Смерть на перекрестке

ГЛАВА 15

Ложь, что мужчины говорят женщинам.

Ложь, что женщины говорят мужчинам.

Где-то должна жить драгоценная правда.

Кадзэ подошел к двери хижины и позвал:

— Сумимасэн! Простите!

Внутри послышалась какая-то возня, и через несколько минут дверь отодвинулась, и на солнечный свет высунулось заспанное лицо. Хотя был уже полдень, было очевидно, что Кадзэ разбудил Аой. Увидев, кто это, Аой широко раскрыла глаза.

— Тётто маттэ, кудасай. Пожалуйста, подождите! — сказала она.

Она скрылась в хижине, и Кадзэ ждал еще несколько минут, пока Аой торопливо приводила в порядок волосы и надевала кимоно получше. В ожидании Кадзэ поставил на землю глиняный кувшин и оглядел деревню. Несколько лиц, наблюдавших за ним из открытых окон или полуоткрытых дверей, скрылись в темноте домов, как только он посмотрел в их сторону. Кадзэ вздохнул. В маленькой деревне, когда дела идут плохо, слишком мало занятий. Дверь хижины отодвинулась.

— Самурай! — сказала Аой, выйдя из хижины и низко поклонившись. — Чем могу служить?

На ее лице появилась лукавая улыбка.

Кадзэ поднял кувшин, который принес с собой, и сказал:

— Я подумал, мы могли бы выпить вместе. В такой маленькой деревне становится одиноко, а я слышал, что вы — хорошая компания.

Аой отошла в сторону и снова поклонилась.

— Было бы славно, — сказала она. — Пожалуйста, входите, я разожгу огонь, чтобы согреть воду. Я с удовольствием выпью с вами.

Кадзэ нырнул в низкий дверной проем хижины и огляделся, давая глазам привыкнуть к полумраку. Как и в большинстве крестьянских хижин, внутри был поднят деревянный пол с двумя вырезами с земляным полом. Один вырез был у входа, чтобы люди могли сидеть на краю помоста и снимать сандалии, а другой — в центре хижины, где можно было развести угольный костер для тепла и готовки. В очаге тлели лишь угли и белый пепел, что говорило о том, что Аой еще даже не завтракала, но хижина все еще была наполнена запахом дыма.

Кадзэ сел на деревянный пол и снял сандалии. Он поставил кувшин с сакэ рядом с собой, и когда Аой разожгла огонь, она подбежала, чтобы взять кувшин. Она сняла тканевую крышку и деревянную пробку и налила немного сладкого сакэ во фляжку. Она поставила фляжку в металлический котелок с водой, который висел над огнем. Она посмотрела на Кадзэ и улыбнулась, затем наполнила вторую и третью фляжки, поставив их в воду.

Аой приготовила небольшую тарелку с едой.

— Сакэ согреется через минуту, — сказала она. — Пожалуйста, садитесь и отдыхайте.

Она положила на пол подушку-дзабутон.

Кадзэ пересел на подушку и опустился на нее. Аой придвинулась к нему, поставив перед ним тарелку.

— Какой сюрприз, — сказала она. — Я видела вас в деревне. Трудно не заметить такого красивого и мужественного самурая!

Кадзэ ничего не сказал. Аой прижалась к нему, край ее кимоно небрежно распахнулся, так что Кадзэ увидел изгиб ее груди.

— Я надеялась, что вы навестите меня, — почти шепотом произнесла она. Она положила руку ему на плечо. — Вы так красивы, и к тому же джентльмен. Вся деревня знает, что вы спасли жизнь угольщику. — Она вздохнула. — Я уверена, все девушки в вас влюбляются! Красивый, добрый, и, я уверена, мужественный и щедрый!

Она мягко потерла его руку.

— Нет, — сказал Кадзэ, высвобождая руку. — Не красивый, не джентльмен и слишком беден, чтобы быть щедрым. А сегодня — даже не мужественный. Я просто хотел компании, чтобы утопить свои печали в вине.

Улыбка сошла с лица Аой. Кадзэ достал из рукава маленький, завернутый в бумагу сверток и положил перед ней. Он издал приятный звон, когда монеты внутри ударились друг о друга.

— Разумеется, я намерен заплатить вам за вашу компанию.

Улыбка вернулась на ее лицо.

— О, вам не нужно этого делать, — сказала Аой, подхватывая сверток и пряча его в рукав. — Мне доставляет удовольствие выпить с вами!

— Я рад, — с усмешкой произнес Кадзэ. — Сегодня мне хочется компании.

Аой вернулась к котелку и проверила температуру одной из фляжек. Она оглянулась через плечо.

— Еще не совсем согрелось, — сказала она, — но давайте начнем!

Она вынула фляжку из воды и принесла ее и две крошечные чашечки для сакэ Кадзэ на плетеном подносе.

Она налила две чашки сакэ из фляжки и протянула чашку Кадзэ, держа ее обеими руками, слегка поклонившись и сказав:

— Додзо! Прошу!

Кадзэ взял чашку и отпил тепловатого вина.

— А-ах! — сказал он, причмокнув губами. — Мне это было нужно!

Аой снова наполнила чашку Кадзэ, прежде чем взять свою. Она залпом осушила ее привычным движением.

— Оисий! Вкусно! — сказала Аой. Она взяла фляжку и налила себе еще. — Ну, если я не могу утешить вас другими способами, почему бы вам хотя бы не рассказать мне о своих бедах?

Кадзэ посмотрел на нее поверх края своей чашки.

— Это очень страшно. — Он допил сакэ и протянул чашку, чтобы Аой наполнила ее снова.

— Что страшно? — озадаченно спросила Аой. Она взяла фляжку, чуть встряхнула, прикидывая, сколько в ней осталось, и наполнила чашку Кадзэ.

— Все то, что происходит.

— А что происходит?

Аой ожидала, что Кадзэ заговорит о разбойниках и покушении на его жизнь, о котором они ей рассказали. Вместо этого он наклонился к ней и хриплым шепотом произнес:

— Призраки!

Аой, собиравшаяся достать из котелка с теплой водой еще одну фляжку, замерла.

— Призраки?

— Да. — Кадзэ покачал головой. — Куда бы я ни пришел, становится только хуже, и, боюсь, этот уезд окажется самым страшным.

— О чем вы говорите, самурай-сама?

— По пути сюда я проходил через деревню, где каппа украл ребенка. Вы знаете, кто такой каппа?

Аой с широко раскрытыми глазами покачала головой.

— Это омерзительная тварь, вся склизкая и белая. Похожа на медузу, принявшую облик человека. Он живет в воде или сырых местах, например, в глубоких прудах или в стоячей воде под мостом. На макушке у него растет блюдце из плоти. — Кадзэ коснулся своей головы, чтобы показать.

— Зачем?

— В блюдце — вода. Пока каппа рядом с водой, его не одолеть, поэтому он всегда носит ее с собой. Единственный способ его убить — сбить с ног, чтобы вода вылилась из блюдца. Тогда его можно убить.

— Вы… вы видели такую тварь?

— Конечно. Я однажды убил одного, но тот, что в деревне неподалеку, оказался для меня слишком силен. Мне пришлось уйти, хоть он и будет красть новых детей.

— Что они делают с детьми, которых крадут?

— Никто не знает. Детей находят мертвыми, плавающими в пруду или реке, обычно утонувшими, но никто не знает, что каппа с ними делает. — Кадзэ огляделся, словно проверяя, одни ли они в хижине. — Думаю, они спариваются с детьми, прежде чем утопить их, и так появляются новые каппы.

Аой прикрыла рот рукой.

— Но это еще не все. В этом уезде творятся вещи и похуже.

— Что?

— Разве вы не слышали о демоне?

— Вы про историю о демоне, что проскакал через деревню Хигаси?

— Это не история. Я говорил с тем, кто видел демона. У него были свирепые глаза, перекошенный рот, багровая кожа, длинные белые волосы и два рога, вот так. — Кадзэ поднес кулаки ко лбу, мизинцами изображая маленькие рожки. — Это было ужасно. Поистине дурное предзнаменование. Он скакал на большом черном жеребце, и люди говорят, молнии сверкали, когда копыта коня ударялись о землю. Он собирал жертвы, и через спину коня была перекинута душа взрослого человека — он уносил беднягу в преисподнюю.

— Хонто? Правда?

Кадзэ серьезно кивнул. Затем вздохнул.

— Ужасное время. Это гнев небес. При Тайко у нас был мир, но дом Токугава начал свое правление со смерти тридцати тысяч или более человек. И это лишь в одной битве: при Сэкигахаре. Подумайте, сколько еще умерло и умрет в скором времени. Токугава выслеживают и убивают всех, кто им противится. Столько крови! Столько душ взывает к отмщению! Столько призраков бродит по земле, не находя покоя из-за своей страшной кончины. Неудивительно, что теперь по нашей стране разгуливают демоны.

— Демоны хуже, чем каппы?

— Конечно. Каппу можно убить, а детей можно защитить, держа их подальше от воды и сырых мест. Но демоны могут проникнуть куда угодно, и их нельзя убить. Они выломают дверь хижины, если захотят забрать того, кто внутри. Когда демоны начнут похищать души, одну за другой, пробудятся и другие призраки и чудовища. Я не удивлюсь, если по земле станут бродить драконы и другие омерзительные твари. Будет становиться все хуже и хуже, пока духи всех мертвых не будут умиротворены жертвами живых.

— Вы видели такое?

Удовольствие Кадзэ от рассказывания историй на миг омрачилось воспоминанием о встрече с обакэ Госпожи.

— Да, — мрачно произнес он.

Аой не была дурой. Она давно научилась не доверять мужчинам и их словам. Но то, как этот самурай подтвердил свою связь со сверхъестественным, заставило ее похолодеть. Она уставилась на его сжатые губы и твердый подбородок. Она заглянула в темные глаза, которые, казалось, хранили знание, простиравшееся за пределы этой жизни, в тот промежуток между перерождениями. Она замерла, не зная, что делать дальше. Наконец она прошептала:

— Хонто? Это правда?

Словно очнувшись ото сна, Кадзэ снова сфокусировал взгляд на испуганной женщине. Он добился своего, но веселья это больше не приносило.

— Хонто, — сказал он.

— Что же нам делать? — с широко раскрытыми глазами спросила Аой.

Кадзэ пожал плечами, допивая сакэ.

— Не знаю. Я лишь сообщаю то, что знаю наверняка. Говорят, в соседнем уезде видели следы дракона. Когда драконы захватывают уезд, не остается ничего, кроме как уйти или быть съеденным.

Аой, до этого внимательно сидевшая на пятках, повалилась на бок, подавленная тревогой и страхом.

— Что же нам делать? — снова спросила она.

— Не знаю, — ответил Кадзэ. — Ни у кого нет ответов для таких ужасных времен. При Тайко у нас были относительный мир и стабильность. У Тайко была его неудачная корейская авантюра, но дома у нас не было войн, и был порядок. Теперь же, с приходом дома Токугава, весь наш общественный уклад рухнул. Их правительство простирает свою власть на все стороны жизни, узурпируя права, которые им не принадлежат. Поговаривают даже, что Иэясу провозгласит себя сёгуном. — Кадзэ помолчал, затем вздохнул. — Вы понимаете, о чем я говорю? — не без сочувствия спросил он.

Аой отрицательно покачала головой. Для нее разговоры о правителях Японии были сродни разговорам о богах. Они были далекими и мистическими фигурами. Разговоры о призраках и демонах были для нее куда ближе и реальнее. Куда вероятнее было, что в эту глухую деревню залетит призрак, чем правитель Японии.

Вместо того чтобы продолжать, Кадзэ протянул свою чашку. Аой не сразу среагировала, но наконец взяла фляжку с сакэ и потянулась, чтобы налить Кадзэ еще. Край чашки задребезжал, когда дрожащая фляжка стукнулась о него.