Смерть на перекрестке

ГЛАВА 18

Петух думает, что солнце существует,

Чтобы служить его крику.

Мы думаем, что служим своему сердцу.

— Я нарисую карту, где находится лагерь разбойников. Магистрат сможет пойти туда и посмотреть, нет ли там краденого, что можно вернуть законным владельцам.

Кадзэ сидел на потертой веранде поместья господина Манасэ. Перед ним сидел правитель уезда, упражняясь в каллиграфии. Манасэ снова был облачен в многослойные цветастые кимоно и замер с кистью над листом прекрасной бумаги. Рядом с ним лежал тушечница с барельефом кузнечиков на крышке. В углублении для туши была высококачественная тушь, свежерастертая и смешанная с чистой родниковой водой.

Кадзэ видел старания Манасэ на бумаге. Рука была натренирована, но исполнение — механическим. Истинные мастера каллиграфии оттачивали технику до тех пор, пока она не становилась неважной; техника уходила на второй план, пока мастер не сливался со своим искусством. Тогда в творении могли проявиться истинные чувства и характер. Это было похоже на то, чему Кадзэ учили во владении мечом.

Видя механическую природу каллиграфии Манасэ, Кадзэ понял, что тот был самоучкой в искусствах, которыми занимался, и не был воспитан в том стиле, который так страстно исповедовал. Хотя Манасэ был прирожденным исполнителем Но, прочие его утонченные умения были приобретены недавно.

— Но разве разбойники не будут возражать, если люди магистрата наткнутся на их лагерь?

— Разбойники мертвы или разбежались.

— Мертвы?

— Пятеро из них. Остальные сбежали.

— Кто вам помог?

— Никто.

Манасэ рассмеялся. Высокий, хихикающий смех был хрупким и неестественным.

— А босс Куэмон, главарь разбойников?

— Мертв.

Манасэ осторожно положил кисть. Он бесстрастно смотрел на Кадзэ, его темно-карие глаза плавали, словно два темных солнца, в белом напудренном небе его лица. Наконец он сказал:

— Превосходно!

Манасэ слегка изменил позу, так что теперь он сидел прямо напротив Кадзэ. Он медленно и изящно поклонился, что удивило Кадзэ.

— Благодарю вас, самурай-сан. Это прекрасный день для этого уезда! Эти разбойники становились очень надоедливыми и дерзкими.

— Я тоже так подумал. Теперь в этом уезде будет спокойнее.

Манасэ встал и подошел к двери. Он отодвинул ее и позвал проходившую мимо служанку.

— Эй! Позови немедленно магистрата и нескольких людей! — Он вернулся на свое место рядом с Кадзэ и сказал: — Так разбойники все мертвы?

— Как я уже сказал, только пятеро из них. Остальные сбежали.

— А их лагерь?

— Если вы одолжите мне свою кисть и дадите лист бумаги, я нарисую карту, чтобы они могли найти лагерь.

Манасэ подвинул к Кадзэ тушечницу, кисть и свежий лист бумаги. Кадзэ взял кисть, но на секунду замешкался.

— Что-то не так?

— Это очень хорошая бумага. Кажется, жаль тратить ее на карту.

Манасэ махнул рукой, словно смахивая пыль с прилавка.

— Ерунда! Пожалуйста, используйте эту бумагу для вашей карты.

Кадзэ пожал плечами и быстро нарисовал на бумаге карту к лагерю разбойников. К тому времени, как он закончил, появился пыхтящий магистрат.

Манасэ взял карту, бегло взглянул на нее, а затем протянул магистрату.

— Вот, — сказал Манасэ.

Тот, выглядя несколько озадаченным, взял карту и посмотрел на нее.

— Это карта к лагерю разбойников, — продолжил Манасэ. — Этот ронин смог за несколько дней сделать то, что вы не могли сделать два года. Он убил разбойников или прогнал их, и сделал это в одиночку. Это заставляет меня задуматься, чем вы занимались все это время, кроме как получали от меня жалованье!

Магистрат протянул карту обратно Манасэ. Вместо того чтобы взять ее, Манасэ сказал:

— Дурак! Возьми карту и иди в лагерь. Обыщи лагерь и посмотри, сможешь ли ты вернуть что-нибудь из украденного. — Манасэ посмотрел на Кадзэ и сказал: — В последнее время даже я стал жертвой этих негодяев. Предназначенные для меня материалы и припасы были украдены, вместе со всем остальным, что они забрали. — Манасэ снова обратил свое внимание на магистрата. — Ну?

Стиснув зубы, магистрат встал и покинул веранду. Манасэ хлопнул в ладоши, и вскоре появилась служанка. Манасэ посмотрел на нее и сказал:

— Принеси мне второй ящик из кедрового комода.

Служанка выскользнула из комнаты.

— Я должен придумать, как достойно вас наградить, — сказал Манасэ Кадзэ. — Возможно, пир или представление Но. Если этот дурак найдет деньги в лагере разбойников, я смогу нанять профессиональных музыкантов и устроить настоящее представление Но. Будет приятно иметь в зале того, кто сможет оценить мое искусство.

Служанка вернулась с плоским деревянным ящиком из комода. В нем лежало несколько прекрасных кимоно. Они были не так хороши, как роскошные кимоно и одеяния, которые носил Манасэ, но были явно дорогими и гораздо лучше того, в которое был одет Кадзэ. Манасэ на мгновение задумался, а затем выбрал кимоно с изящным узором из сосновых ветвей, расписанных вручную синим индиго, с красным пятнышком на голове маленькой птички, сидящей на ветке.

Он поднял сложенное кимоно из ящика и положил перед Кадзэ.

— Это вам, — сказал Манасэ.

Кадзэ взглянул на кимоно. Когда даймё дарил самураю одежду, это было особой и личной наградой. Это подразумевало, что ронин вроде Кадзэ мог, если пожелает, присоединиться к дому Манасэ. Кадзэ положил обе руки перед собой на татами и официально поклонился Манасэ. Он отодвинул кимоно обратно к правителю уезда, а затем снова поклонился.

После паузы Манасэ сказал:

— Понимаю. Жаль.

— Простите, — сказал Кадзэ.

— Неважно, все равно организация празднеств добавит немного оживления в это унылое место. Пожалуйста, оставьте меня. Мне нужно спланировать программу развлечений.

Кадзэ поклонился и покинул кабинет Манасэ. Он дошел до входа в поместье, надел сандалии и зашагал по тропе. Он не оглядывался.