Смерть для бессмертных

Глава 33. Битва за Голденхэйвен. Часть II

В голове раздается громкий звон. Плечо ноет — давненько я не ощущал такой боли. Ощущая, как нити Тени пронзают плоть и сустав, пытаясь сшить ужасную рану, я морщусь, когда слышу голос Зарины.

— Слушай его! — ее крик врывается в уши и резонансом отдается по всему черепу. — Послушай его — Он пощадит!

Сдалась мне его пощада. Урод, давно съехавший с катушек. Даже то безумие, с которым мне приходится жить, слыша каждый вечер по ночам Её шепот… не может сравниться с тем хаосом, что царит в мире благодаря Перегилу. Благо, мы с Карлейном уже давно готовили этот ход. Мне нужен был… лишь стимул…

— О милостив! — тупая сука. Её рот всегда был пригоден лишь для одного. И это — не речи толкать.

— Да, — говорю я, когда, наконец, ощущаю, что сустав полостью готов к продолжению битвы, и улыбаюсь, — в отличие от меня. Я вот… не знаю пощады.

И призываю Кошмар.

Остальное вижу уже будто во сне. Всё в полупрозрачной дымке, звук приглушен. Сижу внутри Кошмара, словно в танке. Но даже таким образом пытаюсь оказывать содействие Тени — подмечаю некоторые аспекты, как тогда со стрелой — это я остановился, не позволил ей попасть в цель.

Но одному мне не справиться. И потому, когда в тронный зал, наконец, врываются Карлейн и Никой, как всегда, ослушавшись моего прямого приказа — я прямо-таки ликую!

Девушка набегает на меня, подпрыгивает и упирается одной ногой мне в спину, я подбрасываю ее прыжком — и она перелетает через могучего Джораха, называемого в простонародье «Великаном». Оказавшись позади него, Ника оказалась просто в невероятной близости к Лааганде — огненной лучнице. Та, наверняка, успела кирпичей навалить прямо перед тем, как Ника рубанула по ней клинком.

Но не говорили бы так много о Лааганде, если бы она «минусанулась» от первого же удара — пусть даже от удара бывшей Бесшумной, — и потому клинок Ники врезался в ее лук, а сама лучница принялась отступать, забегая за спину КарМайкла. Тот сразу же набросился на Нику, исполняя серию быстрых ударов попеременно то одной рукой, то второй. И, наверное, Ника бы умерла от одного из них, если бы вовремя не подоспел Карлейн, который по пути умудрился еще и по ноге Джораха резануть, что дало мне небольшое преимущество в сражении с ним. Если бы этот гад Хатун еще не мешал — хренов дед-мороз, сменивший мороз на пламень, — то я бы уже уделал этого здоровяка.

Карлейн тем временем жестко так сцепился с КарМайклом, что я даже загляделся слегка, хотя следовало бы переключиться на своих врагов полностью, а не позволять Тени биться самостоятельно. Но… как же это прекрасно! Их клинки высекали искры от каждого столкновения. КарМайкл вращался, как хренова юла, тогда как Карлейн пытался нанести удар без всяких понтов и зрелищных разворотов. Возможно, именно потому КарМайкл потихоньку и стал сдавать назад, уступая Карлейну.

Видя, что КарМайкл не справляется, Зарина приходит ему на помощь — при чем довольно вовремя, ибо Карлейн уже готовил смертоносный выпад, который пробил бы этому то ли воину, то ли танцору грудную клетку.

Карлейн отступает, ловко увернувшись от огненного шара.

Лааганда тем временем тоже пытается найти спасение и свалить куда подальше от Ники, но та не дает ей такой возможности. А самое худшее, что может произойти с лучником — это воин-ближник, не позволяющий раскрыть свой потенциал — еще по третьим Героям это усвоил!

Уклоняюсь от удара сверху-вниз «Великана» Джораха, а затем от кругового удара Хатуна. Я бы легко размазал любого из них. Но вот сразу двух, еще и усиленных магией Перегила… гадство!

Мы с Карлейном явно не справляемся, да и Ника ни хрена не помогает в попытке поймать чертову лучницу. Нужно что-то менять, и я думаю — что именно. Но именно сейчас к нам на помощь приходит Кара, влетевшая в зал в образе огненной птицы.

И вот теперь всё начинает налаживаться — Кара дает такой огненный залп по Хатуну и Джораху, что я тут же прорываюсь через их защиту и наношу такие удары, которые не выдержал бы попросту никто в этом мире.

Затем Кара принимает свой человеческий облик и начинает огненную дуэль с Зариной, отвлекая ту от помощи КарМайклу, после чего последний снова оказывается в полной жопе, ибо по сравнению с Карлейном он хренов мальчик.

Видя этот ситуэйшн, Перегил хмурится и решает сделать то, чего делать не хотел — он отзывает свои нити, коими питал всё это время своих бойцов, словно по духовным проводам — и наносит удар всей своей силой по Каре.

Я вижу это, и потому возвращаю себе человеческую внешность.

— Кара, берегись! — кричу я, но среагировать она не успевает. Пытается защититься и заблокировать волну, но что такое маг против божества?

Кару обжигает так, что она, громко вскрикнув от боли, отлетает назад.

Видя то, что Зарина стоит спиной к Нике, она понимает, что это отличный шанс, тут же отвлекается от Лааганды и бросается на огненную жрицу. Оба клинка входят в область чуть ниже шеи и пронзают внутренние органы красавицы, которой Перегил обещал свой трон.

И Лааганда тоже воспользовалась тем же самым — ей нужна была секунда, чтобы вынуть сразу две стрелы — и через мгновение обе оказываются у Ники в спине, вонзаясь в область межреберных промежутков. Спина Ники тут же вспыхивает.

— Ника! — кричит Карлейн и отпихивает КарМайкла в сторону. Бросается к ней и ломает стрелы, снимает с себя плащ и укрывает им её, чтобы сбить пламя.

В этот момент я держу левой рукой, все еще теневой, трахею Хатуна — и тут же вырываю ее на хрен. Тот захлебывается в собственной крови, а я перепрыгиваю через зал, чтобы оказаться подле Кары. Но она меня уже не слышит. Ее лицо и тело обожжены так сильно, что я бы ее даже не узнал, если бы увидел лежащей на улице.

— Ника, нет, — тихо говорит Карлейн.

Лааганда целится в него стрелой, но Перегил приподнимает руку, чтобы остановить её. Хочет досмотреть трагедию, ублюдок…

— Мы знали, что не вернемся, — улыбается ему она окровавленными губами. — Знали ведь.

Карлейн кивает. У нее на лице появляются слезы, а вот он выглядит максимально бесстрастным. Словно ничего не чувствует.

— Для меня было честью делить с тобой и поле боя, и постель, — тихо говорит она, пытаясь держат улыбку. — Жаль, что ты…

Он качает головой отрицательно. Закрывает глаза, делает глубокий вдох, а затем говорит:

— Пусть тебя проводит к нашей Богине Мрачный привратник, — и касается большим пальцем ее лба.

На ее лице вспыхивает удивление.

— Ты… ты вспомнил?!

— Уже давно. Лет шесть или семь. Я всё вспомнил. Начал вспоминать после смерти мага, запечатавшего мою память. Просто… мне нравилась эта жизнь. И ещё… я знаю, что ты притворялась.

Ника плачет еще сильнее.

— Но… но лишь поначалу! — говорит она. — Лишь поначалу!

— Лишь поначалу, — произносит он, продолжая смотреть на нее.

А затем закрывает ее веки.

Некоторое время в зале стоит мертвая тишина — и лишь всполохи пламени на голове Перегила напоминают о его присутствии.

— Трогательная сцена, — говорит Перегил. — И слез-то столько… ужас…

— Ты, — спокойно говорит Карлейн, всё еще прижимая ее к себе, — сейчас ими умоешься.

Перегил понимающе качает головой, а затем дает команду Лааганде — я не успеваю среагировать.

Но это оказывается и не нужным — Карлейн с просто чудовищной скоростью отклоняется назад, уводя голову с линии полета стрелы, а затем вынимает кинжал из поножей Ники. Через мгновение этот кинжал оказывается в груди Лааганды, в левой ее половине.

Она роняет лук, касается рукоятки и удивленно смотрит то на своего Бога, то на Карлейна.

— Ты разбила мне сердце, лучница, — говорит он, снова прижимая к себе Нику, — а я взамен… разбил твоё. Ты умрешь здесь, на этом самом полу… рядом с убитой тобой женщиной.

И Лааганда, словно ожидала именно этих слов, падает на пол и скатывается с лестницы, ведущей к трону. Ее глаза теперь пусты и безжизненны.

— Мой лорд, — говорит Карлейн, глядя мне в глаза. — Когда-то я был послан, чтобы убить тебя. Но теперь карты раскрыты. Когда я вспомнил о своем предназначении… то задался вопросом: «Что я должен делать?» Ведь меня наняли. И заплатили за твою смерть заранее. Однако… я также поклялся тебе, что помогу убить Перегила. На этот раз я не спрашивал у Колеса Слепых. Я решил сам. Сначала… я выполню слово, данное тебе. А затем… если один из нас останется в живых… окончу начатое. Мне кажется, это будет правильно. Надеюсь, ты понимаешь меня… и прощаешь.

— Прощаю, — говорю я ему, поднимаюсь и похожу. Подаю ему руку. — Я тоже уже в курсе, что ты всё вспомнил. Несложно было это понять. И тем ценнее для меня то, что все эти годы было между нами. Ты — единственный, кого я могу назвать другом. Давай убьем засранца, а затем… если я буду всё еще жив, сразимся уже раз на раз. Я… даже Кошмара использовать не стану.

— Я так понимаю, — вмешивается Перегил, — засранец — это я?

Карлейн дает мне руку, и я помогаю ему встать.

КарМайкл и Джорах встают подле своего Бога.

Карлейн хлопает меня плечу.

— Готов, граф? — спрашивает он, и я киваю. — Ты же не против, если я буду называть тебя графом? Всё-таки… ты вряд ли теперь можешь звать себя Десницей.

Перегил хрустит шеей, а затем вливает огненной мощи в обоих своих бойцов.

— Им это не поможет, — обещаю я — и покрываюсь Тенью. Ощущаю, как вырастает моя сила, как удлиняются когти. И бросаюсь на Джораха — тот и правда становится сильней. Не по физической силе, а по скорости. Раньше я запросто уклонялся от его ударов, а теперь эта дурр-махина еще и реще стала гораздо!

У нас начался поединок не на жизнь, а на смерть. И во время боя еще приходилось изредка уклоняться от огненных выстрелов Перегила. Бой длился не очень долго, но и не сказать, что быстро. Тем не менее, вскоре я-таки смог заставить здоровяка упасть на одно колено — и рванул к Перегилу, желая раз и навсегда лишить этот мир божества.

Сделаю это — и скажу, как Ницше: «Бог умер». С этой мыслью я несусь на него, но вскрикиваю, когда словно откуда не возьмись на меня выскакивает чертов КарМайкл и вонзает один из клинков мне в левое подреберье.

Я ощущаю, как Тень, что покрывает меня, словно доспех, тут же отступает.

— Да! — радостно вопит Перегил. — Я был прав, когда отдал этот меч именно тебе КарМайкл!

Вот только КарМайклу уже не радостно — в его череп по самую рукоять вошел клинок Карлейна.

И, когда КарМайкл замертво падает, Перегил пожимает плечами:

— Эх, жаль… он мне нравился. Всегда… так весело шутил. Да и… дело своё сделал. Этот меч… он… как бы блокирует твою связь с Кошмаром. Вилишь ли… Кошмар — это творение Бездны. И уничтожить его — это все равно что сделать сеппуку, только не столь благородно. А вот если Кошмар останется жив… а ты, дорогой мог, отправишься на перерождение…

Карлейн встал подле меня и попытался извлечь меч из меня, однако его попытка принесла такую боль, что я закричал. Громко закричал.

— Нет, не поможет, — говорит Перегил, разводя руками. — Да и… не вынешь ты его. Маркус мертв. То, что он сейчас всё еще говорит с нами — это лишь действие Кошмара. Процесс… его отделения. Сам Маркус… уже мертв.

Я переводу взгляд на Карлейна. Он смотрит на меня. И я хватаю его за руку. Затем моя Тень переползает к нему. Частично. Ровно столько, сколько хватило бы для удара. Его правая рука покрывается черной материей, которая тут же принимает вид некоей перчатки с клинком.

— Что ж… я уже вроде как всё. Теперь тогда… сделай его, — шепчу я. — Восстанови справедливость.

Карлейн кивает и встаёт.

Джорах встает перед Перегилом, готовясь защитить своего хозяина.

— Тогда поторопись, — улыбается Перегил. — Джораха придется убить до того, как Маркуса покинут силы — ведь… тогда твой этот… теневой клинок… просто станет бесформенной массой.

— Не Джорах… моя цель, — говорит Карлейн — и разбегается.

Перегил приподнимает голову и щурится. Джорах вскидывает меч.

Карлейн ныряет к Перегилу, проносясь мимо Джораха в воздухе — но тот-таки наносит удар. Но попадает и Карлейн — кинжал входит Перегилу прямо в грудину — и всё вокруг замирает.

— Бог… умер, — шепчу я и улыбаюсь, заваливаясь на бок.

А затем вижу яркую вспышку, заполнившую зал — то был разорвавшийся зад Перегила, лопнувший от переполнявших его тщеславия и гордыни.

Когда все улеглось, я приподнялся, используя для этого последние оставшиеся силы. Вынув меч из своего бока — теперь уже я смог то сделать, — прочепал к лежащему на полу Карлейну. Вернее, к верхней его половине — удар Джораха пришелся ему как раз на линию пояса, и разрубил его пополам. Тем не менее, каким-то чудом Карлейн все еще дышал, хотя и бился в агонии.

Я опустился к нему на колени, подложил одну руку ему под голову, вторую положил на грудь.

— Мы… справлись? Мы победили? — его губы дрожат.

— Победили. Благодаря тебе.

— Тогда я рад, — он кивает, а затем улыбается, глядя на оставшиеся от Перегила пепел да угли. И вот теперь на его глазах появились слезы. Те слезы, что хотела увидеть Ника, но которые он держал в себе. Появились они лишь сейчас.

Я ощутил, как его рука сжимает мою.

— Я выполнил обещание, сдержал слово, — говорит он, глядя теперь снова на меня, — и восстановил справедливость. Ибо я…

И его взгляд замирает. Я словно ощущаю, как жизнь покидает его. Резко и не задумываясь.

Умираю и я. И чувствую, как со всех сторон наползают тени.

Все они были мертвы. Последний удар теневым кинжалом поставил жирную точку в этой истории. Я… закрыл глаза. Всё было кончено.

— Идём, — слышу голос Элеонор, и во мне будто включается дополнительный генератор. Я пытаюсь найти ее взглядом, но понимаю, что ничего не вижу — вся комната погружена во мрак. — Маркус, ты слышишь меня? Слышишь?

— Да, да, — отвечаю я, но не слышу собственного голоса.

— Маркус, ты умираешь, — говорит она. Кажется, она даже плачет. — Тебя уже не спасти.

Я киваю. Я понимаю. И я готов. Моя история завершится здесь. Прямо сейчас.

— Но ты должен передать его.

Кого? Кого передать?

— Отдай сыну свою Тень. Иначе Кошмар тоже умрет без носителя. Но никто не сможет вынести его, и не сойти с ума! А наш сын сможет!

И мою руку сжимает другая рука. Мужская. И сильная. Мой Хейзел… мой мальчик…

— Отдай её, Маркус. Пора… отпустить свои ночные кошмары. Время пришло…

И я позволяю Тени покинуть моё тело. Когда осуществляется переход, тело тут же немеет. Я чувствую себя дряблым беспомощным стариком. И холод… жуткий холод… могильный…

— Я люблю тебя, — слышу голос Элеонор и, кажется, улыбаюсь…