Суровые испытания тайги

Его имя на Шантарских островах

Один полевой сезон мне довелось работать на Дальнем Востоке в топографическом отряде № 48, который возглавлял в то время И.А. Потейко, очень талантливый организатор, до этого в 1947—1952 годах он работал начальником отряда № 55. В те годы на соседних объектах выполняла топографо-геодезические работы Нижне-Амурская экспедиция под руководством Г.А. Федосеева, в последующие годы профессионального писателя. Эта экспедиция находилась в подчинении Новосибирского предприятия.

Из-за непогоды задерживался вылет нашего самолёта из Чумикана и мне целую неделю пришлось жить в одной маленькой комнате с И.А. Потейко, который мне очень много рассказал о легендарном первопроходце И.В. Нагорных. Впоследствии мне пришлось работать в отряде № 50, а И.В. Нагорных когда-то работал в этом отряде исполнителем, начальником партии на Васюганских болотах, затем заместителем начальника отряда. В эти же годы на полевых процессах по барометрическому нивелированию работала топограф М.Г. Петренко, недавно она мне рассказала, как она почти месяц находилась на полевых измерениях вместе с И.В. Нагорных, многое она поведала мне об этом прекрасном человеке.

После трагической гибели И.В. Нагорных на Шантарском архипелаге партию возглавлял М.А. Закусин, с которым мы впоследствии часто встречались, работая в одном предприятии, и он много мне рассказывал про И.В. Нагорных. М.А. Закусину пришлось работать со специалистами, которые на Шантарских островах закладывали первые геодезические реперы, возводили сигналы, пирамиды, создавали первые карты на четырёх больших островах и на одиннадцати маленьких безлюдных островах. Специалисты, ранее работавшие с И.В. Нагорных, с большой теплотой отзывались о своём бывшем начальнике, и они сказали К.Л. Проворову, главному инженеру предприятия, приехавшему на похороны начальника партии: «Иван Васильевич Нагорных — гениальный организатор, он первооткрыватель с большой буквы».

Мне недавно довелось побывать в Народном музее ПО «Инжгеодезия», в котором скопилось много фотографий и воспоминаний о легендарном топографе И.В. Нагорных. Значительное количество материалов собрал ветеран войны и труда К.Г. Ковалёв. Я постарался объединить все эти высказывания и воспоминания, но начать решил с письма дочери И.В. Нагорных — Тамары, которая написала в музей ПО «Инжгеодезия».

И.В. Нагорных в 1936 году приступил к экспедиционным работам в Новосибирском предприятии. Вначале работал топографом, затем начальником партии, а в 1945—1947 гг. исполнял обязанности заместителя начальника отряда № 50. Главный инженер предприятия К.Л. Проворов однажды посетил с контролем И.В. Нагорных и предложил возглавить сложную партию в организационном плане на Шантарских островах в Охотском море. Иван Васильевич имел большой опыт работы, ему исполнилось в то время сорок два года, прекрасный семьянин, имел четверых детей, удостоен почётного звания «Отличник геодезии и картографии».

Начальник экспедиции Г.А. Федосеев воспринял это назначение с большим воодушевлением, потому что приходилось встречаться по работе с Нагорных, когда Федосеев возглавлял Тувинскую экспедицию. Нижне-Амурская экспедиция базировалась в г. Свободном. В этот город перед началом полевых работ прилетели Федосеев, Нагорных, его десятник Василий Горланов, их встречал начальник отряда № 55 И.А. Потейко. В г. Свободном Нагорных принял на работу в партию двух рабочих из числа местных жителей: Петра Илларионова и Григория Минченко, им было приблизительно по двадцать лет. Позже выяснилось, что убийца Минченко — сынок какого-то директора пушной зверофермы. Отец не в силах был справиться с неуправляемым беспутным сыном и сумел через знакомых влиятельных людей трудоустроить его для исправления на Шантарских островах.

В апреле начальник партии со своим составом перебазировался на побережье Охотского моря в посёлок Чумикан. Морозы стояли до тридцати градусов, море было замёрзшим, постоянно завывала вьюга. До Шантарского архипелага семьдесят километров. Весь состав партии ожидал лётной погоды, переброска намечена на самолёте ПО-2 с посадкой на лед. В Чумикане начальник партии нанял на работу каюром тридцатилетнего эвенка Егора Иннокентьевича Чепалова.

Неожиданно установилась хорошая погода. Прилетел ПО-2 и за несколько рейсов благополучно перебазировал всю партию на лёд бухточки у посёлка Большой Шантар, на южной оконечности острова.

На летний период работ, по договоренности в посёлок Чумикан, к Нагорных должны пригнать вельбот (быстроходную морскую шлюпку с мотором для плавания в прибрежной полосе между островами) и привезти десять оленей.

Базу партии разместили в посёлке Большой Шантар. Посёлок был старый, полуразвалившиеся домишки. В нём было 10 домов, имелась радиостанция «Маяк», принадлежащая аэропорту и метеостанция. Людей проживало всего пять человек, занимались рыбной ловлей, имели для себя пекарню, магазин.

Американская концессия когда-то занималась здесь промыслом нерпы, сивучей и т.д. От концессии осталась жиротопка, пилорама и недействующая электростанция. В посёлке все пропахло нерпичьим жиром так, что приехавших новичков даже тошнило.

Под базу партии Нагорных занял один из домов, для жилья рабочих тоже дом и дом для хранения оборудования и продуктов.

К работе партия приступила не сразу. Мешала непогода, снегопады. Приживались к морозным, пронизывающим до костей ветрам.

Нагорных с десятником Горлановым всё-таки начал вести кое-какие подготовительные работы: заготовкой строительного материала для постройки легких пирамид на горах, для установки вех. Занялись и рекогносцировкой геодезической сети.

Ходили по горам на лыжах с ручными нартами, но глубокие снега, особенно в распадках, затрудняли работу.

Работу на полную мощность развернули только после стаивания снега.

В конце июня из Чумикана прибыл арендованный катер и на нем 10 оленей с каюром Чепаловым Егором.

С этого времени работы активизировались. На оленях стали подвозить стройматериал на отрекогносцированные пункты триангуляции.

На катере объехали многие острова, развезли бригады и установили на многих вершинах знаки геодезической сети. В этот период Нагорных стал ездить по бригадам. Неожиданно пришло распоряжение выехать в Чумикан и забрать аэроснимки у И.А. Потейко. Мне Потейко рассказал про их встречу в Чумикане.

Перед их встречей Нагорных чуть не погиб от голода, похудел за неделю на восемь килограммов.

А случилось это так. За две недели до встречи в Чумикане Нагорных решил посетить бригаду, которая работала на острове Малый Шантар. Утром рано капитан на катере доставил начальника партии на южный мыс острова и уплыл, согласно договоренности, катер через неделю должен приплыть, забрать бригаду и начальника партии. Густой туман окутал остров, поэтому геодезист решил с часик переждать на скалистом берегу. Вскоре подул ветер и туман рассеялся. Нагорных отправился к озеру, на котором должны были установлены палатки. В трёх километрах от берега имелась травянистая поляна и на ней два небольших озера изумительной красоты, а поодаль возвышались деревья.

Пройдя три километра, геодезист никакой поляны не обнаружил. Горная местность утопала в густой зелени леса. Начальник партии понял, что катер доставил его на соседний остров Беличий, т.к. был туман. Эти два острова очень похожи даже по конфигурации, по размерам и вытянуты с севера на юг оба на двадцать километров. Так начались мытарства на необитаемом острове. Скиталец обошел весь остров, он оказался скалистым и залесённым. В северной части острова из каменных утёсов вытекал пресноводный ручеёк, у которого скоротал первую ночь пришелец необитаемого острова. Продуктов у него никаких не было. Имелась оленья шкура и брезент для ночлега. На острове удалось обнаружить ещё один ручеек, расположенный в западной части. Около устья геодезист увидел заброшенный шалаш, который пришлось отремонтировать и в нём в основном обитаться. Ничего съедобного на острове не было, а голодный желудок постоянно давал о себе знать, поэтому скиталец ходил по зарослям и лазил по скалам в поисках пищи. Однажды на скалах удалось обнаружить два яйца чайки, которые геодезист выпил с большим удовольствием. Это был третий день пребывания на острове, он оказался самым запоминающимся. В тот день на берегу океана среди надводных каменных валунов он увидел рыбину, плавающую вверх животом. Возможно, её ударило волной о камни, но начальник Партии воспринял, что это подарок от всевышнего. Своим складным ножом он разделал рыбу, поделил на маленькие кусочки и съедал их, смачивая морской солёной водой. Рыбина весила килограмма полтора, поэтому геодезист остальные куски уложил в каменистое углубление, наносил туда пригоршнями морской воды и придавил камнями. Пару дней питался этой рыбой, деля порциями, но вскоре она начала протухать, поэтому пришлось съесть остатки, устроив желудку праздник.

Был ещё один случай, когда во время прилива на берег вынесло шматок морской капусты, которую сразу съел.

Через неделю капитан причалил катер к берегу. Вся бригада находилась в сборе. Быстренько загрузили своё имущество на катер, капитан поинтересовался причиной задержки на посадку в катер начальника партии. И здесь выяснилось, что его у них не было. Капитан понял, что неделю назад он высадил руководителя партии совсем на другой остров. Капитан включил бортовую сирену и направил катер с максимальной скоростью к острову Беличий. На скалистом берегу сидел исхудавший начальник партии. Капитан встал на колени перед Иваном Васильевичем, извиняясь и прося пощады.

На следующий день Нагорных поехал в Чумикан получать у Потейко аэрофотоматериалы на весь Шантарский архипелаг. Возвратившись из Чумикана, начальник партии отправился с проводником на одну из вершин в северной части острова. Оставив Егора с оленями на северо-восточном мысу, Нагорных ушёл на вершину горы проделать теодолитом измерения. На редкость день выдался солнечным, и море находилось в спокойном состоянии. Топограф занимался своими измерениями и увидел плывущий корабль, он продвигался с юга, огибая Шантарские острова, придерживаясь береговой части в сторону Магадана.

Вдруг Нагорных услышал выстрелы с корабля, это его насторожило, он развернул теодолит и начал рассматривать под большим увеличением корабль, затем увидел двух плывущих к их острову. Встревоженный начальник партии поспешил к каюру, на душе становилось неспокойно. Уходя на гору, топограф попросил Егора разжечь костёр и вскипятить чая. Приблизившись к стоянке, Нагорных решил из-за кустов проследить, чем занимаются гости с корабля. Топограф увидел страшную картину. Проводник лежал у костра со связанными руками, над ним стоял раздетый мужик с ножом в руках, а второй меньший ростом бросал куски мяса в котелок, отрезая их маленьким ножиком от зарезанного оленя.

Разъяренный Нагорных выскочил с огромной палкой и нанёс сильный удар по руке бандита, поднявшего руку на связанного проводника. Нанесенный удар оказался удачным, нож из руки вылетел и упал в воду, и у пришельца повисла рука. Палка переломилась. Началась рукопашная схватка. Первопроходец, закалённый и натренированный постоянными экспедиционными работами, обладал завидной силой. Нагорных понял, что сбежавшим заключённым терять нечего, они будут драться до победного, притом их двое. Мордобитие длилось долго, наконец начальнику удалось одного столкнуть с обрыва в воду. Оставшийся был послабее, Нагорных сумел изловчиться и свалить его. Быстро заломил ему руки и связал своим ремнём. А в это время здоровяк вылез из воды с подобранным ножом. Топограф отскочил в кусты. Теперь их было двое и один из них с ножом.

В это время рядом прогремел выстрел. Из шлюпки выскочили вооруженные охранники с собакой. Они расправились со сбежавшими заключёнными, связали их и уплыли к кораблю, который не мог ближе подплыть из-за огромных камней.

Проводник рассказал, что они требовали увести их в деревню, затем закололи оленя, хотели сбросить каюра связанным в море и уйти в деревню. Егор поинтересовался, а где же револьвер? Нагорных его спрятал в кустах, перед тем как вышел с палкой, знал, что если они завладеют им, тогда обоим смерть.

Вскоре вместо катера в партию прибыл вельбот. И можно понять всю трудность и рискованность плавания на вельботе между островами с труднодоступными, каменистыми берегами, без бухт при 13-метровом приливе, без опытного лоцмана. Управлял вельботом сам Нагорных.

Одна из первых поездок на остров Малый Дучанта для постройки пирамидки на скалистой вершине горы запомнилась всем надолго, рассказывал позднее десятник Горланов: «Когда впервые вышли в море, — говорил он, — в море поднялся шторм, и мы быстро успели зайти за остров и долго там болтались в море, боясь разбиться о скалы и дожидаясь прилива, чтобы войти в бухточку, нас всех вырвало по нескольку раз и никуда не сбежишь, море гудит, мы не успеваем отчерпывать из вельбота воду, наконец вроде ветер утих и нам удалось вельбот завести в образовавшуюся бухточку и привязать его за камни. А работа на сопке затянулась, пока вытащили туда строительный материал да соорудили пирамиду, в море наступил отлив. Вельбот обсох и завалился за камни. Вытащить его не было никакой возможности. Пришлось ждать нового прилива, но как назло — только вышли в море, и снова штормовой ветер. На руле сидел Нагорных, он решительно, борясь с волнами, а они буквально нас накрывали, сумел-таки заскочить за мысок другого острова и там пришлось курсировать вдоль скал всю ночь, голодными, мокрыми с головы до ног.»

Постепенно в коллективе партии назревала конфликтная ситуация из-за рабочего Григория Минченко. Интуиция Нагорных с первых дней подсказывала, что не нужно брать на необитаемые острова этого рабочего, но кто-то из местных руководителей уговорил, что там на острове он исправится. Минченко оказался человеком лёгкого, неуправляемого поведения, дерзкий, вспыльчивый, как впоследствии выяснилось, ранее судимый. В работе вёл себя вызывающе грубо, часто отказывался от работы, особенно варить пищу в свою очередь, просыпал, затягивал работу, создавая конфликтные ситуации, вступая со всеми в большие ссоры, хватаясь за нож, топор.

«Уволить бы его» — думал, сокрушаясь, Нагорных, — но нет замены, да и куда его денешь на этом острове?

В августе партия расположилась лагерем на Северо-Восточном берегу острова Большой Шантар, около озера Омокой, на зелёной, весёлой полянке, в лесочке. Нежно-малахитовый наряд лиственниц стал приобретать уже цвет охры. В лесах появилась брусника. Попадалась дичь. Красивые места, но работники партии этого не замечали. Их вельбот стоял на морском берегу, до него было метров 80. До озера значительно ближе, где часто умывались, хотя был сбоку ещё один ручей для этого.

Надо сказать, плавание в это время из-за частых ветров стало трудным. Каждый рейс вызывал яростную перебранку с рабочим Минченко, который, видимо, боялся плавать, но из партии не уходил.

К этому времени большинство труднодоступных островов уже было обследовано, но на крупных островах работы было много и по наблюдению сети, и по дешифрированию местности. Походы по большим островам были очень изнурительными, и, главное, не выдерживала одежда, так как вершины гор зачастую были покрыты кедровым стлаником или другими карликовыми растениями (багульниками и т.д.). И Иван Васильевич требовал ежедневной починки одежды от всех. Это требование выводило из себя Минченко.

Между прочим, оружие рабочим брать не разрешалось. Карабин был закреплён за десятником Горлановым, он его и носил. У Нагорных был пистолет-парабеллум (немецкий). Минченко не раз пытался взять карабин, но ему его не давали. А проводник о нём убежденно говорил: «Однако Гришку надо гнать в тайгу, его одинаково шайтан, не человек…!».

И вот 29 августа, на стоянке у озера Омокой, вечером, посовещавшись о работе, решили: завтра с утра десятник Горланов с рабочим Илларионовым подремонтируют вельбот и отправятся в пос. Бол. Шантар за продуктами и почтой. Выехать договорились пораньше.

От Минченко потребовали к работе относиться по-хорошему. Но он на это заявил, что надоели они все ему со своими увещеваниями. Тогда проводник Чапалов предложил его уволить и увезти в посёлок, временно оставить его там до попутного транспорта. Но Нагорных вновь решил дать ему неделю срока, и если не исправится, то тогда уволить его без разговоров.

Если бы Нагорных знал, что произойдет здесь завтра!

Но Минченко на предупреждение ответил руганью и, что уволить они его не имеют права.

В общем, на другой день ему предписывалось работать поваром. Но и по очереди выпадало на него же. На том и разошлись по палаткам. Но утром Минченко проспал. Первым поднялся проводник Чепалов и по договорённости с Горлановым взял карабин и пробежал вокруг лагеря, посмотрел дичь, но ничего ему не попалось.

Вторым встал Нагорных, крикнул общий подъем, быстро сходил умыться поблизости в ручье и сел у костра рядом с Чепаловым проверять журналы. А Чепалов успел развести костёр и повесил котёл для варева. После чего занялся починкой ичига (обувь), ругаясь на Минченко — «твоя совсем шайтан Гришка. Давай вылазь из палатки, однако тебя лечить немножко ремень надо».

А Нагорных на это заявил, что Минченко, видимо, не хочет кушать и придётся ему уплатить деньгами. Конечно, это шутейно было сказано. И в этот момент Минченко вылез из палатки и, видимо, первым делом увидел, что пистолет Нагорных висит на столбике у его палатки, и он его выкрал, чего никто не заметил. Тут же он завладел и карабином, который висел на сучке дерева у общей палатки и спрятался с оружием в палатке. Но Нагорных хватился, что у него пистолета с собой нет и пошёл к своей палатке. Минченко, видя, что наступает его разоблачение, сам вылез навстречу Нагорных с карабином на перевес, и передернув затвор, яростно ощерившись, с искаженным лицом зверя закричал: «Теперь-то я вас всех накормлю!» Нагорных, встретившись с этим злобным взглядом и увидев чёрный глазок прыгающего перед ним ствола карабина, чувствуя, что сейчас может сверкнуть из него страшным пламенем смерть, понял, что на него смотрят глаза убийцы. В голове промелькнула мысль: «Что же делать?»

Нагорных в этот момент уже снял с кола ремень и, конечно, понял, что в кобуре пистолета нет, а на Минченко он закричал: «Что ты делаешь?…Брось!» Но выстрел грохнул, безжалостно, прямо в живот. Окрик Нагорного повис в воздухе, и он упал, ткнувшись головой в траву, скорчившись от боли, зажав живот. Минченко же развернулся к буквально парализованному от происходящего Чепалову и выстрелил ему в голову.

В этот момент среди кустов мелькнула фигура Горланова, который вместе с Илларионовым ремонтировали вельбот, и теперь он возвращался к палаткам, неся воду в котелке, и Минченко выстрелил и в него. Горланов упал. Тогда Минченко бросил карабин и через кусты полез в сторону Горланова, вытащив пистолет. Но Горланова не оказалось, он ползком скрылся в лесу. Тогда Минченко два раза выстрелил в Илларионова, но тот сообразил, что у палаток происходит что-то ужасное и кинулся бежать в лес.

Минченко же понял, что преследовать его бесполезно и вернулся к костру. Нагорных тем временем, превозмогая боль, зажимая рану, сдерживая страшную боль, заполз в свою палатку, может быть, думал перебинтоваться. Перевернул материалы, рассыпал репродукции, обмазал их кровью и тут, услышав новые выстрелы, понял, что пощады ждать нечего, надо спасаться. И он выполз из палатки с противоположной стороны, за кусты, встал на ноги и, превозмогая боль, заковылял в лес.

Только в лес скрыться не успел. Отошел метров пятнадцать.

Минченко же, увидев, что Нагорных нет, с руганью влетел в его палатку, но и там его не обнаружил. Ругаясь, ринулся во вторую палатку, бормоча: «Ушёл черт, как же это он смог? …»

Не найдя и во второй палатке, Минченко пошёл искать за палатками и увидел его кровавый след, а затем и самого ковыляющего. Минченко вернулся к карабину, схватил его, передернул затвор, обнаружил ещё один патрон, прицелился в спину Нагорного и выстрелил. Иван Васильевич упал вперёд. Минченко же повесил карабин на дерево и с парабеллумом побежал к Нагорных. Подбежав, перевернул его на спину и увидев, что он еще живой, злорадно оскалившись, не спеша стал наводить на него пистолет.

Нагорных в этот момент, с болезненной мукой в глазах, надумал просить у садиста милосердие и пощаду, еле выговаривая слова, попросил оставить ему жизнь, что ему надо еще поднимать на ноги четверых маленьких детей (об этом сам Минченко рассказал потом на суде), но Минченко не смилостивился и с руганью выстрелил ему в живот два раза.

Затем, забрав в лагере оставшиеся продукты в рюкзак, но не найдя больше патронов для карабина и пистолета, с одним пистолетом отправился в посёлок на метеостанцию, сожалея, что выпустил двоих живыми, тогда бы и концы в воду, говорил он позднее.

Убежавшие Василий Горланов и Пётр Илларионов, соединившись, поспешили в посёлок. Они поняли, что Нагорных с проводником убиты и надо успеть раньше Минченко предупредить рабочих посёлка о возможном нападении и на них этого бандита.

И они пришли первыми. Жители посёлка были поражены случившимся. На материк немедленно была отправлена радиограмма и им пообещали выслать наряд милиции.

Сообщили и начальнику экспедиции Федосееву Г.А. в г. Свободный.

Наряд милиции, в составе двенадцати человек прибыл на остров на третий день, и до их прибытия в посёлок все жили в большом напряжении, ожидая нападения бандита.

Его появление в посёлке было отмечено воровством хлеба в пекарне. Прибывшие оперативники установили охрану в посёлке, а одна группа во главе со ст. уполномоченным Чумиканского РОМВД ст. лейтенантом Гераськиным, в составе фельдшера посёлка Большой Шантар — Шагового, десятника В. Горланова и рабочего П. Илларионова поплыла на катере на место происшествия.

Погода с утра благоприятствовала. Остров обошли с восточной стороны. В районе оз. Омокон увидели вельбот Нагорных, обсохший на берегу. Двигатель на вельботе не действовал, так как Илларионов, убегая, снял какую-то деталь.

Поднялись к палаткам. Кругом стояла мёртвая тишина. Солнечные лучи высвечивали желтеющую листву ольшаника, берёз, малахитовую хвою лиственниц. Лёгкий ветерок хлопал бортами брошенных палаток, создавая впечатление, что в них кто-то есть живой, и играючи, шевелит ими. Чувства всех обострились. Первого увидели проводника Чепалова Егора, с пулевым ранением головы. Лежал он слегка откинувшись на бок, с застывшим, каким-то испуганным лицом, продолжая держать в правой руке иглу, в левой — ичиг. На дереве около палатки увидели карабин без патронов. В палатке Нагорных был полный беспорядок: вся одежда и бельё перевернуты, рассыпаны фотоматериалы, измазанные кровью. Видимо, бандит поисками занимался бегло и ничего не нашёл, а Горланов на этот раз нашёл патроны к карабину и пистолету.

— А где же начальник? — спросил оперуполномоченный.

Осмотрели палатки и увидели кровавый след, который и привёл к Нагорных. Иван Васильевич лежал на спине, вроде отдыхая, поджав одну руку под голову, второй вроде бы пытался закрыться. На лице застыла предсмертная конвульсия боли. Человек вроде упал и ушиб ногу до боли, поэтому слегка и поджал ногу, а болевое ощущение отразилось на лице. Вокруг раскинулся целый ковёр полевых цветов, отдельные склонились над головой и лицом. Вся эта картина вызвала у всех странное, щемящее чувство острой жалости, вроде даже вины, как обычно здорового человека перед пострадавшим.

На теле было обнаружено четыре раны, одно ранение в спину и три в живот. Нагорных с пистолетом, как правило никогда не расставался, а в этот день всё получилось как-то не так, пистолет утром после умывания оставил беспризорным и карабин каким-то образом попал в руки бандита. Просто стечение обстоятельств, чего раньше не было. По подсчётам прозвучавших выстрелов ребята заявили, что из карабина их было четыре, из пистолета тоже четыре. Значит в пистолете ещё есть патроны.

Трупы обследовал врач, затем их перенесли в палатку и завернули в брезент, наглухо закрыв палатку, как склеп. Увезти с собой возможности не было, так как народу было много и погода начала портиться.

Горланов захватил с собой в рюкзак все производственные материалы и инструмент.

Обратно шли уже по хорошей волне и все беспокоились за благополучный исход плавания.

С этого дня вся группа милиции вела интенсивно поиск бандита. По радио было разослано предупреждение всем рыболовецким судам, чтобы близко к берегу не подходили и посторонних с острова не брали. А бандит явно крутился где-то здесь, вокруг посёлка. Дважды украл хлеб из пекарни. Днём, когда никто не ожидал, забрался в жилое помещение метеостанции, выставив там окно, и украл консервы. И проделал это, видимо, когда работал движок радиостанции.

В одну из ночей пытался угнать вельбот радиостанции, но радист заблаговременно спрятал горючее.

На суде выяснилось, что Минченко днём отсиживался в подвале старой котельной или в помещении пилорамы и жиротопки. Взбирался на чердак, откуда был хороший, круговой обзор. При приближении людей, он легко уходил в тайгу.

В помещении пилорамы были обнаружены надписи углем на досках в адрес всех жителей посёлка — угрозы и расправы.

За это время для погибших сделали два гроба и в очередное затишье съездили за трупами. Забрали весь груз партии.

Похоронили ветерана-землепроходца Ивана Васильевича Нагорных и его товарища Егора Иннокентьевича Чепалова с разрешения председателя с/совета Галкина 10 сентября 1949 г. в братской могиле на местном кладбище, на западной окраине посёлка.

Над открытой могилой дали трёхкратный залп из имеющегося оружия. На могилу к памятнику положили бетонную плиту с печальной эпитафией…

После похорон основной состав опер. группы уехал на материк, оставив двух милиционеров в штатском для наблюдения за посёлком.

В прошедшую неделю от начальника экспедиции Г.А. Федосеева пришло распоряжение десятнику Горланову дождаться нового начальника партии М.А. Закусина и техников для завершения работ.

Через день после отъезда милиционеров к острову подошла шхуна и бросила якорь несколько в стороне от посёлка, напротив склада ГСМ. С судна к берегу пришла лодка с грузом горючего и, разгрузившись, пошла обратно. Милиционеры за лодкой издали наблюдали в бинокль из лесочка и заметили, что обратно на шхуну в лодке поплыло вместо трёх четыре человека. Милиционеры рассчитали, что преступник попытается попасть на это судно, только бы его не спугнуть. На палубу выбрались явно четыре человека, и в одном из них Горланов признал Минченко. «Ну, теперь он в наших руках, — объявил один из милиционеров и сказал Горланову, — мы сейчас переберёмся на судно, а вы оба ожидайте нового начальника. Счастливо вам закончить работу». Они вышли к берегу, закричав «Эй, там на судне! Подайте лодку для двух пассажиров!»

— А кто вы такие?

— Оперуполномоченные из Чумикана.

— Ясно! Сейчас будем. И лодка с гребцами пошла к берегу, когда милиционеры плыли к шхуне, то спросили у матросов: «Кого это вы с берега перевезли на судно?» матросы немного смутившись, ответили, что все были свои люди.

На шхуне оперуполномоченные представившись капитану, без обиняков потребовали показать человека, которого матросы привезли с берега: «Мы видели этого человека и в нём узнали преступника, которого ищем». На это капитан тот час же объявил в мегафон. Что судно не снимется с якоря, пока не будет найден посторонний человек на судне.

Первые получасовые поиски результатов не дали. Пропал человек. Матросы ответили, что человек-то в общем был, но куда он спрятался, не знают. Решили сниматься с якоря, но следить за судном в оба. От качки выползет. А волна в море была довольно сильная. Шхуну начало раскачивать так, что сухопутному человеку не каждому под силу. И вскоре из угольного бункера послышался стук. Открыли люк и увидели человека, абсолютно чёрного от угольной пыли.

Оказывается, один из матросов за обещанный пистолет согласился его спрятать и закрыл в угольной яме, где Минченко чуть не задохнулся, особенно стало плохо при качке.

— Кто такой будешь? — спросил милиционер.

— Григорий Минченко!

— Сдай оружие! — и Минченко без сопротивления сдал пистолет.

Судили его в г. Благовещенске. Получил срок 20 лет (тогда расстрела не было).

Горланов дождался нового начальника партии Михаила Алексеевича Закусина. Прорабами прибыли: Щекотов Николай Леонидович, Пугачёв, Грищенко. Радистом прибыл Н.Т. Гретчин. Это все будущие герои книг Г.А. Федосеева. (В «Тисках Джугдыра» и др.).

Горланов рассказал прибывшим о случившейся трагедии.

— Ну что же, пойдемте к могиле, подумаем, как её оформить, чтобы сохранить надолго.

И прибывшие товарищи, все бывшие друзья Ивана Васильевича, решили отлить бетонную плиту — надгробие на его могилу с посвященной эпитафией.

Для доделок же работ И.В. Нагорных новому, усиленному составу партии, осталась свирепая, осенняя, штормовая погода с холодными дождями, что они испытали, приняв морское крещение при заезде на Шантары, когда их таскало на катере по бушующему морю пять суток. Все ребята лежали в трюме в лёжку.

Вот мы тогда и подумали: «Какая же нам уготована судьба, чтобы обследовать острова в такое время года, на какой-то шлюпке-вельботе? » вспоминал позднее Закусин М.А. — Ну и, действительно, партии тогда досталось риску. Неоднократно приходилось нам дрейфовать в бушующем море целыми ночами, укрывшись за каким-либо острогом, мокрые с головы до ног, застывшие. Как же трудно достаётся составление карт? — заключил Закусин.

Вскоре работать стало нельзя, и вельбот отправили в Чумикан. А партию вывезли самолётом, когда застыла бухта. Закусин с топографом Щекотовым посетили квартиру Нагорных, привезли его вещи.

Окончательно работы закончили только на следующий год. Для увековечивания имени своего погибшего товарища М.А. Закусин на острове Большой Шантар дал название одному из мысов на северо-востоке острова «Мыс Нагорных». А в 1975 г. при обновлении карт островов Шантарского архипелага, где работы вёл старший инженер, редактор карты Вандал Жемьянович Шойванов, из другого предприятия в своем письме от 6.6.75 г. сообщил, что он, пользуясь правом наименования географических объектов местности и помня о полевиках — товарищах из Новосибирска, которые первыми шли по нехоженым дебрям и отдали при этом свою жизнь было решено в честь увековечивания имени начальника партии Ивана Васильевича Нагорных — наименовать главный хребет острова Большой Шантар «Хребет Нагорных» и дали название пункту триангуляции на этом же хребте.

Теперь этот остров не является заброшенным, как прежде. На нём разросся промысловый посёлок, метеостанция, поселился пограничный отряд, и остров тесными узами теперь связан с Большой Землёй.

Там так же естественно, как и где-либо, повседневно гремит радио, позывные Кремля!

А жители-островитяне, не забывают братскую могилу землепроходца — И.В. Нагорных и его товарища Е. Чепалова, следят за ней и в знак признательности в праздничные дни приносят к памятнику на надгробную плиту цветы! На плите написано: «Здесь похоронены начальник партии Нагорных И.В. — 45 лет и проводник Чепалов Г.И. — 30 лет, трагически погибшие в 1949 году при создании карт на Шантарских островах».