо умеючи… осторожно…

Жить — даже и не будучи влюбленным — славное занятие!

За зло всегда платите сторицею зла! Будьте жестоко щедры, вознаграждая ближнего за зло его вам! Если он, когда вы просили хлеба, дал камень вам, — опрокиньте гору на голову его!

Замуж бабе выйти — все равно как зимой в прорубь прыгнуть…

Запомните мой завет: никогда не выдумывайте ни фабулы, ни интриг. Берите то, что дает сама жизнь. Жизнь куда богаче всех наших выдумок!

Землю, как мать, не забудешь надолго.

Земля должна быть достойна человека, и для того, чтоб она была вполне достойна его, человек должен устраивать землю так же заботливо, как он привык устраивать свое жилье, свой дом.

Земля должна быть огранена трудом, как драгоценный камень.

Зло — противно. Страдание — отвратительно…

И всё… умнее люди становятся, всё знатнее… живут — всё хуже, а хотят — всё лучше… упрямые!

И едва ли даже когда-нибудь человека нужно пожалеть… Лучше — помочь ему.

И страшно много лжи в наших разговорах! Чтобы скрывать друг от друга духовную нищету, мы одеваемся в красивые фразы, в дешевые лохмотья книжной мудрости… Говорим о трагизме жизни, не зная ее, любим ныть, жаловаться, стонать…

И я особенно подозрительно, особенно недоверчиво отношусь к русскому человеку у власти, — недавний раб, он становится самым разнузданным деспотом, как только приобретает возможность быть владыкой ближнего своего.

Идеология и мораль мещан направлены к тому, чтобы возможно туго и крепко связать волю и разум человека, направленные в сторону коллективизма.

Идешь ты, ну и иди своим путем, не сворачивая в сторону. Прямо иди. Может, и не загинешь даром.

Известно, что возбуждение радостное — особенно увеличивает силы.

Именно сложность нашей психики и делает нас лучшими людьми страны — сиречь интеллигенцией.

Имея дело с людьми образного языка, вы должны уметь пользоваться этим языком.

Интересная штука — жизнь!

Искусство всегда было достоянием немногих…

Искусство должно облагораживать людей.

Искусство слова следовало непосредственно за трудом, в слово включались начала науки о приемах борьбы с враждебными трудовой деятельности людей сопротивлениями природы.

Истинная поэзия — всегда поэзия сердца, всегда песня души, она редко философствует и стыдится рассуждать.

Их <писателей> не должно утешать то, что сейчас многие «признанные» писатели тоже плохо знают родной язык.

Почти у каждого можно отметить неправильную расстановку слов; запутанность фразы, неточность ее. Это значит, что автор плохо видит то, о чем он пишет.

Каждое дело, литература также, требует знаний технических, без этого ничего не сделаешь. Литератор работает со своим опытом, который он облекает в слово. Язык — это его инструмент, надо учиться языку, надо расширять свой лексикон, учиться облекать свои впечатления в более совершенную, яркую, простую форму.

Как мало в жизни ласкового!

Как ни живи, все грешно! И так грешно, и вот этак грешно <…> Сказал — грешно, промолчал — грешно, сделал — грешно, и не сделал — грешно. Разве тут разберешь?

Как ни притворяйся, как ни вихляйся, а человеком родился, человеком и помрешь…

Как стилист, Чехов недосягаем, и будущий историк литературы, говоря о росте русского языка, скажет, что язык этот создали Пушкин, Тургенев и Чехов.

Как тесны границы человеческой откровенности и как стойко охраняет их самолюбие.

Как хороши люди! Сколько в них простоты, ума и такой славной способности понимать друг друга!

Как художник слова, H. С. Лесков вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров.

Как это обидно — потерять имя!

Какое это счастье — быть грамотным!

Какое это тяжелое, гнетущее чувство — ответственность перед детьми.

Какому дьяволу нужно, чтобы люди горе горевали? Кто это любит слушать, как стонет, разрываясь от горя, человеческое сердце?

Клевета и ложь — узаконенный метод политики мещан. Среди великих людей мира сего едва ли найдется хоть один, которого не пытались бы измазать грязью.

Когда писатель глубоко чувствует свою кровную связь с народом — это дает красоту и силу ему.

Когда русскому человеку особенно плохо живется, он обвиняет в этом жену, погоду, Бога — всех, кроме самого себя. Такова русская натура, мы всегда жалуемся на кого-то со стороны, чтобы оправдать нашу глупость, лень, наше неумение жить и работать.

Когда труд — удовольствие, жизнь — хороша! Когда труд — обязанность, жизнь — рабство!

Когда человек говорит мало — он кажется умнее.

Когда человек любит подвиги, он всегда умеет их сделать и найдет, где это можно. В жизни… всегда есть место подвигам. И те, которые не находят их для себя, — не просто лентяи и трусы или не понимают жизни <…> кабы люди понимали жизнь, каждый захотел бы оставить после себя свою тень в ней.

Кому что назначено, тот и должен нести свою тяжесть…

Короленко — человек, умеющий щадить самолюбие ближнего.

Короленко первый сказал мне веские человечьи слова о значении формы, о красоте фразы, я был удивлен простой, понятной правдой этих слов и, слушая его, жутко почувствовал, что писательство — нелегкое дело.

Красивое — редко, но когда оно истинно красиво, оно согревает душу, как солнце, вдруг осиявшее пасмурный день.

Кроме необходимости тщательно изучать язык, кроме развития умения отбирать из него наиболее простые, четкие и красочные слова отлично разработанного, но весьма усердно засоряемого пустыми и уродливыми словами литературного языка, — кроме этого писатель должен обладать хорошим знанием истории прошлого и знанием социальных явлений современности, в которой он призван исполнять одновременно две роли: роль акушерки и могильщика.

Кто ищет — найдет… Кто крепко хочет — найдет!

Кто не может ни во что верить — тот не может жить.

Кто работает, тот не скучает.

Кто разлюбил женщину — значит, он не умеет любить…

Кто слаб душой… и кто живет чужими соками, — тем ложь нужна…

Кто умеет веселиться, того горе боится.

Лесков несомненно влиял на меня поразительным знанием и богатством языка. Это вообще отличный писатель и тонкий знаток русского быта. Писатель, все еще не оцененный по заслугам перед нашей литературой.

Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, все прахом будет…

Литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски.

Литератор должен понять, что он не только пишет пером, но рисует словами и рисует не как мастер живописи, изображающий человека неподвижным, а пытается изобразить людей в непрерывном движении, в действии, в бесконечных столкновениях между собою, в борьбе классов, групп, единиц.

Литератор помогает читателю лучше видеть и слышать то, что им, литератором, изображено. Людей совершенно одинаковых — нет, в каждом имеется нечто свое — и внешнее, и внутреннее.

Литературной технике, языку надобно учиться именно у Толстого, Гоголя, Лескова, Тургенева, к ним я прибавил бы и Бунина, Чехова, Пришвина.

Литературный и речевой язык наш обладает богатейшей образностью и гибкостью, не зря Тургенев называл его «великим, прекрасным».

Личный эгоизм — это родной отец подлости.

Лишних слов всячески избегайте.

Лишь тот, кто облек себя в броню лжи, нахальства и бесстыдства, не дрогнет перед судом своей совести.

Ложь — религия рабов и хозяев… Правда — бог свободного человека!

Ложь нельзя сказать просто: она требует громких слов и многих украшений.

Лучше замерзнуть на ходу, чем сгнить, сидя на одном месте…

Любите книгу, она облегчит вам жизнь.

Любить — живых надо…

Любовь без радости для женщины обидна.

Любовь к женщине — трагическая обязанность мужчины.

Люди все живут… как щепки по реке плывут…

Люди должны быть светлыми и яркими… как солнце.

Материал ваш требует простого языка, строгой и точной фразы. Примите мой дружеский совет: прочитайте томика два маленьких рассказов Чехова и Мопассана, посмотрите, как они умели «показать товар лицом, не украшая его фольгой и мишурой, а только оттеняя его внутреннюю добротность».

Мещанство — это ползучее растение, оно способно бесконечно размножаться и хотело бы задушить своими побегами все на своей дороге.

Мне глубоко симпатичен великий в своих страданиях еврейский народ; я преклоняюсь перед силой его, измученной веками тяжких несправедливостей души, измученной, но горячо и смело мечтающей о свободе. Мне говорят, что сионизм — утопия: не знаю, может быть. Но поскольку в этой утопии я вижу непобедимую, страстную жажду свободы, для меня — это реальность, для меня — это великое дело жизни.

Многие из современников Пушкина владели словом почти так же искусно, так же легко, как он, но никто из них не мог соединить в стихе простоты и ясности слова с музыкой его, никто из предшественников и современников его не мог возвыситься до таких стихов, какими написан, например, «Пророк».

Многие любят шутить больше, чем думать.

Многим деньги легко достаются, да немногие легко с ними расстаются…

Молодые литераторы плохо усваивают простейшую истину: язык — это материал, из которого делают стихи, рассказы, романы. Из плохого материала хорошую вещь не сделаешь.

Молодые писатели ничего, кроме газет, не читают и, оглушенные сухим треском языка статей газетных, совершенно не слушают звуковых капризов языка живой речи.

Избегайте таких слогов, как: «щущих», «щая», «щей», «вшей», а также вообще свистящих и шипящих везде, где они не звукоподражательны. «Трепещущая тишина» не изображает тишины, потому что слоги «щу», «ща» слишком определенно звучат.

Мудрость жизни всегда глубже и обширнее мудрости людей.

Мудрость не лекарство от боли сердца…

Мужчине женщина всегда вредна: когда она хороша, она возбуждает у других желание обладать ею, а мужа своего предает мукам ревности; когда она дурна, муж ее, завидуя другим, страдает от зависти; а если она не хороша и не дурна, мужчина делает ее прекрасной и, поняв, что он ошибся, вновь страдает через нее, эту женщину…

Мы — дети солнца! Это оно горит в нашей крови, это оно рождает гордые, огненные мысли, освещая мрак наших недоумений, оно — океан энергии, красоты и опьяняющей душу радости!

Мы все будем друзьями, будем работать, накопим для людей много сокровищ чувства, мысли, и, гордые сознанием, что вот мы — мы — сделали много важного и нужного для людей, уйдем из жизни, приятно усталые, спокойно примиренные с необходимостью уйти.

Мы всегда должны повышать наши требования к жизни и людям.

Мы живем в стране, где только писатель может быть глашатаем правды, беспристрастным судьею пороков своего народа и борцом за его интересы… Только он может быть таким, и таким должен быть русский писатель.

Мы слишком много прощаем… Это слабость… Она убивает уважение друг к другу…

Мышление афоризмами характерно для народа…

Мягкости языка, его точности можно поучиться у Чехова: короткая фраза, совершенно отсутствуют вводные предложения.

Над словом у нас работают мало, язык плохой, писателя от писателя трудно отличить, нет характерного языка, нет того, чем, например, Лескова легко отличить от Глеба Успенского, или Гаршина от Бунина.

Надо изучать приемы и технику литературного труда, только при условии овладения этой техникой возможно придать материалу более или менее совершенную художественную форму.

Надо писать так, чтобы из сетки серых строк глядел бы живой образ.

Надо так жить… чтобы самому себя можно было уважать…

Надо, необходимо пробудить в людях сознание своего достоинства, во всех людях … во всех! Тогда никто из нас не будет оскорблять другого… Ведь мы не умеем уважать человека, и это так больно… обидно…

Надобно именно изображать, показывать, а не только рассказывать.

Начинать рассказы речью оригинального смысла может и следует, но всегда лучше начать картинкой — описанием места, времени, фигур, сразу ввести читателя в определенную обстановку.

Надобно учиться писать просто, точно, четко, тогда сама собою появится настоящая красота художественной правды.

Наиболее деятельным союзником болезни является уныние больного.

Напомню для ясности, что Пушкин высоко ценил язык «московских просвирен», учился у своей няни Арины Родионовны.

Замечательнейший знаток речевого языка Лесков тоже учился у няньки, солдатки. И вообще скромные няньки, кучера, рыбаки, деревенские охотники и прочие люди тяжелой жизни определенно влияли на развитие литературного языка, но литераторы из стихийного потока речевого бытового языка произвели строжайший отбор наиболее точных, метких и наиболее осмысленных слов.

Народ — не только сила, создающая все материальные ценности, он — единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гениальности творчества философ и поэт, создавший все великие поэмы, все трагедии земли и величайшую из них — историю всемирной культуры…

Народ наш в части языкового творчества — очень талантливый народ, но мы плохо с этим считаемся. Мы не умеем отобрать то, что у него талантливо. Вспомните, как прекрасно делает он частушки.

Нас учат любить друг друга… нам говорят: будьте добрыми, будьте кротки… и садятся верхом на шеи нам и едут на нас…

Настоящая мудрость всегда выражается очень просто.

Настоящая народная песня за внешней красотой, за формой не гонится, а умеет говорить от души самыми простыми, и, потому, красивыми словами.

Начиная с Пушкина, наши классики отобрали из речевого хаоса наиболее точные, яркие, веские слова и создали «великий, прекрасный язык»…

Наша революция дала полный простор всем дурным и зверским инстинктам, накопившимся под свинцовой крышей монархии, и, в то же время, она отбросила в сторону от себя все интеллектуальные силы демократии, всю моральную энергию страны.

Наша речь преимущественно афористична, отличается своей сжатостью, крепостью.

Наша страна прежде всего нуждается в людях, благожелательно настроенных. Благожелательный человек — эволюционист, он не торопится…

Не всегда правдой душу вылечишь…

Не знать — это равносильно не развиваться, не двигаться.

Не подобает жить без оправдания, это значило бы — живете бессмысленно. Так что — привыкайте заглядывать во все щели и ямы, может, там где-то и затискана потребная вам истина. Живите безбоязненно, не бегая от неприятного и страшного, — неприятно и страшно, потому что непонятно.

Не стоит быть умным человеком для того, чтобы только рассуждать…

Не судить, как не есть, невозможно для человека…

Нельзя ссылаться на то, что в «нашей области так говорят», — книги пишутся не для одной какой-то области.

Нельзя уважать себя, если не умеешь жить… если всю жизнь нужно, чтобы кто-то помогал тебе, кто-то поддерживал тебя…

Ненависть очень легко дается…

Несчастье большинства людей в том, что они считают себя способными на большее, чем могут.

Нет любви — нет жизни у человека…

Нет никаких причин заменять слово «есть» блатным словом «шамать» и вообще вводить в литературу блатной язык. Нет смысла писать «бубенчик звеникает», когда имеются более точные звукоподражательные определения: брякает, звякает, бренчит.

Нет ничего такого, что нельзя было бы уложить в простые ясные слова.

Нечестно, некрасиво причинять страдания другим.

Никто не видит тех драм, которые терзают душу человека, стоящего между «хочу» и «должен».

Ничего нельзя сказать человеку, которому улыбается смерть, ничего не скажешь ему такого, что возвратило бы в душу его любовь к жизни.

Но вы не изображаете, а все только рассказываете. Надо понять различие изображения и рассказа.

Но не нужно забывать: для того, чтобы писать стихи, нужно очень хорошо знать язык.

Но сказки помогли бы сильно развить фантазию писателю, заставить его оценить значение выдумки для искусства, а главное — обогатить его скудный язык, его бедный лексикон, который он часто безуспешно и почти всегда уродливо пытается обогащать «провинциализмами», «местными речениями» или придуманными «на скорую руку» мертворожденными словечками.

Но, видите ли, учиться литератору у литератора — это одно дело, а учиться литератору у первоисточника — это другое дело.

Нужно возражать не словами, а фактами человеку, который верит в то, что жизнь, какова она есть, вполне законна и справедлива.

Нужно учиться писать о людях и жизни так, чтобы каждое слово пело, светилось, чтобы лишних слов во фразе не было, чтобы каждая фраза совершенно точно и живо изображала читателю именно то, что вы хотите показать.

Нужно, чтоб в искусстве отражалось вечное стремление человека в даль, к высоте… Когда это стремление есть в художнике и когда он верует в солнечную силу красоты, его картина, книга, его соната — будут <…> понятны, дороги… Они вызовут в душе <…> созвучный аккорд.

Нужно, чтоб от человека польза была… чтобы он работал…

Нужно, чтобы все люди понимали и любили красоту, тогда они построят на ней мораль… Они будут ценить свои поступки как красивые и безобразные… И тогда-то жизнь будет прекрасна!

Ныть и плакать не стоит — ни к чему не поведет. Живи и ожидай, когда тебя изломает, а если изломало — жди смерти! Только и есть на земле всех умных слов.

Образование — чепуха, главное — талант.

Образование и построение языка — процесс коллективный, это неопровержимо установлено, и лингвистикой, и историей культуры.

Одно дело — «окрашивать» словами людей и вещи, другое — изобразить их так «пластично», живо, что изображенное хочется тронуть рукой, как часто хочется потрогать героев «Войны и мира» у Толстого.

Он <Пушкин> собирал песни и в Одессе, и в Кишиневе, и в Псковской губернии — для чего переодевался в платье мещанина, и, изучая народную жизнь, народную речь, ругает свое воспитание «поганым и проклятым». Он учится русскому языку у Крылова, еще больше у своей няньки и всегда у ямщиков, торговок, в трактирах, на постоялых дворах, у солдат.

Он был изумительный мастер эпистолярного стиля, письма Пушкина до сего дня не утратили значения лучших образцов этого стиля.

Он <Пушкин> был по-русски красноречив, и особенно подкупало меня блестящее умение, с которым он владел афоризмом, этой характерной особенностью подлинной русской речи.

Органичность произведения явится сама собой, явится язык сильный своей красочностью, потому что наш русский язык в высшей степени благодарен в этом отношении, ярок, удивительно четок и компактен.

Основным материалом литературы является слово, оформляющее все наши впечатления, чувства, мысли. Литература — это искусство пластического изображения посредством слова. Классики учат нас, что чем более просто, ясно, четко смысловое и образное наполнение слова, — тем более крепко, правдиво и устойчиво изображение пейзажа и его влияния на человека, изображение характера человека, его отношения к людям.

От любви к женщине родилось всё прекрасное на земле.

Очень мало людей жизнью пользуются … множеству их жить-то и некогда совсем … они только работают, куска хлеба ради…

Очистить язык совершенно необходимо потому, что язык этот есть тот материал, с которым мы работаем, переходим в новую действительность, отражая в словах старое и новое в их непримиримом противоречии.

Ошибок не бойтесь, без них не проживешь.

Память — это бич несчастных, оживляет даже камни прошлого…

Перед лицом моря человек чувствует себя маленьким, ничтожной пылинкой, как перед лицом вечности.

Писатели <…> большие мастера по части совращения женщин.

Писатель, не обладающий знаниями фольклора, — плохой писатель. В народном творчестве сокрыты беспредельные богатства, и добросовестный писатель должен ими овладеть. Только тут можно изучить родной язык, а он у нас богат и славен.

Писать надо так, чтобы образ физически ощущался.

Писать надобно просто и чем проще — тем лучше.

Плохо, когда сила живет без ума, да нехорошо, когда и ум без силы.

Подлинная красота языка, действующая как сила, создается точностью, ясностью, звучностью слов, которые оформляют картины, характеры, идеи книг.

Позвольте посоветовать следующее: проштудируйте богатейших лексикаторов наших — Лескова, Печерского купно с такими изящными формовщиками слов и знатоками пластики, каковы Тургенев, Чехов, Короленко.

Полемика — премилое занятие для любителей схоластических упражнений в словесности и для тех людей, которые долгом своим почитают всегда и во всем доказывать свою правоту, точность мысли своей и прочие превосходные качества.

Политика — почва, на которой быстро и обильно разрастается чертополох ядовитой вражды, злых подозрений, бесстыдной лжи, клеветы, болезненных честолюбий, неуважения к личности, — перечислите все дурное, что есть в человеке, — и все это особенно ярко и богато разрастается именно на почве политической борьбы.

Политика неизбежна, как дурная погода, но, чтобы облагородить политику, необходима культурная работа, и давно пора внести в область злых политических эмоций — эмоции доброты и добра.

Пословицы и поговорки образцово формируют весь жизненный, социально-исторический опыт трудового народа, и писателю совершенно необходимо знакомиться с материалом, который научит его сжимать слова, как пальцы в кулак, и развертывать слова, крепко сжатые другими, развертывать их так, чтобы было обнажено спрятанное в них, враждебное задачам эпохи, мертвое. Я очень много учился на пословицах, иначе — на мышлении афоризмами.

Постарайтесь возвести случайный факт вашего бытия на степень общественной необходимости, — и вот ваша жизнь и получит смысл…

Почему это в молодости жизнь всегда кажется такой простой и ясной?

Прав не дают, права — берут… Человек должен сам себе завоевать права, если не хочет быть раздавленным грудой обязанностей…

Правда выше жалости.

Правда груба и холодна, и в ней всегда скрыт тонкий яд скептицизма.

Правда и простота — родные сестры, а красота — третья сестра.

Право критики налагает обязанность беспощадно критиковать не только действия врагов, но и недостатки друзей.

Признано и установлено, что искусство слова родилось в глубокой древности из процессов труда людей.

Приличие требует, чтобы люди лгали…

Пристрастие к провинциализмам, к местным речениям так же мешает ясности изображения, как затрудняет нашего читателя втыкание в русскую фразу иностранных слов.

Прославим поэтов, у которых один бог — красиво сказанное, бесстрашное слово правды.

Проще! Короче! И будет сильно, будет красиво.

Пушкин до того удивил меня простотой и музыкой стиха, что долгое время проза казалась мне неестественной и читать ее было неловко.

Пушкин первый настойчиво вводил в язык полногласность: он перестал писать брада, власа, глад и писал борода, волосы, голод; но иногда, когда тема стихотворения требовала каких-то особенных, железных слов, он не стеснялся брать их из славянского языка…

Пьеса — драма, комедия — самая трудная форма литературы, — трудная потому, что пьеса требует, чтобы каждая действующая в ней единица характеризовалась и словом, и делом самосильно, без подсказываний со стороны автора…

Работа литератора крайне трудна: писать рассказы о людях не значит просто «рассказывать», это значит — рисовать людей словами, как рисуют их кистью или карандашом.

Работайте, ищите себе места в жизни… будьте смелым, не уступайте никогда силе житейских мелочей.

Разве доброту сердца с деньгами можно равнять?

Разве легко и свободно жить среди людей, которые все только стонут, все кричат о себе, насыщают жизнь жалобами и ничего, ничего больше не вносят в нее?

Разве можно самого себя понимать, коли человек, можно сказать, как мельница: целый день разные разности перетирает своим умом?

Рассудок — это хорошо, но … видишь ли, чтобы человеку жилось не скучно и не тяжело, он должен быть немножко фантазером… он должен — хоть не часто — заглядывать вперед, в будущее…

Растет человек, и растет мысль его!

Реализмом именуется неприкрашенное изображение людей и условий их жизни.

Ребятишки — ведь, это люди в будущем… Их надо уметь ценить, надо любить…

Революция — судорога, за которою должно следовать медленное и планомерное движение к цели, поставленной актом революции.

Рожденный ползать — летать не может!

Роль искусства в том и состоит, чтоб, откинув прочь, по возможности, все и всякие пустяки, обнажить корни настоящего, существенно важного.

Роль прямого человека — трудная роль… чтобы играть ее только недурно, нужно иметь много характера, смелости, ума.

Русский народ — самый удивительный и никому не известно, что он может сделать.

Русский народ — в силу условий своего исторического развития — огромное дряблое тело, лишенное вкуса к государственному строительству и почти недоступное влиянию идей, способных облагородить волевые акты; русская интеллигенция — болезненно распухшая от обилия чужих мыслей голова, связанная с туловищем не крепким позвоночником единства желаний и целей, а какой-то еле различимой тоненькой нервной нитью.

Русский человек плохо умеет представлять себе хорошее, светлое…

Русский язык неисчерпаемо богат и все обогащается с быстротой поражающей.

С печалью вижу, как мало обращает внимания молодежь на язык, стремясь не к пластичности фразы, а к фигурности, редко удивляя и почти никогда не убеждая.

Самая высшая красота там, где встречаются две природы — естественная и созданная человеком.

Самодовольный человек — затвердевшая опухоль на груди общества.

Самокритика — стремление к совершенству.

Самому против себя не надо спорить. Коли кто против себя заспорит, пиши — пропал человек.

Сердце и насчет правды укажет… Оно глазастое…

Слава — жидкость мутного цвета, кисловатого вкуса и… в большом количестве она действует на слабые головы плохо, вызывая у принимающих ее тяжелое опьянение, подобное «пивному». Принимать эту микстуру следует осторожно. Не более одной чайной ложки в год; усиленные дозы вызывают ожирение сердца, опухоли чванства, заносчивости, самомнения, нетерпимости и вообще всякие болезненные уродства.

Славное это занятие — жизнь… для того, кто смотрит на нее дружески, просто… К жизни надо относиться дружески, доверчиво… Надо смотреть ей в лицо простыми, детскими глазами, и все будет превосходно.

Слова волнуют больше, чем люди…

Слова необходимо употреблять с точностью самой строгой. «Чтобы словам было тесно, а мыслям — просторно».

Слово — одежда всех фактов, всех мыслей.

Словом горю не поможешь.

Смерть — она все успокаивает…

Смерть слова не боится!

Смерть… она нам — как мать малым детям…

Снаружи как себя ни раскрашивай, все сотрется…

Совесть — это сила, непобедимая лишь для слабых духом, сильные же быстро овладевают ею и порабощают ее своим желанием.

Сомнение вечно враждует с верой.

Сотни и тысячи здоровых людей погибают, отравленные и оглушенные нашими жалобами и стонами… Кто дал нам злое право отравлять людей тяжелым видом наших личных язв?

Сравнить предателя не с кем и не с чем. Я думаю, что даже тифозную вошь сравнение с предателем оскорбило бы.

Старики — действительно глупый народ… Старый человек думает, как сырое дерево горит, — больше чаду, чем огня…

Старики, главное дело, упрямые! Он, старик, и видит, что ошибся, и чувствует, что ничего не понимает, но сознаться в том — не может. Гордость!

Страх смерти — вот что мешает людям быть смелыми, красивыми, свободными людьми!

Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга!

Сценическое театральное искусство строится на человеке и на слове, причем в комедии, в драме слово имеет гораздо более веское и внушительное значение, чем в романе, в повести.

Сытый человек — зверь. И никогда он не жалеет голодного. Враги друг другу сытый и голодный, веки вечные они сучком в глазу друг у друга будут. Потому и невозможно им жалеть и понимать друг друга…

Там, где была пролита кровь, никогда не вырастут цветы…

Твердо стоять на ногах — это значит стоять по колени в грязи.

Творчество — это та степень напряжения работы памяти, когда быстрота ее работы извлекает из запаса знаний, впечатлений наиболее выпуклые и характерные факты, картины, детали и включает их в наиболее точные, яркие, общепонятные слова.

Техника литературной работы сводится — прежде всего — к изучению языка, основного материала всякой книги, а особенно — беллетристической.

Техника, которой вы обладаете, задачи, которые вы ставите перед собой, — неизбежно и настоятельно требуют большого богатства слов, большого обилия и разнообразия их.

Товарищей выбирай себе с оглядкой, потому что есть люди, которые заразны, как болезнь…

Тоже и вору тяжело бывает.

Только в области разума человек свободен, только тогда он — человек, когда он разумен, он честен и добр! Добро создано разумом, без сознания — нет добра!

Только глупцу жизнь кажется простой!

Точность и сжатость языка, это — прежде всего, и только при соблюдении этого условия возможно создать выпуклый, почти физически ощутимый образ.

Труд — это когда человек создает что-нибудь затратой своей силы.

Трудно допустить существование человека, который смеет быть самим собой.

Тюрьма — добру не научит, и Сибирь не научит… а человек — научит…

Умейте различать, что звучит крепко и дано надолго, от словесной пыли, которую завтра бесследно разнесет холодный ветерок разума, любителя точности и ясности.

Уместно будет напомнить, что язык создается народом. Деление языка на литературный и народный значит только то, что мы имеем, так сказать, «сырой» язык и обработанный мастерами. Первым, кто прекрасно понял это, был Пушкин, он же первый и показал, как следует пользоваться речевым материалом народа, как надобно обрабатывать его.

Учила жизнь понимать равноценность людей, уважать тайно живущее в них, учила осторожней, бережливее относиться к ним.

Учитесь писать у всех стилистов, но ищите свою ноту, свою песню.

Учить — значит взаимно делиться опытом.

Форма и содержание… представляются мне единством, и я не знаю, чем является одно без другого.

Формализм, как «манера», как литературный прием, чаще всего служит для прикрытия пустоты или нищеты души.

Хитровать будешь — умрешь, и правдой жить будешь — умрешь.

Хорошо иметь в себе <…> чувство человеческого достоинства.

Хорошо это… чувствовать себя человеком!..

Художественно точное изображение нашей действительности в литературе повелительно требует богатства, простоты, ясности и твердости языка…

Цена человеку — дело его.

Ценность искусства измеряется не количеством, а качеством.

Человек — вот правда!

Человек все может… лишь бы захотел…

Человек — выше сытости!..

Человек будет владыкой всего!

Человек ловится на мелочах, в крупном — можно «притвориться», мелочь всегда выдает истинную «суть души», ее рисунок, ее тяготение.

Человек может верить и не верить… это его дело! Человек — свободен. Он за все платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум — человек за все платит сам, и потому он свободен!..

Человек прежде всего — зоологический тип, вот истина. Вы это знаете! И как вы ни кривляйтесь, вам не скрыть того, что вы хотите пить, есть…

Человек рождается для лучшего!

Человек сам в себе не волен…

Человека для пьесы надобно делать так, чтобы смысл каждой его фразы, каждого действия был совершенно ясен, чтоб его можно было презирать, ненавидеть и любить, как живого.

Человека приласкать — никогда не вредно…

Чем больше человек вкусил горького, тем свирепее жаждет он сладкого.

Чем более живет человек, тем более он видит вокруг себя грязи, пошлости, грубого и гадкого… и все более жаждет красивого, яркого, чистого!

Чем проще слово, тем более оно точно, чем правильнее поставлено, тем больше придаст фразе силы и убедительности.

Чему нужно учиться? Экономии и точности языка, освобождению, очищению его от неудачных, грубых провинциализмов, местных, а также и — словесных фокусов, сочиняемых молодежью из побуждений, должно быть «эстетических».

Чему учить? Всякий знает, что ему нужно. Которые умнее, берут что есть, которые поглупее — те ничего не получают, и всякий сам учится…

Читайте Пушкина, Лермонтова — особенно нужно вам знать стихи Некрасова. А из прозаиков я рекомендую Вам Лескова: великолепный знаток языка, он вас многому научит…

А писать — подождите. Не умея в руке держать топор — дерева не стешешь, а не зная языка хорошо — красиво, просто и всем понятно — не напишешь.

Что в красоте скрыто? Божий дух в ней…

Что можно сказать о смерти до поры, пока не умрешь?

Чтобы жизнь имела смысл, нужно делать какое-то огромное, важное дело, следы которого останутся в веках.

Чтобы подчинить женщину своей воле — нужно применять к ней мягкий, но сильный и красивый в своей силе, непременно красивый, деспотизм.

Чтобы убедиться в быстроте роста языка, стоит только сравнить запасы слов — лексиконы Гоголя и Чехова, Тургенева и, например, Бунина, Достоевского и, скажем, Леонида Леонова.

Шум — смерти не помеха…

Эта жизнь — точно лед над живыми волнами реки: он крепок, он блестит, но в нем много грязи… много постыдного… нехорошего…

Это странно: чем крупнее человек, тем более около него пошлости… вот так ветер сметает всякий хлам к стене высокого здания…

Это так — все умрут… Грустно это для человека.

Я — за изучение именно литературной техники, то есть грамотности, то есть умения затрачивать наименьшее количество слов для достижения наибольшего количества эффекта, наибольшей простоты, пластичности и картинности изображаемых словами вещей, лиц, пейзажей, событий — вообще явлений социального бытия.

Я возражаю против засорения нашего языка хламом придуманных слов и стою за четкий образ.

Я говорю о необходимости технически грамотного отношения к работе, о необходимости бороться против засорения языка мусором уродливо придуманных слов, о необходимости учиться точности и ясности словесных изображений.

Я очень рано понял, что человека создает его сопротивление окружающей среде.

Я очень рекомендую вам: изучайте русскую литературу, это вам поможет. Тургенев научит вас писать природу, пейзаж, Чехов — покажет вам что такое диалог, как в действительности говорят живые люди, научит строить фразу, предложение — кратко и точно.

Я очень рекомендую для знакомства с русским языком читать сказки русские, былины, сборники песен, Библию, классиков. Читайте Афанасьева, Кировского, Рыбникова, Киршу Данилова, Аксакова, Тургенева, Чехова.

Я понимаю мудрость учителя Шкалина, который говорил гимназистам: — «Истина необходима человеку так же, как слепому поводырь».

Я убежден, что знакомство со сказками и вообще с неисчерпаемыми сокровищами устного народного творчества крайне полезно для молодых начинающих писателей.

Язык — инструмент, необходима хорошо знать его, хорошо им владеть.

Язык — это оружие литератора, как ружье — солдата. Чем лучше оружие — тем сильнее воин…

Язык наш достаточно гибок и богат — следует глубже всмотреться в него…