Стурлур – место, где все началось

§1. Поиск пути

Алатар лежал на холодном полу, прислонившись спиной к сырой стене. Рядом с ним теплилась жаровня, излучая тепло, которое спасало от пронизывающей сырости подземелий. Рана, оставленная хашшарием, по-прежнему давала о себе знать. Хотя небрежно наложенная повязка остановила кровотечение, слабость синего мага была вызвана не только физическим увечьем. Истощение пришло после того, как Алатар нарушил древний обет — «Не направлять свою истинную силу на тех, кто слабее». Хотя он давно сошел с пути, предначертанного ему высшими силами, никогда прежде он не отступал так далеко. Его тревожили не только последствия нарушенной клятвы, но и события, разворачивавшиеся в Стурлуре, в которых он обвинял себя и своего давнего соратника — Палландо.

Подземный лабиринт коридоров с множеством ответвлений вряд ли мог показаться местом, пригодным для отдыха, но в этот момент он стал самым безопасным убежищем для тех, кто в нем укрылся. Здесь, под землей, все, кто оказался в этом месте по воле судьбы, наконец смогли перевести дух и осмыслить все, что произошло.

Малдуст сидел напротив Алатара, молча наблюдая за магом. Его душу разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, он испытывал к нему странное, но глубокое уважение. Возможно, магия, которой владел синий маг, и его знание о тайне итильдина притягивали его, как магнит. Малдуст не мог выбросить из головы сон, в котором явилась таинственная Госпожа, указавшая ему на это мистическое нечто. Он жаждал разгадать эту тайну. Но с другой стороны, в сердце Малдуста пылала праведная ярость. Мысли о его подопечном Улдоре терзали его. Что теперь будет с благородным вождем? Неужели его постигнет участь, подобная судьбе Кхузаймаха? А всему виной окажется этот хаос, который внесли в их жизнь синие маги.

Малдуст пребывал в смятении. Был ли он по-прежнему истерлингом? Тысячелетие, проведенное среди этого народа, настолько слило его с ним, что он сам стал считать себя частью их культуры, забыв о своем истинном происхождении. Но недавний сон пробудил в нем нечто давно забытое, пробуждая в его душе разорванное мировоззрение. Он застрял между простым и понятным миром — где он старейшина истерлингов, где его дом и судьба связаны с Улдором — и далеким, таинственным прошлым, которое манило его за пределы Средиземья.

В конце концов, Малдуст осознал, что ему необходимо найти ответы на вопросы о таинственном итильдине и понять, почему перед грядущими мрачными событиями ему явилась во сне загадочная женщина. Он мысленно обратился к своему бывшему подопечному Улдору: «Прости, мой друг, но помочь тебе я не в силах. Однако я обещаю, что наш народ будет в безопасности. Мне нужно лишь время и несколько ответов». Несмотря на то, что он понимал, что его слова не достигнут адресата, эта мысль дарила ему некое утешение.

Его раздумья прервал подошедший Володус, который намеренно пнул посох старейшины, лежавший на земле.

«Ну и что ты тут расставил свои костыли? Убери эту корягу, не пройти», — с издевкой сказал Володус, хотя пещера, в которой они находились, была просторной, и пройти мимо Малдуста было легко. Это место, когда-то бывшее естественной пещерой, доработанное искусными руками каменотесов, явно не стесняло пространства.

Малдуст не мог стерпеть такой наглости и тут же ответил:

«Что тебе от меня нужно, безумец? Почему ты липнешь ко мне, как навозная муха?»

«Ой, прости, Малдуст. Я и не знал, что ты так строг к себе», — парировал Володус.

«Что? О чем это ты?» — насторожился старейшина.

«Ну как же, если ты сравниваешь меня с навозной мухой, значит, ты для нее — предмет обожания, не так ли?»

Малдуст нахмурился:

«Что? Хочешь сказать, что ты влюбился в меня? Ха-ха-ха! Прости, но ты совсем не в моем вкусе!»

Малдуст разразился громким смехом, который эхом разнесся по пещере.

«Не уверен, что в тебя может кто-то влюбиться, старик», — усмехнулся Володус. «Я всего лишь намекал, что мухи обычно летят к тому, что их привлекает. А привлекает мух, как известно, что?» — обратился он к Грому, который до этого молча наблюдал за их пререканиями.

«Дерьмо», — сухо ответил пират.

Малдуст переваривал услышанное, прокручивая в голове цепочку мыслей, а Володус, не отрывая взгляда, ждал его реакции.

«Ах ты, мерзавец! Подлец!» — взорвался Малдуст, яростно бросившись с кулаками на Володуса. Однако Володус вовремя выставил перед собой посох, и оба, схватившись за него с противоположных сторон, вступили в нелепую борьбу.

«Я тебе сейчас этот посох знаешь куда засуну, щенок⁈» — продолжал бушевать Малдуст.

«Тише-тише, а то весь коридор запачкаешь своим естеством», — насмешливо продолжал Володус, не отпуская посох.

Гром, раздраженно потирая виски, не выдержал:

«Хватит! Алатар, я понимаю, тебе сейчас непросто, но мы загнали себя в тупик. Нам нужно двигаться дальше. Ты говорил, что каждый из этих туннелей ведет к воротам из города. Значит, любой из них может стать для нас выходом, кроме того, откуда мы пришли, так?»

Алатар, погруженный в свои мысли, не сразу обратил внимание на слова пирата. Но, задумавшись, все же ответил:

«Нет, не любой. Лишь один из этих путей выведет нас к нужному месту, ближе всех остальным к выходу из города. Остальные ведут в другие части Стурлура, и я не знаю, куда они могут вывести. Эти туннели сильно изменились за столетия, а я знаком с ними лишь по старинным картам, которые едва ли сохранились в памяти».

«Черт возьми, у нас нет времени сидеть в этих подземельях!» — раздраженно воскликнул Гром, кивая в сторону дерущихся Малдуста и Володуса. «Эти двое сведут меня с ума!»

«Ты прав. Время не на нашей стороне, но идти вслепую — безумие. Я уверен, что смогу вспомнить нужную дорогу, просто нужно немного больше времени. Если хочешь сэкономить его, сходи проверять один из коридоров. Они все ведут на поверхность, но будь осторожен: неизвестно, в какую часть города ты попадешь», — предостерег Алатар.

Малдуст, наконец сумевший повалить Володуса на землю и гордо поднявшийся на ноги, решительно произнес:

«Я пойду с тобой, Гром. Я больше не вынесу этого безумца».

«Ха-ха, да-да, иди, старик, проветрись. А то совсем стухнешь», — выкрикнул, катаясь со смеху, Володус.

Гром, тяжело вздохнув, молча выбрал один из туннелей и направился туда. Малдуст, забрав свой посох, последовал за ним.

Какое-то время они снова протискивались по узкому и темному коридору. Всю дорогу Малдуст жаловался на Володуса, изливая Грому все свое негодование поведением этого бродячего фокусника. Пират всю дорогу проявлял демонстративное безразличие, пропуская мимо ушей все, что говорил ему Малдуст. Гром нарушил свое молчание только один раз, когда сказал волшебнику зажечь свет, дабы развеять тьму и освятить проход. А сам Малдуст был уверен в том, что пират полностью поддерживает его мнение о Володусе.

Наконец, они дошли до конца коридора, путь наверх оказался не таким удобным. Когда-то тут была лестница, но теперь взбираться пришлось по скользким от мха камням. Невзирая на трудности Гром преодолел этот подъем и дополз до деревянного люка, который оказался открыт. Выбравшись на поверхность, Гром оказался на крыше одного из непримечательных зданий. С виду с улицы это здание выглядело, как бедный жилой дом, но ни с одной из сторон не было дверей. Горожане давно перестали обращать внимание на эту несуразицу, которая нелепо и вплотную вклинилась на углу между двумя обычными жилыми постройками.

Оглядевшись вокруг, Гром искал выход из города. Поскольку жилые здания в Стурлуре имели одну высоту, кроме храма и дворца, понять куда ему идти было несложно. Первая мысль, которая закралась в голову Грома, была свалить, как можно быстрее, подальше от Агандаура, Стурлура и этих сумасшедших, с которыми ему пришлось возиться с этой злосчастной таверны. Однако беспокойства в городе продолжались. Самая активная фаза беспорядков прошла, но безопасности на улицах явно не наблюдалось. По главным дорогам где-то маршировали солдаты, где-то по закоулкам шныряли пираты, где-то продолжались стычки и бои. По крышам домов где-то вдалеке на своих позициях отстреливались лучники степных вариагов по неизвестным целям. А до выхода отсюда по улицам города было далековато. Искушение оставить своих новых знакомых на произвол судьбы и испытать риском свою, почти взяло вверх, как послышался голос Малдуста:

«Э-эм, боюсь я не осилю такой подъем. Одна попытка и два ушиба, мне дали ясно понять, что не хватает сноровки. Может поможешь?»

«И чем я тебе тут помогу старик?» — Вырвалось вслух у Грома, как он к удивлению для себя самого обнаружил что сидел на бухте из веревки, один конец которой был надежно закреплен. «О, как обычно самое неприметное у тебя под носом» — Сказал Гром. «Лови!» — с этим словом Гром сбросил конец веревки, который хорошенько хлестанул по лбу Малдуста:

«Ай, ты что творишь?!!» — Раздался возмущенный голос.

«Я хотел сказать отойди!» — в ответ на эту фразу Малдуст бормотал что-то невнятное, но очень недовольное. Все же, совместными усилиями с помощью веревки, Малдуст забрался-таки к Грому.

«Здесь не безопасно, слишком открытое место, нас могу заметить в любой момент, нужно уходить обратно, отсюда нам не добраться до ворот.» — Сказал Гром и на него в ответ обрушился недовольный взгляд Малдуста.

«А ты не мог мне об этом сказать, когда я был внизу? Какого черта я тогда сюда взбирался⁈»

Гром искренне усмехнулся и пожал плечами.

«Ну ладно, что б уж не делать твой подъем бесполезным, давай немного разведаем эту улицу, на вид она не такая уж и опасная, а мне бы не помешало пополнить запас воды» — С этими словами Гром испил из своего бурдюка последние глотки воды.

Облизывая свои иссохшие губы Малдуст, которого уже тоже мучала жажда поддержал его идею. Они без труда смогли спуститься на землю в закрытый от главных дорог переулок и осторожно двинулись вперед, позволяя себе заходить в опустевшие жилые здания. Переулок казался относительно тихим, лишь в отдаленном месте с другого конца доносился чей-то смех.

Осматривая очередное пустое жилище, какого-то горожанина, Малдуст и Гром не нашли ничего, что представляло бы для них ценность. Брошенный и сломанный хлам, разбитая глиняная посуда, остатки скромного обеда, почти в каждом здании их ждал подобный пейзаж. Изредка на глаза попадались какие-то на вид ценные безделушки или даже украшения. В иной раз Гром непременно уделил время мародерству, но сейчас чувство самосохранения преобладало над чувством наживы.

Внезапно послышалось какое-то шорканье снаружи, кто-то терся своим торсом об наружную часть стены здания, в котором находились в этот момент Гром и Малдуст. Они переглянулись друг с другом и дали понять, что оба слышат этот шум. В надежде, что преимущество внезапности на их стороне Гром с Малдустом намеревались перехватить незваного гостя, когда тот подойдет к двери. Резко выскочив из-за порога, Гром уткнулся в плотное тело, которое превосходило его по массе. Обладатель этой массы, тоже рассчитывал на внезапность и одновременно с Громом решил вскочить в порог.

Малдуст будучи готовым к неприятностям заготовил огненный снаряд. На конце его посоха, исходило лёгкое свечение, словно внутри кончика дерева заключена искра, готовая вспыхнуть ярким пламенем. В глазах волшебника также промелькнули огненные искры, но Малдуст вздохнул с облегчением, когда признал в лице Прекхарда.

Гром в это время потерялся в пространстве, он не ожидал, что Прекхард прыгнет одновременно с ним ему на встречу, знай он это, пират бы не стал ввязываться в это безнадежное соревнование. Придя в чувство, он, не показывая ввиду, но будучи по-настоящему рад, что из всех, кто мог бы им тут встретиться, оказался Прекхард, сказал:

«Мне казалось, ты ушел к своим. Заблудился?»

Прекхард тоже был рад, что наткнулся на тех, с кем не пришлось сражаться. Эта внезапная встреча, даже вызвала на лице южанина улыбку, но вопрос Грома, заставил сменить ее на мрачное выражение лица.

«Ушел… Я добрался до своего легиона… Но. Было уже поздно. Вастаки, или истерлинги, кому как удобней перебили их всех.» — Взгляд Прекхарда уставился на Малдуста. — «Нет, ты не подумай старик, я не собираюсь винить тебя, твои земляки среагировали также, как и среагировали бы мы, окажись на их месте. К тому же, мой легион сражался не только с ними. Эти черные латники, местная стража…» — взгляд Прекхарда, перевелся на Грома. — «Пираты! Мой легион бился со всеми. Замкнутые и окруженные, их перестреляли как куропаток, никто не уцелел»

«Но ты выжил!» — Заметил Малдуст.

«Я прибыл в свой стан, когда положение было безнадежным, окруженная, забитая в угол горстка людей отчаянно держала оборону. На них давила целая толпа истерлингов, а сверху с крыш стреляли вариаги у них уже не было шансов. Я должен был принять свой последний бой, но на мои глаза упало это знамя» — развернув свой красный плащ, Прекхард продемонстрировал символ своего племени и легиона — черный змей на багровом фоне за скрещенными копьями увенчанные песчаными дюнами. — «Долг любого легионера обязывает сохранить знамя. Даже если бы, кроме меня выжил бы кто-то еще, но знамя было бы утеряно, наши жизни не значили бы уже ничего. Лично я бы предпочел просто умереть в бою. Но большинство моих братьев мое желание не одобрили бы»

«Мне жаль. Но мне кажется… Ты сделал правильный выбор Прекхард.» — Проявляя искреннее сочувствие, Гром возложил свою руку на плечо южанина.

«Да, творящееся здесь не подается никакому объяснению после того, как хаос уляжется виновников этого беспредела необходимо привести к ответственности! Но это, все же, события неопределенного будущего. Что ты намерен делать сейчас Прекхард?» — Обратился Малдуст.

«Мой долг защитить своего вождя — Великого Змея Кхузаймаха! Я знаю, что он должен быть во дворце хана и я намерен пробиваться туда любыми средствами!» — Решительно ответил Прекхард.

«Но… Прекхард. Твой вождь…» — Не позволяя Малдусту закончить фразу, Гром перебил и закончил за него:

«Пробился с боем из Стурлура! К общей удаче у нас снова один путь. Полагаю единственный выход из города не оставили без охраны, а потому пробиться через нее будет проще сообща, не так ли Малдуст?»

Волшебник не сразу понял суть уловки Грома, но все же признал ее смысл. И хоть ложь — это не тот инструмент, который был по сердцу Малдусту, он согласился с тем, что в нынешних условиях любая помощь в спасении из города будет, кстати.

«Да, нам определенно нужно бежать из этого обреченного города Прекхард» — скрепя зубами сказал Малдуст.

На лице Прекхарда вновь засияла улыбка:

«Ну коли так, времени терять не будем, что там на столе то, на пустой желудок идти, что в бой, что на убой не дело» — Южанин бросил взгляд на опустошенное жилище и обеденный стол с остатками пищи в разбитой посуде. Сперва Прекхард попытался собрать остатки какой-то каши в свою поклажу, но в процессе осознав тщетность затеи, принялся есть и слизывать как получиться.

На лицах Малдуста и Грома появилось сочетание недоумения и отвращения.

«Э-э, может оставим это…» — Попытался обратиться Гром к южанину, но тот воодушевленно рыскал в поисках еды или чего-то еще.

«Так, так. Похоже из того, что можно унести тут только корки хлеба. Ну что ж, заберем, заберем, неизвестно когда еще нам еда попадется.» — Продолжал Прекхард. Собрав все до последней крошки в свою поклажу, южанин заглянул под кровать, где обнаружил два кувшина. — «О, а это у нас что?» Взяв в руки один и кувшинов, в котором было что-то жидкое, Прекхард почуяв запах мочевины отбросил его в сторону. — «Понятно, бывает, а вот во втором что?» — Прекхард потянулся за вторым кувшином.

«Прекрати, очевидно же, что во втором» — морщась от отвращения сказал Гром.

Прекхард посмотрел внутрь кувшина, который напоминал больше горшок, он был заполнен наполовину какой-то густой коричневой массой, но не источавший резкого запаха. Допуская разные мысли, что это может быть, Прекхард стоя на коленях перед кроватью и держа в руках перед собой этот кувшин размышлял в слух: «Может быть это степная каша такая?» — Все же решившись попробовать, Прекхард зачерпнул указательным пальцем смачный сгусток этой густой смеси и закинул себе в рот.

«О-о-о, ну не-ет» — В одночасье вырвалось у Грома и Малдуста, которые едва сдерживали рвотные позывы.

Прекхард осознав на вкус, что это определенно не каша сказал: «Ну и чего вы? Каша это! Просто не вкусная, от нее только пить больше захочется. Пойдем отсюда!» — Сражение с рвотным позывом далось Прекхарду тяжелее, чем остальным, но с этим испытанием он справился.

Когда Малдуст, Прекхард и Гром вышли из дома, смех, доносившийся из конца переулка, усилился и дополнился чьим-то плачем.

«Может, проверим?» — Сказал Прекхард.

«У нас нет на это времени» — Ответил Гром.

«От нескольких утерянных минут, ничего не изменится» — Дополнил Малдуст и кивком поддержал Прекхарда. После они двинулись по переулку на встречу доносившимся звукам.

«Ой, да ладно, серьезно? Внезапный приступ героизма? Проклятье!» — Возмущался Гром и пошел вслед за ними.

Когда они добрались до места, откуда раздавались крики, и осторожно проскользнули между домами, их взорам предстала жестокая сцена. Трое пиратов насмехались над измученным мужчиной, поочередно пинали его, кидая из стороны в сторону, как безжизненную куклу. Один из корсаров держал за руки девочку лет двенадцати, которая, залившись слезами, кричала в отчаянии:

«Оставьте моего папу!» — и разрывалась на истеричные всхлипы.

Пираты только громче смеялись, каждый новый удар усиливал их жуткий хохот. Один из них особенно жестоко ударил мужчину в живот, и тот, задыхаясь, рухнул на землю. Его лицо было в синяках и кровоподтеках, а из носа и рта текла кровь. Он дышал с трудом, каждый вдох сопровождался болезненным хрипом, а глаза, полные отчаяния, пытались найти хоть какую-то надежду в беспросветной тьме, что окружала его. Собрав все силы, мужчина поднял голову, взглянул на дочь и хрипло прошептал:

«Не бойся, милая, всё будет хорошо…»

Пират, что стоял рядом, грубо схватил мужчину за волосы, приподнял его голову и, злобно усмехаясь, процедил:

«Что хорошего⁈ Ха-ха-ха! Через пару годков она попадет в одну из портовых таверн Умбара! Поверь, к этому времени она уже будет знать, как угодить любому пирату. Может, и ты тогда увидишь её… если выживешь в бойцовских ямах, ха-ха-ха!»

Другой корсар, тот, что держал девочку, усмехнулся и добавил:

«Тренировки-то мы уже начали! Смотрю, и ты скоро станешь настоящим бойцом, ха-ха-ха!»

Не успели пираты рассмеяться вновь, как из глаза третьего, что всё это время стоял в стороне и лишь потешался, вырвался окровавленный клинок. В мгновение ока он рухнул мертвым на землю, а на его месте возник Гром.

«Я не святой, и сам торговал рабами, но такое зверство мне всегда было чуждо,» — прогремел его голос, в котором звучала холодная ярость. Он вытащил свои клинки и, не теряя времени, бросился на двух ошеломленных пиратов.

Прекхард и Малдуст, до этого наблюдавшие за происходящим из укрытия, даже не успели среагировать на внезапное нападение. Гром ринулся в бой без предупреждения, словно его охватило праведное негодование от увиденного. А может, он просто не хотел терять времени.

Но бой был не так прост. Оказалось, что его противники — не обычные корсары. Это были умелые морские волки, проведшие в море десятки лет, опытные воины, чьи навыки были отточены бесчисленными битвами. Гром вступил в схватку, используя свой изощренный, танцующий стиль боя с клинками, который ранее редко его подводил. Однако на этот раз его приемы не только были знакомы пиратам, но и владели они ими не хуже самого Грома.

Дуэль Грома с двумя морскими волками была настолько захватывающей, что казалась почти хореографией. Их движения напоминали вихрь, в котором беспрестанно мелькали клинки. Малдуст, стоя в стороне, пытался найти подходящий момент для заклинания, но постоянные перемещения Грома и его противников мешали ему точно прицелиться. Он знал, что любое неверное движение может оказаться роковым.

Прекхард был не менее поражен зрелищем. Никогда раньше ему не приходилось видеть такой стиль боя. Пируэты, резкие выпады и взмахи клинков то и дело сбивали его с толку. Но вот, казалось, он понял закономерность в движениях бойцов. Подобрав момент, Прекхард решился: как дикий вепрь, он рванулся вперед, выставив перед собой щит, чтобы ударом сбить одного из корсаров.

Однако в самый последний миг Гром совершил еще один стремительный маневр: пируэт, перекат — и внезапно занял место противника, на которого несся Прекхард. Увидев Грома прямо перед собой, южанин не успел затормозить. С неимоверной силой он врезался в своего союзника. От удара Гром отлетел к стене и, ударившись головой, потерял сознание.

Корсары, хоть и потрепанные, теперь сосредоточили все свои удары на Прекхарде. Южанин, умело орудуя щитом, отбивался с огромным трудом, но каждый следующий удар давался ему все сложнее. И тут, из-за стены, наконец, появился Малдуст. Его глаза пылали, а навершие посоха уже светилось, готовясь извергнуть огонь.

«Укройся за щитом, Прекхард!» — громко выкрикнул маг. Он направил свой посох на корсаров, чьи спины были обращены к нему. Прекхард, оказавшийся между Малдустом и врагами, немедленно спрятался за своим щитом, плотно прикрыв лицо и глаза, зная, что вскоре на него обрушится огненная буря.

Огненное заклинание Малдуста было настолько мощным, что пламя мгновенно охватило двух пиратов, стоявших ближе всего к магу. Жар был настолько силен, что казалось, будто сам воздух вокруг начал плавиться, превращая врагов в обугленные тени на фоне разрастающегося огня.

Прекхард, укрывшийся за щитом, ощущал, как жар от огня проникает сквозь защиту, но, благодаря щиту, ему удалось избежать ожогов. Он наблюдал, как корсары, охваченные пламенем, отчаянно пытаются вырваться из этого ада, размахивая руками в тщетных попытках потушить огонь.

Спустя несколько секунд огненное заклинание завершилось, и Малдуст опустил свой посох. Одежда двух корсаров, попавших под удар, рассыпалась в пепел, а их тела оставили лишь обугленные останки.

Все еще прячась за щитом, Прекхард медленно поднялся на ноги. Он был признателен Малдусту за предупреждение об опасности, которое помогло ему избежать серьезных травм.

«Фух, вот с какого козыря стоило бы начать!» — ободрено произнес Прекхард, обнажив свою джамбию и наклоняясь к обугленным телам. «Да, уши, конечно, поджарились, но вроде целы». После этого он принялся за сбор своеобразных трофеев.

«Что за варварство? Что ты творишь? Посмотри лучше, что с Громом, он жив?» — произнес Малдуст, смотря на своего союзника.

Прекхард бросил взгляд на бессознательного Грома и ответил: «Да живой, живой».

Из порога дома, где развернулись эти события, раздался громкий кашель: «Кхе-кхе. Какого черта тут происходит? Кто вы такие? Вы убили моих людей!» — прогремел низкий и грозный голос.

Малдуст, стоявший ближе к дому, обернулся и увидел перед собой внушительного старого пирата с растрепанной черной бородой. Он был без рубашки, лишь в штанах, и сжимал в руках боевые топоры — один из которых отличался особой изысканностью, украшенный рунами и драгоценными камнями.

Закончив свои дела, Прекхард медленно подошел к Грому. Убедившись, что тот жив, он поднял его на плечо.

«Погодите-ка! Ха! Я узнаю этого мальчишку! Это Гром⁈ Ха-ха-ха-ха! Я слышал, что последний его рейд обернулся роком! Ладно, так уж и быть, мое хорошее настроение позволяет простить вам это недоразумение», — указал пират топором на тела своих людей. «Но взамен я требую вернуть мне Грома. У меня с этим дерзким мальчишкой старые счеты!»

«Какие? Что ты собираешься с ним делать?» — спросил Малдуст, крепко сжимая свой посох двумя руками, готовясь к худшему.

«Не вашего ума дело! Может, зарежу, может, побью, а может, отпущу! Это мой трофей, что захочу, то и сделаю!» — ответил пират.

Прекхард переложил тело Грома с плеча на руки и сделал несколько шагов к Малдусту, затем тихо произнес: «Отойди за мою спину на несколько метров, у меня есть план. Он этого точно не ожидает».

Малдуст, молчаливо доверившись, отошел на пять метров, пропуская Прекхарда вперед с Громом на руках.

«Ну же, скорее! Не тяните время, пока я не передумал! Уверяю вас, сражаться со мной — гиблая затея», — нетерпеливо подстегивал злой голос.

«Конечно, мы вам Грома и расходимся», — произнес Прекхард, медленно приближаясь к пирату. — «Но есть одна проблема. Мы не торгуем друзьями. Лови, Малдуст!» — с этими словами он подошел почти вплотную к незнакомцу и, сделав вид, что готов передать бессознательное тело, резко развернулся и бросил Грома Малдусту, стоявшему в пяти метрах от него.

Возможно, в голове Прекхарда этот план казался надежным, как харадские часы, но на практике тело Грома не пролетело и двух метров, рухнув почти у ног Прекхарда. Малдуст, пораженный неожиданностью, даже разинул рот, с недоумением уставившись на южанина.

Когда Прекхард развернулся к незнакомому пирату, он успел увидеть лишь кулак, сжимающий боевой топор. Мощный удар пришелся прямо в нос, и южанин почувствовал, как кровь хлынула, заливая рот и подбородок. Разъярённый пират издал протяжный рык, как дикий зверь, и яростно обрушил свои топоры на Прекхарда. С трудом различая врага сквозь слезы, южанин чудом уклонился от фатального удара.

Тем временем, Малдуст, придя в себя после шока от гениальных действий Прекхарда, решил использовать редко применяемое заклинание. Произнеся неразборчивое заклинание, он протянул руку, из указательного пальца изошло зеленоватое сияние. Ядовито-зеленый луч устремился прямо в спину яростного пирата, и на его коже начали проявляться темные капилляры.

Однако ярость пирата компенсировала слабость от действия странного заклинания, и, несмотря на то, что в его глазах все начало двоиться, безрассудные и яростные атаки продолжали достигать своей цели.

Щит Прекхарда не был предназначен для такого натиска. В какой-то момент он треснул, и после мощного удара рука с щитом предательски открыла его грудь. Хотя Прекхард еще мог надеяться на прочность своего доспеха, подставляться под удар было смертельно опасно. Рубящий удар пришелся прямо в грудь, и пластина его доспеха отлетела, словно рыбья чешуя. Лезвие топора достигло тела, но, к счастью, не глубоко. Тем не менее, рубящая рана причиняла невыносимую боль.

Спасаясь от натиска, Прекхард изловчился и вытащил из потайного кармана пучок сушеных трав, метнув его в сторону Малдуста.

«Подожги! Брось Грому!» — закричал он.

Малдуст не сразу понял, что именно имел в виду Прекхард. Сушеные травы напоминали волшебнику растения, которые он использовал для вскуривания при различных недугах. Надеясь, что именно это имел в виду южанин, Малдуст воспламенил ладонь и поджег кончики трав, затем мгновенно потушил разгоревшийся хворост. Едкий дым, исходивший от этого сборища, излучал ужасно противный запах. Более отвратительного аромата, чем этот, Малдуст не мог припомнить. Отвернув лицо и зажав нос, он, не в силах вынести смрад, направил дым в лицо бессознательного Грома.

«Кхе-кхе! Море всемогущее! Что это за вонь!» — вскрикнул Гром, приходя в сознание.

«Ха! Надо же, сработало!» — воскликнул Прекхард, удивленно подняв руки вверх, вновь открывая себя для удара. Ему повезло, что в этот раз удар пришелся ногой, откинув южанина в груду хлама.

«Гром! Очнулся! Что ж, так будет даже интереснее!» — яростный голос звучал еще более угрожающе.

Все еще лежа на земле, Гром повернул голову и произнес:

«Агар⁈ Почему, из всех, кого можно встретить в этом городе, я сталкиваюсь именно с тем, кто жаждет моей смерти больше всех?»

«Смерти? Ты заслуживаешь множества уроков, мальчишка. Смерть была бы избавлением, а не наказанием за осквернение наших вековых традиций! Вставай и дерись, щенок!»

«Ох, мы это проходили много раз, Агар, много раз…» — устало произнес Гром.

Агар всегда был опасным противником. Он отличался от других корсаров способностью впадать в неистовую ярость, предпочитая орудовать боевыми топорами, сокрушая все на своем пути. Сражаясь один на один в таком состоянии, как сейчас Гром, он, безусловно, уступил бы ему. Но в этот раз, с помощью Малдуста и побитого Прекхарда, который раз за разом возвращался в бой, после того как Агар отшвыривал его, словно надоедливую шавку, Грому удалось взять верх.

В очередной раз Агар уклонился от летящего в него огненного снаряда Малдуста и, перекинув через бедро Прекхарда, швырнув его об землю, яростный берсерк обрушил свои топоры в грубой атаке на Грома.

'Все кончено, щенок! Ни тебе, ни твоим дружкам не справится со мной! — брызжа слюной, ревел Агар. Гром уклонялся от опасных ударов, шаг за шагом продвигаясь к стене, понимая, что любой его удар позволит Агару успешно контратаковать, а потому выжидал подходящего момента. Но казалось, ярость даровала его противнику неисчерпаемую выносливость.

Собрав последние силы, Прекхард снова встал на ноги и с криком бросился на Агара, на этот раз намереваясь устоять на ногах и одолеть противника. Агар устоял, но и Прекхард не отступал, оставив на земле свою саблю и щит, вступая в отчаянный клинч.

Эта борьба позволила Грому обойти Агара сзади. Не желая убивать своего соперника, Гром ударил рукоятью своего клинка по голове Агара, лишив его сознания.

«Нет, старый волк, еще ничего не кончено…» — произнес Гром, удостоверившись, что Агар все еще жив, и отнял драгоценный топор. — «Занятная вещица. Ставлю на кон все, что у меня в закромах, ты будешь в недоумении, когда обнаружишь ее пропажу. Ох, поскорее бы увидеть твое лицо при нашей следующей встрече. Ну что, полагаю, на этом мы закончили? Пора возвращаться!» — закончил Гром, направляясь в ту сторону, откуда они пришли.

«Да, пора. Только перережу этому уроду глотку и пойдем!» — вытирая остатки крови со своего носа, произнес Прекхард, вновь обнажив джамбию и подойдя к Агару.

«Нет! Не смей! Не убивай его!» — грозно потребовал Гром.

«Почему? Он бы тебя вряд ли пощадил» — ответил Прекхард.

«Старый пес вечно лает. Да, порой кусает больно, не спорю, но… Я уверен, он еще сыграет свою роль» — задумчиво сказал Гром. Что-то в глубине души останавливало его от такого поступка.

«Ну ладно, как скажешь. Пусть живет» — сказал Прекхард, направив свою джамбию к ушам Агара, намереваясь их отрезать.

«Да твою мать, Прекхард! Что ты творишь? Оставь его в покое, я тебе сказал!» еще более грозно произнес Гром.

«Ну хотя бы одно ухо! Он, в конце концов, нас чуть не убил» не унимался Прекхард.

«Я сказал нет!» — не уступал Гром. С разочарованным вздохом Прекхард поднялся, убрал джамбию и направился к своему оружию, которое бросил в суматохе драки.

«Да-а, южане, конечно, те еще варвары» — сказал Малдуст и подошел к Агару. — «Но наказания этот человек определенно заслуживает. Думаю, глаза будет достаточно» — прошептал себе под нос старик и голыми руками начал выковыривать один из глаз Агара.

Малдуст, с невозмутимым лицом, наклонился над Агаром. Его костлявые пальцы, подобные когтям хищной птицы, впились в кожу вокруг глаза поверженного пирата.

С хрустом и хлюпаньем Малдуст начал вырывать глаз из его глазницы. Кровь брызнула на его руки и бороду. С каждым вытягивающим движением глаз Агара выскакивал из своей орбиты, обнажая пульсирующую плоть и перерезанные нервы. Наконец, с последним рывком, глаз был вырван, оставив зияющую дыру в лице Агара.

Малдуст отбросил глаз в свою поясную сумку, словно срезанный гриб, а из пустой глазницы продолжала сочиться кровь. Гром заметил, что натворил Малдуст, лишь после его манипуляций.

«О-о, куда ты, Малдуст? Я до последнего надеялся, что хотя бы ты здесь адекватен» — разочарованно произнес Гром.

«Что? Он заслужил наказание, а глаз мне еще пригодится, не спрашивай зачем» — ответил Малдуст.

«Просто… пойдемте уже отсюда» — устало сказал Гром.

Как только компания собралась покинуть этот переулок, со стороны главной улицы, из-за здания донесся чей-то марш. На слух, не менее десяти человек в тяжелых доспехах приближались.

«Ну вот, еще один стимул поторопиться всем нам» — заметил Гром.

«Погоди, Гром, давай лучше посмотрим, кто это» — сказал Прекхард и полез на крышу соседнего здания. К нему с любопытством присоединился Малдуст.

«Вы издеваетесь? Если вас заметят, я свалю отсюда, так и знайте!» — гневно шепнул Гром, оставаясь внизу, готовый к бегству.

Малдуст и Прекхард прижались вплотную к сплошному парапету, выглядывая из мелких щелей. Они увидели, как, с одной стороны, маршировал отряд черных нуменорцев из пятнадцати человек, направляясь к храму. Возле самого храма суетилась небольшая и причудливая группа пиратов, которой руководила женская фигура. Примечателен был гном, у которого на плечах расположилась черная кошка.

«Обалдеть, Гром, представляешь, тут какая-то пиратка, она, видимо, капитан, и отряд тех латников, которых мы встретили в таверне» — шептал с восторгом Прекхард.

«Что ты несешь? Женщин-капитанов среди пиратов не бывает. Пираты вообще не допускают к своему ремеслу женщин! А вот отряд латников — это повод, чтобы вы спустили свои задницы с этой чертовой крыши!» — резко ответил Гром.