Стурлур – место, где все началось

§4. Шани и Дуф разграбление Стурлура

Проломив грудину вариага мощным ударом своего молота, Дуф одолел последнего противника в казарме городской стражи. В воздухе витал тяжелый запах меди и железа, смешанный с ароматом пролитой крови. Стены, запачканные черными следами сражения, молчаливо свидетельствовали о бедствиях, обрушившихся на это место. Сгустки пыли, поднятые в хаосе борьбы, все еще кружили в воздухе.

На полу были разбросаны тела поверженных стражников, словно куклы. Их доспехи были искажены вмятинами и царапинами от разнообразного оружия. Лужи крови образовывали красные пятна, покрывающие пол, как мрачное ожерелье смерти. Некоторые стражники все еще держали в руках свои мечи, однако эти предметы теперь казались бесполезными, брошенными на произвол судьбы. Разбросанные щиты, сломанные мечи и поврежденные доспехи вписывались в этот мрачный пейзаж, напоминающий о том, что здесь, в одном из оплотов городского порядка, свой последний бой приняли те, кто был призван защищать свой город.

«Вот что мне нравится в молоте Шани: в отличие от секиры, которую предпочитают мои сородичи, к нему гораздо меньше прилипает всякой грязи от врагов. Когда секира прорубает доспехи, она вонзается глубоко в тело, и лезвие остается в крови. А вот молот — он сшибает врагов с ног, иногда даже не разрушая доспехи, но стирая кости в порошок. Ха-ха-ха!» — с удовлетворением произнес Дуф, находясь в отличном настроении после боя.

«Ну, судя по состоянию твоего молота, похоже, что твое предположение не совсем верно», — кокетливо улыбнулась Шани, заметив капающую кровь и прилипшие лоскуты кожи на оружии Дуфа.

«А? Да это всё из-за того, что эти степняки никогда не видели нормальных доспехов! Ходят в каких-то обмотках, и, конечно, моё дробящее оружие разорвет их на куски. Если бы они носили тяжелые латы, как один крупный орк, с которым мне довелось сражаться в одной из битв давным-давно, ты бы поняла, о чем я».

«Насколько я знаю, большинство орков не носят тяжёлых доспехов, порой им и без них сложно передвигаться».

«Да, но некоторые из этой злобной расы обладают великолепным телосложением, даже не каждый гном может сравниться с такой мощью. Я лично видел целый полк таких существ в доспехах во время битвы у одной горы, но название которой я… Забыл», — вспомнил Дуф Битву Пяти Воинств, когда упомянул полк тяжелой пехоты орков Гундабада.

«Я имела в виду, что тебе все равно пришлось бы сражаться чаще с менее угрожающими гоблинами и орками, чем с теми, о которых ты упомянул. И твой молот все равно бы нуждался в тщательной чистке к концу битвы», — заключила Шани.

«Э-э-э… Нет, не дури мне голову. Я знаю, что прав. Секиру нужно чистить чаще!» — настаивал гном.

«И гораздо проще», — заметила она, — «потому что плоское лезвие секиры позволяет избавиться от запекшейся крови без особых усилий, в то время как отковырять ту… часть… чего-то… будет сложнее», — продолжила Шани, указывая на углубление в металле Дуфа, где застряла часть мяса'. — «Но знаешь, кто в этом вопросе фаворит? Рапира! Изящный укол, и противник даже не успевает понять, что его поразило. На клинке крови совсем немного, достаточно смахнуть салфеткой, и оружие снова блестит». — С улыбкой на лице Шани продемонстрировала свою рапиру Дуфу, которую она называла «Роковым поцелуем».

«Ох, тоже мне „оружие“, громкое название для зубочистки тролля», — усмехнулся Дуф.

«Осторожнее, мой рыжий друг, моя рапира — ранимая и весьма любвеобильная девочка».

«Ладно, ладно, оставь свои роковые поцелуи для тех, кто не знает, на что они способны. Я не раз видел тебя в деле и с уверенностью заявлю, что даже пещерный тролль не устоит на ногах после такого поцелуя. Ха-ха!» — с юмором ответил Дуф.

Расправиться с местной стражей не составило труда для Дуфа и Шани с её командой наемников. В то время как другие банды пиратов и черные нуменорцы сеяли хаос и разрушение по всему городу, убивая и разоряя всё на своём пути, команда Шани предпочла столкнуться с теми, кто был вооружен и мог дать отпор.

Первой целью их похода стали казармы городской стражи. Они не ожидали встретить здесь значительное сопротивление, зная, что гарнизон Стурлура был рассредоточен по всему городу для поддержания порядка из-за прибытия воинов из Харада и племен истерлингов.

«Возможно, нам стоило бы отправиться в районы, где живут зажиточные горожане, или на рынок. Что мы тут найдём, кроме грошей в карманах местных стражников?» — спросил один из наемников Шани.

«О, сразу видно, что парень ни дня не служил в армии», — усмехнулся Дуф. — «Самые ценные сокровища хранятся не в кладовых на рынке и не в закромах у горожан», — добавил он, готовясь выбить одну из дверей своим двуручным молотом.

Дуф мощным ударом своего оружия принялся разрушать деревянную дверь. Его мускулистые руки уверенно взмахивали огромным молотом, который без труда проникал сквозь дерево. Пыль и осколки древесины разлетались во все стороны, и после нескольких мощных ударов дверь поддалась, раскололась на части, открывая путь внутрь.

За разрушенной дверью оказалась тёмная и плохо освещённая комната, наполненная запахом старых деревянных ящиков и металлических предметов. Среди конфискованных товаров находились различные ящики, бочки и мешки с содержимым, которое стража, по-видимому, «позаимствовала» безвозмездно. На полках были плотно уложены старые ржавые мечи, обмотанные верёвкой перчатки и несколько потрёпанных книг. В углу виднелись стопки мехов и тканей, а в самом дальнем углу стояли ящики, наполненные разнообразными, более мелкими предметами.

«Вот это да, кладовая хлама. Действительно, не зря потратили время», — с сарказмом заявил наемник, держа боевой цеп на перевес.

Дуф, не обращая внимания на его слова, принялся копаться в поисках чего-то ценного. Через некоторое время он воскликнул: — «Ага, вот то, что я искал! Пусть здесь и нет сокровищ, на которых с радостью поспал бы Смауг, но я нашёл кое-что куда интереснее». — С радостью Дуф поднял в обеих руках кувшины, закупоренные пробкой. — «Выпивка! Ха! Думаете, в ней лучше всего разбираются трактирщики? Как бы не так. Солдаты! Вот кто истинные ценители напитка богов! Сейчас и мы оценим!»

Отставив один кувшин в сторону и откупорив второй, Дуф с экспертным видом вдыхал аромат напитка. Запах был насыщенным и удивительно многогранным, неся в себе сладковатые ноты молока, смешанные с оттенками пряностей. Этот аромат создавал впечатление утонченности и необычайной изысканности, предвещая неповторимый вкусовой опыт. Дуф, уже слюнявя от предвкушения, собирался погрузиться в этот неповторимый вкусовой мир.

Жадно отпив глубокими глотками, Дуф сначала ощутил приятный молочный привкус. Однако на третьем глотке его горло запершило, и он не смог сдержаться от рефлекса, выплюнув остатки напитка.

Раздался искренний смех Шани: — «Ахах, Дуф, это же тарасун, я его запах даже отсюда почувствовала. Крепкий напиток, его не стоит пить как эль».

«Уф, я поспешил с выводами о вкусах вариагов», — тяжело выдохнул Дуф, прежде чем вдохнуть воздух, чтобы смягчить ощущение ожога в горле от крепкого алкоголя. Его глаза слегка заполнились слезами от такого опыта.

Тем временем Шани откупорила одну из амфор утонченной формы. Она наполнила серебряный бокал, который также нашла в этой кладовой, красным напитком. Запах источал приятный аромат винограда.

«М-м-м. А вот этим вкусом действительно можно долго наслаждаться», — алые губы Шани нежно коснулись края бокала; после небольшого глотка на них остался красноватый оттенок напитка. Она с улыбкой посмотрела на Дуфа и протянула ему бокал. — «Держи, оцени лучше вот это».

Пара глубоких глотков, и Дуф опустошил весь бокал. Похоже, что гном не умел пить иначе.

«Тфу! Да это же ослиная моча, какая-то! Как ты это пьёшь, Шани?» — произнёс Дуф, разочарованно морщась после второго напитка, как и от первого.

«О, ты просто не ценитель тонкого вкуса, мой друг. Это виноградное вино из Рованиона! М-м-м.» — с наслаждением произнесла Шани, закатив глаза в экстазе, вспоминая изысканный вкус. — «Виноградники этого королевства славятся своим богатым ароматом и невероятным вкусом. Говорят, что сами эльфы когда-то открыли предкам людей секреты виноделия.»

«Эльфы? Тфу, и ещё раз тфу! Спасибо, теперь послевкусие от этого „напитка“ стало ещё более мерзким!» — с недовольством в голосе сказал Дуф, снова откупоривая кувшин с тарасуном. Жадно опустошая емкость, он уже осознавал вкус и крепость. С широко раскрытыми глазами он выдохнул весь воздух из лёгких. — «Уж лучше я буду давиться этим молоком степняков, чем травиться эльфийским пойлом! Фу!»

«Эльфы, согласно легендам, лишь научили жителей Рованиона делать вино. Это не значит, что все вина теперь эльфийские. Но, да ладно. Кстати, забыла сказать, что в процессе приготовления тарасуна используют коровий навоз. Но это лишь добавляет изыска, не так ли?» — с насмешкой произнесла Шани, подмигнув Дуфу.

Несколько разочаровавшись в том, что кладовая местной стражи оказалась скудной на находки, Дуф, Шани и остальная часть их команды вышли на улицу. Внутри казармы, во время беседы о вине и местном алкогольном напитке, у Дуфа и Шани появилась возможность ненадолго отвлечься от происходящего за пределами этого места.

Оказавшись на улице, Дуф с мрачным выражением лица прислушивался к раздающимся повсюду крикам, просьбам о пощаде и звукам мелких уличных стычек. Паника, отчаяние, чувство обреченности и полное непонимание происходящего охватили почти весь Стурлур. Подстрекатели и шпионы Агандаура подготовили город к своему приходу, а напряжение между вастаками и харадримцами достигло предела благодаря их хитроумным уловкам. Тем временем банды пиратов и черные нуменорцы начали сеять хаос по улицам, а для харадримцев их положение усугубило звуки боевого горна, раздавшиеся по всему городу.

«Можно сказать откровенно, сестрица?» — серьёзно произнёс Дуф.

Шани не помнила, когда в последний раз видела его с таким выражением лица. Она тоже не испытывала восторга от звуков, доносящихся со всех сторон. Её недавнее бодрое настроение потихоньку исчезало.

«Конечно, Дуф, говори свободно.» — ответила она.

«Когда нам пару дней назад стало известно о нашем намерении грабить столицу Кханда, я, как и все, был безмерно рад возможности получить богатую добычу. Я представлял, что это будет похоже на налет, как тогда, когда мы разграбили несколько селений на побережье Лебеннина. Хах, после того рейда я понял, что я такой же „искусный“ моряк, как и всадник.» — говорил Дуф, погружаясь в воспоминания. Даже неприятные ассоциации с морем вызывали у него сейчас теплые чувства, в отличие от мрачных событий, разворачивающихся вокруг.

«Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь…» — начала говорить Шани, но гном не дал ей закончить, продолжая свою мысль, не услышав её слов.

«Я понимаю, что здесь, кроме тебя и нашей команды, собралось почти триста головорезов, которые наслаждаются подобным. Но черт возьми! Мы же здесь ради грабежа, а не ради убийств! Так скажи мне, почему эти звери устроили настоящую бойню?» — в его голосе звучала смесь злости и печали.

«Дуф…» — произнесла Шани, её интонация выдавала, что она чувствует себя ответственным за происходящее. — «Мы наемники, и не нам отвечать за мысли нашего нанимателя. Ты ведь сам знаешь, что большинство наемников не разделяют наше понимание чести.»

«Мне всё равно, что у них в головах. Я не мясник и не собираюсь убивать тех, кто не может постоять за себя». — с решимостью произнес Дуф.

Шани ненадолго задумалась, прежде чем ответить:

«Нам это не нужно. Нас наняли, чтобы мы грабили, и именно этим мы займёмся.»

Она обернулась к своим людям, намереваясь сделать важное заявление:

«Слушайте внимательно мой приказ! Наша цель здесь — разграбление! Никаких убийств и бессмысленного насилия над мирными, безоружными жителями. Если я увижу, что кто-то из вас поднимет руку на беззащитного человека без необходимости, он почувствует на своей шее смертельный холод рокового поцелуя, прежде чем успеет произнести хоть слово в своё оправдание.»

Слова наемницы были резкими, а угроза — явной. В глазах её людей читалось одобрение. Шани предпочитала сама набирать свою команду, тщательно отсеивая тех, кто, по её мнению, не разделял мировоззрение большинства. Благодаря такому подходу и врождённой проницательности у неё было немного людей, но в команде царила атмосфера единства и взаимопонимания.

Оставив казармы позади, отряд наемников направился к дворцу. Шани и её людям предоставили возможность развернуть силы в любом направлении, которое она сочтёт нужным после вторжения в город. Однако Агандаур выразил желание, чтобы она как можно скорее присоединилась к его людям у дворца.

По пути Дуф вновь и вновь прокручивал в голове воспоминания о том, как началось вторжение в Стурлур. Ближе к полудню караван, возглавляемый Агандауром, подошёл к единственным главным воротам города. В составе каравана были не только его гвардейцы и наемники-пираты, но и воины харадрим, которые, судя по их внешнему виду, принадлежали к далеким южным племенам. Ярко-красные ткани с особыми узорами, тёмная кожа, украшенная татуировками, и характерные доспехи, открывающие большую часть тела, подтверждали это предположение.

Эти харадрим были из племени укротителей муммакилов. Доказательством служило то, что они привели с собой одного из этих впечатляющих и грозных существ. Гигантское, устрашающее создание, напоминало огромного слона, но с совершенно иным внешним обликом. Его массивное тело украшали узоры и различные доспехи, придавая ему внушительный вид. Муммакил был вооружен не только своей мощью и острыми разветвлёнными бивнями, но и большими башенками, на которых разместились стреляющие харадрим. Появление этого монстра у некоторых вызывало большее беспокойство, чем сам Агандаур.

Ворота города оставались открытыми, пока стражники на башнях издалека не заметили приближающихся людей вместе с Агандауром и муммакилом. Стража Стурлура, признавая харадрим союзниками, могла предположить, что это запоздалые люди вождя Кхузаймаха. Они хорошо знали, кто такие черные нуменорцы, но их появление стало настоящей неожиданностью, и они не знали, как на это реагировать. Дополнительной странностью было то, что ни один разведчик не доложил о движении каравана с черными нуменорцами. Стража Стурлура не успела ничего предпринять, кроме как закрыть ворота.

Агандаур не собирался вести переговоры или тянуть время. Когда он заметил, что перед ним закрывают ворота, он полностью проигнорировал приветствия и вопросы стражи на вершинах стен города. Молча отдав приказ погонщику муммакила, он решил разрушить городские ворота.

Земля затряслась под тяжестью муммакила, когда тот стремительно набежал на ворота. Мощные удары его могучих ног раздавались эхом, поднимая облака пыли и обломков. Стража на стенах и за воротами замерла, ощущая приближающуюся угрозу. И вот, с грохотом и треском, ворота не выдержали атаки и разлетелись вдребезги, открывая путь для вторжения Агандаура и его людей.

Хотя стены Стурлура были достаточно высокими, главные ворота оказались весьма хлипкими. Их задача заключалась в сдерживании толп рабов, а массивные, но не укреплённые ворота могли удерживать натиск только в случае необходимости. Эта необходимость отпала много лет назад, так как большую часть рабов теперь содержали на серебряных рудниках вдали от города. Поэтому за состоянием этих ворот власти Стурлура не следили.

Поскольку баллисты остались неповрежденными — Гром не успел выполнить свою задачу, варяги смогли выпустить несколько болтов по муммакилу и наемникам Агандаура, прежде чем ворота были разрушены. Грозное чудовище из дальнего Харада, казалось, не заметило, как огромное древко с мощным стальным наконечником вонзилось в его плоть. Боль и гнев, которые последовали, лишь усилили его натиск, и муммакил разнёс ворота на куски. Однако, когда стальной болт извлекли из его тела, оставшаяся зияющая рана свидетельствовала о том, что это ранение не прошло без последствий — животному явно требовался уход.

Некоторым гвардейцам Агандаура и пиратам повезло еще меньше. Ни крепкие доспехи, ни быстрая реакция корсаров не смогли предотвратить их гибель от смертоносных болтов, летевших прямо на них.

Первыми, с воодушевляющими возгласами и песнями на устах, в город ворвались пиратские банды. Немногочисленная стража у ворот, даже если бы она хотела противостоять натиску нескольких сотен разгорячённых разбойников, была обречена на поражение. Пираты бросились на них, словно неистовый прибой, сметая защитников настолько быстро, что те не успели опомниться.

Банды пиратов быстро разбрелись по улицам, разрушая и грабя всё на своём пути. Они не обращали внимания на перепуганных безоружных жителей, большинство из которых пока оставались незамеченными.

Следом за пиратами, неспешно и с обнажёнными клинками, в Стурлур вошли черные нуменорцы.

Дуф вспомнил, как, перед тем как продолжить путь со своей командой, пробиваясь к казарме, он обернулся и увидел, как черные нуменорцы беспристрастно начали резать всех людей, как скот. Стражники, раненые, безоружные мужчины и женщины, оцепеневшие от страха, даже дети — никого не щадили.

Сердце гнома сжалось от увиденной картины, когда перед черным нуменорцем, обнимая на руках своё дитя, застыла от страха женщина средних лет со слезами на глазах. Дуф находился в состоянии лёгкого шока от того, что начали творить люди Агандаура; ни он, ни Шани не знали об их намерениях. Один резкий взмах полуторного меча, один удар… И две жизни прерваны, одна из которых даже не успела толком начаться.

Гневная пелена на мгновение затмила сознание Дуфа. Давно он не видел такой бессмысленной жестокости. Сжав рукоять своего молота, он уже был готов броситься в бой, чтобы отомстить за убитые жизни незнакомых ему людей. Но его руку остановила Шани.

«Дуф, нельзя медлить. На нашей стороне преимущество внезапности, но численное превосходство явно не на нашей стороне. Идём скорее!» — сказала она.

Отряд наемников под предводительством Шани, оставив позади разрушенные казармы стражи, стремился к дворцу. В этот миг город погрузился в панику и смятение, никто не догадывался, что незваные гости ворвались в столицу, проломив главные ворота. Выжившие, сраженные ужасом, пытались добраться до безопасных кварталов, чтобы предупредить о нападении, но стражники думали, что это очередные столкновения между воинами Харада и вастаками. Они не могли представить, что армия Агандаура, принеся с собой муммакила, ворвалась с тайными намерениями.

С боевым горном, что огласил улицы, южане не собирались терять времени на выяснение причин хаоса. Первые стычки между ними и людьми востока произошли молниеносно.

Пользуясь суматохой, пиратские бандиты не отвлекались на уличные бои, обирая всё, что попадалось под руку. Черные нуменорцы, следовавшие за ними, не знали пощады и оставляли за собой лишь трупы. Гвардейцы Агандаура не интересовали ни золото, ни богатства — они следовали приказам, известным лишь им.

На пути к дворцу наемники Шани, несмотря на хаос, старались не трогать мирных жителей. Они двигались быстро, лишь иногда отвлекаясь на возможность пограбить дома или лавки. Когда на их пути встречались воины, будь то местные стражи или иноземцы, Шани действовала с ясностью ума: если можно было избежать боя, она использовала эту возможность, а при неизбежной схватке смело шла в бой.

После одной из не затянувшихся стычек Дуф смотрел на свою предводительницу с недоверием. Воспоминания о женщине с ребенком, погибшей от рук черных нуменорцев, преследовали его. Мысль о том, что Шани могла быть в курсе замысла Агандаура, мучила его. Не имея возможности обсудить это с ней, Дуф оставался с этими гнетущими мыслями в одиночестве. «Не верю… Шани не могла согласиться на такое. Даже если бы сама не тронула тех, кто не способен дать отпор, она бы не согласилась», — убеждал он себя. «А может, я её просто плохо знаю? Как можно изучить человека за полгода? Что она сама думает об этом?» — эти вопросы терзали его даже во время боя. В конце концов, он пришёл к выводу: «Нет, так продолжаться не может. Если Шани не знала о планах этого чудовища, но продолжает выполнять его приказы, я уйду. С меня хватит. Это не то, чего я хотел».

На подходе к району, где располагался дворец, путь преградили черные нуменорцы и несколько гвардейцев змеиной стражи, воздвигая баррикады. Увидев Шани, командир безмолвно отдал приказ освободить проход для неё и её людей. Когда они прошли, шеренга снова замкнулась, не намереваясь больше никого впускать.

Этот район, соседствующий с дворцом, отличался спокойствием. Звуки уличных стычек и крики жителей доносились из других частей столицы. Судя по всему, Агандаур успешно окружил это место, не желая устраивать здесь хаос, как в других кварталах.

Шани встретилась с Агандауром у входа на территорию дворца. Проход охраняли гвардейцы варягов, лица которых были холодны, как камень, а в глазах читалась жесткая решимость. Их позы выдавали напряжение и готовность к действию, но одновременно выражали взвешенность и сдержанность. Судя по всему, они не собирались никого впускать, но и не торопились первыми атаковать.

«А, наемница… Рад видеть твою пунктуальность. Однако планы изменились. Моих собственных сил достаточно, чтобы никто из местного сброда не мешал мне двигаться дальше. Если хочешь, можешь сопровождать меня на встречу с правителями, собравшимися здесь сегодня. Только оставь своих людей снаружи, их внешний вид неприемлем для величественных стен дворца Юватхи.» — произнес Агандаур, его голос и взгляд выдавали скрытую хитрость. Он мог приказать Шани следовать за ним, но предоставил ей право выбора.

«Я, пожалуй, предпочту остаться среди своих. Конечно, мне льстит возможность впервые побывать среди высокопоставленных людей, но боюсь, что мои люди заскучают без меня». — ответила Шани с лёгким вызовом.

«Впервые, да?» — невольно вырвались слова Агандаура. Его взгляд изучал Шани с задумчивостью. Спустя несколько мгновений он продолжил: «Хорошо… У тебя есть не более трёх часов на разграбление города, потом я буду ждать тебя во дворце. Не заставляй меня ждать, наемница.»

Дуф не мог сдержать накопившуюся злость и отвращение к Агандауру, глядя на него с намерением проломить ему череп. Агандаур заметил этот взгляд.

«Однажды сын одного аристократа из подчинённых Темному Властелину земель обратился ко мне по имени, но, к сожалению для него, не смог его правильно произнести. Я приказал лишить его половины языка, и теперь ему трудно произносить любое имя», — произнёс Агандаур, продолжая смотреть на Шани. — «Какой глаз тебе дороже — левый или правый?» — резко спросил он, переводя взгляд на Дуфа, чья рука сжимала молот, готовая к действию.

Шани, с невозмутимым лицом, положила руку на плечо Дуфа и, не отрывая взгляда от Агандаура, продолжала смотреть ему в глаза. Её жест был многозначительным. Кто-то мог подумать, что она готова заступиться за Дуфа, другие могли усмотреть в её действиях попытку успокоить его, а третьи же — провокацию самого Агандаура.

Предводитель черных нуменорцев на мгновение замер, ожидая реакции Шани, но та продолжала хранить молчание.

«Наемники… Ваше чувство такта хуже крестьянского невежества. Тебе бы стоило поработать над дисциплиной своих людей, Шани», — прервал тишину Агандаур с презрением в голосе. — «Три часа, наемница!» — добавил он, резко развернувшись и направляясь в сторону дворца, сопровождаемый горсткой своих солдат.

Шани и её бойцы долгое время провожали его взглядом, дожидаясь, пока он удалится на безопасное расстояние. Когда стало ясно, что он больше их не слышит, Шани внезапно обратилась к Дуфу с гневом в голосе:

«Что за черт, Дуф? Что это было? Зачем ты его провоцируешь?»

«Не понимаю, о чём ты». — сухо ответил гном, не отводя от неё тяжёлого взгляда, столь похожего на тот, которым он только что сверлил Агандаура.

«Что с тобой происходит? Почему ты так на меня смотришь?» — нахмурившись, спросила Шани.

«А как, по-твоему, я должен смотреть на человека, который выполняет приказы этого чудовища? Тебя, похоже, совсем не волнует, что его люди убивают всех подряд — женщин, детей…» — в голосе Дуфа звучала сдерживаемая ярость, но слова давались ему нелегко.

Шани скрестила руки на груди, прежде чем ответить.

«Ты обвиняешь меня в том, что творит Агандаур?»

«А что мне думать, Шани? Ты привела нас сюда. Ты взяла этот чертов заказ. Ты несёшь не меньшую ответственность за то, что сейчас происходит. Как и я…» — теперь в его голосе слышались не столько злость, сколько разочарование.

Шани прищурилась и, стараясь сохранять спокойствие, произнесла:

«Давай проясним. Я, как и ты, до последнего момента не знала о замыслах Агандаура. Мне так же не по душе то, что творится вокруг. И этот мерзавец в латах мне совсем не симпатичен. Но, в отличие от тебя, я могу трезво оценивать обстановку и действовать по обстоятельствам. Да, Агандаур — монстр, и я полностью с тобой согласна. Но сейчас не время и не место провоцировать его.»

Слова Шани отрезвили Дуфа. Выражение его лица стало мягче, постепенно возвращая прежнюю доброжелательность. Для него эти слова значили больше, чем крепкий эль. Шани опустилась на колено, чтобы встретиться с ним взглядом на одном уровне, и, положив руку ему на плечо, тихо добавила:

«Я понимаю твои чувства и разделяю их. Но нельзя позволить эмоциям возобладать над разумом. Нельзя подставляться под удар, который нам не пережить.»

Дуф кивнул, слегка усмехнувшись:

«Пожалуй, ты права, сестрица. Но мы должны что-то сделать. Я не могу просто молча смотреть, как убивают беззащитных.»

«Что-то сделать, конечно, можно… И мы это сделаем», — Шани хитро улыбнулась. — «Слушайте сюда, бойцы! В этом городе полно сокровищ. Богачи прячут их на складах, а торговцы — в хранилищах на рынках. А ещё здесь есть храм. Пока остальные капитаны нацелены на рабов, у нас есть все шансы первыми добраться до реликвий и ценностей, что хранятся в храме!»

Её речь вызвала возгласы одобрения среди наемников. Возможность первыми разграбить храм привела их в восторг.

Шани подняла руку, призывая к тишине:

«Но есть ещё одно изменение в наших планах. Я решила, что с этого момента мы будем брать пленных. Пугайте, угрожайте — но никто не должен быть убит или покалечен. Захватывайте их живыми.»

«Что это значит? Что ты задумала?» — удивлённо спросил Дуф.

Шани подмигнула ему и коротко бросила:

«Доверься мне.»

Отряд двинулся к храму, не отвлекаясь на мелкие грабежи в жилых кварталах. Основное время уходило на то, чтобы связывать пленных и собирать их в одну колонну, которую вели за собой.

Возле следующих жилых домов отряд Шани наткнулся на шайку пиратов из соперничающей команды. Эта группа, по численности сопоставимая с наемниками Шани, предавалась безнаказанному насилию, измываясь над своими жертвами. Под звуки громкого смеха они безжалостно избивали мужчину на глазах его жены и детей.

«Ахах, да он и в боях не выстоит! Какой с него защитник? На рынке он стоит не больше грошовой монеты. А вот его жена — ничего, пусть немного пострадает в пути до Умбара, но что поделать, и нам нужен отдых!» — раздался один из голосов пиратов.

«Давайте лучше оставим жену себе, а детей продадим! Есть такие, кто готов заплатить хорошую цену. А подождем годик-другой, когда девочки подрастут, и найдем им применение», — откликнулся другой пират.

Взгляд матери, полон ужаса, был направлен не на себя, а на своих детей. В этот момент, если бы ей предложили выбор, она согласилась бы на что угодно, лишь бы спасти их.

Шани с отрядом подошли ближе и открыто привлекли внимание пиратов.

«Где ваш капитан? Из чьей вы команды, господа?» — спросила Шани.

При виде немногочисленного отряда наемников пираты окинули их насмешливым взглядом, но, узнав в Шани капитана, не осмелились шутить.

«Наш капитан — Калеб Черномор, известный как Железная грива», — с гордостью ответил один из пиратов.

«Пф, это имя должно внушать ужас?» — шепотом прокомментировал Дуф, стоявший рядом.

«Хах, от его „железной гривы“ осталась лишь жалкая плешь, которую он прячет под париком», — ответила Шани в том же тоне.

«Не многовато ли вы пленников захватили?» — донесся вопрос из пиратской шайки. Пленных, которых вели за собой наемники Шани, действительно было много — втрое больше, чем самих пиратов.

«Знаете, ребята, я бы предпочел, чтобы такая красавица скрасила наши вечера, а не эта потрепанная горожанка», — раздался очередной голос из группы пиратов, который указывал пальцем на Шани. Эти слова вызвали одобрительный гул, и пираты стали выглядеть более уверенными.

«Я слышал о тебе, морячка, правда имена всяких подстилок-выскочек в моей голове не задерживаются», — надменно произнес пират, ловко крутя в руке кинжал. — «Вот коммерческое предложение: чтобы избавить вас от хлопот с этой толпой, предлагаю обменять ее на нашу добычу. Как, капитан?»

«Дуф, будь добр, возьми на себя переговоры с этим любезным господином», — сказала Шани, подмигнув. Этот взгляд был очень знаком гному.

Дуф медленно подошел к надменному пирату. Его встретили насмешки и презрительные взгляды. Пират смотрел на него сверху вниз, демонстрируя свои гнилые зубы.

«Что тебе нужно, коротышка?» — усмехнулся он, не ощущая угрозы.

«Вот наш ответ на ваше коммерческое предложение», — произнес Дуф, резко схватив молот и сокрушив пирату лицо мощным ударом. Гнилые зубы пирата разлетелись, как осенние листья от порыва ветра.

Бой оказался недолгим. Дуф, размахивая своим молотом, разбил еще несколько черепов, в то время как Шани с кошачьей грацией пронзила сердца четверых острием своего рокового поцелуя. Остальные наемники также проявили мастерство в обращении с оружием, и благодаря инициативе и опыту, схватка завершилась без потерь.

«Спасибо вам огромное!» — воскликнула женщина, которую пираты собирались забрать в рабство.

«Не обольщайтесь, теперь вы мои пленники. Берите с собой пищу — вас никто не накормит в пути в Умбар», — ответила Шани на поспешные благодарности. На мгновение обменявшись взглядами с Дуфом, она добавила: «Идем, храм уже близко!»

Местное население Стурлура не отличалось особой набожностью. Старые верования и традиции все еще сохранялись, однако их значение постепенно уступало месту поклонению Саурону. Темный Властелин требовал, чтобы его подданные воспринимали его не только как верховного правителя, но и как живого Бога.

В храме, помимо традиционных священных вариагских реликвий, посвященных прежним верованиям, теперь хранились и символы Всевидящего Ока. В центре, на высоком пьедестале, гордо восседала статуя Темного Властелина, высеченная из черного гранита. Ее величественное присутствие подчеркивалось пьедесталом, словно это было олицетворение несокрушимого властителя темных просторов. Мрачные черты статуи были исполнены с высочайшим мастерством, а взгляд Темного Властелина, наполненный загадкой и потусторонней мудростью, приковывал взоры всех, кто осмеливался заглянуть в его бездонные глаза.

Считая, что храм, наполненный ценными реликвиями и сокровищами, привлечет больше внимания, чем их собственные невзрачные домики, многие не рассматривали его как безопасное укрытие. Возможно, именно бездушная статуя Темного Властелина внушала больший страх, чем грабители-пираты, разгуливающие по улицам города.

Когда команда Шани подошла к храму, вокруг не было ни души. Похоже, им удалось опередить остальных капитанов, а черные нуменорцы не проявляли интереса к этому зданию. Местные священнослужители, давно покорившиеся воле Саурона, без сопротивления открыли ворота. Первое, что бросилось в глаза вошедшим, — величественная статуя Саурона, взирающая на них с высоты. Глядя на грозный лик Темного Повелителя, даже у самых смелых наемников по телу пробежали мурашки.

«Внушает трепет, не правда ли?» — произнесла Шани. Дуф лишь хмыкнул, предпочтя оставить свои мысли при себе. — «Расположите пленных в зале храма и оставьте им их пожитки. Наша добыча — это сокровища и реликвии вариагов; нам не нужно обременять себя лишним барахлом горожан. Надеюсь, вам всем без лишних напоминаний хватит ума не трогать символы Всевидящего Ока?»

«Конечно, командир. Даже самый отчаянный вор не посмеет посягнуть на такое, когда на него смотрит Темный Повелитель», — заметил один из наемников, указывая на статую Саурона.

«Отлично. Грузите все остальное на повозки. Если наши не вместят все, что мы тут найдем, поблизости я видела пару брошенных. Маркус, позаботься об этом и возьми с собой нескольких людей, если потребуется. А теперь не будем терять времени, и все принимаемся за работу; добыча сама себя не погрузит», — закончила Шани, хлопнув в ладоши и сделав жест, который подчеркивал, что время не ждет.

Местные священнослужители, которые уже давно отдавали почести Саурону, с удовольствием и облегчением вздохнули, что реликвии и символы Темного Властелина не подвергнутся разграблению. Наемники не высказывали угроз или намерений отнять у них жизни, поэтому священнослужители, молча и покорно позволяли выносить древние вариагские сокровища, которые продолжали жертвоваться храму немногими ортодоксальными горожанами.

Когда Шани и Дуф в очередной раз выносили добычу из храма к повозке, они заметили толпу пиратов, быстро приближающуюся по одной из улиц. Во главе этой грозной банды шел капитан с двумя боевыми топорами на плечах.

«Вот и стервятники!» — пробормотал Дуф. Шани прищурилась, всматриваясь в приближающуюся фигуру:

«Это Агар. Совсем не удивительно, что именно он появился раньше остальных.»

«Предупредить остальных, чтобы готовились к бою?» — с невозмутимым спокойствием спросил Дуф.

«К бою? Нас просто задавят числом. Нет, раз это Агар — это даже хорошо. Он старый пират, фанатично преданный своим традициям. Одна из них гласит: те, кто первыми доберутся до добычи, имеют на нее неоспоримое право. Мы здесь оказались первыми, значит, все, что находится в храме, принадлежит нам.» — объяснила Шани.

«Думаешь, он сможет удержать свою толпу, если те решат пренебречь этим правилом?» — с сомнением заметил Дуф.

«Если его авторитет окажется недостаточным, то у нас не будет ни шанса, даже ты будешь смотреть на нас сверху вниз». — усмехнулась Шани. — «Без обид.»

Толпа пиратов под предводительством Агара насчитывала почти сотню человек и столь же многочисленную группу пленников. Эти закаленные в боях разбойники были одеты в рваные, грубые одежды, с длинными, лохматыми бородами и свирепыми глазами, излучающими жестокость. Их тела были покрыты шрамами и татуировками, символизировавшими их темное прошлое. Их пленники выглядели подавленными и изможденными, а глаза потускнели от страха перед неизбежной судьбой.

Когда пираты окружили вход в храм, Шани незаметным жестом приказала своим людям закрыть ворота изнутри. Сама же, вместе с Дуфом, осталась у повозки, продолжая наблюдать за происходящим.

«Опередила нас, чертовка!» — воскликнул Агар, подойдя к Шани и Дуфу. — «Не слишком ли жирную рыбку ты нацелилась поймать, малышка? Целый храм на горстку твоих людей — аппетиты у тебя, как у морского чудища!»

«Уж какие есть, мы изголодались, пока брели сюда по дюнам». — с иронией ответила Шани.

«Да! Все мы соскучились по золоту, а в этом храме его хватит на всех» — вмешался Ильмерик, один из подручных Агара.

«Возможно», — холодно сказала Шани, скрывая внутреннюю тревогу, — «но я, как капитан первой достигшей храма, провозглашаю за собой полное право на всю добычу для своей команды.»

«Да из тебя капитан, как из портовой девки благоверная…» — тихо и злобно прохрипел Агар, его люди разразились одобрительным гулом. Оскалившиеся лица и хищные взгляды говорили о том, что стоит только отдать приказ — и они набросятся на Шани с Дуфом.

Напряжение повисло в воздухе. Даже если бы люди Шани успели подготовиться к бою, их шансы на победу были ничтожны. Сейчас же их командир и гном в одиночку вели переговоры с целой бандой, в то время как остальные наемники внутри храма затаились в ожидании.

«Верно говоришь, капитан», — с презрением продолжил Ильмерик. — «У тебя нет права зваться капитаном, а значит, и наши традиции на тебя не распространяются. Парни, храм наш!» — закричал он, поднимая толпу на штурм.

Шани и Дуф почувствовали, как адреналин всплеснулся в их жилах, сердца заколотились, готовясь к бою. Однако, прежде чем что-то успело произойти, тяжелая рука Агара легла на плечо Ильмерика. Подняв свой золотистый топор, украшенный самоцветами, старый капитан привлек внимание всех.

«Ты решил сам стать капитаном, Ильмерик?» — грубо спросил Агар. — «Я здесь командую. Да, эта девка — ошибка Грома. Он взял ее в свою команду, и пусть сам за это и ответит. Но она ведет за собой людей, и она знает и помнит наши традиции, в отличии от своего прежнего капитана. Да и большинство из вас, тоже уже забыли, что это такое. Слушайте меня внимательно! Ближайшие кварталы — наша добыча. А ты, — повернувшись к Шани, Агар указал на нее пальцем, — установи флаг своей команды у храма. Если ты прячешься за нашими традициями, следуй им до конца!»

С этими словами Агар махнул рукой, и его люди разошлись по улицам, громя дома и собирая добычу. Шани и Дуф выдохнули с облегчением и разразились нервным смехом, когда угроза миновала.

«Это было близко» — сказала Шани, восстанавливая дыхание.

«Еще бы. Быть зарезанным при дележе награбленного — это не тот финал, который ожидает Дуфербора Огнеборода» — с ухмылкой добавил Дуф.

«Ох, не волнуйся. Наш конец еще не скоро» — уверенно ответила Шани, не скрывая улыбку.