Ступень Четвертая. Часть первая

Глава 11

Когда я вывалился в реал после беседы с Дамианом, чувствовал себя круглым идиотом. Хотелось постучать по голове, чтобы убедиться, что она не пустая или что она не заросла полностью чем-то совсем не похожим на мозги. Потому что разгадка все это время была у меня под самым носом.

Полина открыла глаза, чуть затуманенные полученным объемом информации, потом подскочила как мячик и рванула к столу, на котором мы заготовили бумагу для записи. Зелье восприятия — хорошая штука для запоминания, но записать все сразу после сеанса обучения — надежнее.

Постников проследил за ней и повернулся ко мне.

— Надул он нас, Ярослав. Что-то полезное получила только Полина.

С его точки зрения, все было именно так, потому что сначала приведенный Дамианом маг создавал для меня иллюзии страниц дневника Накреха, а когда я все это запомнил, император с издевательской усмешкой сообщил, что прочитать ничего из этого нельзя без артефактного ключа. Когда я ему прямо сказал, что это надувательство и что в дальнейшем я с ним никаких договоров заключать не буду, он забеспокоился и напомнил, что обещал только рассказать про ключ, сам ключ не обещал. «Если на то пошло, то у нас он был, но это не помогло расшифровке, — добавил Дамиан, стремясь обелить в моих глазах свой облик недобросовестного партнера, — потому что при попытке его использовать не тем, кто должен, ключ взорвался вместе с магом и дневником, который собирались расшифровать». А потом он сообщил, как выглядел ключ, который взорвался, и вот тогда я вспомнил, что называется, все и почувствовал себя идиотом. Дамиану я этого не показал — незачем ему знать, насколько он мне помог, еще решит, что плату следует увеличить. Поэтому все время, что оставалось до конца обучения Полины, я простоял, неприязненно глядя на Дамиана, для чего мне даже притворяться не понадобилось. Он же заметно нервничал и успокоился, только когда все закончилось.

— Он думает, что надул, — согласился я. — Но он ошибается. Сейчас все перенесу на бумагу и поедем.

Сказал и замер, потому что понятия не имел, где находится этот ключ. Момент, когда вдова Соколова его мне передавала — прекрасно помню, сам ключ тоже стоит как живой перед глазами, а вот куда я его отвез и засунул — хоть убей, не помню. И это было подозрительно. Получается, на ключе еще ментальные чары были?

— Куда поедем? — уточнил Постников.

— За ключом, — ответил я и на всякий случай крупно написал на листе бумаги «КЛЮЧ». В деле, связанном с ментальными практиками, никакие предосторожности будут не лишними. — Точнее, его искать. И, Даниил, если я вдруг забуду, напомни мне все, что Дамиан рассказывал про ключ.

— То есть ты можешь забыть, а я — нет? — скептически спросил он.

— Я ключ держал в руках, ты — нет, — ответил я. — Он правда непростой, с подвывертом. Конечно, я про него уже вспомнил и, скорее всего, не забуду. Но перестраховаться надо.

Объяснять я больше ничего не стал, попросил сходить за экранирующим контейнером, указав примерные размеры, и принялся переносить то, что запомнил, на бумагу, сейчас это было куда важнее, чем пытаться вспомнить, куда я засунул этот проклятый ключ. Второе я могу вспомнить, но если я забуду первое, Дамиан второй возможности мне не даст. Конечно, я провалами памяти обычно не страдаю, да еще и под зельем восприятия, но с наследством от Накреха ни в чем нельзя быть уверенным.

Полина управилась раньше и, счастливо прижимая к себе записи, удалилась их проверять к себе. Я мельком подумал, что поскольку набралась уже куча практик, то имеет смысл сделать учебник по ее специальности. Для внутрикланового пользования, разумеется. Чтобы Серый не переживал, что у нас только один такой специалист, который может слинять на сторону, никого за себя не оставив.

Наконец и я поставил последнюю точку, точнее знак, на лист и посмотрел на терпеливо ждущего меня Постникова.

— Ты просил напомнить про ключ.

— Когда я пытался передать драгоценные камни из вскрытого сейфа вдове Соколова, она передала мне артефакт, который назвала ключом к его записям. Записи Соколова сделаны теми же самыми загогулинами, что и записи Накреха и записи, найденные у Вишневских.

Постников возмущенно засопел.

— Так чего ты нам головы морочил с расшифровкой, если у тебя есть ключ? Это я молчу еще про записи Соколова…

— Теоретически ключ у меня есть, но практически я понятия не имею, где он, — пояснил я. — Я вспомнил момент передачи ключа, но на этом все мои воспоминания, относящиеся к этому артефакту, обрываются. Но я уверен, что я где-то его спрятал.

— Надеюсь, не закопал? — подозрительно спросил Постников.

— У меня нет склонности к земельным работам, — попробовал я отшутиться, — так что, скорее всего, артефакт находится в одной из двух квартир. Подозреваю, что он может оказаться в случайном месте и поисковым заклинанием его не вычленишь, поэтому придется все обыскивать.

Но его вопрос упал на благодатную почву, поэтому я всю дорогу до города размышлял, а не мог ли я и в самом деле артефакт где-нибудь закопать? Идея казалась совершенно абсурдной, но я точно не был в здравом уме, когда прятал.

Начать я решил с маминой квартиры, и не потому, что она меньше. А потому что Серый уже в который раз предлагал от нее избавиться, а я все тяну и постоянно придумываю отговорки чтобы не продавать. Поскольку ностальгии по отношению к ней у меня нет, впору предположить закладку в голове.

— Вообще, странно это, с ключом, — нарушил молчание Постников, когда мы уже почти подъехали к маминой квартире. — Почему Соколова не отдала его сразу?

— Если считать, что Соколов — это Накрех, то логично, — возразил я. — Он собирался забрать свое, но не был уверен, в каком теле придет, поэтому оставил несколько степеней защиты: для начала не каждый мог войти в квартиру, потом — феникс на картине. Я не чувствую в нем магии, но что-то раз за разом все равно заставляет меня на него смотреть. И это первая линия, которая может не отсечь случайного мага. Но случайный маг не смог бы открыть сейф. И это вторая линия, после срабатывания которой Ирина Егоровна отдала мне ключ. А третья — это чары на самом ключе, которые на меня подействовали. Ее я не преодолел.

— Тогда получается, что ваш Накрех умер окончательно?

— Я бы не назвал его моим и не особо рассчитывал на то, что он умер окончательно. Сдается мне, он как раз возглавляет заговор против императора.

— Но он не пришел за своим наследством.

— Мало ли по каким причинам. Может, боялся, что Ирина Егоровна его узнает. Или занимает такое тело, что ему это наследство не нужно. Я думаю, что для него это было больше страховкой на случай неудачного вселения, чем реальной необходимостью.

— Как вариант, — неохотно согласился Постников. — Или это всего лишь совпадение.

— Совпадение? Когда пишут одними и теми же знаками, которые расшифровываются только с помощью артефакта?

— Такое тоже бывает. Меня смущает, что бывший Соколов не следил за домом. Все-таки там хранилась не та информация, которая может свободно гулять.

— Ну вот добрались мы до той информации, и толку? Расшифровать не можем, значит, ничего не загуляет. Я, кстати, не уверен, что мы ключом сможем воспользоваться, там отнюдь не простое устройство. Тот, что был у Дамиана, взорвался, а работал с записями маг не из слабых.

— Надеюсь, мы не взорвемся, — криво усмехнулся Постников

— Я даже лезть туда не буду, пока не пойму, как он работает, — серьезно ответил я. — Меня пугает то, что я про него забыл. Словно память взяли и стерли фрагментарно. Это техника, которая использовалась Морусом.

— Но почему в памяти осталась передача ключа?

— Возможно, он стирает только то, что происходит при контакте с ним? Я ж говорю, я только обратил внимание при передаче, что там непростая структура, но лезть в нее не стал. Я ж не зря попросил взять экранирующий контейнер. Туда и положим пока.

Перестраховываться было поздно: если ключ как-то влиял, то он это уже сделал, возможностей хватало. Но сейчас я планировал его перенести в поместье, и будет лучше, если артефакт будет заблокирован.

В квартиру мы поднялись с контейнером, хотя я вовсе не был уверен, что ключ там. Первым делом я прошелся сканом-поиском артефактов и ничего лишнего не обнаружил. Но увы, это ни о чем не говорило.

— Квартира маленькая, осмотрим быстро, — оптимистично сказал Постников. — Размер там какой? Контейнеру соответствует?

— Разумеется. Иначе я бы предложил взять что-то поменьше и понезаметнее. Артефакт примерно с небольшой портфель для бумаг. И по форме, и по размерам.

Постников хмыкнул и заглянул в ванную. Осматривать там было нечего, разве что только я умудрился создать пространственный тайник? Но вряд ли я стал бы это делать там. Так что мы только заглянули под ванну и в пустую корзину для грязного белья. Больше в ванной прятать большой сверток было некуда. Правда, Постников задумчиво посмотрел на вентиляционную решетку, но я его убедил, что вряд ли разбирал стену ради устройства тайника. Все же в ванной проблематично сделать это быстро и незаметно.

В кухне пришлось повозиться дольше. Все-таки там шкафчики, духовка и холодильник. На ящики морозильника я возлагал самые большие надежды, но они оказались совершенно напрасными, если не считать ополовиненный пакетик замороженной спаржи, завалявшегося с давних времен.

Потом мы переместились в бывшую мамину комнату, из которой все более-менее дорогое маминому сердцу давно переехало в поместье, поэтому помещение казалось заброшенным и полупустым, поэтому осмотр занял совсем немного времени.

А вот в моей комнате почти ничего не изменилось, поскольку я отсюда ничего не забирал: то, что было дорого Ярославу, для меня не представляло интереса, а своего я здесь накопить не успел. Вон даже коробка с синтезатором стоит, на котором я хотел научиться играть. Забрать его с собой, что ли?

— Это? — напрягся Постников, увидев, как я потянулся к синтезатору.

— Это, — ответил я, вытаскивая коробку из-за него. — Вот он, ключ. Е-мое, я уж думал, напрасно сюда приехали.

Я возмущенно потряс артефактом перед лицом Постникова. Тот предусмотрительно брать его в руки не стал, сразу раскрыл контейнер, куда я и забросил находку.

— Больше здесь ничего нужного не осталось? — спросил Постников.

— Да вроде нет. — Пожал я плечами. — Синтезатор разве что заберу.

— Зачем он тебе? Ты же всю неделю в школе?

— Туда и возьму. Как говорил мой учитель, каждый маг должен уметь играть хоть на каком-то музыкальном инструменте, чтобы чувствовать гармонию мира.

Я огляделся. Больше ничего важного и полезного тут не осталось. Хоть бери — и целиком вывози на помойку.

— Поехали домой, — предложил я, беря синтезатор под мышку. — Ключ при нас, теперь нужно думать, как его использовать, чтобы не повторить судьбу дамиановского мага. Или, скорее, это был маг одного из предшественников нынешнего императора. Как-никак, там сто лет прошло, вряд ли все это время записи Накреха валялись в запасниках вместе с ключом.

— Что будешь делать?

— Для начала схему зарисую, — ответил я. — Чтобы было над чем думать. Но при зарисовывании схемы мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Во избежание провалов в памяти.

Постников расхохотался, хотя, на мой взгляд, я не сказал ничего смешного. Артефактный ключ как-то влиял на того, кто держал его в руках, поэтому страховка была необходима.

Вернувшись в поместье, мы спустились в кабинет, я активировал защиту самого высокого уровня, на случай, если что-то выйдет из-под контроля, вытряхнул артефакт на стол и принялся зарисовывать заклинания, слоем за слоем. На выходе получилась приличного размера стопка, с которой уже можно было работать. Артефакт я загрузил обратно в контейнер, а тот поставил в сейф.

— Про ключ помнишь? — заботливо спросил Постников, который к артефакту не прикасался.

— Пока да. Спроси меня завтра.

— Завтра не получится. Ты в школе будешь. А я туда звоню только по серьезной необходимости.

До отъезда оставалось еще время, и я задумался, брать ли с собой записи. Нет, я их, конечно, пронумеровал и отсканировал, но если брать с собой, то на проходной школы могут заинтересоваться, там проверяют от и до и требуют открывать любые контейнеры. Вот если бы у меня был пространственный карман…

Тут я в очередной раз стукнул себя по лбу и обозвал идиотом, потому что пространственный карман я уже мог сделать, но почему-то настолько уже привык без него обходиться, что вспомнил про него только сейчас. А ведь пространственный карман в намечающейся войне с Накрехом будет не лишним. Туда можно положить очень много из того, что послужит оружием против мага. И даже при заблокированном источнике такой карман можно открыть артефактом с запасенной маной, который можно замаскировать под обычную пуговицу и который и фонить-то не будет. С местными зонами, в которых исчезает магия, такая предосторожность лишней не будет. Даже десяток накопителей и пара боевых артефактов в умелых руках позволят магу выбраться из передряги.

До ужина, после которого мы вернемся в школу, оставалось около часа, поэтому я вернулся в кабинет, исчертил пол рунами, активировал их быстро приготовленным зельем и принялся выплетать знакомое заклинание. Использовал я его один раз, но так намучился, что оно накрепко впечаталось в память.

Нельзя сказать, что в этот раз заклинание шло легче. Казалось бы, маны мне должно было хватить с огромным запасом, но энергия сжиралась, как будто на той стороне была помпа, жадно качающая магию. Я даже паниковать начал, когда запасы маны начали подходить к концу, а прокол не открывался. Внезапно подумал, что другой мир может предъявлять другие требования к энергии прокола. Но все получилось буквально на грани, когда я уже собрался прекращать подпитывать заклинание.

Пространственный карман открылся, я, прежде чем радостно опустить туда копию своих записей, заглянул, чтобы оценить объем, и так и застыл. Потому что теперь стало понятно, почему ушло столько маны: я открыл свой старый пространственный карман. Доверху забитый. Тот самый, что служил мне верой и правдой в другом мире. И все это время, что я не имел к нему доступа, он не схлопнулся и продолжал хранить мои богатства.

Я вытаскивал редкие ингредиенты, учебники, свои записи, кристаллы — накопители и просто драгоценные камни. Даже нашлась пара артефактных украшений, которые я начал и недоделал. Это было словно встреча со старыми знакомыми, которых ты уже успел похоронить и оплакать. Под конец я вытащил кошелек с монетами на повседневные расходы, высыпал на ладонь и зачем-то пересчитал, хотя вряд ли они имели бы здесь какую-то ценность. Ни как деньги, ни как нумизматика. Конечно, это были монеты другого мира, но доказать я этого не смогу, да и не собирался я с ними расставаться.

Это были все мои средства, которые остались от накопленные в том мире. На те, что лежали в банке, Дамиан наверняка давно наложил жадную лапу. К моменту моей смерти сумма там накопилась приличная. До окончания моего обучения у Айлинга оставалась самая малость, после чего я планировал поехать в столицу и открыть там артефактный дом, и не просто артефактный дом, а лучший в империи артефактный дом. Айлинг утверждал, что у меня есть все данные для этого. Кому как не ему это знать: он часто говорил, что такие способности изготавливать артефакты, как у меня, встречаются у одного мага на миллион. И вряд ли он льстил: добрых слов от него приходилось слышать не так много, чаще он выражал опасения, что я просру свои данные. И делал это в присущей ему манере — изрыгая ругательства на мою голову, если я где-то в чем-то ошибался. В последнее время при изготовлении артефактов я не ошибался, но это не уберегло от других ошибок.

Мне не была нужна власть ни тогда, ни сейчас, но вот беда — оказалось, без нее не обойтись. Деньги и власть, с одной стороны, дают столь необходимую мне свободу для творчества, с другой — жестко ограничивают в правах и отсыпают немерено обязанностей. А еще ответственности за других людей, который доверили мне свои жизни.