Стурлур – место, где все началось

§1 Пустынные барханы

Из величественного Умбара — столицы черных нуменорцев, две недели назад на восток, через пустынные просторы Харада, отправился вооруженный караван из нескольких сотен человек. По внешнему виду они походили на наемников, но на деле большинство из них были пиратами. Пейзажи открытых морей, побережья, судоходных рек, в крайнем случае, крупных озер, были им куда ближе, чем бескрайние дюны пустынь, простирающиеся на их пути. Однако даже умбарские пираты, которые нередко выбирались на сушу, когда морские дела шли плохо или когда перспектива быстрой наживы казалась слишком заманчивой. На этот раз они сменили морские просторы на долгий и неопределенный путь по суше ради редкой возможности, которая могла сделать каждого из них по-настоящему богатым.

Эту возможность предоставили морским наемникам — черные нуменорцы. Облаченные в темные доспехи и рваные черные накидки, они совершенно не обращали внимания на палящее пустынное солнце. Неудивительно, ведь эти воины представляли собой отборную гвардию потомков Великого Нуменора, присягнувших Темному Властелину Саурону и служащих ему напрямую.

На эту грозную силу не распространялась власть короля темных нуменорцев Ар-Гимильхада, он и сам формально был слугой Темного Властелина.

Таков был установленный порядок самим Сауроном, после гибели Нуменора, когда он обрел еще большее могущество. Он создал множество специальных отрядов и организаций, во главе которых поставил своих избранных слуг, подчинявшихся ему безоговорочно. Эти слуги внушали ужас даже тем правителям, которые присягнули Темному Властелину на верность, ведь их положение, дарованное Сауроном, наделяло их огромной властью и привилегиями. Черные нуменорцы, возглавлявшие караван, очевидно служили личной гвардией одного из таких избранных слуг Саурона. Они не имели ни имен, ни знамен — только фанатичную преданность и единую цель. Многие жители земель, находящихся под властью Саурона, мгновенно понимали: увидев черного нуменорца в таких характерных доспехах, лучше замереть, как вода, ниже травы, ведь это означало, что где-то рядом находится один из высших избранных слуг Темного Властелина, который олицетворял собой Его волю.

Именно такой слуга Саурона возглавлял движущуюся по пустыне колонну. Он был облачен в прочные и внушающие ужас железные доспехи. Латные перчатки, хотя и предназначенные для защиты, выглядели скорее, как орудия смерти — заостренные кончики пальцев напоминали зловещие когти, словно выкованные для смертоносных атак. Один лишь вид этих перчаток говорил о его безжалостной природе, и не возникало сомнений, что они использовались для причинения невыносимой боли своим жертвам.

Шлем Агандаура выделялся среди прочих доспехов: его навершие больше походило на корону, такую, какую когда-то тысячу лет назад носил Король-Чародей на севере. Человек, облаченный в эти доспехи и стоящий во главе каравана, был черным нуменорцем, как и остальные, но его отличали особые доспехи и «шлем-корона», а также рваная накидка красного цвета, в то время как у остальных накидки были черными.

Агандаур — так звали предводителя этих черных нуменорцев. Не так давно на его плечи легло бремя наместничества развалин Карн-Дума на севере Средиземья, некогда величественной цитадели и столице Ангмара, вотчины Короля-Чародея. Но почему-то сейчас он возглавляет и ведет на самый юг Средиземья, куда-то на восток, вооруженную колонну из своей личной гвардии черных нуменорцев и свору наемников-пиратов.

После захода солнца караван остановился для ночлега у подножия вытянутого бархана, до Стурлура оставалось всего несколько дней пути. Без согревающих солнечных лучей, под непрекращающимся завывающим пустынным ветром, горячий песок быстро остывал, и в лагере воцарялась прохлада. Для черных нуменорцев, которые старались не подавать виду, такая перемена казалась настоящим облегчением — терпеть изнуряющую жару в тяжелых закрытых доспехах было далеко не радостью. Черные нуменорцы никогда не показывались перед чужими без полного обмундирования. На каждом привале они воздвигали большие шатры, вмещающие целые отряды, и только внутри могли испытать настоящее облегчение. Тем не менее, многие из них, привычные к строгой дисциплине, даже в этом укрытии не позволяли себе расслабиться.

Шатер Агандаура возвышался над барханами, доминируя над местностью. Охрана ему не требовалась — в своей силе и безопасности предводитель был абсолютно уверен и позволял себе редкую беспечность. Вход в шатер оставался открытым, а легкая ткань на арке колыхалась на ветру, словно подчиняясь его капризам. Если бы кто-то осмелился приблизиться без разрешения, то услышал бы голос Агандаура, доносящийся изнутри на улицу:

«Я знаю, что из всего наемничьего сброда, ты один из немногих кому можно доверить особое поручение. Я наслышан о твоем умении импровизировать и надеюсь на суше этот талант у тебя не ржавеет, потому что он тебе понадобиться.»

После всех испытаний последних месяцев Гром смотрел на Агандаура почти безразличным взглядом. Возможно, молодой пират до конца не осознавал, чей приказ взялся исполнить, но, скорее всего, потеря команды и корабля, накопившиеся долги и необъяснимые перемены, происходившие с ним в последнее время, беспокоили его гораздо сильнее, чем предстоящий риск или статус одного из самых могущественных слуг Темного Властелина. Гром стоял молча, не выказывая страха, прямо глядя в глаза Агандауру и ожидая дальнейших указаний. Такая смелость могла бы показаться дерзостью, но предводитель черных нуменорцев воспринял это как уместную уверенность в своих силах и готовность к делу. Агандаур продолжил говорить:

«Ты немедленно отправишься в Стурлур. Твоя задача — вывести из строя надвратные баллисты, неважно, каким способом ты это устроишь. Главное, чтобы ни один болт не был выпущен с их стен. Как действовать — решай сам, в методах я тебя не ограничиваю, но не теряй времени. Мы прибудем в Стурлур через несколько дней, и к этому времени всё должно быть выполнено. Понял?» — голос Агандаура звучал больше, как приказ, чем как обычное поручение для наемника.

«Понял» — сдержано ответил Гром. — Что насчет награды? — это волновало пирата больше всего.

«Свое ты получишь.» — Сухо и безразлично ответил Агандаур.

«Вот же надменный ублюдок», — подумал Гром, но, учитывая, что перед ним явно фигура немалой значимости, раз уж даже перед самим королем Ар-Гимильхадом не склоняется, сдержал свои мысли. Он решил не заострять внимание на этом, рассчитывая на достойное вознаграждение, соответствующее рангу столь влиятельного нанимателя.

Гром отправился в Стурлур в ту же ночь, опережая в дальнейшем караван по меньшей мере на сутки.

Завершив короткий разговор с Громом, Агандаур прогулялся по лагерю, обозревая его с высоты бархана. Его взгляд охватывал всё — шатры темных нуменорцев, среди которых возвышался его собственный, и палатки пиратских команд. У пиратов Умбара царила хаотичная иерархия: любой, кто владел кораблем, мог именовать себя капитаном. Капитанами становились те, кто имел собственную команду, подчиняющуюся ему безоговорочно. Разумеется, авторитет и слава капитанов варьировались, как и размеры их «флотилий». Любопытно, что даже потеряв корабль или команду, пират не утратил бы звания капитана — его слава среди собратьев оставалась незыблемой.

В лагере собрались около десятка разных команд, и среди них особенно выделялась команда капитана Агара — старого пирата и убежденного приверженца традиций. Он строго следовал неписаному пиратскому кодексу чести. Если бы не успехи Грома, который умел с минимальными усилиями захватывать самые ценные трофеи, Агар считался бы самым удачливым предводителем. Его личная флотилия была самой мощной в Умбаре, а опыт командования огромен. Возможно, он был старейшим среди всех пиратов Умбара — редко кто из них доживал до сорока, тогда как Агару уже исполнилось пятьдесят.

Хотя каждая пиратская команда имела свою особенность, одна выделялась особенно ярко. Это была команда под предводительством Шани — единственной женщины-капитана в этом суровом мире наемников и пиратов.

Шани была исключением из всех правил, ведь женщины среди пиратов встречались крайне редко. Основная причина этого заключалась в глубоко укоренившихся предрассудках, согласно которым присутствие женщины на корабле приносит лишь несчастья.

Она стала капитаном совсем недавно, но море уже утратило для нее прежнее очарование. Открытые воды теперь лишь пробуждали в ней тоскливые воспоминания о Громе, ведь на протяжении пяти лет, она была его верной спутницей и любовницей. Однако после трагического инцидента, связанного с Имрахилем, Шани была уверена, что Гром погиб на глазах у Йорика — их общего знакомого, который тоже был частью команды Грома.

Эта была одна из многих причин, по которой «капитан» Шани предпочитала вести свою команду на сухопутные наемничьи задания, чем был особенно доволен ее необычный соратник по имени Дуф. Они вдвоем, хоть и были с виду совершенно разными, составляли удивительно слаженную команду, обоим по душе были сухопутные миссии.

Дуфербор — так звучало полное имя гнома, хотя он предпочитал представляться просто Дуфом. Как представитель клана Огнебородых, Дуфербор был далеко не рядовым соратником. Уроженец Синих гор, он принимал участие в легендарном походе Торина Дубощита и сражался в Битве Пяти Воинств, которая существенно изменило его взгляды на жизнь. Выбрав путь одиночного наемника, коренастый рыжебородый гном заслужил репутацию надежного и опытного бойца. Мало кто знал, что он — тот самый Дуфербор Огнебород, четырнадцатый гном из похода Торина Дубощита, ведь сам Дуф не любил говорить о своих прежних подвигах и предпочитал скрывать свое славное прошлое.

Эта черта характера прекрасно отражала его личность, поскольку Дуф предпочитал сосредотачиваться на текущих делах и избегал пустых разговоров о своих прошлых подвигах. Для него прошлые свершения имели значение лишь в личном плане и не требовали признания или восхищения со стороны других.

Таким образом, команда Шани и Дуфа состояла из небольшого отряда уникальных одиночек, которые умели действовать слаженно и эффективно. Девушка капитан, преодолевающая предрассудки и несправедливость, скрывающая множество тайн, и рыжий гном, с его богатым прошлым и репутацией опытного воина, создавали вместе непредсказуемый и необычный наемничьей дуэт.

Шани, обладавшая умением мгновенно распознавать таланты, сразу приметила способности гнома при их первой встрече. В то время, Дуф не особенно задумывался о своем будущем после каждого выполненного наемничьего задания, которые он исполнял сам. Однако, судьба привела его в столицу Умбара — древний и богатый город, открывающий множество возможностей.

Как гном, Дуф чувствовал себя не совсем в своей тарелке в таком людном месте, и его необычная внешность привлекала внимание. Это делало его жизнь в городе менее анонимной, чем ему бы хотелось. Однако именно эта внешность, в сочетании с его характером и готовностью к любым испытаниям, также привлекла внимание Шани.

В портовой таверне Умбара существовало негласное правило — все драки велись на кулаках. Дуф с удовольствием ввязался в одну из таких схваток, воспринимая её скорее, как развлечение, чем как проблему. Оказавшись в центре стычки с множеством пиратов, он без труда расправлялся с ними, попутно опрокидывая две кружки эля. Этот поединок не остался незамеченным Шани, и она была впечатлена его умением держаться в любой ситуации.

Под покровительством талантливой пиратки Шани, Дуф не только получил увлекательные и стабильные задания, но и нашел настоящего друга. Хотя их наемничья жизнь вместе длилась не так долго, она успела укрепить между ними крепкие дружеские узы. Гном и его нанимательница стали для друг друга надежной опоры и пониманием, что помогало им успешно справляться с многочисленными вызовами, которые вставали на их пути во время совместных приключений.

Теперь выполняя новый заказ, Дуф с недовольством ворчал на свою неприязнь к морским путешествиям и жарким пескам: «Эх, подруга, если бы мне пришлось выбирать между плаванием по морю и маршем по этим раскаленным пескам, я бы все же выбрал первое. А ведь ты знаешь, как я ненавижу морскую качку» — проворчал он.

Шани понимала его чувства и с теплотой ответила: «О, нет, мой друг после того, как я увидела, как на тебя действуют морские волны, я решила больше не втягивать тебя в такие авантюры. Лучше мы будем брать сухопутные задания» — Шани, обладавшая не только привлекательной внешностью, но и мягким, обворожительным голосом, который мог покорить любое сердце, продолжила: «Не забывай, я ценю своих людей и забочусь о них, учитывая их предпочтения. Я всегда найду способ предложить нам интересные приключения, не связанные с морем.»

Гном с благодарностью взглянул на девушку и нежно коснулся ее предплечья: «Спасибо, подруга, за то, что ты понимаешь и всегда поддерживаешь меня.» Они сидели вместе с товарищами у разведенного костра. В отличие от шумных пиратов, в их компании царила дружеская атмосфера. В то время как окружающие веселились, шумели и галдели всю ночь, люди Шани сохраняли спокойствие, проявляя умеренность в потреблении алкоголя, за исключением, конечно, гнома. Шани предусмотрительно запаслась целой телегой качественного эля для ненасытного рыежего товарища, чтобы утолить его жажду. Они предпочитали тихие и душевные беседы у костра перед сном, а не громкие празднования.

«И все же, Шани, мы уже больше недели в пути, блуждаем по этим… этим чудным пустыням. Почему мы здесь? В чем цель нашего похода? Ты так и не объяснила нам, зачем мы отправились. Я уверен, что мы не просто охраняем какой-то торговый караван. Но если ты скажешь, что этот баран с железной короной на голове является торговцем из Умбара, я готов отложить свою кружку на целую неделю в торбу,» — заявил Дуф, опустошая уже третью бутылку.

Девушка, с улыбкой и легкой насмешкой, ответила гному: «Ох, слышать от тебя угрозы быть трезвым — все равно что услышать от любого другого корсара, что он никогда не задумывался о разделении ложа со мной. Ты, наверное, даже на трезвую голову забудешь, с какой стороны взять свой молот.»

Рыжий гном и молодая капитанша сидели рядом у костра, и для Шани этот момент был особенным. Она всегда старалась сохранять сдержанность перед своими людьми, избегая близких отношений. Однако рядом с Дуфом все было иначе: он дарил ей легкость и спокойствие, которых она редко испытывала с другими.

Она замечала, что за маской циничного наемника, для которого важны лишь добыча и выпивка, скрывается добрая душа. Во многом он разделял ее взгляды на мир. После исчезновения Грома, Шани почувствовала себя оторванной от всех, но со временем именно Дуф стал первым, кого она могла назвать другом. Она склонялась к мысли, что одной из причин этого был тот факт, что он чужестранец. По какой-то причине она испытывала особое недоверие и осторожность в отношении местных жителей Умбара, что создавало преграду в ее отношениях с ними. Однако с гномом все обстояло иначе. Их дружба обрела особую силу и значимость, возможно, именно потому что он был посторонним и не принадлежал к местным.

Дуф сделал несколько глотков своего напитка и весело возразил: «Вот это да! Трезвость — это не для меня. Так что, если этот парень окажется торговцем, прошу тебя, лучше не упоминай об этом ради моего спокойствия.» Он налил себе еще одну кружку из своих запасов и, не теряя времени, раскупорил еще один бочонок. «Но вот главный вопрос, сестрица, я пытаюсь понять, за какую сумму мне стоит подвергаться знойному солнцу, как мясу на вертеле,» — завершил Дуф, поднимая кружку в знак своей безудержной преданности выпивке.

«Ах…» вздохнула Шани, опустив голову. «Неловко признавать, но… Буду честна, я сама не знаю.»

Дуф удивленно уставился на нее, открыв рот от изумления. Он даже забыл, что наливал эль из бочонка в свою кружку, и напиток начал переполняться. «А… К-к… Что? Почему?» — протянул он, протестуя.

«Ахах, успокойся, а то весь эль убежит,» — с улыбкой ответила капитан. «Дуф, доверься мне, выгода определенно будет значительной.»

«Но ты даже не знаешь, что нам делать и сколько нам заплатят за то, что не знаем, что делать!» — возразил Дуф. — «Я не понимаю тебя.»

«Да, все выглядит необычно,» — согласилась Шани. «Пойми, такие как Агандаур не привыкли обращаться за помощью к наемникам. Для него мы будем как солдаты, которым отдают приказы, ожидая их безоговорочного выполнения.»

«Ха, ну, я тебя, подруга, удивлю: солдатам тоже платят жалование, и обычно они знают его размер!» — заявил гном.

«Да-а… Только вот те, кем Агандаур привык командовать, не нуждаются в жаловании. Иногда я задумываюсь, нуждаются ли они вообще в чем-то, кроме повиновения…» Шани на мгновение погрузилась в размышления о черных нуменорцах, которые были ей хорошо знакомы, и их судьба вызывала у нее беспокойство. — «Ладно, я постараюсь объяснить, почему я ввязалась в эту авантюру. Во-первых, слуги Саурона такого ранга, как Агандаур, редко берутся за грязную работу сами. Если он лично возглавляет и руководит своей гвардией, значит, дело действительно важно. Во-вторых, помимо наших товарищей, здесь еще десяток капитанов пиратов, и я видела Агара среди них. Мне совершенно непонятно, что могло побудить этого морского волка покинуть свой корабль и отправиться в пустыню. И в-третьих… Можешь ли ты довериться моей женской интуиции? Поверь мне, Дуф, это дело того стоит.»

«Ну, с третьим аргументом сложно спорить, у меня-то этой штуки даже нет,» — заметил Дуф с усмешкой. «Хах, ладно, подруга, пока моя кружка полна, я с тобой!»

Мотивы Шани для участия в этом походе оказались гораздо глубже, чем простое стремление к прибыли. Её интересовали вопросы, выходящие за рамки обогащения и выгоды. Агандаур и черные нуменорцы вызывали в ней смешанные чувства; это был не столько страх, сколько сочетание грусти и разочарования. Шани разузнала, что Агандаур, наместник Карн-Дума, нарушает порядок, установленный самим Сауроном. Ведь по его приказу Агандаур должен был действовать на севере, а не на юге. Это противоречие вело ее к интересному предположению: неужели Агандаур действует втайне от своего господина, готовя нечто скрытое и опасное. Шани, затаившая свою настоящую идентичность, оказалась во власти тревоги о судьбе своего народа и родины.

Что касается Дуфа, он был верным спутником Шани, не только исходя из материальной выгоды. Дуф был дружелюбным и отзывчивым гномом для тех, кого он признавал своим другом. Его привязанность к Шани выходила далеко за рамки простого найма и выпивки. Его преданность и доверие к ней были значительными, и он почти всегда готов был поддержать её в сложных приключениях, ведь, помимо приятного общения, она щедро платила за его услуги.