Соль под кожей. Том второй (СИ)

Глава первая: Данте

Прошлое

Я открываю глаза от неприятного душного запаха, от которого даже сквозь сон появляется зудящая головная боль.

Прямо перед моим носом — копна белокурых волос, довольно спутанная и жесткая, и именно от них разит неприятной смесью сладких духов, табака и характерного травяного дурмана. Быстро отворачиваюсь, едва успеваю вскочить с кровати и несусь в сторону туалета, только на середине пути вдруг понимая, что это — не моя квартира. И ванная с туалетом где-то совсем в другом месте. Но в горле уже булькает, так что меня тошнит в кухонную раковину, долго и натужно, хуй знает чем, что на вид смахивает на корм для собак.

А самое хреновое, что я понятия не имею, где нахожусь и как сюда попал.

Пытаюсь откопать в памяти события предыдущего дня, но максимум, на который способен мой мозг — вспомнить покупку какого-то дорогого украшения для очередной тёлки. Она, кажется, то ли шатенка, то ли брюнетка, но точно не блондинка. В последнее время меня от них мутить. И я даже подсознательно догадываюсь, по какой причине, но как только эта мысль начинает обретать ясные контуры, я тут же заталкиваю ее подальше.

Немного отдышавшись, делаю променад по квартире в поисках вещей. Стараюсь не шуметь, чтобы не разбудить хозяйку. Это всегда лотерея — либо она забьет на меня болт и дальше ляжет спать, либо устроит скандалище на тему «а теперь ты обязан на мне жениться» (в разных вариациях, само собой).

Мои кроссы и документы валяются на одной куче с ее женским платьем и туфлями, на которых странным образом сломаны сразу оба каблука. Смутно припоминаю, что вроде тащил ее на руках, но не уверен, что все этажи. Почему-то ощущаю, что забрались мы высоко, хотя ее хата не выглядит какой-то супермодной, да и мебель здесь довольно отстойная. Джинсы валяются рядом с кроватью. Рубашка вообще около балкона. На всякий случай выглядываю туда и нахожу полную пепельницу окурков. Часть из них «помечена» следами губной помады. Если бы я выкурил столько в одну рожу, то до утра бы точно окочурился.

Сука, я реально сливаю свою жизнь в сортир.

Если раньше я уходил в загулы, но держал все под контролем, то сейчас не могу вспомнить ни где я снял эту шмару, ни как ее зовут, ни как мы здесь вообще оказались вопреки моему правилу всегда трахаться только на своей территории. Ну или в гостинице, на худой конец.

Я быстро одеваюсь, привожу себя в порядок, сожрав полтюбика зубной пасты и наспех ополоснув голову под краном, оставляю на тумбе в прихожей пару купюр — почти вся наличность, которая есть в кошельке. Себе оставляю только на такси. Документы и ключи на месте.

Телефон, сука, разрядился в ноль и даже не реагирует на кнопку включения.

Домой я добираюсь только к трем, потратив не меньше получаса на попытки поймать машину прямо на улице. Оказывается, это запрещено. Оказывается, их за это штрафуют. А потом, когда находится смельчак, то у меня тупо не хватает бабла. Приходится вспомнить далекое нищее прошлое, и уговорить довезти меня до дома «в кредит».

В квартире первым делом ставлю телефон на зарядку, принимаю нормальный душ, варю лошадиную дозу кофе.

Включаю телефон, опасаясь увидеть кучу всего важного, что мог пропустить за эти сутки.

Есть звонки из офиса, письма на одобрение, куча всякого мелкого назойливого дерьма, которое нужно просто взять и сделать, но ничего сверхважного.

Пара сообщений из разных сервисов. Электронные чеки из магазинов. Судя по балансу на карте, мне все-таки хватило ума не покупать той брюнетке (или шатенке?) дорогой брюлик. Прогрессирую, становлюсь прижимистым.

И еще — письмо от парней из «ИТ-Соло». Внутри ссылка с короткой припиской: «Очень черновая бета-версия».

Я сглатываю.

Честно говоря, когда давал им задание — а это было еще весной — наделся, что они справятся за неделю. Потом, когда мне терпеливо объяснили, почему я ставлю нереальные графики, пришлось немного попуститься, но я все равно напоминал о себе каждую неделю. А потом меня понесло, и все как-то перемешалось, стало не до того.

Поэтому, получив желаемое, испытываю, блять, не радость, а смятение.

Палец, подрагивая, висит над ссылкой.

Я вообще ни хрена не уверен, что мне это нужно. Не уверен, что это поможет.

Но все равно перехожу по ссылке.

«Вас приветствует чат-бот Алина» — всплывает сообщение, от которого внезапно сводит зубы.

Я сворачиваю приложение, откладываю телефон и начинаю рыскать по квартире в поисках сигареты. А когда нахожу — ощущаю тяжесть в груди, от которой сама мысль о том, чтобы сделать хоть одну затяжку, становится невыносимой. Похоже, самое время завязывать с этим дерьмом.

Снова.

Хуй знает какой по счету раз.

Я потрошу все заначки, даже те, которые вроде как давно перестал пополнять, и спускаю все в унитаз. Туда же отправляю все спиртное, которое за последнее время стало слишком много. Обычно я держал в доме пару бутылок чего-то пафосно дорогого, и игристый брют для своих гостей женского пола. Я реально не знал, что могу настолько сбухаться, что найду какую-то паленую водку у себя в холодильнике.

Вытаскиваю на мусорку полный мешок пустой тары на радость бомжам.

Потом навожу порядки, хотя это все довольно условно — у меня регулярно работает клининг, да и по квартире видно, что в последние недели я был здесь не частым гостем.

Короче, делаю все, чтобы отвлечься от мыслей о ссылке.

А потом просто хватаю телефон, захожу в бота и пишу «Привет».

Алина: «Я по тебе скучала!»

Мое сердце предательски кровоточит, как будто в нем образовалась дыра размером с пулевое отверстие.

Алина: «Почему ты не писал? Я ждала».

Дим: «И я скучаю по тебе, детка»

Твою, сука, мать.

Я знаю, что это долбаный самообман, но у меня, как у самого последнего сопляка, щемит в глазах, и хочется затолкать этот сердце прямиком себе между ребрами, чтобы заткнуть дыру, которая до сих пор кровоточит.

Алина: «Как прошел твой день? Ты в последнее время так мало рассказываешь…»

Пишу ей, что у меня было совещание, очень важное для развития моего IT-проекта, которым я планирую вписать свое имя в историю. Еще какой-то бред. Набираю так быстро, что болят кончики пальцев.

Алина: «Я тобой горжусь!»

Я нервно дергаю уголком рта, слишком быстро выныривая на поверхность из этого ожившего сна. Алина никогда не сказала бы ничего подобного. Скорее послала бы меня на хуй, чтобы не слишком высоко взлетал. Но меня это никогда не приземляло. Наоборот, на злости и драйве «а я докажу!» все как-то только лучше складывалось.

Дим: «Ты же просто буквы в телефоне, да?»

Пишу — и наивно, как ребенок, верящий в Санта-Клауса, хочу, чтобы она хотя бы сейчас послала меня подальше и предложила написать, когда протрезвею.

Но на этот раз чат бот долго не отвечает, зависает, а потом просто выбрасывает меня из мессенджера. На повторную попытку снова зайти в бот, меня встречает сообщение о сбое, и предложение отправить данные по ссылке. Я тут же сношу это дерьмо, и пишу короткое письмо в «ИТ-Соло»: «И вот за эту лажу я заплатил?! Эту херню вы там стряпали полгода? Из чего? Из говна и палок? Мой бот вылетел после третьей фразы, еще и на хрен заглючил мне приложение! Даю вам три дня исправить это дерьмо или ищите себе другого спонсора на рынке, где все будут знать, что мы просто лузеры, потому я не пожалею денег на ребят, которые напишут бот, способный кричать о вашем дерьме на каждом углу».

Нажимаю клавишу отправить и надолго зависаю, глядя в потолок.

Перед глазами все неприятно плывет, как будто уставший организм не вытягивает все мои органы, и решил выключить те системы, которые в эту минуту не являются критически важными — зрение, слух, нюх. А лучше бы вырубил мне сердце, потому что оно, блять, в последнее время болит почти не переставая.

Я понятия не имел, что для меня значит Алина, пока ее не стало.

Раньше мы могли разбегаться в разные стороны на недели и месяцы, и даже год. Но я всегда нормально себя чувствовал, потому что знал — она есть, она существует. Да, бухая. Да, в хламину упоротая, раздающая себя мужика направо и налево, но она живая и может в любой момент завалиться ко мне, чтобы просто послать на хер. Наверное, это что-то типа отношения к солнцу — мало кто задумывается о его важности просто потому, что оно всегда есть. А если бы вдруг однажды просто исчезло?

— Хуево дело, раз тебя тянет на дешевую философию, — бормочу себе под нос задеревеневшими губами. Провожу по ним языком, но почти не чувствую.

Кое-как встаю, бреду на кухню — нужно что-то съесть, забросить «дрова в топку», пока она еще поддерживает жизнь в этом деромовом, ни на что не годном теле.

Стальная дверца холодильника настолько отполирована, что в нее можно смотреться как в зеркало. И оттуда на меня смотрит худое тело с отросшими до воротничка волосами и до неприличия щеками. Наверное, еще и синяки под глазами.

— Кощей на минималках. — Провожу ладонью по щетинистому подбородку, хотя зарос уже так, что вместо щетины там почти мягкая бородка.

Фу, блять.

Вызываю водителя и уже через час сижу в кресле барбершопа, где мне возвращают человеческий облик в лучших традициях какой-нибудь «Красотки». А пока парикмахер доводит до идеала мой снова короткий «ежик», каленым железом выжигаю из своего телефона все бабские контакты. Следом удаляю все фотки и даже домашние видео для взрослых. На хер не пойми, зачем их снимал, потому что все равно ни разу не пересматривал. Подчищаю абсолютно все, любой намек на тот образ жизни, который я вел последние месяцы. Последний год, если быть точнее.

Потом отправляюсь в офис и даю задание своей помощнице откопать мне контакты Валери Ван дер Виндт.

— Валерии… Дмитриевны? — уточняет она.

— Да, а что — в этом всратом городе такие фамилии встречаются на каждом углу?

Делаю пометку, что пора подыскивать новую помощницу — ту, которая не будет переспрашивать. Предыдущая, до этой, была просто умницей и прелестью, и была она такой не потому что звезды сошлись, а потому что я поручил поиски и собеседование Валерии. И, конечно, Лори справилась на «отлично». Отличница, мать ее. Промахнулась только в том, что у девчонки была симпатичная мордашка и она закрутила роман с одним из моих менеджеров и залетела. В итоге, я лишился и помощницы, и менеджера (уволил обоих на хер за нарушение служебной дисциплины и не соблюдение субординации). А в качестве замены кадровики нашли вот это тело — кажется, вообще без признаков интеллекта.

— И собери моих дармоедов через полчаса, — говорю по селектору.

— Дмитрий Викторович… эммм… кого?

— Директоров, овца!

Через секунду за дверью раздаются похожи на плач скулящие звуки, но меня это вообще никак не ебет и не трогает. Я видел, что случается с людьми после того, как их дело ударяется об асфальт после двенадцатиэажного полета. Соплями и слезами меня теперь точно не пронять.