Стурлур – место, где все началось

§4.Нарушенный обет

Покинув своих новых спутников, Алатар уверенно шагал по тёмному коридору, ведущему обратно во дворец. Яркое синее свечение, исходившее от него, разгоняло тьму мрачного тоннеля. Он был погружён в размышления о смысле, значении и цели миссии, которую старшие братья доверили им, когда послали семерых майар в Средиземье в облике старцев, чтобы помочь свободным народам в их борьбе.

За сотни лет в этом облике многие его воспоминания потускнели, но одно осталось неизменным: с самого начала Алатар убеждал своих братьев, что против Саурона нужно бороться, используя всю мощь, не считаясь с сопутствующим ущербом. Единственным из ордена Истари, кто разделял его мнение, был Палландо. Хотя его пыл был менее яростным, он, как и Алатар, понимал, что одними наставлениями и речами к благородству нельзя остановить наступающий мрак. Впрочем, Палландо нередко напоминал об обете, данном Эру, согласно которому айнур не должны проявлять свою истинную силу перед смертными, даже ради их защиты.

Не сумев убедить остальных магов в необходимости решительных действий, Алатар и Палландо отправились далеко на восток, в земли, находившиеся под властью Саурона. Здесь они надеялись посеять сомнения в сердцах тех, кто всё ещё колебался в верности тёмному пути, на который когда-то ступили их предки. Поколение за поколением их речи и плоды их смуты начали прорастать в восточных землях. Юватха был не первым Великим ханом, чья юность прошла под незримым влиянием синих магов, но он стал первым, кого им удалось подтолкнуть к открытым действиям после того, как бунт его предшественника был жестоко подавлен инквизитором Каразгаром.

То было первой, неудачной попыткой синих магов обратить Кханд против Саурона. Алатар и Палландо, играя на не самых благородных мотивах хана, всё же смогли настроить его против Тёмного Властелина. Ответ Саурона не заставил себя ждать: орды свирепых орков под предводительством чёрного нуменорца Каразгара прошлись по землям вариагов, подавляя мятеж. Каразгар, заметив, что многие жители утратили истинную веру в Саурона и забросили алтари в его честь, поспешил сообщить своему господину не только об успехе карательной кампании, но и об этом тревожном факте.

После этого Саурон поручил Каразгару взять на себя контроль над землями Кханда и следить за их лояльностью. Каразгар, с рвением взявшийся за эту задачу, стал называть себя инквизитором. На протяжении долгих лет он был непримиримым врагом синих магов, представляя для них непосредственную угрозу. Но даже когда однажды Алатар встретился с ним лицом к лицу и имел возможность уничтожить инквизитора, он сдержался, не прибегнув к своей истинной силе, соблюдая древний обет. Это и спасло жизнь Каразгару в тот день.

Но теперь Алатар принял окончательное решение — больше не скрываться. Он отбросил все сомнения и, невзирая на возможные последствия, не собирался больше скрывать свою истинную природу. Пусть содрогнется земля под его шагами, пусть бушующее пламя низвергнется — синий маг был готов пойти на всё, чтобы спасти своего брата Палландо из рук, как ему казалось, давнего врага.

С каждым шагом, приближающим его к цели, Алатар только всё больше удивлялся. Ведь его отец Эру был всеведущим и всемогущим — скрыть от него замыслы и действия было невозможно. А значит, он должен был ощутить последствия нарушения обета. Однако сила айнур нисколько не угасала в его душе. Это заставляло задуматься, но времени на раздумья не было. Алатар продолжал идти вперёд, полон решимости и уверенности в своей правоте.

Агандаур медленно опустил руку и стряхнул с красной ткани на предплечье несколько деревянных щепок.

«Приятно удивлён, что второй кролик сам бежит в силки» — с язвительной усмешкой сказал он.

Алатар стоял на пороге тронного зала, с его меча капала кровь. По его стану и осанке нельзя было предположить, что его тело принадлежало древнему старику. Синее сияние, окутывающее его фигуру, горело ярким пламенем, а вокруг него извивались мерцающие голубоватые дымные потоки, словно подчиняясь ритму его движения.

Его лицо выражало недоумение.

«А ты ещё кто такой?» — сурово спросил он, вперив взгляд в Агандаура, который с азартом обнажил меч и вытянул вторую руку, ладонью вверх, недосжатые пальцы намекали на скрытую угрозу.

«Я — твой рок, майар!» — с вызовом ответил Агандаур. Его ладонь заискрилась молниями, и в одно мгновение он резко направил её вниз, с размахом ударив по полу, словно собираясь обрушить на Алатара силу стихии.

Зал озарился ярчайшим всполохом света, ослепив всех присутствующих. Когда зрение вернулось, они увидели, как всё пространство вокруг окутано мерцающим сиянием. Молнии разливались по всему залу, обвивая пол, колонны и стены. Они пульсировали, словно живые артерии, испуская свет причудливыми узорами.

Алатара пронзила острая боль. Тело протестовало, колени вот-вот могли подогнуться под тяжестью его страданий, но синий маг устоял.

«Это… невозможно. Твоя душа… она не способна вмещать такое могущество», — голос Алатара был полон удивления и непонимания.

Трещащий шум молний, заполнивший тронный зал, перекрывался женским криком боли. Шани, успевшая укрыться за одной из колонн, чтобы не оказаться между Алатаром и Агандауром, почувствовала, как по её телу прошёл мощный электрический разряд. Боль была столь невыносима, что она не смогла сдержать вопля. Её ноги подкосились, и она рухнула на пол, едва удержавшись в сознании.

Каждый новый разряд молнии заставлял её тело содрогаться от боли. Её мышцы сковало напряжение, а сердце билось так яростно, что казалось, вот-вот вырвется из груди. В этот момент мысли Шани унеслись далеко отсюда, в её родной Умбар. Она вспомнила маленького кудрявого мальчика с черными волосами, ему было не больше семи лет. Это светлое воспоминание стало её опорой, словно глоток свежего воздуха для того, кто тонет. Её карие глаза внезапно распахнулись, а пальцы, которыми она упиралась в пол, попытались сжаться в кулаки, сломав несколько ногтей до крови.

«Нет! Ничто не помешает мне снова увидеть твою улыбку, Фаразон!» — воскликнула Шани про себя. Собрав последние силы, она, превозмогая нестерпимую боль, заставила своё тело двигаться. Медленно, но уверенно она ползла к выходу, оставляя позади схватку Алатара и Агандаура, которые, поглощённые битвой, не обращали на неё внимания.

Тронный зал, переполненный пульсирующими молниями, стал ареной схватки, достойной легенд. Агандаур, облачённый в тяжёлые чёрные доспехи с изорванной красной накидкой, стоял напротив Алатара, чьи руки сжимали посох и меч. Ярко-синее свечение окутывало фигуру мага, и он двигался с неестественной быстротой, словно дух, скользящий по воздуху.

Алатар вызывал на помощь магические ветра, кружащие вокруг него и поднимающие в воздух мелкие предметы. Каждый его шаг сопровождался вспышкой света, а взмахи посоха вызывали волны энергии, способные сокрушить стены. Агандаур, несмотря на свой грозный вид и могучие доспехи, выглядел более уязвимым. Его заклинания порождали молнии, разящие в разные стороны, оставляя следы ожогов на стенах и полу. Он отчаянно защищался от атак Алатара, когда магу казалось, что он нашёл слабое место в обороне противника, тот к удивлению, с лёгкостью уклонялся или отражал удар.

В один миг Алатар продемонстрировал приём, напомнивший Агандауру, с кем он дерзнул вступить в бой. Синий маг, молниеносно закружившись в пируэте, двигался так стремительно, что его очертания сливались в размытую тень. Этот манёвр раскрыл защиту Агандаура, и мощный поток ветра, вызванный заклинанием мага, отбросил его к трону, несмотря на тяжесть его лат. Громко ударившись о каменный пол, Агандаур оказался сбит с ног.

Алатар остался на месте, сияя голубым светом, спокойный и сосредоточенный. Агандаур, не подавая виду слабости, поднялся на ноги, демонстрируя холодное бесстрашие. Обернувшись, он насмешливо сказал:

«А твой соратник пал так, словно и вправду был дряхлым стариком».

Синий маг отбросил посох и обеими руками крепко сжал рукоять меча. Гнев пылал в его глазах, и он с яростью бросился на врага, обрушивая на Агандаура шквал сокрушительных ударов. Каждый взмах меча сопровождался мощными волнами энергии, разрывавшими воздух, и хаос охватил тронный зал. Удары были настолько сильны, что воздух вздымался волнами, разбрасывая вокруг предметы и разбивая каменные плиты.

Агандаур с трудом держал оборону, с каждым мгновением его ошибки становились всё очевиднее. Наконец, Алатар сумел пробить его защиту — клинок мага глубоко впился в бок нуменорца, и по чёрным доспехам потекла тёмная кровь.

«Довольно!» — яростно воскликнул Агандаур, и его тело взмыло в воздух. Вокруг него замкнулся сверкающий электрический шар, испещрённый молниями.

Это зрелище поражало своей мощью. Сфера из мельчайших электрических нитей, ярко пульсирующих светом, бурлила, словно миниатюрная гроза. Её оттенки сменялись от светло-голубого до глубокого фиолетового, а искры, вспыхивавшие внутри, тут же исчезали в всплесках энергии. Щит, окруживший Агандаура, внезапно расширился и разорвался взрывом, заполнив зал ослепительными молниями. Ударная волна с такой силой отбросила Алатара, что его окутало морем электрических разрядов.

Эти молнии, оплетающие его тело, могли бы мгновенно убить смертного, но Алатар, божественный майар, оставался стоять, хоть и испытывал на себе невыносимую мощь. Понимая, что его удары не наносят достаточно вреда могущественному противнику, Агандаур собрал все свои силы и выпустил разряд молнии — огромный столп ослепительного света, толстый, как колонна древнего храма.

Но даже этот разрушительный удар не смог сломить Алатара.

Раненый и измотанный, Агандаур опустился на одно колено, тяжело дыша, словно каждое дыхание давалось ему с трудом. Алатар, освободив руки и ноги от сковывающих его электрических цепей, произнёс глубоким, как раскат грома, голосом:

«Какие бы силы тебе ни даровал Саурон, твоя душа ничто перед мощью истинного айнур, глупец!»

Внезапно по тронному залу пронеслись мощные вихри, мгновенно погасив последние жаровни. Казалось, что даже каменные колонны не выдержат натиска стихии. Тело Агандаура попало во власть бушующих ветров, которые вскоре превратились в смерч, поднимая нуменорца к самому потолку и закручивая его, как беспомощную куклу.

Сильнейший порыв ветра заглушил все звуки, и в центре стихии даже сам Агандаур не слышал своего истерического смеха. Внутри смерча воздух свистел с такой силой, что начал разрывать его доспехи, срывая куски брони и оголяя кожу, которая не выдерживала такого давления. Казалось, что ещё немного — и Агандаур будет разорван на части.

Но, изловчившись, он сумел схватить сферу, вылетевшую из его кармана. Смерч всё ещё бушевал, но вихри ослабевали. Тем временем в зале воцарилась кромешная тьма: ветры задушили последние огоньки света, и густая темнота поглотила всё вокруг, словно чёрный плащ, опускающийся на землю. Свет угасал всё сильнее, пока не исчез окончательно, погружая всё в непроглядный мрак.

Алатар, потерявший зрение в этой темноте, не понимал, что происходит, но чувствовал нечто потустороннее, неведомую силу, которая проникала в каждую частицу окружающего пространства. Эта тьма была не похожа на обычное зло, порождённое Морготом или его слугами. Она не была живой, она не была злобной — это было ощущение пустоты, полного ничто, без эмоций, без смысла, без самой жизни.

Даже яркое сияние майара не могло рассеять эту тьму. Внезапно Алатар ощутил, как огромные, невидимые руки схватили его за плечи и проникли глубоко в его душу. Это прикосновение, если его можно было назвать таковым, причиняло боль гораздо сильнее, чем удары молний Агандаура. Силы быстро покидали его, и майар чувствовал, что приближается к смерти. Перед тем как его сознание поглотила тьма, он едва слышно произнёс в бездну:

«Ты… пожалеешь… что… осмелился… вызвать силы… вне твоего… понимания…»

Тьма постепенно рассеялась. Агандаур стоял над безжизненным телом Алатара, сжимая в руках сферу, в которую поглотился неестественный мрак.

«Возможно…» — пробормотал он, его голос дрожал, наполняясь страхом и истощением. — Но когда всё закончится, я буду единственным, кто сможет о чём-то жалеть.

Пока между Алатаром и Агандауром разгорелась неистовая битва, Шани, чудом вырвавшись из зала, почувствовала, как электрические разряды, терзавшие её тело, наконец прекратились. Облегчение охватило её с такой силой, что она едва не поддалась искушению упасть на пол и уснуть. Но, собрав остатки своей воли, она заставила себя двигаться по пустому коридору к выходу.

На её пути лежали мёртвые чёрные нуменорцы и прочие гвардейцы, охранявшие чужеземных вождей. Вернувшись во двор, она увидела, что он стал ареной разрушений. Повсюду валялись обломки дерева и камни, словно здесь пронёсся ураган, и хозяйственные постройки покосились. Беспорядочно разбросанные тела людей, с которыми она встретилась совсем недавно, были трагичным напоминанием о внезапной расправе. Среди них Шани узнала Валандила.

«Ох… Милые кудряшки… Как же мне жаль. Ты был так молод…» — прошептала она, подойдя к его телу, чтобы удостовериться, что это действительно он. Закрыв его глаза, она мысленно пожелала его душе обрести покой.

Внезапно тишину нарушил звук, похожий на фырканье лошади. Под частично обрушившимся деревянным навесом, рядом с одним из разрушенных строений, лежала лошадь, придавленная бревном. Судя по многочисленным отпечаткам копыт, остальные лошади в панике разбежались.

Когда Шани подошла к испуганному животному, оно заметно взволновалось ещё больше. Чтобы успокоить его, Шани замедлила шаг и начала тихо и красиво петь на эльфийском языке. Мелодия, подобно нежному прикосновению, успокоила лошадь, и вскоре они вместе смогли освободить её от бревна. К счастью, животное не получило серьёзных травм и позволило себя оседлать.

Не теряя времени, Шани поспешила покинуть это место. Когда она не доехала до ближайшей баррикады, возведённой чёрными нуменорцами в дворцовом квартале, её внимание привлекла знакомая фигура. Невысокий человек неуклюже спешил к дворцу, привязав к себе огромную деревянную бочку.

Шани сразу узнала Дуфа и направилась к нему.

«Дуфербор! Ты не представляешь, как я рада, что ты алкаш».

Дуф, услышав её слова, даже поперхнулся.

«Что, прости⁈»

«Извини, друг, но у меня нет сил и времени на вежливости. И ещё… Тебе придётся оставить своё сокровище, потому что мы уходим из этого проклятого города немедленно!» — спешно произнесла Шани.

«Погоди. Это нужно обсудить» — сказал Дуф, пытаясь остановить её.

«Я сказала немедленно!» — строго повторила Шани.

«Ладно, ладно. Я давно понял, что, если Шани строгая, лучше не спорить. Но с тебя потом таких две. Нет, три, я же так понял, ты меня решила на эту лошадь посадить» — недовольно пробормотал Дуф, сбрасывая тяжёлую бочку, наполненную элем.

Вместе на лошади они стремительно направились к баррикаде, преграждавшей центральную дорогу, ведущую к главным воротам города. Как будто этот день уже принес немало неприятностей Шани, на этой баррикаде её ожидал отряд, возглавляемый Малантуром.

«Вечерняя прогулка с возлюбленным? Я слышал, что дворфы предпочитают пони. Твоему другу удобно, наемница?» — насмешливо встретил их офицер черных нуменорцев.

«На твоём месте я бы не тратила время на пустую болтовню, командир. Если ты не в курсе, то беглецов, устроивших погром у дворца, заметили за пределами города. Агандаур приказал мне собрать поисковые отряды, пока они не ушли далеко», — импровизировала Шани на ходу, даже не подозревая, насколько близка к истине.

«Какой вздор! С каких пор наемница распоряжается гвардией?» — с недоумением спросил Малантур.

«С тех самых пор, как я сблизилась с твоим господином, или ты забыл?» — решила схитрить Шани.

«Но… я ведь тогда. Неважно. Это всё равно бессмысленно. Откуда у тебя сведения? Из города только один выход, и он охраняется муммакилом. Уж не хочешь ли ты сказать, что у наших беглецов появились крылья или что они расправились с этим чудовищем? Ха-ха!»

«Я хочу сказать, что если ты будешь продолжать сомневаться в прямых приказаниях своего господина, то я буду готова исполнить любой его приказ, направленный на устранение неповиновения», — упорствовала Шани.

Недолго поколебавшись, Малантур, поддавшись внутреннему страху, всё же уступил:

«Полагаю, нам потребуются лошади.»

Оставив на страже минимальное количество дозорных, Малантур — офицер черных нуменорцев — довольно быстро собрал отряды всадников, число которых пополнили местные вариаги, перешедшие на их сторону. Орава всадников скакала по главному тракту прямиком к воротам. От топота копыт в воздух поднимались клубы пыли. Промчавшись половину пути, они обнаружили, что грозный муммакил больше не охраняет вход в город. Его тело, больше походившее на скелет, обтянутый гниющей кожей, казалось, пролежало под палящим солнцем несколько дней.

«Как такое возможно⁈» — воскликнул Малантур.

«Наши враги способны на многое. Нам лучше поторопиться, пока они не ушли слишком далеко», — ответила Шани.

Она была не меньше удивлена, чем нуменорец, не только тем, каким образом погиб муммакил, но и самим фактом его смерти. Действуя спонтанно и не задумываясь о дальнейших действиях, она переживала о том, как сложатся обстоятельства, когда они доберутся до ворот. Однако судьба оказалась к ней благосклонна, сложив обстоятельства в её пользу.

Поскольку ночь не способствовала преследованию, командир черных нуменорцев решил разделить отряд на несколько групп для обысков окрестностей. Малантур взял на себя командование и намеренно распределил Дуфа, которому также выделили лошадь, и Шани по разным группам.

«Твоя связь с господином не даёт тебе права распоряжаться моими людьми, наемница. Отныне ты и твой ручной гном будете следовать моим приказам!» — сурово заявил Малантур.

Шани была недовольна тем, что её разлучили с Дуфом, поскольку она планировала сбежать при первой же возможности. Однако теперь ей и её другу предстояло какое-то время притворяться, что они согласны с Малантуром и его людьми.