Смерть для бессмертных

Глава 4. Колесо Слепых

Она в последний раз посмотрела на кожаный мешочек с драгоценными камнями внутри и трижды стукнула в дверь своим маленьким кулачком. Уже не могла дождаться, когда, наконец, он станет таким, каким был раньше. Хотя она и привыкла к своему нынешнему телу, но память о былом терзала душу.

После трех стуков она выдержала паузу, а затем ударила вновь. Один раз.

Теперь можно отворять дверь, — сказала она мысленно сама себе и толкнула ее вперед, повернув дверную ручку.

В маленькой комнате было чертовски темно. Она видела лишь стул, освещенный луной. Все остальное было погружено во мрак. Когда глаза слегка привыкли, она стала различать контуры стола, а также силуэт человека, что сидел за этим столом. Лишь силуэт, но не лицо.

— Я думал, что у меня встреча с Императором, — произнес тихий мужской голос. Слегка хрипловатый.

— Я — регент. Веду все его дела, пока он тяжело болен.

— Ясно, — произнес мужчина. — Выходит, я вижу ту самую Эльзу.

Не вопрос, а скорее утверждение.

Она кивает.

— Садитесь, Ваше величество, — скорее издевка, нежели уважительное обращение.

Тем не менее, она прошла к стулу и села, не забыв перед этим закрыть дверь. Мужчину по-прежнему не было видно. Зато она была освещена лунным сиянием во всей своей красе, и он мог без проблем разглядеть ее, маленькую десятилетнюю девочку, внутри которой жила взрослая тридцатилетняя женщина.

— Ты выполнил заказ?

Мужчина ответил, но не словами — жестом: он взялся за цепь и резко за нее дернул. Тут же под лунный свет из темного, недоступного ранее для взора угла, вылетела остроухая эльфийка с бледно-голубой кожей. Ассасинка… предавшая Эльзу и ее возлюбленного как раз тогда, когда она была им нужна.

Теперь на ее шее красовался железный ошейник, от которого к наемнику тянулась тяжелая цепь. Словно собачонка на привязи. Она была избита и, видимо, ранена. Истощена и, возможно, обезвожена. Что не могло не радовать юную Императрицу. Вернее, Императрицу-регент.

— Отлично, — улыбнулась Эльза, глядя на корчащуюся на полу предательницу. — Следующая твоя цель — Маркус Спенсер, известный в Айронхолле как граф Дракула.

— Слышал о нем, — кажется, мужчина кивнул. Говорят, он мужик крутой.

— Знаю, — Эльза бросает на стол кожаный кошель, набитый драгоценными камнями. — Ни один наемный убийца не получал столько за одного человека.

— Наверное, потому, что Дракула не человек. Уже… не человек.

— Для того, кто смог вырвать глаз самому Таннею, Спенсер уж точно проблемой быть не должен.

Убийца хихикнул.

— Я и забыл, что Эдриан был не единственным, кто знал об этой тайне. Что ж, по рукам. Считай, что Дракулу уже едят черви. Забирай свою эльфийку и уходи.

— Не так быстро, — кажется, она смогла немного удивить убийцу. — Я хочу увидеть твое лицо.

— Поверь, принцесса, тебе оно не нужно.

— Нет, нужно.

Мужчина молчит. Долго молчит.

— Ты знаешь, что за этим последует?

Пару мгновений она мешкает.

— Естественно.

Тяжелый вздох. Затем Эльза слышит, как он цокает языком.

И лишь теперь он пододвигает к центру стола подсвечник с потухшей прямо перед ее появлением свечой.

— Ваше право, — шепчет он.

Эльза щелкает пальцами, и фитиль вспыхивает огнем, наполняя комнату мягким желтым светом. Теперь она видит его — видит лицо того, кого так боятся все без исключения монархи и успешные торговцы, все, кто хранит некий секрет, и все без исключения ассасины. Говорят, даже глава Лиги Теней боится лишь одного в своей жизни — того, чье лицо сейчас видит Императрица.

— Довольны, Ваше величество? — медленно, разделяя по слогам эту фразу, вопрошает человек с самым зловещим взглядом из всех, что Эльза когда-либо видела.

— Более чем, — глотает она подступивший к горлу комок.

На столе были разложены игральные карты. Видимо, своим приходом Эльза помешала разложить убийце пасьянс. И именно эти карты сейчас сгребал в кучу этот жуткий мужчина в длиннополой шляпе. Вскоре карты сформировались в колоду.

— Впервые вижу женщину, заточенную в теле ребенка, — произносит он, тасуя карты.

— Что, возбудился?

Лицо убийцы было бесстрастным, хотя Эльза предполагала, что он улыбнется. Шутка, как ей думалось, была неплохой. Он лишь отрицательно качнул головой.

— Совершенно, — он смотрит сейчас только на карты. — Я лишен всех человеческих слабостей.

— Да конечно! — улыбается маленькая на вид девочка с красными волосами. — Почему тогда убиваешь за деньги? Разве это не жадность?

— Убиваю потому, что умею это делать. Лучше, чем кто бы то ни было.

С этим она спорить не могла.

— Но берешь полную предоплату. И всегда заверяешь, что цель будет мертва. Не тщеславие?

— Перестраховка, — парирует он. — Когда я начинал, то брал плату только после того, как цель будет устранена. Однако один из моих заказчиков… не дожил до того момента, когда я приду за наградой. С тех пор — только полная предоплата. Мне не понравилось выбивать своё из вдовы того заказчика.

Эльзе больше было нечего сказать.

И теперь между ними на стол приземлилась колода карт.

— Стоило ли мое лицо такого риска? — спрашивает убийца, и Эльза вздрагивает.

Нет, не стоило. Но Перегил приказал ей. У нее не было выбора. Ему не понять.

Убийца тянет к колоде руку и снимает верхнюю карту.

И щелчок, который издала карта, ударившись о поверхность стола, прогрохотал в ее голове раскатом грома. Она с раскрытым ртом смотрела на череп, изображенный на карте.

Убийца хмыкнул.

— Туз черепов, — констатировал он. — Но не волнуйтесь — шестерка в моей игре бьет туза. Так что шанс у Вас есть.

Минимальный, — слышит она свой собственный голос в своей голове.

Но Перегил сказал, что она выиграет! Он сказал, что ей нечего бояться!

Облизав свои детские пересохшие губки, Эльза потянулась к колоде и взяла карту. Потянула к себе, но пока еще не смотрела. Сглотнула подступивший к горлу комок.

Умирать совсем не хотелось. Не так. И не сейчас.

Но зачем Перегилу было врать ей? Он не стал бы избавляться от той, чьими руками было сделано столько всего!

Эльза, слегка дрожащая от страха, даже и не заметила, с какой жестокой радостью смотрела на происходящее лежащая на полу эльфийка.

И Императрица посмотрела на карту.

— Что там? — интересуется наемник. — Билет на спасение? Или путевка в Ад?

***

— Кто вы и зачем идете в Айронхолл? — громко спрашивает часовой, и Карлейн подходит к нему, чтобы поглядеть на ночных гостей. В дневное время суток людей в город приходит довольно много, но ночью… ночью врата города практически все время остаются закрыты.

Подойдя к типичному для любой стены замка вырезу, младший сержант уставился на двоих спутников. Высокого человека и… ребенка? Они вдвоем блуждали по ночному лесу и добрались до города?

Карлейн хмурится, чувствуя что-то неладное. Тем временем незваный гость опускает капюшон, скрывающий его голову, и то, что видит новоиспеченный начальник караула удивляет его еще больше — это женщина! Чертовски красивая, нужно сказать, женщина. Черноволосая и статная. Теперь Карлейн даже мог разглядеть ее фигуру. Отнюдь не воин и не убийца. Колдунья? Но все равно… одна?!

— Мы с моим сыном много слышали об этом городе и его лорде! — кричит женщина, подняв к Карлейну и спрашивающему ее часовому голову. — И хотели бы просить аудиенции у графа!

— С каким Вы к нему вопросом? — тут же вмешивается Карлейн, и они встречаются со спутницей глазами.

— Личным! — коротко отвечает она, после чего опускает голову.

Карлейн долго думает, как поступить, а затем кивает солдату у деревянного колеса, приводящего в движение механизм, опускающий ворота.

Когда младший сержант спускается со стены вниз вместе с тремя крепкими ребятами (так, на всякий случай), чтобы встретить гостью, он, наконец, видит, что облачена она не в мантию и не в плащ, как ему показалось. А на голове — вовсе не капюшон. На спинах обоих спутников черные, как уголь, волчьи шкуры. Видимо, они используют их и как одеяла по ночам, чтобы не замерзнуть. Но больше всего Карлейна поражает шкура на плечах сына этой незнакомки — они убили волчонка, чтобы получить ее.

— Вы одни? — спрашивает Карлейн.

Вблизи женщина оказалась еще более красивой. Даже Мадам уступала ей чертами лица и грацией.

— Видите кого-то еще? — отвечает гостья вопросом на вопрос и улыбается. Строгой улыбкой. Улыбкой, принадлежащей сильной женщине.

— Ваш муж, например, — сухо говорит Карлейн, крепче сжимая рукоять клинка. Он опасался, что женщина все же может оказаться колдуньей. — Где отец мальчика?

Впервые за все время малец поднимает голову, чтобы посмотреть на мать.

Положив свою изящную кисть ему на голову, женщина отвечает:

— Уже здесь.

***

Она сидела в углу, пытаясь не шевелиться и дышать как можно тише — переломанные ребра доставляли ужасную боль при каждом вдохе. Она молча наблюдала, как мужчина, что умудрился ее обнаружить, а после и одолеть, перекладывал на столе свои карты.

Играет сам с собой, — думала эльфийка, — точно сумасшедший.

Он делал так до тех пор, пока не раздался стук в дверь. Как только по комнате пронеслись первые три удара, человек в длиннополой шляпе смочил два пальца правой руки слюной и потушил ими фитиль свечи. Комната тут же погрузилась во мрак.

Эльзу она узнала сразу же, стоило той сесть на стул, выхваченный из темноты лунным сиянием. А потом была острая дикая боль, когда этот ублюдок дернул за цепь.

Она упала на пол и чуть было не задохнулась. Ей было настолько больно, что она даже словила себя на мысли, что хочет уже умереть. Скорее бы. Иначе велика вероятность… что она заплачет.

Но мысль о смерти исчезла в то самое мгновение, когда она увидела охваченное паникой лицо маленькой шлюхи. Гримаса ужаса настолько исказила ее физиономию, что эльфийка чуть было не опорожнила мочевой пузырь от восторга — настолько ей было радостно это видеть! Жаль, что грудь болит, и не особо посмеешься…

— Я не хотела видеть твое лицо! — соскакивает Эльза со стула и отпрыгивает назад. Ее карта, рисуя в воздухе при падении круги, падает прямо перед лицом ассасинки, и она вожделенно лицезреет десять маленьких черепков, пробитых стрелами. Карту видит и наемник. — Перегил меня заставил! Я никому не расскажу, как ты выглядишь! Я… я богата!!! Я сделаю тебя тем, кем пожелаешь!!! Я выйду за тебя! После смерти Императора я выйду за тебя! Ты!!! Ты будешь новым Императором! Императором всех Тринадцати Королевств!

— Ты кое-что забыла, — очень тихо говорит наемник. Его глаза не излучают ничего — лишь пустоту. Бездонные, холодные глаза самой Смерти. — Я лишен всех человеческих пороков. Тщеславие — один из них.

Эльфийка заметила, как из рукава наемника в руку плавно спускается изогнутый клинок, дугообразный, словно лунный диск.

— Могу я… хотя бы выбрать способ, которым ты меня убьешь? — шепчет девочка, и ассасинка замечает, как в ее руке начинает мягко зарождаться огонь.

— Чтобы ты выбрала сожжение? — сухо говорит убийца. — А потом восстала из пепла?

Уголок его губ едва заметно дергается.

— Я еще никогда не убивал маленьких девочек…

В правой руке Эльзы вспыхивает огненный шар, который тут же устремляется в наемника, но тот умудряется вильнуть в сторону. Пламень врезается в стену, отбрасывая в разные стороны брызги. Одна из них падает прямо возле ноги ассасинки. Но она сейчас смотрит не туда — она наблюдает, с какой нечеловеческой скоростью наемник оказывается у Эльзы и наносит удар по маленькой девчачьей шейке, из которой тут же фонтаном брызгает кровь.

Дернувшись и издав короткий крик, Эльза падает на пол, держась за горло, словно так она могла остановить кровотечение.

— Перегил, — хрипит она, глядя в потолок. — Я молю тебя о помощи…

Наемник садится рядом, внимательно глядя ей в глаза. Затем он направляет свой взор к потолку, будто желая посмотреть, на что смотрит Эльза, но там, естественно, ничего нет. И потому он снова смотрит на нее.

— Твое сердце бьется в три раза чаще, — констатирует он, — потому что ты теряешь много крови. Очень скоро кровопотеря будет такой сильной, что твое тело онемеет. Ты перестанешь дышать, и свет в твоих глазах угаснет. И все это… из-за прихоти посмотреть на мое лицо. Вместо того, чтобы жить дальше, ты попросту умрешь здесь. Прямо на этом грязном полу…

Не из-за прихоти, — понимает ассасинка. Но какая теперь разница? Кому-то она стала больше не нужна, и от нее избавились. Как от изношенных сапог.

Дыхание Эльзы прекратилось. Ее маленькие детские ручки медленно спустились на пол, коснулись его локтями, а затем разогнулись и безжизненно плюхнулись вниз.

— Да проводит тебя к твоему Богу Мрачный Привратник, — закрыв ей веки, наемник встал, а затем подошел к лежащей на полу карте, десятке черепов. Поднял ее и отнес к столу. Замешал эту карту, а также свой туз, обратно в колоду. — Мне не платили за твое убийство — лишь за поимку. Но заказчице ты вряд ли теперь понадобишься, — он многозначительно посмотрел на труп Эльзы. — Посему, я бы мог тебя отпустить.

Ассасинка знает, что этому не бывать. И потому ни на что не надеется.

— Однако, — говорит он и садится перед ней на пол. Колоду размещает между ними. — Ты тоже видела мое лицо. А у меня есть правило. Любой, кто его видел, должен умереть. Если Колесо Слепых не решит иначе. Ибо я — не судья. И не мне дано выбирать, будешь ли ты жить, или же умрешь. Я — кара Господня. Но случай… слепая удача — сама справедливость, Его воля. Истинно судья бесстрастен именно тогда, когда он слеп. Именно поэтому в моих краях тех, кто выносил приговор, ослепляли. Пронзали их глаза раскаленными кинжалами. Добровольно!

Ассасинке нечего на это сказать.

Хотя…

— А не проще ли просто брать слепых?

Мужчина отрицательно качает головой. А затем нежно убирает мокрую прядь, прилипшую к ее лицу, за ухо. Он нежно проводит по щекам ассасинки обеими руками и поправляет ей прическу, вытирает слезы. Черт! Она все-таки прослезилась!

— Тот, кто был слеп, будет слеп во всем, но тот, кто будет ослеплен ради великой цели, прозреет!

И он снимает верхнюю карту с колоды.

Десятка.

Как та, что была у Эльзы, но не с черепами.

— Десятка щитов! — одобрительно кивает наемник. — У тебя шансы выше, чем были у Ее высочества!

И ассасинка видит, как сжимаются пальцы наемника на рукояти серповидного кинжала. Словно диск луны. Тонкой луны, практически исчезнувшей, или, напротив, только что появившейся.

Эльфийка берет часть колоды и отбрасывает ее в сторону. Берет карту из центра.

На мгновение ей кажется, что там тоже десятка. Черепа, но десятка.

…но их всего девять.

Девять…

…на одно меньше.

— Эх, — тихо произносит наемник, — не повезло. Но победа была так близка…

И Ассасинка закрывает глаза.

А затем чувствует острую жалящую боль от соприкосновения острого клинка со своей шеей.