Снежная робинзонада

Ангрен бушует

5 апреля пошел сильный дождь, продолжавшийся почти трое суток. Он лил, размывая и подмывая рыхлый, тающий снег. Тяжелые массы мокрого снега не могли больше удерживаться на влажных склонах, и огромные лавины сошли в эти дни по всему охваченному весенним циклоном Западному Тянь-Шаню.

На Кызылче, как нам потом рассказали, снежные обвалы рухнули в верховьях Давансая, Безымянной, Головной, Четыксая. Гигантский снежный поток вырвался из Давансая и остановился, немного не дойдя до станции. По приказу начальника зимовщики перебрались в палатки в безопасное место. А на следующую ночь в Давансае с рокочущим гулом сорвались со склонов новые снежные массы, вырвались из ущелья и понеслись по направлению к станции. Чудовищный снежный вал высотой с трехэтажный дом и в добрую сотню метров шириной полностью уничтожил и засыпал метеорологическую площадку, в которую мы вложили столько труда и старания (при этом одиннадцатиметровьш флюгер был скручен в клубок), раздавил нашу землянку, в которой последнее время размещалась кызылчинская баня, и уничтожил гидрологический пост ниже станции.

К счастью, основной поток обошел стороной здания станции, но от него ответвился небольшой рукав, который в конце своего пути уперся в главное здание станции, продавив стену, выбив окна и сломав крыльцо. В общем станция Кызылча отделалась сравнительно легко. Кызылчинцы наскоро соорудили перед крыльцом новую метеорологическую площадку из запасного инвентаря, чтобы не прекращать наблюдений: лавина лавиной, а наблюдения прерываться не должны.

После 8 апреля окрестности Кызылчи нельзя было узнать. Верхние части речных долин были завалены остановившимися потоками плотного снега. Только через несколько суток вода пробила себе сквозь эти препятствия туннели. Чернели обнажившиеся склоны. Возле станции, словно ледник, застыл километровый снежный вал. Снег был смешан с дресвой, глиной и каменными глыбами весом в несколько тонн. Объем этого вала превышал миллион кубометров — это полмиллиона тонн воды. А объем всех лавин, сошедших на Кызылче в апреле, достигал шестнадцати миллионов кубометров.

Мы на Ангрен-плато оказались в лучшем положении. Громадная лавина в верховьях Джан-Арыка, ринувшаяся в сторону нашей станции, разбилась на несколько рукавов и своеобразной снежной дельтой застыла в километре от дома. Но зато ливнем размыло сложенную из кирпича-сырца агрегатную, стены ее рухнули, и мы потом долго очищали наши движки от липкой глины. Снег за трое суток осел на полметра, пришлось опускать стойки будок и осадкомера, которые по инструкции должны постоянно находиться на высоте ровно два метра над поверхностью снега.

Наши метеосводки с грифом «Шторм» летели в Ташкент, в управление, а оттуда шли предупреждения во все организации, которым угрожала создавшаяся обстановка.

От притока в реки большого количества талых и дождевых вод уровень их резко поднялся, скорость течения увеличилась, повысился расход.

В городе Ангрене в обводном канале расход воды достигал почти пятисот кубометров в секунду, превышая максимальный расчетный. С бешеной скоростью летел вспененный поток по узкому бетонному руслу. В нескольких местах напором воды сорвало тяжелые бетонные плиты облицовки канала, вода стала размывать русло и берег. Выли разрушены несколько мостов и все гидрологические посты. Уничтожая канал, река создавала себе новое русло.

Возникла угроза затопления угольного карьера — главной кочегарки Узбекистана. Тысячи людей, сотни машин вступили в борьбу со стихией. Из угрожаемых кварталов города население было временно эвакуировано, с отрезанными районами связь поддерживалась с помощью вертолетов.

И люди отстояли карьер. Присмиревшая река медленно, словно нехотя, входила в берега. Экскаваторы и бульдозеры восстанавливали разрушенное стихией. Из карьера, как обычно, один за другим шли и шли эшелоны с углем.

Но обо всех этих драматических событиях мы узнали позднее. А в разгар наводнения у нас была одна забота: регулярно давать метеосводки. И хотя нас было всего двое (в начале апреля Литвинов взял расчет), мы справились с работой. Три недели непрерывно я проводил все наблюдения, а Володя вел передачи.

Когда наконец на станцию поднялся новый радист-наблюдатель, мы указали ему на площадку и на рацию и повалились спать.