Стурлур – место, где все началось

§5. Мирный оазис

Переменчивость в сознании Прекхарда утихла. Он уверенно вел остальных строго на юг, как этого и просил Малдуст.

Перед глазами героев простиралась безбрежная пустыня, где песчаные дюны казались застывшими в движении волнами. Каждая песчинка, словно миллионы кристаллов, отражала солнечный свет, создавая ослепительные блики на золотистых склонах дюн.

Ветер, подобно искусному художнику, рисовал на песке причудливые узоры, меняя их с каждым мгновением, напоминая о быстротечности жизни и изменчивости судеб. Вдали, где небо сливалось с горизонтом, солнце выглядело как огненный шар, растворяющийся в бесконечной синеве, окрашивая её в нежные розовые и оранжевые оттенки.

Герои шли по песку, оставляя за собой следы, которые тотчас засыпала неугомонная пустыня, словно стремясь стереть все следы человеческого присутствия. Жара была невыносимой; воздух дрожал от её зноя, а солнце выглядело безжалостным глазом, следившим за каждым шагом путников.

В этой безбрежной пустыне время теряло всякий смысл; дни сменялись ночами, но пейзаж оставался неизменным, как вечный поток песка. Герои ощущали себя крошечными перед величием этой пустоты, осознавая свою незначительность в огромном мире, где каждый шаг становился борьбой за выживание.

После очередной ночёвки Прекхард подсчитал оставшиеся запасы и оценил, сколько потребуется на обратный путь. Он пришёл к выводу, что, если они хотят вернуться, им необходимо отправляться немедленно. Сообщив об этом соратникам, Прекхард вызвал новую волну споров. В разгаре жарких дискуссий Цедрус, лежащий на верблюде, начал приходить в себя. Однако Прекхард, увлечённый своими доводами о безнадёжности поисков «итильдина» в бескрайних песках, так активно размахивал руками, что не заметил, как локтем сбил эльфа с верблюда. Свалившись и ударившись головой об песок, этого хватило, что бы Цедрус снова потерял сознание.

Малдуст, стоя и глядя на юг, ощущал, что должен продолжать поиски. Его внутреннее чутьё подсказывало, что он на верном пути. Он был готов отправиться в путь один, полагаясь на звёзды, которые укажут ему дорогу.

Внезапно его внимание привлекли едва заметные очертания чего-то, что отличалось от песка. Он подозвал Прекхарда и попросил его присмотреться.

«Это просто мираж, рожденный жарой. Духи песков играют с нашим воображением, чувствуя нашу усталость», — отмахнулся Прекхард.

Малдуст пытался убедить всех, что это, возможно, то, что они ищут. Он пообещал, что, если это окажется тем, о чём говорил Прекхард, он признает безуспешность своих поисков. Группа вновь двинулась дальше на юг.

Довольно быстро путникам стало очевидно, что красивый мираж вдалеке оказался не иллюзией. Когда они добрались до этого места, их сердца наполнились радостью.

Перед ними расстилался великолепный оазис. Густая зелень пальм и других деревьев образовывала прохладный шатёр над землёй, защищая её от палящего солнца. Под их тенистыми кронами росли разнообразные фрукты: сочные апельсины, спелые гранаты, сладкие ананасы и ароматный инжир, чьи благоухания наполняли оазис.

В центре этого зелёного рая располагалось большое пресное озеро с прозрачной водой, отражающей голубое небо и белые облака. Берега озера были покрыты мягким песком, а в его водах плавали разноцветные рыбки. Высокие пальмы, окружающие озеро, создавали атмосферу уюта и спокойствия.

Этот оазис стал настоящим раем для усталых путников, наконец-то обретающих возможность отдохнуть от изнуряющей жары и бескрайних песков. Здесь они могли насладиться прохладой, утолить жажду чистой водой и полакомиться свежими фруктами.

Прекрасный пейзаж дополняли разнообразные животные, каждая из которых была неотъемлемой частью этого удивительного места. Среди зелени пальм и других деревьев прятались яркие попугаи, чьи крики наполняли воздух радостью и жизнью. Они порхали между ветвями, иногда останавливаясь, чтобы полакомиться спелыми плодами.

На берегу озера можно было увидеть изящных фламинго, стоящих на одной ноге и погружённых в воду в поисках пищи. Их оперение переливалось всеми оттенками розового, создавая неповторимое зрелище.

С трудом можно было заметить осторожных газелей, которые мгновенно убегали при малейшем шорохе. Их грациозные движения и большие глаза делали их одними из самых красивых обитателей оазиса.

Уставшие от однообразной пищи, путники с жадностью набросились на фруктовые богатства этого места. Местные жители оставляли множество плодоносных растений нетронутыми.

Гром, насытившись сочными персиками, ощутил непреодолимое влечение к пресному озеру оазиса. Он снял с себя походную одежду и с разбегу погрузился в прохладные воды.

Вода была настолько прозрачной, что Гром мог рассмотреть дно озера, усыпанное разноцветными камешками и ракушками. Он нырнул, наслаждаясь чувством невесомости и свободы, а вода обвивала его тело, даря ощущение свежести и чистоты.

Вынырнув на поверхность, Гром глубоко вдохнул и снова нырнул, чувствуя себя частью этого удивительного места, где природа щедро одаривала его своими дарами. Озеро стало для него источником силы и вдохновения.

Прекхард, заметив, как Гром резвится в воде, решил присоединиться к нему. Он сбросил тяжёлые доспехи и, разбежавшись, прыгнул в воду, создавая фонтан брызг.

Гром, наслаждаясь купанием, улыбнулся, заметив приближающегося Прекхарда. Тот, желая подшутить, протянул руку, чтобы схватить Грома за ногу. Однако в этот момент произошло нечто неожиданное.

Когда рука Прекхарда должна была ухватиться за цель, нога Грома на мгновение словно растворилась в воде. Этот момент был скоротечен, как вспышка молнии; рука Прекхарда прошла сквозь ногу Грома, как будто он пытался схватить нечто невидимое.

Глаза Грома, полные удивления и настороженности, встретились с глазами Прекхарада, который также выглядел ошеломлённым этой загадочной трансформацией. Вокруг них плавали яркие и грациозные рыбы, которые в этот момент, казалось, были заворожены происходящим, создавая атмосферу магии и таинственности.

Решив, что произошедшее могло быть лишь плодом их воображения, они продолжили наслаждаться временем, проведённым в воде.

Тем временем Володус и Малдуст разбивали лагерь в тени пальм, согласившись, что они заслужили долгожданный отдых после утомительного перехода по бескрайним пескам. Уставшие верблюды спешили к водоему, так же как и люди, с облегчением принимая время для отдыха.

Как только лагерь был готов, Гром и Прекхард присоединились к майарам, устроившимся на спальных мешках под широкими листьями высоких пальм. После нескольких часов отдыха и дружеских бесед тишину внезапно нарушил слабый стон. Это был Цедрус, который наконец пришёл в себя. Он испытывал невыносимую жажду и голод; его спутники пытались поддерживать его в сознании, давая ему воду, но не знали, как его накормить. Тем не менее, каким-то чудом эльфу удалось выжить в таком состоянии.

«Ох… Что произошло? Где я?» — растерянно произнес Цедрус, не в силах подняться на ноги. Он почувствовал, что его головной убор пропал, а волосы распущены. Это означало, что его внешность больше не была секретом для окружающих. Осознав это, Цедрус сохранил невозмутимость.

«О, наша дева наконец-то пришла в себя», — с легким сарказмом произнес харадрим.

«Какая я тебе дева…» — с трудом произнёс Цедрус, пытаясь немного приподняться, но оставался в полулежащем положении. У него кружилась голова, его тошнило, и он буквально умирал от голода, однако он изо всех сил старался сохранить непоколебимое достоинство.

«Я знаю, что у вас там, откуда ты родом, баб от мужиков не отличишь. Просто шучу», — ответил Прекхард, возможно, впервые осознав, что Цедрус — мужчина.

Когда Цедрус окончательно пришёл в себя, ему предложили еду и воду. Каждый желал задать ему множество вопросов, но Цедрус заговорил первым. Умеренно утолив голод, он поднялся на ноги и обнаружил, что его карманы пусты.

«А, не понял. Где мои вещи?» — произнёс он.

«Нам пришлось воспользоваться твоими запасами в пути, чтобы не умереть с голоду», — ответил Малдуст.

«Вы утолили голод моими монетами и драгоценностями?» — сдержанно произнёс Цедрус.

«Что? Какими монетами? Нет, мы нашли в твоих карманах только лембасы», — продолжил Малдуст, протягивая ему почти целый кусок эльфийского хлеба, который бережно сохранил. Цедрус молча принял предложенный кусок.

«Смотрю, здесь собрались одни воры и подлецы. Я настаиваю на возврате моего имущества. Немедленно, все выворачивайте свои карманы», — обратился Цедрус ко всем, его голос звучал медленно, высокомерно и снисходительно. Тембр был холодным и отстранённым, с нотками превосходства. Его манера речи, лишённая эмоциональных колебаний, создавала впечатление отсутствия интереса к собеседникам и предмету разговора. Длинные паузы ожидали, что его слова будут восприняты с должным уважением и вниманием.

Все обменялись недоумёнными взглядами, явно не ожидая подобного поведения от Цедруса. Хотя никто из них не был с ним близко знаком, их удивление было вполне объяснимо с учётом всего, что произошло за последние дни.

Цедрус обнажил свой клинок и добавил: «Так, не заставляйте меня прибегать к угрозам».

Чтобы не провоцировать конфликт и не портить хорошее настроение, созданное комфортом оазиса, Прекхард, Володус и Гром уступили Цедрусу остатки своих лембасов. Эльф забрал погрызенные куски с тем же невозмутимым выражением лица, как и в первый раз, после чего добавил:

«Это не всё. Где мой кошель? И мои драгоценности? Пират, это ты украл мои вещи?»

Разгорелся длительный спор о предметах, которые якобы находились в карманах Цедруса. Гром не желал расставаться со своей добычей и тем более признаваться в том, что действительно украл их у эльфа. Пират пытался убедить Цедруса, что, скорее всего, эти вещи выпали в суматохе боя ещё в городе. Однако Цедрус возражал, утверждая, что он достаточно мудр, чтобы не потерять их подобным образом.

После часа обсуждений Цедрус заявил, что непременно вернёт свои вещи и впредь будет внимательно следить за всеми. С этими словами эльф гордо задрал нос и направился к озеру, чтобы умыться.

В течение дня, после этого небольшого конфликта, произошёл ещё один. Когда отряд снова расположился и угощался дарами природы, Гром нашёл время, чтобы внимательно рассмотреть топор, который он забрал как трофей у Агара.

Ранее Гром уже заметил позолоту и драгоценные камни, украшавшие топор, но на этот раз его внимание привлекли таинственные руны, которые сначала казались ему простым декоративным узором. Начав их изучать, он обнаружил удивительную закономерность в их расположении, что озадачило его.

Решив, что Малдуст, который казался ему самым старшим и, следовательно, обладающим большим жизненным опытом, сможет помочь ему разобраться, Гром обратился к нему с просьбой изучить топор.

Малдуст внимательно осмотрел топор со всех сторон и под разными углами, ощутив, что в нём скрыта некая сила. Вновь изучив руны, которые показались ему знакомыми, он вспомнил, что такие древние топоры были дорогим церемониальным оружием гвардии золотого дракона. Их использовали не только в торжественных моментах, но и в бою, где они проявляли себя как превосходное оружие.

Руны, выгравированные на рукояти и лезвии топора, не были просто украшением. Они обращались к скрытой в оружии силе. Малдуст вспомнил, что это оружие способно призывать на помощь своему владельцу драконий огонь.

Осознав, что этот предмет является культурной реликвией народа истерлингов, волшебник настоятельно потребовал, чтобы Гром отдал ему топор. Однако пират решительно отказался.

Когда Цедрус узнал о ценности оружия, он заявил на него свои права, обосновав это тем, что все присутствующие виноваты в том, что он потерял своё имущество, и что топор станет достаточной компенсацией за его утрату. Спор о том, кому должен принадлежать топор, разгорался всё сильнее, и к обсуждению присоединился Володус, который просто заявил, что топор должен принадлежать ему.

В какой-то момент Малдуст попытался вырвать топор из рук Грома. Хотя ему это не удалось, он продолжал цепляться за оружие. К борьбе присоединились Цедрус и Володус. Никто не мог одержать верх, пока не вмешался Прекхард. Его сил хватило, чтобы отобрать злополучное оружие у всех.

Подняв топор над головой, Прекхард обратился к своим друзьям:

«Что с вами случилось? Вы что, все здесь рехнулись? Неужели вы готовы убить друг друга из-за этой железки? Мы так долго шли по пустыне и спасали друг другу жизни! Пусть этот предмет раздора не достаётся никому!» — с этими словами он отшвырнул топор в сторону пустыни, где он приземлился в песок на расстоянии в десятки метров.

Прекхард гордо стоял, положив руки на пояс, удовлетворённый собой и ощущая внутреннюю праведность.

Гром, Володус, Малдуст и Цедрус переглянулись. После небольшой паузы они одновременно бросились за брошенным топором, стараясь опередить друг друга. Но Гром оказался быстрее всех. Он поднял топор и объявил, что пора прекратить борьбу и смириться с тем, что теперь это его законный трофей.

Малдуст возразил Грому, заявив, что культурная реликвия истерлингов должна принадлежать тому, кто является частью этого народа. Цедрус снова напомнил, что его обокрали. Володусу всё это надоело, и он ушёл отдыхать.

Но спорщики больше не желали бороться за топор. Они провели ещё около получаса в обсуждениях, и в конечном итоге топор остался у Грома.

Вечером отряд начал разводить костёр. После небольших разногласий воцарилось умиротворение и спокойствие. Они надеялись вкусно поужинать и набраться сил перед следующим днём. Гром сумел поймать немного рыбы в озере, а Прекхард собрал свежие фрукты. Волшебники готовились разжечь сложенный хворост, в то время как Цедрус просто лежал в стороне, не принимая участия в делах.

Когда Гром нёс пойманную рыбу к остальным, он был мокрым с головы до ног. По дороге он наблюдал, как Малдуст одним взмахом своего посоха разжёг пламя костра. Гром ощущал необычную вибрацию в кончиках пальцев, когда смотрел на танцующее пламя. Влажный воздух между ним и огнём, казалось, позволял ему прикоснуться к пламени. Поддавшись этому странному чувству, Гром попытался дотянуться до огня, и, взмахнув пальцами, мгновенно погасил пламя.

«Ты охренел?» — воскликнул Малдуст, обращаясь к стоящему напротив него Володусу.

«Что тебе нужно? Даже костёр разжечь не можешь, могучий волшебник?» — ответил Володус, не сдерживая сарказма. Малдуст, ворча, снова взмахнул посохом, и пламя вновь возгорелось.

Гром, поражённый и жутко заинтересованный, попробовал повторить свой фокус и у него это без труда получилось.

«Если ты ещё раз так сделаешь, я подожгу твои нелепые усы,» — пригрозил Малдуст.

«Да ты надоел, я ничего не делаю,» — отмахнулся Володус и ушёл прочь.

После того как Гром пришёл в себя на берегу, куда его вынесли морские волны, он начал испытывать необычные ощущения, находясь рядом с природными водоёмами. Не пытаясь разобраться в природе этих чувств, он забыл о них, когда отправился в Стурлур, где не было ни моря, ни больших рек. Однако благодаря озеру в местном оазисе он вновь испытал эти мистические чувства и провёл остаток вечера, размышляя о их природе и возможностях.

На ужин отряд смог насладиться вкусной свежепойманной рыбой, которую Гром выловил из озера. Пламя костра было ярким и тёплым, оно освещало лица сидевших рядом соратников. Рыба, пойманная в чистых водах озера, лежала на вертеле, а её чешуя блестела в свете костра, словно драгоценный камень, только что извлечённый из недр земли. Запах жареной рыбы наполнял воздух, дразня обоняние и пробуждая аппетит.

Когда рыба была готова, её мясо было золотисто-коричневым, с хрустящей корочкой, которая лопалась под зубами, как только они касались её. Вкус был нежным и сочным, с нотками древесины. Каждый кусочек таял во рту, оставляя послевкусие удовлетворенности и наслаждения. Единственное, чего не хватало сейчас это каких-нибудь специй, которые сделали приготовленное удовольствие идеальным. В этот момент, Володус вспомнил торговца из Стурлура и пожалел, что решил продать ему мешочек со специями.

Цвет рыбы был необычным, он сочетался с оранжевым оттенком костра и зеленым оттенком листвы, которая окружала озеро. Это было сочетание природных красок, которые сливались в единой картине, создавая неповторимый вкус блюда, которое было не только вкусным, но и красивым.

Насладившись приятной едой, по которой все давно соскучились, Малдуст решил подойти к озеру. Под светом луны он хотел полюбоваться отражением звёздного неба в водной глади и насладиться красотой этого места, которая особенно ярко проявлялась ночью. Волшебник остановился на берегу, опустил босые ноги в воду, достал свою трубку и закурил.

«Дай затянуться, старый», — послышался за спиной Малдуста голос Володуса.

Тяжёлый вздох вырвался прежде, чем Малдуст произнёс: «Володус, опять ты со своими шутками. Позволь мне насладиться тишиной и красотой этого места».

«Да нет, я серьёзно хочу покурить и поговорить с тобой».

Малдуст был приятно удивлён, когда Володус заинтересовался его табаком и достал вторую трубку. Старику не терпелось узнать мнение Володуса о табаке, который он вырастил своими руками.

«Хорош… весьма хороший табак», — сказал Володус, выдыхая клубы густого дыма.

Два волшебника с удовольствием вдыхали ночную прохладу и влажный воздух, наполняя его горьковатым ароматом дыма.

«Так значит, Володус, ты тоже ищешь некий итильдин, о котором говорил Алатар?» — нарушил молчание Малдуст после долгой паузы.

«На самом деле, я прибыл в Стурлур, чтобы найти Палландо. Странная женщина во сне настоятельно просила меня его отыскать, не объясняя причин. Мне редко снятся сны, которые я запоминаю, но этот я помню до сих пор. Это меня очень заинтриговало, поэтому я здесь», — ответил Володус.

«Неужели? Сон говоришь…» — с живым интересом произнёс Малдуст. Он поделился своим собственным сном, который тоже привёл его в Стурлур. Волшебники обменялись деталями своих снов и впечатлениями, и пришли к выводу, что это не могло быть простым совпадением — кто-то или что-то явно направляло их обоих по одному пути. Затем Малдуст задал вопрос о прошлом Володуса.

«Сколько себя помню, я бродил без конца по всему Средиземью, нигде не останавливаясь надолго. Разве что у гномов любил задерживаться, ха-ха, да, с ними веселее, чем с большинством остальных народов. В тёмные земли под властью Саурона никогда не совался. Не хотел развеивать или подтверждать миф о том, что орки не ценят чувство юмора», — рассказывал Володус.

«О, у них оно своеобразное, жестокое и прямо отражает их натуру», — прокомментировал Малдуст, а потом спросил: «Сколько же лет ты путешествовал?»

«Ты знаешь, я уже давно не обращаю внимания на время, замечаю только, как меняются времена года. Но если подумать… Я брожу по свету ещё с прошлой эпохи…» — сказал Володус и задумался, словно его собственные слова были для него открытием.

Малдуст закашлялся от удивления; он не ожидал, что Володусу, как и ему, тысячи лет, ведь тот выглядел, в отличие от него, максимум как сорокалетний зрелый мужчина, у которого даже не было ни пряди седины. Но волшебник чувствовал искренность Володуса.

Затем Малдуст поделился с Володусом историей своей жизни. Он признался, что тоже не помнит, как долго живёт в этом мире. Когда-то давно, будучи нынешним старейшиной истерлингов, он тоже путешествовал по Средиземью. Но около двух тысяч лет назад обосновался в восточных землях и практически слился с местным населением, забыв о своём истинном происхождении.

«Ты никогда не задумывался, кто же мы на самом деле такие? Живём и не умираем, с лёгкостью используем силы природы, подчиняя своей воле энергию, которая ускользает от восприятия простых людей?» — спросил Малдуст.

«Нет», — спокойно ответил Володус. «А зачем? Я это я. К тому же, люди тоже могут делать то же, что и мы, я знал нескольких таких старцев на своей памяти».

«Да, но им приходится прикладывать к этому такие усилия и тратить уйму времени на понимание и изучение всех тонкостей. А для меня, и, похоже, для тебя, это всё естественно, как способность дышать», — сказал Малдуст.

«Ну да», — быстро и спокойно произнёс Володус.

Их разговор продолжался долго. Малдуст с увлечением делился с Володусом своими догадками, размышлениями и чувствами. Володус внимательно слушал, стараясь не упустить ни одной детали. Однако постепенно его внимание начало ослабевать, а затем ему стало скучно. Малдуст продолжал говорить, не замечая, что его собеседник теряет интерес.

В конце своего монолога Малдуст рассказал о своих необычных ощущениях, которые он испытывает каждый раз, когда видит рассвет или смотрит на солнце. В такие моменты он чувствует в груди сильную грусть и тоску, и ничего не может с этим поделать.

Ночь прошла так же мирно, как и вечер накануне. Спящих товарищей лишь иногда тревожили Цедрус и Прекхард, который не оставлял эльфа ни на минуту, следуя за ним по пятам, даже когда тот отлучался по естественным надобностям.

Эльф был обижен и испытывал непреодолимое желание обыскать всех, чтобы вернуть свои пропавшие вещи. Он всеми способами пытался усыпить бдительность Прекхарда, который словно дышал ему в затылок. Однако вскоре Цедрус понял, что Прекхард не собирается отступать. В конечном итоге он лёг спать, надеясь, что вскоре представится шанс вернуть свои вещи.