Совенок. Путь к трону. Пятая часть

Глава 16

— Люблю тебя, — Фильярг обнял ее со спины, прижался, оставляя нежный поцелуй на плече. — Как же я за тебя вчера испугался!

Юля вздохнула. Она вчера сама испугалась. Однако был и положительный момент в случившемся: она начала привыкать к общению с огнем. Вот уже до манипуляций дошла. Стихия в персональном виде имела дело в основном с королями, да их наследниками. До остальных детей ей особо дела нет. Так что у Юли есть небольшое преимущество в женской логике.

— Я тоже тебя люблю, — она сжала руку мужу, лежащую у нее на груди. Сейчас в теплоте кровати, в сладких объятиях Фильярга было легко и спокойно, а вчерашнее казалось дурным сном. Хотелось нежиться, наслаждаться ласками и быть просто женщиной, которую любят.

— Ты не злишься на меня? — осторожно спросил Фильярг, скользя пальцами от груди к животу, спускаясь еще ниже и подцепляя край ночной рубашки.

— Почему я должна злиться? — удивилась Юля. Она прогнулась, плотнее прижимаясь к горячему телу.

— Потому что ты пострадала, а я не смог тебя защитить. Я бы все отдал, чтобы разделить эту ношу с тобой.

— Больше пострадала моя гордость, — фыркнула Юля, трезво оценивая нанесенный ей ущерб. — Третий сильно злился? — спросила, с содроганием вспоминая лицо Харта, когда он нашел ее лежащей на мокрой земле — непередаваемый спектр эмоций.

— Он смирил себя, — заверил Фильярг, утыкая лицо ей в затылок и целуя волосы. Его руки уже вовсю гуляли по телу, распространяя волны наслаждения, и Юля выкинула лишние мысли из головы, отдаваясь ласке мужа.

Быть сильной гораздо проще, если знаешь, что за спиной есть опора и есть место, где тебя всегда выслушают, поймут и поддержат, и куда можно вернуться после любой неудачи.

— Нет! — отрезал Харт, комкая лист бумаги. — Жыргхва, как они надоели со своими кляузами. Хоть бы писать их интересно научились! — проворчал он, подкидывая скомканную бумагу к потолку, где она полыхнула, опустившись на пол серым пеплом.

Аль с усилием отвел взгляд от сгоревшего листа и заставил себя посмотреть на старшего брата, стараясь не показать разочарования отказом.

— Харт, — попросил он. Помолчал, сглатывая.

— Запомни, мелкий, если тебе что-то действительно нужно, заставь собеседника поверить, что это дело большого для тебя огня. Пауза — место сомнениям. Из чего я делаю вывод, что твоя просьба сомнительна даже для тебя самого.

— Ты не понимаешь, — запротестовал Аль, — я должен с ним поговорить. Всего пять минут.

— И что тебе дадут эти пять минут? — с насмешкой уточнил Харт.

Он встал из-за стола, прошелся по кабинету, выдвинул ящик шкафа, достал оттуда большую конфету в блестящей обертке.

— Держи, — протянул ее Альгару, — сладкое, говорят, требуется для работы мозга.

Аль ощутил, как внутри колется отчаяние.

— Я не маленький, — буркнул он, отворачиваясь от подарка.

— Ты не прав, Шестой, — Харт так и остался стоять с протянутой рукой, — взрослым порой сладкое требуется не меньше детей.

— Я не просил бы за себя, — крикнул Аль. Отчаяние сдавило горло, сухими слезами обожгло глаза, и он стиснул кулаки, не давая ему прорваться, — но речь идет о Майре!

Харт вздохнул, шагнул ближе, засунул конфету ему в карман, похлопал по плечу и проговорил на ухо:

— Этот парень видит лишь собственный костер, а ты знаешь, как обманчивы наши глаза и как часто они нас подводят. Ты уверен, что его глаза тебя не обманут и все будет так, как он расскажет? Будущее в руках Девятиликого. Остальное — пепел.

Аль упрямо мотнул головой и, не прощаясь, выскочил из кабинета Третьего.

Дворец погрузился в суету праздника Сердца зимы. Повсюду весело перемигивались огоньки, летали, вереща, снежинки. Ухали, приветственно размахивая рукавицами созданные из магического снега человечки. Кружились в танцах призрачные елки, потряхивая бусами и покачивая стеклянными шарами — комитет по межмирным отношениям разрешил использовать земные елки только в таком виде. Ползали по стенам и потолкам с посланиями и подарками иллюзорные вальшгасы. По коридорам и залам носились, внося хаос, толпы детей. Дворец был переполнен гостями, смехом и предвкушением праздника.

Очутившись в этой круговерти, Аль ощутил себя чудовищно одиноким. Его не радовал праздник. Не хотелось идти кататься на прудах или брать штурмом снежную крепость. Не хотелось сладкого. Даже друзей видеть не хотелось. Черное отчаяние разъедало душу и внутри царил холод.

На время учебы он запретил себе думать о словах такийца, но не забыл о них, просто отложил выяснение правды до того момента, как появится время.

— Ну и пусть, — проговорил упрямо Аль, шагая по коридору и на ходу накидывая щит безмолвного, — я сам разберусь. Не маленький.

На двери в тронный зал был наложен простенький щит — от сорванцов. Аль воровато оглянулся — никого. Сегодня днем отсюда всех старательно гоняли — зал готовили к завтрашнему балу, так что сейчас никого не было видно, даже безмолвных. Удача.

Щит Аль аккуратно снял, не потревожив сигналку, открыл дверь и вернул щит на место.

Зал встретил сумраком и гулкой тишиной. Сквозь высокие окна полосами тянулся свет от праздничного освещения в парке. Оттуда же слышались детские крики и смех — катания были в самом разгаре.

Аль вздохнул, но тут же встряхнулся — нет у него времени на забавы.

Шаги в пустом зале звучали оглушающе, хотя Алю казалось, что сердце у него в груди стучит громче. Он начал красться, но потом представил, как выглядит — пришел, называется, ограбить собственного отца — и зашагал ровнее. Он не воровать пришел, а всего лишь спросить, даже если для этого придется кое-что без спроса взять.

Дверца за троном была на месте. Впрочем, странно было, если бы ее убрали.

Аль приложил ладонь к кристаллу, тот мигнул, дверь открылась, обдав его затхлым воздухом — коридором пользовались не часто. Его величество не любил надевать регалии, говоря, что корона слишком тяжела для его старой головы.

И вовсе отец не стар, — думал Аль, подзывая к себе световик, — он еще ого-го какой.

Прошлым летом отец показал ему дворец. Аль и не подозревал, сколь многое было от него скрыто. Например, это небольшое помещение за тронным залом. Предки были чудовищно практичны, а потому хранили королевские регалии поближе к трону, чтобы не бегать за ними через весь дворец.

Фиолетовыми волнами прокатывались по коридору защитные заклинания, натыкались на Аля, ощупывали — и тогда на коже ощущалась смешная щекотка — и откатывались обратно. Отец дал ему сюда доступ, но Аль все равно ощущал себя вором. Он стискивал зубы, убеждая, что его затея провалится и он лишь убедится, что такиец ему наврал.

«Ничего не будет», — прошептал.

Корона тяжестью легла в руки, завораживая блеском крупных драгоценных камней.

«Я никогда не выгоню Майру», — на запястье защелкнулся браслет, потом второй.

Корону он надел, когда сел на трон.

Некоторое время посидел в тишине, привыкая к непривычной тяжести на голове, а потом крикнул в пустоту.

— Доволен? Ты этого хотел?

Пустота ответила насмешливой тишиной, только тишина это была обманчивой. Аль чувствовал, как нагрелся воздух, как заволновался его собственный огонь.

— Выходи! Я знаю, что ты здесь!

Приказывать с короной на голове оказалось легко. Он даже удивился.

— Нет, ну какие наглые дети нынче пошли, — сокрушенно посетовали рядом. Воздух дрогнул, пошел волнами, прорисовывая фигуру, стоящую перед троном. Аль жадно всмотрелся в стихию. Он еще не верил, еще на что-то надеялся, но внутри прорастало убеждение, что такиец не врал.

— Как будто у них есть право что-то требовать, — огонь усмехнулся такой знакомой усмешкой — Аль смотрел на самого себя.

— Так это правда? — неверяще качнул головой Шестой, в ужасе глядя на собственное лицо. Корона начала сползать, но Аль этого даже не заметил. — Ты меня выбрал?

— Всего лишь рассматриваю варианты, — пожал плечами огонь, и огненная бабочка слетела с его плеча, закружившись перед лицом Шестого, — но ты на первом месте. Гордись.

— Гордись⁈

Аль соскочил с трона, сбив в прыжке бабочку, и та, судорожно махая крыльями, отлетела в сторону.

— Этим⁈

Он стащил с головы корону, потряс ее перед лицом ошалевшего от такого приема и попятившегося огня.

— Ищи себе другого короля, понял⁈

Брошенная корона, звеня и подпрыгивая, покатилась по каменным плитам тронного зала, рассыпая звонкое эхо по углам. Аль несся прочь, сдирая с рук королевские браслеты и глотая текущие по щекам слезы.

— Что это было? — ошарашенно уточнил у себя огонь. — Как это понимать? Он что? Отказался?

До обидного громко хлопнула дверь, и стихия осталась одна.

— Он?

Фигура взметнулась до потолка, разом превращая воздух в зале в раскаленную печь.

— Отказался?

Факелами полыхнули занавески. Засветилась защита на троне. Пузырями пошла роспись на потолке.

— Сжечь! Наказать!

Стихия разъяренной молнией металась по залу, в ее облике мелькали сотни лиц. А воздух все раскалялся и стекла уже трещали от жара.

Оглушительно завыли сирены. К тронному залу устремились безмолвные и дежурные маги.

Выругался Четвертый, поднимаясь из-за стола, где он ужинал с семьей.

— Не волнуйся, я разберусь, — проговорил он, целуя жену в щеку.

— И почему именно на праздник⁈ — с тоской высказался Харт, выскакивая в коридор и активируя на ходу браслет. — Поймаю идиота, придушу лично.

А тронный зал уже полыхал.

В кабинете стоял едкий, густой запах гари. Его величество успел переодеться в чистое после ночного пожара, но вонь отмываться не пожелала.

Открывалась дверь, впуская принцев. Они приглаживали мокрые волосы, торопливо застегивали рубашки. Эта ночь выдалась тяжелой у всех. Стихию удалось угомонить ближе к середине ночи усилиями половины ветви. Напоследок им гулко хлопнули окнами зала, выбив стекла и грозно пообещав вернуться.

Тронный зал остался стоять, точно после налета калкалосов — черная копоть на стенах, пустые глазницы окон, крошево стекла на полу. Мощная защита, наложенная еще предками на корону, браслеты и трон, помогли регалиям остаться целыми, но сам зал сильно пострадал.

— Так это точно был Шестой? — уточнил Харт, недовольно разглядывая черную копоть, забившуюся под ногти.

Его величество растер усталым жестом лицо. Они вчера прилично выложились, успокаивая разбушевавшиеся потоки огня.

— Он последний, кто заходил в хранилище и брал корону в руки, — нехотя проговорил Рельгар.

Фильярг выругался. С раздражением заметил не отмывшееся пятно копоти на ладони и начал его оттирать.

— Может, кто-то пояснит, что здесь происходит? — прихлебывая обжигающую агру, раздраженно поинтересовался Второй.

Фильярг страдальчески вздохнул.

— О как! — встрепенулся Ларс. — У нас появились секреты друг от друга?

— Секрета нет, — его величество тяжело поднялся из кресла, прошелся перед камином, остановился, глядя на танцующее в нем пламя. Ночью огня было слишком много и после работы со стихией тело ощущалось ватным, вдобавок нестерпимо тянуло в сон. И это в день Зимнего бала! Рельгар никогда не бил детей, но сейчас руки чесались провести воспитательную беседу через нижнюю часть туловища сына.

— Мы подозреваем, у Шестого конфликт с огнем, но подробностей нет. Альгара пока не нашли, так что спросить не у кого, — ответил за отца Третий.

— Его хотя бы искали? — удивился Пятый. — Что значит «не нашли»?

— То и значит, — разозлился Харт, — я отправил всех на поиски. После полуночи подключились безмолвные. Результат нулевой.

— Ассара? — мгновенно уточнил Лиестр.

— Говорит, с ним все в порядке, но не знает, где он.

— Врет! — убежденно выдохнул Второй. — А я предупреждал, что она встанет на его сторону, даже если это будет вредить короне.

— Не будем трогать ассару, — его величество повернулся от огня, обвел сыновей тяжелым взглядом красных от дыма глаз, — я вынужден вас просить принести клятву. Клятву малого огня. Шестому.

— Что? — Ларс подскочил с кресла, вывернул на себя кружку с агрой, выругался, отряхивая капли с жилета.

— С чего такая необходимость, отец? — Пятый подошел, встал рядом. — Разве Альгару угрожает опасность?

— После сегодняшней ночи я бы не стал в этом сомневаться, — проворчал Харт, — так и хочется надавать паразиту затрещин. Устроить такое!

— Посмотрел бы я на тебя в двадцать шесть, если бы ты узнал о таком, — встал на защиту младшего брата Фильярг.

— Еще и Майра эта… Зачем он так рано связался с этой девицей⁈ — Первый неодобрительно покачал головой.

— А кто-то, помнится, ею восхищался, — насмешливо напомнил Харт, — говорил о гениальности, называл гордостью менталистики.

— Восхищался, — не стал отрицать Лиестр, — но сейчас из-за нее Шестой сходит с ума.

— У тебя есть средство заставить его разлюбить?

— Нет, но я могу этим заняться.

— Хватит! — резко оборвал спор братьев Рельгар. — Я жду клятвы, а после мы продолжим рассуждать о том, кто и кого должен любить. Дело не в том, что я не доверяю кому-то из вас, но вы должны понимать — речь о будущем нашей страны. Я не желаю рисковать короной.

— Неужели это правда⁈ — потрясенно уточнил Пятый. — Он избран? Так рано?

— И как ты понимаешь, Шестой не в восторге от оказанной ему чести, в первую очередь из-за Майры, вот и довел, как мы полагаем, стихию своим отказом до безумного огня, — криво усмехнулся Фильярг.

— Впервые на моей памяти огонь так буйствовал из-за смертных, — тихо добавил Харт.

— И если в ближайшее время мы не помирим этих двоих, — Рельгар обвел сыновей испытующим взглядом, — место будущего короля окажется свободным. Есть желающие его занять?

Принцы озадачено переглянулись. Огонь, конечно, делал выбор сам, но для выбора требовалось добровольное согласие избранного.

— Шестой потенциально сильнее любого из нас, — тихо проговорил Лиестр, — да и темный защитник есть лишь у него. Что касается молодости… до трона у него будет время набраться опыта.

— Довести стихию из-за любимой женщины… — с завистью выдохнул Второй, покрутил головой, размял плечи, с раздражением принюхался к себе. — Так-то дурость, конечно, но уважаю.

Его величество неодобрительно кашлянул, однако говорить ничего не стал.

— Мозгов ему не хватает, как и терпения, но способен, поганец, что и говорить. От слежки ушел — мои парни в восторге. Да и в академии настолько популярен, что о нас уже и не вспоминают. Гвардию вон свою завел, — добавил с усмешкой Харт.

— Я за него особо не переживаю, — объявил Фильярг, поджимая губы, — у него ассара есть, а вот за ассару… — и Четвертый страдальчески вздохнул, Второй понимающе похлопал по его плечу:

— Не поверишь, мы все за нее переживаем. Огонь, а не женщина.

— Если вы думаете, что я поддерживаю идеи своей матушки, — Пятый запнулся, отвернул исказившееся от боли лицо к окну, — то я давно научился жечь собственный костер. Да и путешествия мне больше по душе, чем каменный трон под задом.

— Вижу похвальное единомыслие, — одобрительно усмехнулся Рельгар, — хоть наши предки и не одобрили бы его. Тогда клятва, а потом думаем, что делать с нашей малолетней проблемой, раз правда вышла наружу.

Бал из тронного зала перенесли в зал Почтения. Подданные не слишком радостно восприняли инициативу короны, им хотелось разгульного праздника, а отплясывать под суровыми взглядами предков — это постоянно помнить о почтении к ушедшим в огонь. Зато в этот зал прекрасно вписывался чуть подкопченный трон, ну а к легкому запаху гари и так все привыкли — им знатно провонял весь дворец. Не помогли ни поднятые магами ветра, ни распыленные в воздухе ароматы. Гарь мгновенно въелась в обшивку мебели, гардины, одежду, прилипла к стенам. Даже призрачные вальшгасы, казалось, воняли ею.

Его величество поправил корону, подавил навязчивое желание снять и проверить оттерли ли копоть с регалии. Кашлянул. Этот Зимний праздник он не забудет. Такое устроить… Н-да… Однозначно, придется включать в хронику, но не сейчас, а после коронации Шестого.

— Дорогие наши подданные, мы рады приветствовать вас на Зимнем балу.

Благодаря многолетнему опыту, проблем с праздничной речью у его величества не возникло — слова сами рождались в голове. Он скосил взгляд на награды. Как хорошо, что их не оставили в тронном зале, унеся в хранилище. Нашел глазами ассару. Многозначительно кивнул. Пусть знает, что он недоволен. Рельгар, конечно, не ждал помощи от Юли — ассара, она и есть ассара — но хоть намекнуть могла бы, где сейчас ее подопечный.

Легкое шевеление в застывшей почтительно толпе. Едва уловимый условный жест от Харта — Шестой здесь.

Не утерпел-таки мальчишка, — подумал с удовлетворением Рельгар, — или что-то задумал. Что-то такое, для чего ему нужен бал. Пусть. Мешать ему не станут. Надо дать парню выпустить огонь. Пусть поймет, что не все так страшно, а завтра можно будет и поговорить.

Рассеянность подданных — награждаемых приходилось озвучивать по два раза — Рельгар списал на пожар. Стихия впервые оставляла тронный зал в столь плачевном состоянии, так что дворец гудел, дворец исходил нервным шепотом, дворец не знал, что и думать.

— Говорят, огонь отвернулся от ветви.

— Слышал, стихия буйствовала из-за самого. Ага.

— Что-то тут не чисто.

— Так ясно, что пепел. Сколько можно трон одной династии занимать!

— Тише, не орите.

— Я всего лишь вспоминаю исторический факт их долгого правления.

Третий выключил записывающий кристалл. Сунул в карман. С этими все понятно. Ничего интересно. Но ситуация складывалась занятная. Рабочая. Будет чем парням заняться. Однако наказание Шестому он выпишет щедрое. Так корону очернить…

Альгар одернул парадный жилет, кинул быстрый взгляд в высокое зеркало — нет, он такой же, как всегда, разве что лицо после ночного бдения выглядело бледным, да в глазах наблюдался подозрительный блеск.

Аль нахмурился, поджал губы, и парень в зеркале сделался взрослее. Да, так лучше.

Шестой заметил идущих по коридору дядю Восьмого Столпа с тетей. Дернулся было исчезнуть, но заставил себя остаться на месте и поздороваться. Ему небрежно кивнули в ответ.

Странно и с каждым моментом все страннее.

Меньше часа назад он с замиранием сердца подходил к главному входу, поминутно ожидая оклика в спину, но дождался лишь замечания от распорядителя праздника: «Ваше высочество, как так можно⁈ Полчаса до начала, а вы в таком виде! Бегом к себе переодеваться и в зал. Напоминаю, вам следует быть в зале Почтения до прибытия его величества».

И все. Ни единого вопроса или упрека. Даже безмолвные его не замечали, патрулируя коридоры дворца.

Аль ощутил, как внутри поднимается разочарование. Он столько всего передумал за эту ночь, он скрывался, ожидал погони, поисков, а они… Неужели им на него плевать⁈

Ладно. Пусть. На свете есть как минимум один человек, который всегда на его стороне — мама, но он сам боялся ее вмешивать в противостояние с огнем.

К началу бала Шестой все-таки опоздал — отец уже начал речь. Пробираться на свое место Аль не стал, оставшись точно нелюбимое дитя в задних рядах. Через какое-то время поймал себя на том, что жадно вслушивается в слова его величества. Что именно он ожидал там услышать, Аль и сам не знал. Отказ от непутевого сына? Высылку из страны? Публичное разочарование в том, кто отказался от воли огня?

Аль привстал на цыпочки, нашел глазами маму. Она стояла рядом с Четвертым, а вокруг разодетой мелкотой чинно застыли дети.

«Я мог быть там», — мелькнула полная горечи мысль.

Нет, — Аль упрямо мотнул головой, — не мог.

Он сглупил вчера. Наговорил лишнего. Отказался от того, от чего отказаться нельзя и теперь раскаивался в своих словах. Перед стихией он извинится позже, когда решит вопрос с Майрой. Так что пусть отец спит спокойно — он выполнит свой долг перед страной, станет следующим королем. Надо лишь привыкнуть к этой мысли.

В этот раз награждение тянулось мучительно долго. На Аля косились с неодобрением — узнали и теперь недоумевали, что именно Шестое высочество делает среди простых подданных. Неужели разнюхивает что-то для Третьего? А принц-то подрос. Ишь взгляд какой… Так и зыркает по сторонам.

Наконец, зазвучала музыка, яркое освещение рухнуло в полумрак и его величество объявил бал открытым. Сквозь открывшиеся двери под веселый мотив потекли иллюзии: щедро украшенные светящимися бусами елки приплясывали под ручку со снежными человечками, в воздухе водили хороводы радостно пищавшие снежинки. По полу потекли морозные узоры, а на потолке ярко вспыхнули звезды. Толпа оживилась, забыв обо всех странностях этого праздника. Музыка звала за собой, елки, игриво поддергивая лапами, приглашали всех танцевать. И вот уже первые пары закружились на каменном полу.

Аль некоторое время выжидал, скрытый в полумраке колонны. Во рту пересохло, собственный план казался чудовищным, но другого не было, и он шагнул вперед.

— Разрешите вас пригласить?

На него посмотрели с недоверием. Беспомощно оглянулись по сторонам. Альгар терпеливо ждал. Леди Рована Ольгарская была довольно симпатичной. Высокая, стройная, с роскошными густыми волосами и довольно выдающейся для своих двадцати шести лет верхней частью туловища. Туда Аль старался не смотреть, хотя платье леди и выставляло прелести напоказ, игнорируя правила приличия. Даже положенный жилет не был надет.

И пусть, — упрямо стиснул зубы Аль.

— А где… — начала была Рована, но осеклась. Поклонилась, вложила свою ладонь в его руку.

Вопрос: почему Шестой не со своей невестой, она озвучивать не стала. Значит, какие-то мозги имеются, — с черным удовлетворением подумал Аль.

Если бы Третий его сейчас видел, то гордился бы столь безупречным поведением Шестого высочества. Он всегда ворчал, что Аль на балах ведет себя точно прогорелое бревно: или болтает с друзьями, или танцует с Майрой. Сейчас Аль вел партнершу под озадаченные взгляды подданных, улыбался ей, терпеливо отвечал на самые глупые вопросы, лично принес освежающий напиток и пригласил на следующий танец.

Рована не верила собственному счастью, и пусть его высочество несколько пугал холодным взглядом, зато он обращал внимание лишь на ее одну и это пьянило лучше любого вина.

— Что творит, что творит поганец! — с чувством высказался Фильярг.

— Он ее защищает от самого себя, — не согласилась Юля, с тревогой наблюдая за Совенком.

— Скорее провоцирует, — нахмурился Харт, добавив: — Пойду-ка я проверю, как там мои парни ее под контролем держат, а то у нас любовная драма может закончиться драмой кровавой. Майре ведь никто не объяснил, что это «защита» такая, а не предательство.

Альгар себя мертвым ощущал. Внутри стыл лед. Кожу царапали взгляды. Особенно один — непонимающий, обиженный, а потом он пропал, и Аль ощутил, как внутри что-то оборвалось. Он с отвращением посмотрел на Ровану, и та осеклась, замолчала, почувствовав его настроение.

— Что-то не так? — прощебетала, прижимаясь так, что он покраснел.

Аль прикрыл глаза, уговаривая себя потерпеть.

Хотя… кого он обманывает⁈ Если ему сейчас так противно, что будет дальше? Впрочем, дальше терпеть и не потребуется. Надо заставить Майру отказаться от него, а потом… пусть Совет подходящих невест выбирает. Ту же Ровану. Она в списках королев. Сама ему об этом сказала.

— Прости, мне надо отлучиться.

Выскочил из зала. Рванул ворот рубашки. Воздух казался тяжелым и липким и никак не хотел проходить в легкие.

— Ты что творишь?

Шиль толкнул его в плечо, буквально зашвыривая в нишу.

— Мозги сжег? О чем думаешь? Ты ее публично унижаешь!

Чем сильнее обида, тем проще Майре будет его забыть. Пусть возненавидит. Он переживет.

— А что это ты за нее так переживаешь? — Он точно сошел с ума бросать такое в лицо другу, но боль едкой гадиной сидела внутри, заставляя говорить мерзости. — Нравится?

— Придурок! Она же сорваться может! Не думал об этом? Из-за тебя на рудники с блоком пойти!

Не допустят срыва, — успокоил себя Аль, — удержат.

Он видел рядом с Майрой дядю Кайлеса. Значит, ситуация под контролем.

— Мне все равно! — вытолкнул из себя кровоточащую ложь. — Пусти, мне надо вернуться.

Обошел застывшего друга, с каждым шагом все сильнее ненавидя себя.