Совенок. Путь к трону. Пятая часть

Глава 5

Дворец, если так позволительно назвать вытащенный на берег и помещенный в центр площади корабль, был почти не освещен. Аль, задрав голову, вглядывался в нависший над ним мрачной тенью борт. Когда-то об эти бревна плескались волны, когда-то он плыл, рассекая воды морей и океанов, сражался с бурями, участвовал в битвах и видел берега других стран, а сейчас принимал на борту послов, капитанов, советников и министров. Здесь подписывались указы, принимались государственные решения, здесь заседал совет семи капитанов, который и правил Такией. Правда, на этом корабле никто не жил. Капитаны предпочитали собственное жилье.

Аль положил ладонь на перила. Провел рукой по дереву. В Асмасе на такое бы фыркнули, назвали убожеством, а ему нравилось почтительное отношение такийцев к кораблям. Они селились в них, переоборудуя в дома или отправляли в последнее плавание гигантским костром, но не оставляли гнить без дела на берегу.

— Добро пожаловать на борт «Свирепого клыка», — торжественно произнес Ацтаки, добавив: — Ни одной проигранной битвы. Однажды они даже выстояли против пятерых. Три потопили, а два, — в голосе капитана слышалась нескрываемая гордость, — взяли на абордаж.

Аль помнил тот эпизод из истории. Груз был столь ценным, что Асмас собрал целый караван. Три торговых судна, два в охране. Шли, не сомневаясь, что никто не осмелится на них напасть. Однако команда «Свирепого клыка» считала иначе. Такийцы воспользовались поднявшимся туманом, подкрались незаметно, атаковали. Правда, в истории Асмаса числилось еще трое нападавших, но кто теперь разберет, сколько было участников той битвы.

— Ну здравствуй, старый враг, — одними губами прошептал Аль.

Палуба тонула в темноте, лишь одинокий фонарь болтался на ветру, освещая дверь, ведущую внутрь. Они шагнули за порог скрипучей двери, и Аль заморгал от ударившего по глазам света. Застеленная синим ковром лестница вела в широкий коридор, откуда выходила в просторный зал. Контраст с пустой палубой, скрипучей дверью был столь велик, что Аль невольно замер на пороге.

Чего здесь только не было. Статуи, чучела диковинных птиц, картины, оружие. По периметру тянулся диван с кучей расшитых подушек. Перед ним стояли покрытые перламутром столики. Потолок был украшен гигантскими раковинами. Аль, задрав голову, вбирал в себя сокровищницу морского дна.

— Впечатляет, правда? — Ацтаки был доволен произведенным эффектом, но поторопил: — Нас ждут.

Их приняли в одном из кабинетов. Обстановка здесь царила рабочая. Стол, стулья, карты на стенах, флаги потопленных кораблей, пара шкафов, забитых бумагами. Ничего лишнего. Почти.

— Мы рады, ваше высочество, — из-за круглого стола поднялся высокий мужчина, — что вы приняли наше предложение, хотя… — он окинул Шестого недовольным взглядом, — ждали кого-то постарше.

— Брось, Таврис, — его товарищ дружески улыбнулся Алю, — молодость быстро проходит. Уверен, его высочество достаточно опытен, иначе его бы не отправили к нам.

Капитаны были противоположностью друг друга. Таврис худой, высокий, тощий, состоял, казалось, из одних жил. На лысом черепе багровел жуткий шрам. Прищур глаз сам по себе был оружием.

«Такой брюхо вспорет, не колеблясь», — подумал Аль.

А вот второй, представившийся Чалаем, был чуть полноват, имел длинные, забранные в хвост седые волосы. И, глядя на его добродушное круглое лицо, сложно было представить, как он смог стать капитаном, да еще и войти в совет.

— Для меня честь помочь вам, — склонился в поклоне Аль.

— Тогда, может, отметим встречу? — обрадованно предложил Чалай, бросив выразительный взгляд на один из шкафов.

— Рано, — отрезал жестко Таврис. Он испытывающе оглядел Аля, недовольно пожевал губу: — Да и не привык я пить с молокососами. Пусть сначала докажет, что стоит того, чтобы разделить с ним чашу.

— Я тоже предпочитаю сначала сделать дело, а потом уже отмечать, — спокойно ответил Аль, без приглашения усаживаясь за стол.

— У малыша чувствуется характер, — подмигнул ему Чалай. — Верно, Таврис?

Тот не ответил, занимая стул напротив.

— Вы уже в курсе кражи Бездны? — спросил у Аля Чалай.

Аль недоуменно вскинул бровь.

— Так мы зовем артефакт, — пояснил капитан, — цвет у него больно интересный. Сам он голубой, но если вглядеться вглубь, появляется темное пятно. Некоторые в нем даже звезды видят.

— Артефакт хранили здесь? — поинтересовался Аль.

— Нет, конечно. Тут много разных людей ходит, в том числе и чужих. Сокровищница Такии надежно скрыта. По крайней мере, нам казалось, что надежно. Но сейчас не важно, как и кто украл камень, важно его найти.

Чалай поймал удивленный взгляд Аля и пояснил:

— Ульхи волнуются.

— Уже в курсе, — вздохнул Аль. И на лицах капитанов промелькнуло искреннее удивление.

— Откуда? — выдохнул Таврис, вцепляясь взглядом в лицо Аля. Тот рассказал. На какое-то время в кабинете воцарилось напряженное молчание.

— Неожиданно, — первым высказался Ацтаки, — боюсь, мы недооценили серьезность проблемы.

— Если ульхи решили сами вмешаться, — раздраженно заметил Чалай, — то похоже, нам не доверяют. Прямой контакт с асмасцем! Куда катятся волны⁈

Аль ощутил себя уязвленным. Как будто он недостоин той встречи.

— Но почему они волнуются? Чего боятся? И почему торопят?

Капитаны долго не отвечали. Наконец, Ацтаки признался:

— Мы не знаем. Спрашивали у стариков, но те твердят лишь об опасности для моря. Ты знаешь, что можно сотворить, используя Бездну?

Пришла очередь задуматься Аля.

— Для начала, это должен быть маг огня. Причем с сильным даром. Огонь должен быть у него первой стихией.

— Асмасец? — хищно подался вперед Таврис.

— Не обязательно, — мотнул головой Аль, — дети огня живут не только на Асмасе. Но даже он не сможет выдержать огонь такой силы. Только направить и… умереть.

— Направить и умереть, — повторил Ацтаки. Тряхнул головой. Растер ладонями лицо. Поднял задумчивый взгляд на Аля: — Осталось понять, что хотят уничтожить здесь или в море.

— Их надо остановить до того, как они активируют Бездну, — предупредил Аль. — Даже я не смогу взять камень под контроль после активации.

В таверне было шумно. Крики, взрывы хохота, стук кружек, хлопки по плечам. Гвалт стоял такой, что Аль с трудом слышал себя. У него складывалось впечатление, что такийцы пришли сюда не поесть, а поорать.

— Ты молодец, понравился капитанам.

Аль мужественно снес очередное одобрительное похлопывание по плечам и даже не разозлился. Привык уже к панибратской манере такийцев.

— Пей.

К нему пододвинули кружку чего-то темного и пенного. Здоровую такую, размером с голову. Аль пытался сказать, что в него столько не влезет, на что получил заверение, что взять меньше, значит, обидеть хорошего человека.

То есть кружками у них тут уважение меряют, — хмыкнул Аль, с трудом поднимая свое. Отхлебнул. Неплохо. Горьковато, но в меру. И отлично идет под вяленую рыбу, которую им поставили на стол.

— Я все же считаю, что нужно искать того, кто отважился на кражу, — напрягая голос и затуманенные мозги, Аль пытался убедить Ацтаки в своей точке зрения.

— Если поймем, кто украл, будем знать, где искать. Или поймем, зачем ему это надо.

Ацтаки мотнул головой, сгреб за плечи, притянул к себе, дыхнул в лице хмелем.

— Я готов следовать за ветром своего брата, — заявил он, — хотя и много воды утекло, но какие-то следы могли остаться. Завтра наведаемся туда. Вместе.

Таверна внезапно взорвалась восторженными голосами. Аль повернулся — в центре зала сдвигали столы, освобождая пространство. Там уже стояла тройка музыкантов и парень в белой рубашке.

— Тебе повезло, — жарко зашептал на ухо Ацтаки, — «Огненные струи» выступают здесь не часто.

Музыка перебила гул голосов, и зрители стихли. Один из парней запел. Такийский Аль знал уже неплохо — все-таки ближайшие соседи, причем из разряда сегодня друзья, а завтра враги. Парень пел о море, о деве, что ждет возлюбленного домой. А по столам и полу текли, собираясь в центре струйки воды, чтобы вскинуться к потолку фонтаном, приплясывая в такт музыке.

Одна песня сменила другую, и застучал тревожно барабан — в песне корабль шел в бой. Резкая вспышка озарила таверну, Аль аж отшатнулся, заморгал — огненные струи заплясали вместе с водными — и присвистнул: редкий дар у парня, сразу с двумя стихиями мастерски управляться.

Танцуя под музыку, водные струи подпрыгивали вверх, замирали у потолка словно сгустки созвездий, а снизу к ним, стремясь догнать, выстреливали огненные сгустки, бросая на воду желтые блики. И потом все вместе опадали вниз.

— Потрясающе, — прошептал Аль.

— Они лучшие, — подтвердил такиец, — хозяин таверны их друг, вот и приходят сюда иногда.

А потом они подпевали всей таверной, и Аль тоже пел, надрывая горло. Хлопал по столу ладонями, топал ногами и чувствовал себя совершенно счастливым.

Его потрясли, и Аль мучительно застонал — в голову точно камней набили. И сейчас они перекатывались, ударяясь о черепную коробку, взрываясь фонтанчиками боли. Он крепко зажмурился, прикусил губу, пытаясь унять приступ головной боли, от которого уже тошнило. Кто-то распахнул шторы, и солнечный свет ударил по глазам.

— Давай-давай просыпайся, день уже, — насмешливо предложил знакомый голос. Аль выругался — исключительно про себя. Провел рукой по груди — вроде в одежде и даже укрыт.

Прошлый вечер тонул в тумане, но судя по тому, что Майра рядом — ему все же удалось добраться до своей каюты.

Жыргхва! Как же мутит. И хочется пить. Аль осторожно повернулся на спину, стараясь не сотрясать поселившиеся в голове камни.

— Болит? — сочувственно поинтересовалась Майра, заметив его страдания и тут же безжалостно добавив: — А вот не надо было напиваться.

Аль поморщился. Не понимает, что спрашивает. Разве когда вечером потребляют, думают о том, что будет утром?

— Я не просто пил, а устанавливал, — он облизал пересохшие губы, сглотнул, — дипломатические связи.

Над головой насмешливо фыркнули. Аль и сам ощутил себя ужасно глупо. Попытался вспомнить заклинание от похмелья, но целительство всегда давалось ему с трудом, а сейчас и вовсе отказалось повиноваться.

— Нашел с кем устанавливать? С пиратами! — возмутилась Майра и распорядилась: — Садись, я тебе отвар приготовила.

В нос ударил запах заваренных трав и еще чего-то кислого.

— Пей. У нас муж кухарки был любителем крепкого, так она меня отвар готовить научила. Как знала, что пригодится.

Аль почувствовал, что краснеет. Намек был более чем явным. Он принял исходящую паром чашу. Сделал острожный глоток. Горло свело от горечи, но голову отпустило.

— Не пираты они, — вступился он за такийцев, ощущая некую солидарность с жителями архипелага. Как они поют! А как умеют танцевать!

— Конечно, — пропела Майра, насмешливо улыбаясь, — и девушек больше не похищают, и капитанами не становятся, совершив абордаж.

Аль закашлялся, задышал чаще. Сделал большой глоток, ощущая, как попавшая внутрь гадость вышибает похмелье.

Такийцы и правда похищали красавиц, но местных предпочитали сговаривать, устраивая похищение больше, как дань традиции. Зато разводы здесь были под запретом — украл, так постарайся жить долго и счастливо. Вдовы же имели право выйти замуж через три месяца после гибели супруга или шесть после его исчезновения в море. И никакого осуждения вдовства.

— Откуда узнала про абордаж? — выдохнул Аль. Эта традиция вступления в должность не афишировалась за пределами Такии.

— Так вчера пришел смотрящий за кораблем, проверить, не нужно ли чего. Ужин принес. Вот и я тоже, — последовавшая выразительная пауза заставила Аля напрячься, — устанавливала связи.

Аль похолодел, стиснул чашку, и в каюте раздался жалобный треск посуды.

— Девятиликий, не обжегся, не порезался? — Майра с тревогой бросилась проверять его руку, потом схватила полотенце, вытерла выплеснувшийся на кровать отвар. Хотела было убрать осколки, но Аль перехватил запястье.

— Я сам. Еще порежешься.

Майра посмотрела на него с удивлением, но возражать не стала.

— Не было ничего. Мы даже не пили, — буркнула она смущенно, когда осколки от раздавленной чашки были убраны.

— Я не об этом переживал, — мягко проговорил Аль. Майра уставилась на него в недоумении, затем ее лицо исказила гримаса досады.

— Я напала на тебя семь лет назад по дурости, от страха, а ты все еще думаешь, что я…

Она отвернулась, скрывая чувства.

Аль поднялся, подошел, нежно обнял девушку со спины, в который раз удивляясь, какая она мелкая. Он легко мог поцеловать ее в макушку, а эти птичьи плечики? И вся Майра такая хрупкая, только хрупкость эта обманчива. Внутри девушки жила сила. Дядя Кайлес намекал, что потенциал у Майры такой, что ученица должна превзойти своего учителя, есть дурью не будет маяться.

Аль вспомнил, как Майра, не раздумывая, атаковала посланников ульхов и как за секунды смогла пробить защиту. Содрогнулся. Этого он, пожалуй, боялся больше всего на свете. Что сорвется, нарушит закон и кого-нибудь убьет ради него.

— Я никогда не считал тебя чудовищем, — выговорил он то, что давно было на сердце, — но я готов любить тебя, даже если ты им станешь.

— Дурак, — припечатала Майра, однако обиженно сопеть перестала. Повернулась, заглянула в глаза, спросила тихо:

— Правда, любишь?

Он обнял сильнее, прижал к себе, ощущая, как сильно колотится в груди сердце.

— Правда. Люблю.

Давно. Когда понял, что без Майры жизнь становится серой и скучной. Когда при виде ее улыбки теплело в груди. Когда холодел от ужаса при мысли, что она может пострадать или сорваться и причинить кому-то вред. Когда охранял ее в академии. Когда просил парней присмотреть за ней.

Да что там говорить. Их связывало так много, что он просто не представлял себе жизни без Майры.

Она прижалась, обнимая доверчиво, по-детски, и Аль ощутил, что фигура у нее уже не детская. Покраснел. Отодвинулся. Подцепил подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза.

— И чтобы никаких установлений связи и алкоголя, поняла? — спросил голосом очень злого старшего брата.

Майра оскорбленно вскинулась, потом прищурила глаза.

— Идет. Но у меня два условия. Ты рассказываешь, что натворили эти почти не пираты и зачем ты им. И не оставляешь меня сидеть на этом корабле под присмотром. Я уже не маленькая и в няньках не нуждаюсь.

Фраза прозвучала с угрозой, и Аль вдруг представил себе Майру в таверне, среди мужчин, а в голове зазвучал пьяный голос Ацтаки.

«Чем красивее женщина, тем больше ее ценность. А уж если сильный магический дар… Порой, даже замужество не спасает. Крадут и увозят на дальние острова. Капитаны борются, а толку. Ты же понимаешь, если можно воровать свободную, то с замужней просто риски выше. Потому наши красавицы всегда под охраной или дома».

Аль похолодел. «Не маленькая». Вот именно.

— Раздевайся, — приказал он, направляясь к шкафу. Лихорадочно зарылся в вещи, вытаскивая штаны, рубашку, жилет.

К жыргхве приличия. Майра будет мальчиком и точка. И он не выпустит ее из поля зрения, чтобы там не думали капитаны о секретности.

Аль вышел из каюты, давая возможность Майре переодеться. Вдохнул густой, тяжелый, наполненный влагой воздух. Потер виски. Боль отступила, но тело все еще было ватным. Надо бы показаться целителю, но выслушивать порцию едких замечаний не хотелось.

— Жив? — поинтересовались сбоку. Аль повернул голову, прищурился от солнечных лучей. Шиль смотрел понимающе, с легкой завистью.

— Тебя вчера привел капитан Ацтаки. Передал, что после обеда будет ждать у Синих ворот.

Аль кивнул, припоминая, что они сговаривались посмотреть сокровищницу.

— Еще смотритель приходил. Остался на ужин. Майра упросила, — в голосе друга зазвучало неодобрение, — она ему почти допрос устроила. Щебетала птичкой, как ей Такия нравится. Парень чуть на огонь не изошел от такого внимания. Только вот, — Шиль вздохнул, — на нем амулет был. Серьезный такой… От ментального воздействия. Так что знают они и кто такая Майра, и чем она сильна.

Аль выругался, понимая, что маскарад Майры обманет разве что шелупонь уличную, а вот если кто серьезный заинтересуется… По законам Такии Майра свободна. Помолвки здесь не признавали, только брак. Кто первый украл, того и жена. Капитану, конечно, простой матрос дорогу переходить не рискнет. Вора найдут, девушку вернут и выдадут замуж за присмотренного кандидата. Но Майра… И Аль выругался повторно.

— Вот-вот, — подтвердил Шиль, — я себя не то, что нянькой чувствую, а владельцем сокровища, вокруг которого куча ворья шныряет. Лунь всю ночь защитные и поисковые артефакты создавал. Сейчас отсыпается. Ты мне лучше скажи, — Шиль внезапно сменил тему, — зачем мы здесь? Только не надо сыпать пепел о практике. Не поверю. Я не спрашивал раньше, думал, сам расскажешь, но теперь, когда Майра тут… Мне надо знать, к чему готовиться.

Аль и сам понимал, что поддержка команды ему не помешает. Один он не справится. И такийцам помочь, и «сокровище» охранять. Так что прав Шиль. Они имеют право знать.

— Это не мой секрет, — признался, — но я договорюсь.

Ацтаки был бодр и свеж, точно и не употреблял вчера раза в три больше Аля и не шел с ним до «Свирепого ярха», раздирая ночную тишину города похабной песнью. «Ты должен ее выучить», — заявил тогда капитан. Они и учили. Привыкшие же к ночным загулам горожане даже не пытались вылить им на головы содержимое ночных горшков.

Аль шел в обнимку с капитаном по узким набережным, его малость шатало от выпитого, в голове приятно шумело и думал он о том, что дома Третий полдня нотации читал бы. А тут… Никому нет дела до загулявшего принца. И это было так необычно, что он не жалел ни о чем.

Синие ворота, украшенными голубыми цветами, стояли на широкой набережной. За ними каменные ступени, стертые временем, вели вниз, к воде, где их уже ждала лодка.

— Удачи, брат Альгар, — поприветствовал его капитан, поклонившись по обычаю Асмаса.

— И тебе, брат Ацтаки.

Мужчина пристально оглядел стоящих за Шестым высочеством парней, задержал взгляд на Майре, подался заинтересовано вперед, с удивлением разглядывая мужской наряд, кепку на голове, руки в карманах.

— Я прошу разрешения участвовать в расследовании моим братьям, — выговорил Аль, — и моей невесте, — по выражению лица капитана, понимая, что маскировка не удалась.

Капитан нахмурился, отвернулся, обдумывая просьбу, потом хмыкнул и спросил:

— Так это она на посланника ульхов напала? — кивком головы указывая на Майру.

Быстро же понял, — разозлился Аль. В рассказе о нападении он опустил имя своего спасителя, но Ацтаки дураком не был. Догадался.

— Да, — признался Аль.

— Как капитан своих людей, ты несешь за них ответственность. Так что тебе решать, что им говорить, а что нет.

Вот так просто? — изумился Аль. Можно было и не спрашивать.

— А насчет твоей невесты, — долгая пауза и неприятное предчувствие, посетившее Аля, — я уже нашел свою гавань, но за других ручаться не могу. Однако Второй просил за вас. Так что я присмотрю за девочкой, но ты должен понимать, если она захочет остаться, мы не позволим ее увезти.

И полный решимости взгляд капитана подтвердил — нет, не отпустят, стоит Майре высказать намерение остаться на Такии.