Суровые испытания тайги

Разбойники на приисках

Мы с Егорычем вдвоём верхом на лошадях из Нижнеудинска выехали в юго-западном направлении по тропе, проложенной по берегу реки Каменка. Нам за месяц предстояло проделать маршрут в пятьсот километров, обследовать реки Большая Бирюса, Малая Бирюса от их слияния до истоков, отдешифрировать на аэрофотоснимках населённые пункты, отдельные строения, тропы, броды через реки с указанием характеристик и изучить лесотаксационные данные всего этого таёжного массива. Наше доскональное обследование началось в посёлке Усть-Яга, который расположен по правому берегу реки Бирюса. Усть-Яга сравнительно большое таёжное село. Никаких дорог к селу нет, даже нет вертолётной площадки. Густой лес подступает к самым домам и баням. Имеется вьючная тропа до Нижнеудинска, проложенная по таёжным массивам на расстояние 80 километров.

В таёжную глубь через десять километров по тропе, через перевал мы выехали в маленькую деревню Баландино, которая разместилась на берегу реки Большая Бирюса. В этой деревне у Егорыча нашёлся знакомый рыбак, который когда-то очень умело ковал лошадей, он нам предоставил комнату, и мы три дня здесь жили. Я успел обследовать за это время окружающую местность, закрепил всё на фотоснимках и теперь нам предстоял очень сложный, далёкий маршрут вверх по течению реки Большая Бирюса. Там, далеко в истоках, в залесённых массивах появился целый каскад деревень золотодобытчиков, некоторые из них уже отнесены в разряд нежилых, но их ещё не нанесли на карты.

Б Баландино нам рассказали местные жители про огромное количество страшных разбоев, происходящих на таёжной тропе, куда нам предстояло идти и обследовать массив до самых ледниковых перевалов. Егорыч десять лет назад ходил по этой тропе, в то время никаких проблем не было. Он тогда всю зиму прожил в посёлке Покровском. С тех пор всё изменилось. Дело в том, что в истоках реки Большая Бирюса обосновалось семь посёлков, в которых люди занимались только добычей золота. Дорог к этим сёлам нет, кругом тайга. Вскоре запасы драгоценного металла стали иссякать, добыча становилась нерентабельной. Большинство людей начали переезжать на другие прииски. Оставались одинокие, престарелые и больные. Егорыч рассказал, что в посёлке Покровском оставалось тогда четыре семьи, два престарелых человека — это Коля-китаец, Паша-кореец, радист Сергей и вдова Анисья, у которой трагически погибли муж с сыном. Так получилось, что Егорыч вначале помог Анисье заготовить дрова на зиму, а зима здесь очень длинная и морозная, затем занялся утеплением дома, так и не успел выбраться из посёлка до снегопада, и пришлось зимовать у Анисьи. Во всех остальных соседних сёлах складывалась подобная ситуация. Оставшиеся люди потихоньку мыли золото на пропитание. Обычно золотодобытчики накапливали определённый запас этого металла и уходили из тайги в родные места, прощаясь с приисками, с учётом, что на первый период их жизни намытого золота вполне было достаточно.

До Нижнеудинска путь очень длинный, требовалось много дней пройти по таёжным тропам, поэтому уходить старались хотя бы по два человека, но были и одиночки.

В этот период и начали действовать таёжные грабители. Разбойники орудовали нахально и дерзко. Они изощрялись в выдумках. Так, в двадцати километрах от Баландино долго действовали разбойники на берегу Большой Бирюсы на тропе, где на противоположном берегу с давних времён сохранилась охотничья избушка. В этой избушке на летний сезон поселился жить мальчуган. У него имелась на берегу лодка-долблёнка, на которой он подрабатывал, переправляя путников через реку. Бирюса в этом месте широкая и сравнительно быстрая. Обычно золотоискателей мальчуган за определённую плату усаживал в лодку и плыл на противоположный берег. На середине реки лодочник имитировал, что волна захлёстывает в лодку, специально разворачивая боковой частью на бегущую волну, и лодка перевёртывалась. Он хватал лодку и помогал тонувшим выйти из воды. На противоположном берегу у него имелся просторный шалаш. Он быстро разводил костёр, все раздевались и сушили свою одежду. В это время внезапно появлялись вооруженные бандиты. Лодочник хватал свои вещи, бежал на берег, садился в лодку и уплывал в свою избушку, выполнив свою гадкую миссию. У раздетых старателей разбойники забирали всё золото и уходили в лес.

Плачущие золотоискатели появлялись в Баландино. Жители сочувствовали им, обычно кормили их, давали продуктов на дорогу, и они уходили нищенствовать в Нижнеудинск.

Одно время разбойники промышляли вблизи другой избушки, которая расположена в 20 километрах ниже по течению Большой Бирюсы от посёлка Миричун. Там тропа упирается в высокий скальный утёс, приходится переходить реку и через три километра тропа вновь возвращается на прежний берег. И здесь, у выхода из воды, из-за скалы набрасывались грабители. Притом у них существовала какая-то тайная сигнализация. Засады они часто меняли. Некоторые обнищавшиеся старатели возвращались обратно на прииски. Многие годы бандюги держали в страхе всех золотодобытчиков.

Был случай, когда разбойники отобрали золото и избили пожилого осетина. Он решил выследить их обиталище. Ему удалось незаметно проследовать за ними. Жили они недалеко от главной тропы в прекрасном доме. Он приблизился совсем близко, и вдруг его обнаружили собаки. Он пытался бежать, разбойники начали целиться, но жалко было им собак. В это время из дома выскочила тёмноволосая женщина. На вид она была цыганской или кавказской национальности. Взглянув на престарелого осетина, она приказала отпустить его. В Баландино осетинец клялся, что он вернётся с друзьями и уничтожит эту банду, но остался ли он в живых, так как от собачьих укусов началась гангрена.

Местные жители нас отговаривали от этого страшного маршрута, уповая, что некоторые вообще не добрались до деревни, остались растерзанными в тайге. В живых оставались только те, кто безропотно расставался с золотом, но таких было мало. У нас не было выбора, мы должны обследовать именно этот регион, такая наша работа. Я утешил себя, что разбойники нападают на людей, которые несут золото, а мы едем в ту сторону, вот при возвращении можем попасть под их разбой. Знакомый рыбак Егорыча выделил нам в маршрут двух прекрасных собак, в тайге это самая главная гарантия от всех бед.

По рассказам местных жителей, большинство локальных участков, где бесчинствовали разбойники, нам были известны, поэтому, подъезжая к ним, мы вели себя очень осмотрительно и осторожно. Первым на нашем пути был шалаш на берегу реки, где происходила обираловка. Мы полагались на чутьё собак. Они вели себя спокойно. Егорыч разломал шалаш и все его атрибуты уложил в кострище, затем в кустах обнаружил лодку-долблёнку, и мы переправились на противоположный берег, а лошади преодолели реку вплавь. В избушке Егорыч собрал вещи юного лодочника, связал их и повесил на дерево. Егорыч объяснил, что разбойники должны понять, что находятся под пристальным надзором и тогда они исчезнут с этих мест. Моё мнение было другим, я полагал, что этим Должна заняться милиция, но Егорыч пояснил, что искатели добывают золото нелегально, поэтому заявлять в милицию не будут, да и милиция Не сможет в лесных дебрях справиться с разбойниками.

Следующая избушка оказалась тоже пустой, но, пройдя несколько метров, Егорыч вдруг остановился. Он обнаружил леску, изготовленную из волос конского хвоста, натянутую через тропу. Обычно так устраивают самострелы. Противоположный конец привёл к крутому берегу вблизи избушки. К нему было привязано небольшое старенькое ведёрко, наполненное пустыми гильзами от охотничьего ружья. Рассчитано было на то, что человек задевал ногами леску, ведро громыхало, давая знать разбойникам о приближении очередной жертвы. В данный период бандитов на дежурстве не было, поэтому леска была отведена в сторону. Егор снял ведро и прикрепил его на дверь избушки.

Наш маршрут продолжался. Я обследовал тропу, броды, избушки, реки, впадающие в них ручьи, лесные массивы и всё это отражал на аэроснимках. Егорыч долго присматривался к скалам, про которые ему подробно разъясняли в последней деревне, затем поднялся на скалистую вершину и разгадал замысел разбойников. Они использовали нашу геодезическую пирамиду в качестве своего наблюдательного пункта. С неё прекрасно виден первичный брод через реку. Бандиты, увидев людей, пересекающих вброд реку, спускались и у скального утёса встречали старателей. По всем признакам они здесь обитали длительное время. Пристанище оказалось удачным. Рядом с пирамидой сооружен капитальный шалаш. В нём имелись даже раскладные кровати и спальные мешки. Егорыч уничтожил шалаш, разорвал спальные мешки, а раскладушки сбросил с обрыва.

Наши собаки подозрительно начали лаять, но не очень напористо. Мы отправились к ним, осторожно пробираясь между стволами деревьев. Совсем недалеко от тропы собаки обнаружили избушку, а лаяли они на чёрную кошку, которая сидела на подоконнике небольшого окна и через стекло поглядывала на лающих собак. Егорыч сжал свою старенькую берданку, я взвёл пистолет ТТ, и мы стали открывать дверь. В избе, кроме кошки, никого не было. Кошка выскочила и мигом оказалась на дереве. В избе было жарко, в печке тлели угли. На нарах разбросанные вещи, на столе валялись патроны. Самодельные пули, войлочные пыжи, а в банке светлячки — это светящиеся в темноте жучки. Егорыч сразу же сделал вывод, что разбойники ушли на ночную охоту на солончаки. Мы оставили дверь открытой настежь, подперев её палкой, а на стол положили чистый лист бумаги без всякой записи. Егорыч объяснил, что пусть для них это будет таинственной загадкой. Мы торопливо начали уходить. В тот день мы уехали от этой избушки на очень большое расстояние. Передвигались до самой темноты. Собаки наши были спокойны, поэтому мы расположились на ночлег.

Наконец мы добрались до посёлка Покровского. Егорыч зашагал в дому Анисьи, а он оказался пустым. Обошли всю деревню, в ней никто не жил, хотя по всем признакам чувствовалось, что люди здесь бывают часто. Мы остановились в доме, в котором сохранились окна, двери и печь. Утром я пошёл по посёлку, стал вычерчивать схему расположение домов, а Егорыч с собаками отправился в распадок, где когда-то происходила промышленная добыча золота, надеясь, что там кто-то из старых жильцов появится на промывку золота, хотелось узнать о судьбе Анисьи. Среди груды песков, больших куч камней копошился сгорбленный старатель. Собаки набросились на него. Он поднял руки вверх, и Егорыч узнал — это был Коля-китаец. Вскоре и китаец вспомнил Егорыча и схватил его в объятия. Коля подумал, что нагрянули бандиты. Китаец рассказал страшные истории, которые творили разбойники.

После консервации прииска, оставшиеся жители проживали в посёлке. Через некоторое время стали наведываться разбойники, отбирать золото. Радист сообщил руководству по связи, что в посёлке появляются бандиты, избивают жителей. Просил прислать милицию. Никакой реакции не последовало. Люди поняли, что руководство и бандиты повязаны одним узлом, защиты и пощады искать бесполезно. Жители посёлка начали уходить и прятаться в лес. Строили там избушки и переселялись туда жить. Зимой некоторые возвращались, но не все. В зимний период снег глубокий и разбойникам в посёлок не добраться.

Анисья тоже соорудила себе избушку, ей все помогали, но она построила близко от посёлка. В очередной раз бандиты нагрянули в посёлок, а жителей в нём не оказалось. Они начали рыскать вокруг деревни. С помощью собак наткнулись на избушку Анисьи. Стали требовать золото. Она объяснила, что похоронила мужа и сына, которые погибли трагически, а мыть золото у неё не хватает сил и здоровья, думала, что разжалобит пришельцев. Они начали требовать, чтобы она показала, где проживают остальные жители. Затем стали перетряхивать её скудные вещи. Анисья пояснила, что теперь она занимается охотой, рассчитывая, что они отстанут от неё. Они набросились на собольи и беличьи шкурки, стали делить между собой. Она умоляла вернуть пушнину, иначе умрёт с голоду. Разбойники надавали ей подзатыльников и стали избивать, требуя сказать, в каких распадках проживают остальные. Схватив стоявшую в углу избушки мелкокалиберку, они удалились.

Обозленная, униженная Анисья поднялась с пола, схватила спрятанную под нарами охотничью винтовку, выползла из избушки и застрелила бандитов.

Услышав стрельбу, сбежались старатели и увидели трупы извергов. Анисья рассказала своим сельчанам о её действиях. Жители утащили трупы на кладбище и закопали их. Это событие на Анисью сильно подействовало. Она стала замкнутой, а вскоре сошла с ума. Её увезли в посёлок Миричун к фельдшеру. Впоследствии её на лошадях отправили в Нижнеудинск и поселили в дом умалишённых.

Через год появились другие, более дерзкие разбойники, не давая спокойно жить старым таёжным людям. Нам предстояло обследовать все избушки и нанести их на новую карту. Китаец предупредил нас, что это проделать будет очень опасно. Люди напуганы бандитизмом, могут подумать, что эти карты делаются для разбойников. У всех имеется оружие и все прекрасно им владеют. За любым деревом, а иногда и на его вершине может скрываться человек, подстерегая зверя и, конечно, он не промахнётся, увидев подозрительных людей, шастающих по тайге, высматривающих и выискивающих тропы, избушки. Для жителей это непонятно, у них появляется сомнение и недоверие, учитывая постоянные разбойничьи нападения. Китаец всё-таки рассказал, в каких распадках имеются избушки и кто в них проживает.

Кроме этого посёлка в истоках реки Большой Бирюсы построились ещё шесть подобных деревень, удалены они друг от друга всего на три-пять километров. Последний посёлок Хорой построился в дремучем ущелье у самых вершин Саянских хребтов, здесь тоже некоторые старатели скрывались в избушках, уединённых в густых зарослях дикой девственной тайги, многие из них обзавелись собаками.

В посёлке Хорой мы подъехали к крайнему дому и услышали очень громкий детский рёв. Следующие два дома оказались нежилыми, даже не было рам и дверей. Егорыч развернул свою лошадь, и я последовал за ним к первому дому. Рёв не унимался. Мы решили зайти в дом. Привязали лошадей к столбику, на котором висел умывальник. Дверь оказалась незапертой. Через кухню прошли в комнату. В доме никого не было. У стены стояла широкая кровать, с неё свешивался ревущий младенец, привязанный на длинное полотенце. Очевидно, родители куда-то отлучились, оставив малыша спящим, для подстраховки привязали его, чтобы он не упал на пол. Зависший ребёнок ревел неустанно и чрезвычайно громко. Егорыч схватил малютку, и плач прекратился, но через некоторое время младенец вновь начал плакать.

На столе стоял маленький пузырёк с соской, наполненный на половину молоком. Я подал Егорычу бутылочку, он сунул соску в ревущий рот, и ревун замолчал, громко чмокая своими пухленькими губками. Вскоре молоко закончилось, и дитя вновь начало плакать. В это время в комнату влетела высокая стройная женщина. Она подскочила к малышу, оголила грудь, он ухватился губами за сосок и умолк.

Мы объяснили, кто мы, зачем сюда приехали и что зашли на раздирающий младенческий плач. Женщина поблагодарила нас, напоила чаем и предложила переночевать в этом доме, имеется отдельный вход, что там хорошо сохранилась квартира. В ней жил её сожитель, но разочаровался в поисках золота, всё бросил и ушёл из тайги навсегда, поэтому они расстались. Женщина вынуждена целыми днями на приисках мыть золото, оставляя малышку на весь день одну, а сегодня на работе пришлось задержаться.

К концу подходил полевой сезон. В тайге повеяло осенью. Участились дожди. Обследование наше затягивалось, я понял, что в сроки нам не уложиться. Непредвиденным оказалось то обстоятельство, что появилось большое количество новых отдельных строений во многих распадках. Некоторые затаившиеся избушки очень трудно было разыскать в таёжных зарослях в отличие от охотничьих, которые всегда располагаются у тропы и на берегу реки или ручья. Тратилось много времени для обнаружения появившихся избушек. Мне никогда не приходилось сталкиваться с таким количеством разных неожиданностей, которые пришлось увидеть здесь, в Присаянье.

Как-то раз мы продвигались по берегу безымянного ручья. Никаких признаков тропы не просматривалось, Егорыч, вглядываясь в траву, стал утверждать, что здесь постоянно ходят люди, но таким образом, чтобы не образовать тропу. Егорыч много лет работал проводником, поэтому считался прекрасным следопытом. Неожиданно наши собаки своим беззлобным тявканьем дали знать, что столкнулись с чем-то необычным. Мы устремились к ним. Среди деревьев показалась избушка, но подхода к ней не было. Огорожена кругом капроновой рыбацкой сеткой на расстоянии метров пять. Егорыч осторожно обошёл вокруг и разгадал тайну, показав мне на верхнюю натянутую веревку. Рыбаки называют её тетивой, которая увешана опустошёнными спаренными консервными банками. Стоит дотронуться до сетки, банки начинали бренчать. Эти звуки сигнализировали, что кто-то появился посторонний. Егорыч обнаружил лаз под сеткой с противоположной стороны. Избушка оказалась на замке. Нам и не хотелось, чтобы нас видели. Мы нанесли избушку на аэроснимок и уехали.

В следующей лощине мы тоже наткнулись на избушку и хозяин тоже отсутствовал, очевидно, мыл золото. Люди успевали мыть золото, пока не наступила зима. Обычно занимались этим ремеслом с тёмной и до тёмной. Избушка не закрывалась, как и большинство. Егорыч обнаружил в избушке занимательное устройство. Под столом, который располагался у противоположной стены от двери, имелся лаз, по которому была возможность вылезти из избы. Хозяин изнутри закрывал дверь на крючок, если кто-то начинал стучать в дверь, то хозяин мог удалиться через лаз и уйти в лес или вступить в бой, в зависимости от обстоятельств.

Я высказал своё удивление, что искатели добывают золото, а избушки не замыкают, ведь бандиты могут спокойно без хозяев разыскать ценный металл и забрать его. Егорыч когда-то занимался этим промыслом и пояснил, что золото старатели хранят в лесу под корнями деревьев, в дуплах, в пнях, в норах, даже в птичьих гнёздах. В избушки золото люди никогда не заносят.

Я этом же логу мы обнаружили ещё одну избушку. Странным оказалось, что к ней сооружен тротуарчик из колотых дощечек. Егорыч встал на колени и начал тщательно рассматривать драньё, прибитое к поперечным прокладинам. Затем вытащил пучок берестяной коры из-под дранки и показал мне, разгадав секрет тротуара. Используя берестяную кору, житель сумел сделать пешеходную дорожку чрезвычайно скрипучей. Если кто-то вступал на тротуар, происходил громкий скрип, сразу же начинала лаять собака, сигнализируя о появлении пришельца. Мы и не стали беспокоить хозяина, отдешифрировали избушку и уехали дальше.

Мы заканчивали обследование этого таёжного региона и возвращались по реке Малой Бирюсе. Как-то раз решили заночевать на берегу реки. На моей старой схематической карте была нанесена река, тропа и избушка. Мне требовалось проделать уточнения. Я предложил Егорычу заночевать вблизи охотничьей избы, которая значилась на карте. На аэроснимках просматривалась небольшая полянка, которую можно использовать для пастбища лошадей. Мы подъехали к избушке, а она исчезла — сгорела. По косвенным признакам можно было предположить, что в ней сгорел её житель. По заключению Егорыча, стены сгорели, затем задернованный потолок рухнул и загасил пожарище, не дав распространиться огню в лес. Самое страшное увидели мы у входа в избушку. Лежала обгоревшая цепь, один её конец закреплён за обуглевшую собачью конуру, а другой находился у входа в избушку на шее собачьего скелета. Неизвестно, отчего наступила её смерть, или от огненного удушья или от голода, если она осталась живой после пожара. Егорыч собрал скелет на брезент и мы захоронили останки недалеко от сгоревшей избушки. А избушку с карты пришлось убрать, как несуществующую.

Свой маршрут мы закончили в деревне Баландино. Жители из списка живых нас уже вычеркнули. Оказалось неделю назад в деревню пришли из Нижнеудинска обездоленные золотодобытчики. Всех их летом ограбили разбойники. Их собралось четверо. У одного имелся брат, который возвратился со своей дрессированной собакой со службы в погранвойсках. Пять вооруженных человек с собакой, переночевали в Баландино и отправились к бандитам. Ориентировочно они знали их затаившийся в лесу дом.

К вечеру группа возвратилась. Обездоленные люди поведали, что у дома их встретили воющие собаки: разбойники, их было четверо, двое мужчин, женщина и мальчик, лежали угоревшими на топчанах. Очевидно, после очередного обильного застолья — это видно было по остаткам на столе, улеглись спать, закрыв печную трубу, и все угорели. Трупы уже разлагались, поэтому находиться в доме было невозможно. Золото за весь день найти не удалось, но своё оружие обнаружили и забрали. Ещё нашли пистолеты в свертке с экспедиционной одеждой. Деревенские посчитали, что это наше и оружие, и одежда, поэтому занесли нас в число погибших. И когда мы появились в деревне, жители нас назвали воскресшими.