Совенок. Путь к трону. Пятая часть

Глава 8

— Вот за что тебя люблю, — неожиданно заявила стихия, — так это за самоотверженность.

Температура в пещере упала до приемлемой, и Юля выдохнула — огненная гроза прошла мимо. Еще бы камни эти, покачивающиеся перед носом, куда-то деть и было бы совсем хорошо.

— Но он, — стихия ткнула пальцем, и с него сорвался сгусток пламени, ударив в каменный пол рядом с Юлей, — не должен быть таким! Это качество не подходит для правителя.

— Правителя? — поперхнувшись горячим воздухом, переспросила Юля. Мозги в такой жаре плавились, отказываясь соображать. Стихия ухитрилась посмотреть так, что Юля ощутила себя полной дурой. Нет, ну а вдруг у огня в порядке вещей альтруизм и парня она опекала исключительно из чувства безвозмездной любви.

Угу, как же.

— Огонь должен быть в надежных руках, — воздух снова стал накаляться, и Юля уже прокляла собственную недогадливость и длинный язык. Она до сих пор не кучка пепла только из-за статуса ассары будущего правителя. Твою же…

— Или ты считаешь, мне есть дело до каждого из своих детей⁈ — взъярился огненный двойник, а камни, нервируя, начали мелко подрагивать вокруг, точно им всем вдруг стало очень страшно.

Юля мысленно досчитала до десяти, напомнила себе, что спорить с огнем — самоубийственное занятие. И опыт как бы есть. Негативный.

И не собирается она возражать против любимчиков, которых старательно направляют, дабы дражайшее чадо не ошиблось и выросло достойным принять великую честь. Прям любящий родитель. Только деть при этом без права выбора. Хотя нет. Ассару он нашел сам.

— Думаете, меня радует приготовленная вами участь Совенку⁈

Юля поднялась столь резко, что стукнулась плечом о камень, висящий рядом в воздухе. Зашипела раздраженно. Оттолкнула его и тот помчался по залу, точно бильярдный шар, сбивая собратьев.

— Ша–а–рх! — ругнулась огненная Юля, получив камнем в живот — вот она обратная сторона материализации. Махнула, шипя, рукой, и камни с грохотом обвалились вниз, точно перезревшие яблоки.

— Вечно с тобой проблемы! — мрачно заметила стихия, потирая ушибленную часть тела.

Юле очень хотелось высказаться, что с огнем проблем не меньше. И вообще он, по ее мнению, самая проблемная стихия. Постоянный контроль, разрушения при всплесках, да и на характер отвратительно влияет, добавляя вспыльчивости. Но разве огонь изменишь? Он такой, какой есть.

— А вы хоть раз думали поменять это дурацкое правило: один король — восемь жен? — Юля отпихнула подкатившийся под ноги камень. — Я понимаю, надо держать вулканы под контролем. Но ведь был проект с кристаллом. И вполне удачный в начале. Могли бы и помочь со стабилизацией пламени, а не допускать разрушения. Там люди, между прочим, погибли.

Спорить со стихией… Идиотское занятие.

— ТЫ! СМЕЕШЬ МНЕ УКАЗЫВАТЬ⁈

Огненные ленты, сорвавшись из рук двойника, обвили Юлю, и она ощутила себя в пламенном капкане. Еще чуть–чуть и будет кучка пепла от сожженной заживо дуры–ассары. Кожу запекло, Юля прикусила губу, сдерживая стон. Ничего… рожать было в разы больнее.

И внутренний огонь оказался сильнее внешнего.

— Я! ЕГО! АССАРА! — проорала Юля, даже не думая отступать или молить о пощаде. Здесь и сейчас она может изменить будущее Совенка. Здесь и сейчас она не имеет права быть слабой. Ради сына она готова и сгореть.

И пламя отступило. Опало, оставшись теплым ковриком у босых ног.

Юля выдохнула и проговорила уже спокойным голосом:

— Мне больно думать о том, что вы сломаете сразу две судьбы: Майры и Альгара. Они любят друг друга с детства. А после коронации он должен будет лечь в постель с другой, а любимую женщину отослать из дворца. Вам мало трагедии с матерью Альгара? Она умерла из-за него! И он до сих пор мучается чувством вины!

— Ее смерть сделала его сильным! — самоуверенно заявило пламя, и Юля ощутила сильнейшее желание подобрать камень и настучать кому-то по тупой голове. И не смущало даже то, что это будет копия ее головы.

— К черту такую силу, — мотнула головой, отгоняя кровожадные мысли, — с любимой матерью рядом он был бы в разы сильнее и счастливее.

С ней согласились. Фыркнули, выплюнув сноп искр. Личное счастье стихия не брала в расчет.

— А вам не кажется, что для наследника важны не только сила матери с отцом, но и любовь родителей?

Огненный двойник закатил глаза. Посмотрел на Юлю пустыми, без зрачков глазами и презрительно заявил:

— Любовь… Мешает только.

Про гармоничное воспитание в любящей семье тут явно не слышали. И в расчет бралось лишь совпадение магической энергии мужчины с женщиной.

Моргнул, возвращая зрачки на место.

— То есть мои дети вам мешают? — вкрадчиво поинтересовалась Юля. — И вы не станете возражать, если мы переселимся на Землю? Королем станет Совенок, значит, мои дети вне наследования.

То, вот что превратилась стихия, Юля не опознала. Просто в один миг человеческая фигура взорвалась снопом искр, став пирамидой, состоящей из огненных шаров, между которых вились ручьи–рукава лавы, и воздух в пещере стал обжигающе гневным.

— Спорить решила? — вопросил верхний шар, оборачиваясь головой сероволосого мужчины в короне.

— Со мной? — и второй ярус начал превращаться в коронованные головы.

Юля ощутила, как мозги окончательно дуреют от происходящего. Накатило желание выпить. Ну или кольнуться чем-нибудь. Прикурить там. Короче, уровнять внутренний дурдом с внешним.

— Угрожать? — продолжали допытываться по очереди головы в коронах. И интонация у всех такая… Бухнуться в ответ на колени с воплем: «Пощади, царь–батюшка!». Потому как за словами отчетливо проблескивал топор палача.

Юля села по-турецки. Подперла щеку ладонью и поинтересовалась:

— А вы пьете?

В пещере воцарилась ошеломленная тишина. У нижней головы даже корона начала сползать, и она дернулась, возвращая ее на место. Посмотрела на Юлю. Та на головы. Мол, сообразим на… всех?

— Пил раньше, — с сомнением — а когда это было-то? — протянула верхняя голова.

— Огневухи бы сейчас, — с тоской подтвердила голова из второго яруса.

— А я вот бокальчик вина перед сном любил. Иллойского, — вставила третья голова.

И все дружно загалдели, делясь любимыми напитками. Потом перешли на кто, когда, с кем и в каких количествах. Любимая мужская тема для разговоров, даже у королей.

— … . Я ведь только Первую любил. Н–да… Еще Третью сильно уважал. Умная была… Прям огонь. И грудь… Тоже впечатляющая.

— … . Я вот тоже думал, что уже все. Никто сердце не тронет, но Восьмая… Прыткая такая, ласковая, милая девочка… Так и осталась жить со мной.

— Бедные, — всхлипнула Юля, и на нее зашипели — не мешай.

Перед головами королей появились багряно–черные сгустки, трансформировались в алые стаканы, наполненные чем-то черным.

— За жен! — провозгласила голова.

— Пили уже, — возразили сбоку.

— Так шесть раз только, — поправили с другого, — а надо восемь.

Бокалы взмыли в воздух, нырнули в открытые рты и были дружно проглочены.

Густой выдох пронесся по пещере, и Юля ощутила себя окончательно проспиртованной. Ей и пить не надо — только дышать, чтоб напиться.

Она поправила голову Совенка, лежащую на коленях. Сын дышал ровно и просто спал. Правда, спать будет еще долго, ибо «… нечего было влезать, куда не следует, а после огненного портала, пусть радуется, что жив остался».

Юля вздохнула, потерла виски — в голове сильно шумело, мысли путались, а короли перед глазами множились и, казалось, их то ли пятнадцать, то ли двадцать…

— Ты пропустила! — проворчала в ее сторону самая доставучая из голов.

И хорошо, что Юля сидит. Вообще, нестерпимо хотелось лечь и отрубиться. И это после одного «разбавленного специально для слабаков» бокала.

Она с содроганием посмотрела на сгусток, висевший перед ней в воздухе. Отвернулась, но тот скользнул следом, упрямо зависнув перед глазами, загораживая собой обзор.

Понятно… отвертеться не получится. Когда стихия желает тебя напоить, возражения не принимаются.

— Так что ты там предлагала? — миролюбиво поинтересовалась, подлетая, вторая голова.

Юля стиснула зубы, ткнула в ледяной на ощупь сгусток огня — мозг завис, переваривая несоответствие, поймала в ладонь выпавший из сгустка стакан, наполненный ядовито–зеленым дымом. Приготовилась, выдохнула, поднесла бокал ко рту и одним вдохом втянула дым.

В голове взорвался ком неподдающихся анализу эмоций, пронесся огненным тараном по венам и выпал горячими осадками в желудке.

— Я вас люблю, — заверила Юля головы, — всех всех.

Счастливо улыбнулась и попыталась отрубиться, но ей не дали.

— Слово, ассара! — напомнили, и Юля со стоном заморгала, выныривая из сладостного бреда, где она танцует хоровод с колобками в коронах, а те толкаются и требуют не хватать их за уши. А за что еще их держать⁈

— Ар–р–тефакт, — выдавила, икая, — чтоб лишний огонь у вулканов забирал. И не нужна тогда ветвь… А тэораты… Пусть дети высочеств наследуют.

Хана греческой семейке. Не будет больше первых, вторых и третьих. Кучи дядей, дедов и остальных родственников. Да и не жалко. Не дворец, а балаган какой-то. А уж все торжественные мероприятия — спина потом болит от раскланиваний. Да и бюджет… всю ораву кормить. Никаких налогов не хватит.

Лицо обдувал теплый, с ароматами сырой рыбой воздух. Острый камень впивался под лопатку, жесткое ложе успело намять бока, а кожу почему-то пекло, точно она перезагорала на пляже. В голове царила болезненная, звенящая тишина и казалось, что все мысли умерли до одной. Во рту пересохло и сильно хотелось пить.

«Похоже, я все-таки вырубилась», — догадалась Юля, не находя в себе сил пошевелиться. Одна лишь мысль о том, что надо открыть глаза и сесть, вызывала приступ удушливой тошноты.

Прошлое возвращалось проблесками мутных картинок. Вот она спорит с головами о престолонаследии — самая умная, конечно. Поднимает тост за лучших мужчин — головам надоело пить за жен, и они переключились на себя любимых. Глотает зеленый дым, ощущая себя тем самым зеленым змием.

Интересно, она вырубилась до того, как начала задавать глупые вопросы о том, кто у них главный, не ссорятся ли головы между собой и как определяют порядок кто в верхнем ряду, а кто в нижнем?

Хотелось верить, что да. Или ее специально вырубили, устав от назойливого любопытства?

От нахлынувших угрызений совести сознание просветлилось и до него стали доносится голоса. Такие знакомые…

— Как ты мог напоить личинку, дряхлый пепел! Это тебе лишь бы жрать без меры и без закуски, а двуногие слабы. Она умереть могла!

— Напрасно хвостом искры трясешь. Я двуногих получше чешуйчатых червей знаю. Перебрала чуток. Зеленый дымок вообще детский напиток.

— Чуток⁈ — возмущенно взревели в Юлиной голове, вызвав волну судорожной боли. — Зеленого дымка? Ты подсунул ей эту гадость⁈ Он даже меня с лап сшибает. Надоело сводничать, решил сам развлечься? Да я полумертвой ее из твоих объятий вытаскивал! Последние мозги прожег со смертной танцевать⁈

— Ну подкоптил слегка, — смутился голос, — увлекся. Давно красивую женщину не тис… танцевал. Надо было думать, кому выпить предлагает.

— Надо было понимать, кого сюда тащишь! — рычал Драго. — Личинка тебе не простая двуногая. Она перед тобой кланяться не станет.

— И что ты привязался ко мне с этими поклонами? — ворчливо возмутился голос. — Не нужны они мне. Мы вообще другие вопросы обсуждали.

— Жен своих короли, как всегда, обсуждали, — отрезал Драго, проявив глубокую осведомленность о привычках огненной стихии. — Сколько раз с тобой пили — всегда одно и тоже.

И он передразнил:

— Третья такая умная была, а грудь… выдающаяся.

— Прекрати! — зашипел огонь, нагревая гневом воздух.

— Это ты прекрати доставать личинку! — ни разу не испугался Драго. — Пропойца огненный, чтоб тебе пеплом подавиться. Обрадовался свежей компании. Чуть не уморил.

— Она детей грозилась забрать! — припомнил огонь и Юля помертвела от страха. Было. Точно было.

— А ты за каждый огонек трясешься? — ухмыльнулся Драго.

— Ты просто не видишь их силу, — обиделась стихия, — а твоей драгоценной личинки я все искры готов отдать. Принца вон позволил выбрать, с Шестым помогал, поддерживал. И когда двоих, наперекор всем, родить захотела, не стал выжигать.

— А сам на эти огоньки теперь нарадоваться не можешь, — фыркнул Драго.

— Не могу, — не стал отрицать огонь, — уж больно хороши вышли.

В лицо дыхнули сильнее, и приятный женский голос возвестил:

— Ваша драгоценная личинка уже очнулась.

Пришлось открывать глаза.

Черная дыра перед лицом зашевелила кожаными краями, и Юля задержала дыхание, пережидая волну драконьего выдоха. Кто-то явно недавно потреблял свежую рыбу.

Зашуршало, дыра отодвинулась, оказавшись драконьей ноздрей. На Юлю глянул вытянувшийся зрачок. Кожаный нос зашевелился, принюхиваясь. Юля икнула, торопливо прикрыла ладонью рот.

Зрачок закрылся и вдруг исчез из вида вместе с носом, явив Юле чешуйчатую шею.

— Прости, — повинились в голове, — я чувствительна сейчас к запахам.

Алкогольным, — мысленно добавила Юля, ощущая себя самой проспиртованной личинкой на свете.

Зашуршало сильнее, рядом плюхнулась драконья башка, и в голове обеспокоенно вопросили:

— Личинка, ты как?

От нахлынувших теплых чувств у Юли защипало в глазах, горло перехватило, сдавило грудь.

— Плохо, да? — расстроился Драго.

— Вот только мокрить не надо, — напряженно попросили сбоку.

Юля всхлипнула. Решительно вытерла ладонью лицо. Села, превозмогая стукнувшую в голову боль. Огляделась.

Эта пещера была в разы больше предыдущей, а еще здесь было тепло, влажно, в углу клубился паром горячий источник, у стены располагалось внушительное гнездо, устланное ветками с листьями, черными камнями, чьим-то пухом и шкурами, и вот на них сладко спал, подложил ладонь под голову, Совенок. Кто-то явно постаралась сделать гнездо уютным.

— Драго, — растроганно всхлипнула Юля, — поздравляю!

— Не мокрить, — строго напомнили ей, и она посмотрела вбок, чтобы столкнуться взглядом с его величеством.

Король сидел в расстегнутой рубашке, демонстрируя загорелую грудь, корона была залихватски сдвинута на затылок, ноги расставлены — его величество изволил сидеть прямо на каменном полу, вот только взгляд…

— Вы все равно на него не похожи, — не сдержала едкости Юля.

Король ответил неодобрительным взглядом, в зрачках вспыхнули языки пламени, а на кончиках короны заплясали цветные огоньки.

— Никакого почтения, — проворчал он, впрочем, без злобы.

— Держи, — к ней по воздуху поплыл кубик воды.

Юля приняла его на ладонь, осторожно ткнула пальцем, и его величество нетерпеливо закатил глаза.

Пришлось храбро заглотить подарок. Вода живительной волной прокатилась по пищеводу, нырнула в желудок, и Юля ощутила себя заново родившейся — даже кожа перестала гореть.

— Спасибо, — поблагодарила искренне.

— Раз жива, — прищурился его величество, — обсудим твою идею с артефактом.

И на пол из пустоты вынырнул горящий белым огнем кристалл.

В споре великих и ужасных Юля участия не принимала. А смысл? У нее опыта владения огнем шестнадцать лет, из которых большинство практика, а теорию, можно сказать, по верхам прошла. Так что сидели они вдвоем с Так–Радой и внимали умным словам, не забывая удерживать маску восхищения на лице.

— У вас необычное имя, — заметила Юля, поглаживая по длинной чешуйчатой шее. Калкалос не возражала, блаженно щуря глаза. Раздувшийся живот мерно вздымался и опадал — до родов оставался еще месяц.

— На ваш язык оно переводится как «Любимое сердце огня», — пояснила будущая мамаша, вздохнула, вытянула затекшие лапы. Внушительные когти скребнули о камень.

— Ты первая двуногая, которая побывала здесь, — уведомили Юлю со смешком.

«Здесь» представляло собой сеть пещер с горячими источниками, поддерживающими постоянную температуру внутри. В нижних пещерах плескалась лава, создавая идеальные условия для появления детей огня.

Надо ли говорить, что гнездовье было самым охраняемым местом в землях калкалосов. И если бы не огненная стихия, которой тоже нравились здешние пещеры, попасть сюда чужакам было бы невозможно.

— … ты хоть представляешь мощь, которую надо будет запереть? А давление? И сколько кристалл, по-твоему, выдержит? Пару часов? Дней? А после все равно рванет, — распалялся Драго, нервно стуча кончиком хвоста по камням.

— И что? — не сдавался его величество, проявив неожиданное упрямство — видно каждому из королей приходила в голову идея сменить порядок правления. — Укрепишь стенки. Закалишь в своем пламени. Все будет нормально.

— Нор–р–рмально? — рыкнул калкалос. — Только в твоих головах такое может быть нормально. Даже с закалкой я не знаю ни одного материала, который бы выдержал подобное… Еще и длительное время. А то, что ты притащил, — он уничижительно фыркнул на кучку небрежно брошенных на полу драгоценных камней, — блохи, а не камни. Нет, я отказываюсь от этого пепла. Сам варгань и испытывай. Только личинку не привлекай к испытаниям. А то я тебя знаю… Скинешь на плечи детей и пусть расхлебывают, как хотят.

— Скидывал, не получилось, — недовольно поморщился его величество. Он запустил огонек между пальцами, перебирая его, точно жонглер мячик.

— «Не получилось», — передразнил Драго, — от этого «не получилось» воронка вместо дворца осталась. Не смущает? Меня — да.

Юля в который раз поразилась отсутствию почтительности в голосе калкалоса. Похоже, у крылатых были свои отношения с человеческой ипостасью стихии. Они поклонялись чистому огню, а с головами… предпочитали пить.

Еще подумалось, что сюда бы Первого… Он нашел бы, что сказать.

— Смущает твое упрямство, — разозлился его величество, разъяренно отшвыривая шарик огня в стену и Юля ослепленно заморгала от взорвавшихся и разлетевшихся искр.

Спор был жарким, в прямом смысле этого слова, потому как Драго в ответ рыкнул и выпустил струю пламени на горстку камней, лежащих перед ним.

Юля прикрыла лицо ладонями, выставляя щит. Так–Рада, наоборот, подалась вперед, впитывая тепло, идущее от огня и Юля понимающе кивнула — она точно так же маньячила по огню во время беременности. Хотя разум до сих пор с трудом принимал тот факт, что беременным здесь не витамины прописывали, а посещение огненных источников.

Драго тронул когтем закопченную кучку того, что осталось от камушков. Рыкнул:

— Ер–р–рунда.

— Сейчас, — успокоил его король.

Над камнями пленкой задрожала сфера, на которой тут же начали скапливаться, красиво дрожа, капельки воды.

Давление увеличивают, чтобы повысить температуру, — догадалась Юля.

И снова струя, белое пламя, заполнившее сферу и через пару мгновений втянувшееся без следа в его величество. Мужчина засиял, точно обсыпанный золотом.

— Твоя очередь, — проговорил Драго, отступая.

Его, ставшее золотым, величество протянул руку, пошевелил пальцами, стряхивая пепел, из кучки начала вытягиваться блестящая нить, быстро–быстро раскручиваясь блестящим веретеном. И скоро на месте нити было лишь смазанное ускоренным вращением белое пятно.

— Для пробного варианта размер не важен, — задумчиво проговорил его величество и пятно начало изменять форму.

— Конечно, ты же найдешь для него ма–а–аленький вулкан, — издевательски протянул Драго. — Ты же притащил один артефакт, зачем создавать еще?

— Затем, — огрызнулась стихия, — что этот неустойчив.

Дальше в пещере воцарилось напряженная тишина, разбавленная гудением создаваемого артефакта и сопением двух калкалосов. Его величество такими глупостями как вдыхание и выдыхание воздуха не страдал.

А Юля вдруг ощутила сильный зуд от пришедшего в голову вопроса. Такой сильный, что терпеть не было сил. Только как обратиться к стихии? Господин огонь? Ваше величество? Товарищ пламя?

— Ваши, гм, величества, — начала Юля, помня о головах.

Стихия промолчала, но взгляд на Юлю перевела.

— А почему кристалл должен быть один?

Король не ответил, но лицо сделалось задумчивым.

— Передача мощности? — мгновенно уловил суть дела Драго. — Молодец, личинка! Если правильно рассчитать накопители, выстроить схему и пропускать мощность постепенно, передавая заряд от одного к другому…

— Постепенно? — недоверчиво мотнул головой его величество. — Не получится. Ломанется сразу. Огонь тебе не ручная зверюшка, ассара.

— Значит, нужен преобразователь, снижающий мощность заряда до нужного уровня, — возразила Юля и, напрягши мозги, выдала краткую лекцию по понижающим трансформаторам, электромагнитной индукции и катушкам. Конечно, сравнивать магию и электрический ток такое себе занятие, но почему бы не использовать принцип?

— Хочешь заставить нас запихнуть живую силу в мертвые провода? — обманчиво спокойно уточнил его величество, только пламя в глазах предупреждающе полыхнуло, а воздух нагрелся…

Так–Рада вкусно облизнулась и удовлетворенно вздохнула.

Кто-то обожрется сегодня, — подумала Юля, глядя на довольную морду будущей мамаши. Кстати, надо будет подумать о том, как передать подарки, которых уже столько скопилось в академии, что ректор грозил устроить большой костер из творений курсантов и студенток.

— А кто вам мешает создать живые проводники, живые трансформаторы? — вскипела Юля.

Как придумать что-то новое — так не получается, а как воспользоваться опытом техногенного мира, так сразу такое лицо, точно она с мертвецами им дело иметь предлагает.

Его величество моргнул. Вернулся к созданию кристалла. Молчание тяжелело.

— Ладно, личинка, идею мы поняли. Надо думать, — примирительно пророкотал Драго.

И думать они будут еще лет двести, ибо торопиться долгоживущим, а уж тем более стихии — это себя не уважать. А у нее Совенок лет через двадцать пять на престол взойдет, если, конечно, огонь не передумает.

Она глянула на упрямо–задумчивое лицо его величества. Нет, не передумает. А если она возмущаться станет, Фильярга запасным вариантом сделает. Быстро прогонит, точно быка производителя, через семь жен и посадит Илью — еще одного своего любимчика — на трон. У огня всегда есть запасной план.

Но что делать, если никому из высочеств, даже вредному Второму, Юля не желает такой судьбы⁈

— Там это, — вдруг замялся калкалос, — блохи налетели. Твои. Ищут. А наши их уничтожить собираются.

— Что? — подскочила Юля.

— Так кто их сюда пустит-то? — виновато махнул хвостом, сбивая пару камней, Драго.

Ну да. Блох в гнездовье. К будущим мамашам, да детям малым. Смешно.

Юля выругалась, представляя, что именно сейчас орет Четвертый, пытаясь прорваться сквозь оборону калкалосов. И ведь прорвутся…

— Ваше величество, величества, Великий, Огненный…

— Короче, — рявкнула стихия.

— Домой бы нам, — молитвенно сложила руки на груди.

Или хотя бы гнездовья покинуть. Желательно поближе к поисковым группам, чтобы не обострять конфликт.

— А если что-то надо будет решить…

Следующего короля выбрать, поведение Совенка обсудить, педагогическими приемами обменяться — она всегда открыта к диалогу.

— Вы только позовите.

— Позвать? — насмешливо повторил огонь, и Юля вдруг смутилась, а память подкинула ощущение огненных ладоней, прожигающих тонкую ткань парео на спине. Н–да… никогда она не танцевала со столь горячим мужчиной.

— Позвать, — подтвердила, смело глядя в пляшущие в глазах его величества огоньки.

И стихия озадаченно, не дождавшись даже румянца на Юлиных щеках, мотнула головой:

— Иди. Кристалл пришлю, как будет готов.

Юля обрадованно подскочила:

— Я Совенка заберу?

Ей не ответили. Но молчание ведь знак согласия? И она бросилась тормошить сына. Тот не просыпался, так что Драго, ухватив за шиворот, потащил его к воде. Макнул с головой раз, другой, не обращая внимания на возмущение ассары.

— Хватит! — проорал на пятый раз Аль. Замахал руками, отбиваясь, и рухнул в воду — Драго разжал зубы.

Юля помогла сыну выбраться наружу, кратко в двух словах выдала расклад, и они поспешили на выход, только вот в спину донеслось:

— Ничего не забыла, ассара?

Черт. Остановилась, понимая, что со стихией нельзя без уважения, даже если вместе пили чуть не до белочки. Но что сказать на прощание, причем правду — ложь сразу поймут? Что она рада встрече? Ага, щаз. Что благодарна за беседу? Что будет с нетерпением ждать приглашения? В другой жизни.

— Забыла, — прищурился его величество и Юля пошатнулась от накатившей дурноты, а следом вернулось то непередаваемое ощущение, когда внутри плещется пять или шесть бокалов зеленой дури.

Юля стиснула зубы. Прокляла себя за несообразительность, его величество за дурацкие загадки и глупую месть. Вот же… вредность огненная.

— П–п–простите пора, — извинилась, припоминая самую изощренную брань. На удивление злость помогла остаться на ногах и даже более–менее ровно идти.

Да и некогда ей валяться. Надо вывести Совенка и остановить готовых сцепиться с калкалосами высочеств.