Суровые испытания тайги

Обряд из берлоги

В апреле начался разгар полевых экспедиционных работ. Большинство бригад ушло в таёжные маршруты. Я со своей бригадой ожидал конюха Егоровича, который должен пригнать лошадей, арендованных в колхозе недалеко от Нижнеудинска. Наконец Егорыч появился, я начал его журить за просроченное время, он обещал вечером объяснить мне причину его задержки. Лошади оказались упитанными, уже подкованными и с сёдлами. Для выхода в маршрут всё было готово, поэтому мы завьючили лошадей и отправились на далёкий свой участок. Продвигались медленно, приходилось часто останавливаться, поправлять сползающие вьюки, особенно при крутых спусках с гор и подъемах. Вьюки были очень тяжёлыми, ведь продуктов и прочего груза везли на всё лето. Иногда лопались подпруги и обычно под брюхом лошади, а туда мог подлезть только Егорыч.

С наступлением вечерней прохлады остановились на ночёвку. Бывалые рабочие сразу занялись каждый своим делом, а новички суетились, не зная за что схватиться. Пришлось приучать каждого к своей определенной работе. Егорыч занимался лошадьми, спутывал их и навешивал на шею колокольчики. В конце концов, установили палатки, разожгли костёр, повесили на таганок ведро с водой для ухи и новенький, не закопчённый чайник. Мастак в рыбной ловле Володя кричал с реки, чтобы забрали хариусов: на уху наловил. Уха на свежем воздухе, из только что наловленной рыбы в горной таёжной воде, оказалась на славу. После первого длинного перехода все устали и улеглись спать.

Мы с Егорычем остались у костра вдвоем. Он рассказал, что встретил в колхозе старого друга, но он, по заключению конюха, свихнулся с ума. С Варламом Егорыч познакомился очень давно, тогда вместе работали в одной изыскательской экспедиции конюхами. Однажды ехали верхом на лошадях вдвоём, перегоняли караван лошадей по тайге в колхоз, в посёлок Тележный. Вдруг услышали настойчивый лай собак далеко от тропы. Привязали лошадей к деревьям, взяли ружья и направились к собакам. Они бегали вокруг огромного вывернутого корневища, но лаяли не очень озлобленно. Конюхи поняли, что это медвежья берлога, до медведю залегать ещё рано, да и лают не очень настойчиво, очевидно, кто-то туда залез. Осторожно, держа на прицеле ружья, стали приближаться. Через корневые сплетения увидели зеленый брезент, стали вытаскивать, оказалось, в узле был упакован наряд шамана с бубнами и прочими причиндалами. Варлам забрал тогда этот огромный узел и повёз домой в посёлок Тележный. Егорыч возмущался: «На кой леший понадобилась тебе эта рухлядь?»

Пока ехали до посёлка, Варлам рассказал, что в детстве видел здесь приезжих шаманов, нравилась их одежда с цветными яркими перьями, они действовали на всех людей завораживающе, возможно, какая-то магическая сила таится в их ритуальной одежде. Оказывается, что здесь, в долине реки Рубахиной, в давние времена, вплоть до тридцатых годов прошлого столетия, собирались один раз в год в декабре из Тофаларии мужчины всего племени на зимний суглане (съезд). Съезжались со всех улусов, избирали шуленгу — главного правителя Тофаларии. В это время тофы платили ясак (налог) шкурками соболя и белки. В этот период проходила торговая ярмарка. Купцы скупали пушнину в обмен на муку, соль, чай, порох, свинец. Шаманы совершали различные религиозные обряды, «излечивали» привезённых больных, хотя шаманы имелись в каждом улусе. Шаманы получали приличные вознаграждения шкурками соболя и белки. В тридцатые годы суглане прекратились. Шаманов начали преследовать. Очевидно, один из них упрятал свой наряд в заброшенной медвежьей берлоге и постарался исчезнуть.

Мы с Егорычем засиделись у костра. Дрова начали прогорать, мой постоянный спутник привстал, держась рукой за больную полусогнутую спину, подбросил несколько поленьев и вновь подсел ко мне. Прежде, чем продолжить своё сообщение, Егорыч расхохотался, вымолвив: «Варлам перевоплотился в шамана и ездит теперь за поборами в Тофаларию, я три дня его уговаривал отказаться от этого авантюризма, но не смог, он вновь уехал туда».

По словам Егорыча, Варлам посредственный охотник, стреляет не метко, излишне ленивый, вот и подыскал лёгкую себе жизнь. Началось с того, что он капитально отремонтировал шаманскую утварь и отправился на лошади в Тофаларию с целью обменять на соболиные шкурки. Остановился на окраине села у местного пастуха. В этот день у тофов происходил какой-то праздник. Варламу пришла в голову такая блажь: натянул на себя одежду шамана и появился на этом торжестве. Ударил в бубен и народ потянулся в его сторону. Шаманов народ давно уже не видел, тем более, в ярко-красочном одеянии от настоящего шамана. Он стал бить в бубен и вытягивать невнятно заунывную мелодию, вспоминая, как это делали шаманы-профессионалы. Народ принял его за настоящего шамана.

На следующий день к Варламу приносили больных детей на «излечение», стали увозить в стойбища к больным. Варлам изображал ритуал возбуждённой связи с духами, сопровождая пением и ударами в бубен. Люди верили в чудодейственность появившегося шамана. У него был набор склянок с разновидными формами, наполненных цветными жидкостями, всё это из запасника медвежьей берлоги. Варлам вошёл в свою стезю одурманивать народ. Он доказывал Егорычу, что он, действительно владеет уникальным волшебством, которое ему передалось от покойной бабушки. Бабушку его знали далеко за пределами их деревни. Она слыла по всей округе как колдунья, сохранявшая религию, основанную на вере в духов. Способность её магических слов могла причинить вред или избавить от него. Она насылала или снимала порчу — болезнь со своих сельчан. Особенно был велик суеверный страх перед болезнями.

Многие помнят проделки колдуньи в этой деревне. Однажды началась гроза. Табун деревенских коров возвращался в посёлок. Пошёл шквальный дождь. Колдунья вышла из своей калитки навстречу коровам, и они одновременно остановились как вкопанные. В это время промелькнула ослепительная молния, раздался гром и в деревне оказались убитыми два человека. Был и такой случай. Варлам вёз из леса на телеге, запряжённой парой лошадей ошкуренные брёвна для строительства бани, в это время по дороге проезжал лесник верхом на лошади. Он заставил увезти лес в лесничество, составил акт за безбилетную вырубку и подготовил документы для передачи в суд. Колдунья видела всё это. Её черные глаза горели от злости. Худая, сгорбившаяся колдунья пошла к дому лесника и долго ходила вокруг дома, завешанная длинной чёрной шалью. Соседи украдкой наблюдали из окон своих домов. Лесник в деревне слыл очень жестоким, беспощадным человеком. Многие посылали свои проклятия разжиревшему лесному магнату. На другой день лесник поехал в Нижнеудинск и там погиб, попал под поезд, переходя железнодорожные пути.

Дом колдуньи люди обходили далеко стороной. Она приносила много неприятностей деревенским жителям.

Варлам возомнил, что от бабушки перешло ему много волшебства и знахарства. Он утверждал, что знал магические слова, с помощью которых управлял некоторыми жизненными процессами. Многие лечебные процессы он опробировал на лошадях. Мог остановить кровотечение, заставить лошадь приподнять переднюю ногу, быстро залечить рану. Когда у тофов Варлам сумел заставить оленя приподнять переднюю ногу у всех на глазах, все ахнули от такого удивления, тем более, что олень принадлежал местному фельдшеру. По всей вероятности, Варлам владел какими-то элементами волшебства и чародейства, которыми сумел обольстить горных людей.

Тофы не чаяли души в шамане. Возможно, произошли какие-то совпадения, но многие больные в какой-то степени почувствовали от его ритуальных воздействий себя лучше. Шаман преподносил людям, что все его действия основаны на вере в духов. Варлам изучил, что тофы поклоняются богу Пурхану и организовал восхождение на святую гору Тат-Ээзи. После этого Варлам стал пользоваться среди тофов непререкаемым авторитетом. Из своего привилегированного положения шаман извлекал приличные материальные выгоды. В результате лечения больных, совершении обрядов он получал вознаграждения в виде шкурок соболя, белок, оленей.

Варлам даже предложил Егорычу пойти работать к нему помощником. Егорыч расхохотался и понял, что Варлам бесповоротно встал на путь шаманизма. Если бы тогда не обнаружили шаманский обряд в медвежьей берлоге, Варлам продолжал бы заниматься охотничьими делами.

Так разошлись судьбы двух друзей, Егорыч возвратился к нам работать проводником, а Варлам уехал в Саяны в далёкую горную страну Тофаларию заниматься шаманизмом.