Суровые испытания тайги

Из серии Забайкальских воспоминаний

Один из пяти братьев-геодезистов семьи Шаламовых Геннадий Николаевич Шаламов работает в Забайкальском предприятии более сорока лет. Я обратился к нему поделиться своими воспоминаниями. Недавно Геннадий Николаевич прислал мне их.

В этом сезоне планировались геодезические и топографические работы в районе от нежилого старательского посёлка им. 11 лет Октября, который находится на реке Китемяхта, вблизи посёлка Усть-Нюкжа, расположенного в устье реки Нюкжа, впадающей в р. Олёкма. Наблюдательная партия, которую возглавлял начальник Раевский Николай Николаевич, располагалась в п. Леонтьевском, рядом с Усть-Нюкжей, а топографическая партия находилась в п. им. 11 лет Октября.

Мы с другом и однокашником по институту Томиловым Геннадием Александровичем после распределения в этой экспедиции возглавили наблюдательные бригады. В этот сезон нам предстояло выехать с топографической партией в поселок им. 11 лет Октября, встретить там оленеводов с оленями (по одной связке) и выполнять наблюдения, продвигаясь в сторону Усть-Нюкжи. Добирался до базы состав топопартии и две наши наблюдательные бригады дружно и весело. До г. Могочи поездом, до п. Тупик грузовыми автомашинами и далее вертолётом.

У меня помощником был инженер Черняков Николай Дмитриевич и рабочий Старицын Валерий Иванович. Немного позднее, пока ожидали оленеводов, прилетел на организацию начала работ начальник экспедиции Масленников Геннадий Титович. К нашему удивлению, он привез дополнительно нам с Томиловым Г.А. еще двух помощниц из Дальневосточного госуниверситета для прохождения практики. В мою бригаду определил Лисову-Коньшину Валентину Ивановну, а Томилову — Шаховец Светлану Алексеевну. Оспаривать приказ начальника бесполезно.

В ожидании оленеводов с оленями я как-то взял тозовку и пошел поохотиться. Отойдя от базы на 2—3 километра, обнаружил согжоя (дикого оленя). Думаю, во что бы то ни стало нужно добыть и накормить свежим мясом товарищей. Охота прошла удачно, но когда стал осматривать трофей, к своему ужасу обнаружил, что у оленя особо подрезаны уши, то есть меченый. Все, думаю, где-то уже подошли оленеводы, а я застрелил их оленя. Скандал может быть крупным. Расстроенный вернулся на базу, рассказал Масленникову, но он успокоил, дал вездеход, сказал, чтобы аккуратно ободрал, замаскировал следы и вывез мясо. Так и было сделано. Проходит день, два, а оленеводов всё нет и нет. Уже и мясо съели, а их всё нет. Пришли они, наверное, только через неделю после этого случая. Я, конечно, успокоился и только потом, работая, осмелился поговорить с оленеводом об этом случае и не зря. Вместо возмущений он поблагодарил и похвалил меня за то, что завалил одичавшего быка-оленя. Оказывается, эвенки ненавидят и всячески стараются уничтожить отбившихся от стада и одичавших оленей-быков, так как во время гона они уводят из стада домашних оленей, особенно маток.

В сезоне этого года запомнилось еще два случая, и вот один из них.

Выполняя работы по наблюдению пунктов, перемещаясь в сторону п. Усть-Нюкжа, где-то на четвертом по счету пункте, в районе реки Китемяхта, случилось трудно объяснимое. Мы бригадой в составе: я, помощник Черняков Николай Дмитриевич, помощница Лисова-Коньшина Валентина Ивановна и рабочий Старицын Валерий Иванович в сопровождении оленевода продолжили путь на гору к пункту триангуляции 2 го класса. Оленевод, разгрузившись, ушёл с оленями вниз. Гора была невысокая, с очень красивой вершиной. Рядом с пунктом ровная площадка, заросшая ягелем, и достаточно редко росли кусты кедрового стланика. На пункте знак пирамида-штатив. Видимость была по всем направлениям. В общем, мечта наблюдателя. Определив центрировку с редукцией и отнаблюдав часть программы круговыми приемами, мы с помощницей Валентиной в палатке сели обрабатывать документы, а Николай с Валерой работали по хозяйству, варили ужин. Вечерело. Вдруг Николай, заглянув в палатку, кричит: «Медведь, медведь!» Но, думаю, очередной розыгрыш. Он любил разыгрывать Валентину, и я даже не обратил внимания. Но после повторного крика, посмотрев на его лицо, понял, что так не разыгрывают. Выскочив из палатки, к своему удивлению, увидел не убегающего медведя, а спокойно идущего прямо на нашу палатку. Валера Старицын уже схватил карабин и приготовился стрелять. Я, представляя, что значит раненый зверь, запретил пока стрелять (до медведя было еще метров 80). В первую очередь криком приказал Валентине, выглядывавшей из палатки через печное окно в крыше, чтобы срочно бежала к знаку, понимая, конечно, что это не спасёт, но хоть какой то шанс у неё будет. А мы, думаю, будем медведя отвлекать, убегая в сторону и применяя карабин. Валентина, конечно, и с места не сдвинулась, продолжала наблюдать, а мы стали громко шуметь, он остановился, посмотрел на нас как на дураков, подумав — «чего, мол, орете?» и продолжил путь в нашу сторону, не проявляя агрессивности. Я тогда отметил (и до сих пор в памяти осталось) естественную красоту таежного богатыря. Закат солнца освещал спокойно идущего огромного медведя. Его шерсть переливалась каким-то особым цветом, подчеркивающим красоту и здоровье этого великана. Но наслаждаться красотой было некогда. Оставалось ему дойти до нас метров 30—40. Валера не вытерпел, выстрелил из карабина, и медведь сел. Усиленно работая передними лапами, он пытался броситься на нас, но не мог. Я понял, что пуля попала в позвонок, и медведь теперь безопасен. Далее, уже спокойно, Валера продолжал стрелять, но пули как завороженные летели мимо. Ничего не понимая, я взял у Валерия карабин и, спокойно прицелившись, выстрелил. Та же картина. От каждого выстрела пули летели мимо. Достал патроны с трассирующими пулями — то же самое, летят, рикошетя от камней, но не в медведя. Бросил карабин, достал тозовку и только ей прекратил мучения медведя.

Позднее, изучая карабин пристрелкой по мишени (по развернутой газете) на расстояние порядка 15 метров, поняли, что выходное отверстие ствола до того разбито, что пули летели плашмя и даже в газету было трудно попасть. Ну, а на мой назидательный вопрос Лисовой, «Почему не убегала?», ответила: «А что бы он сделал со мной? Я бы залезла в спальник и все».

До сих пор не могу понять — почему медведь не убегал и до первого удачного выстрела не проявлял агрессивности, а спокойно шел на нас? Ну, а первое случайное и решающее попадание из карабина — это просто судьба.

Второй запомнившийся случай этого сезона произошёл где-то в августе. Работая тем же составом в районе реки Имангра, заканчивали свое задание. Оставалось отнаблюдать пунктов 5—6. Залабазив часть пока ненужного имущества и продуктов в середине участка, оставшихся для наблюдений пунктов, на берегу реки Имангра (горная с ущельями и водопадами река), налегке продолжили работу. Отнаблюдав очередной пункт, запланировали переход на следующий день. Проснувшись рано утром, с оленеводом решили дозаправиться свежей олениной, с охотой проблем не было, согжои кормились стадами по вершинам гор, спасаясь от гнуса. Взяв тозовки и отойдя от табора не более километра, добыли согжоя. День обещал быть ясным и теплым. Мы договорились, чтобы не терять время, с Черняковым возьмем инструменты, штатив, документы и с одним оленем пойдем на следующий пункт 3-го класса, начнем работу. А оленевод пока сходит за согжоем, потом завьючатся и с Лисовой и рабочим Старицыным подойдут к нам. Такое решение было принято потому, что день ясный, и следующий пункт находился на этом же чистом от зарослей хребте всего лишь километров в пяти. Теплое ясное утро подкупило нас. Всегда предусмотрительные, а в этот раз как загипнотизированные, быстро с Николаем завьючили оленя инструментами и необходимым снаряжением для наблюдений, в одних рубашках и даже не взяв «тормозок» (минимум продуктов), пошли на пункт. Переход был легким, дошли до пункта быстро. Поставили инструмент, определили элементы центрировки и редукции. И как-то незаметно, но довольно быстро небо затянулось дымкой, которая становилась все плотнее и плотнее. Мы сразу поняли, что начинается непогода и не на короткое время. Для горной местности это характерно, достаточно быстро появляется по всему небу плотная облачность, потом дождь, переходящий в снег. Так и получилось, успели отнаблюдать пару круговых приемов, как облачность закрыла соседние горы, закапал дождь. Мы с надеждой смотрели в сторону, откуда пришли. Но понимали, что по времени ребята должны были только завьючиться и выйти к нам. И нам нельзя выходить к ним навстречу, можно разминуться. Тревожно стало сразу же потому, что понимали — это горы, и в отличие от равнинной местности дождик идет в совокупности с плотным туманом. А у эвенков, даже опытных, чёткое правило — если туман и нет видимости, то никаких переходов, развели костер, соорудили типа шалашика из веток кедрового стланика и стали ждать. Промокшие, ни продуктов, ни одежды. Ждём час, два, три, нет ребят. Но надежда не угасает. Думаем, что, наверное, идут медленно, плутая в тумане. Но на исходе дня надежда всё угасала и угасала. Уже давали о себе знать пустые желудки. Решили подкрепиться рядом растущими грибами неизвестного для нас вида. Натолкали их в пустую консервную банку из-под тушёнки, оставшейся с прошлого года от строителей, поставили на костёр, поварили, покипятили и, с надеждой на вкуснятину, принялись трапезничать. Ничего не получилось, после первой же пробы чуть не вырвало. До того получилось противное, не соленое блюдо, что несмотря на голод, выбросили эти грибы не задумываясь. Откуда-то из тумана вынырнула сойка, сев в трёх метрах от нас на ветку стланика. Быстро и в то же время осторожно вытащил из-под себя тозовку, прицелился, руки не слушались, ходили ходуном, выстрел — и мимо. Впопыхах забыл сделать поправку за близкое расстояние. Конечно, на другой подобный случай рассчитывать не приходилось, да и охота в такую погоду невозможна.

А дождь все идёт и идёт, к утру перешёл в мокрый снег. Просидели еще сутки в рубашках у костра, голодные. Вместе с нами голодал и привязанный олень. Ждать дальше было бесполезно. Решили выходить к лабазу, где была и палатка двухместная, и печка из жести, и продукты. До лабаза было километров 20. Выход с картой по рельефу даже в плотный туман ожидался не сложным — по распадку до р. Имангра и далее вверх по течению до лабаза. Основная сложность — это обход прижимов по высоким горам. Но делать нечего, пошли. Взяли тоже голодного оленя и, с жалостью посмотрев на костёр, пошли по зарослям, обвисшим до земли от толстого слоя мокрого снега. Шли медленно, сначала обивая с веток снег, а потом, как говорят, буром. Дошли до р. Имангра, и нам повезло, река ещё не разбушевалась, очевидно, из-за того, что снег активно ещё не таял. Шли вверх по реке, обходя прижимы по бродам. Ослабленных от голода, и главное, от холода, вода чуть не сбивала с ног. На одном из перекатов я оглянулся на Николая и не узнал. Осунувшийся, с тёмными, Даже чёрными кругами вокруг глаз, потухший взгляд. Я спросил, может ли продолжать поход, и что с ним? А он мне в ответ, а ты думаешь, что лучше выглядишь? Такой же Кощей. Поддерживая друг друга разговором, хотя это трудно давалось, подумали, что по приключенческому рассказу сейчас бы зарезали оленя, наелись и прекрасно бы переждали непогоду. Но на деле совсем не так. У нас даже такой мысли не возникло. Просто наступила какая-то апатия, безразличие ко всему. Голод и холод притупились. Как дошли до лабаза, как поставили палатку с печкой, как затопили и легли спать ни я, ни Николай не могли вспомнить. Проснулся от дыма в палатке. Привстал, вижу горит моя рубашка, поставленная для сушки на палочки возле печки. А в карманчике той рубашки лежали три патрона к карабину, носил весь сезон, чтобы на всякий случай под рукой были. Успел затушить и снова как убитый заснул.

Проснулись, когда уже разведрело. Появилось солнце. Олень пасся на длинной веревке (сообразили и оленя не оставить голодным). Завьючив кое-каким имуществом и, конечно, продуктами, вышли к пункту, уже более прямым путем. Бригада в полном составе уже была на пункте. Как мы предполагали, так и получилось: несмотря на уговоры Валерия и Валентины, продолжать переход в тумане оленевод не стал. Может быть, это и к лучшему. Ещё один случай.

Полевой сезон в разгаре.

Бригада по наблюдению пунктов триангуляции 2, 3 классов в составе, исполнитель — я, Шаламов Геннадий, помощник — Жемчужников Вячеслав, рабочий — Киреев Александр и семья (муж с женой) оленеводов выполняли работу по правой стороне реки Олёкма, севернее п. Усть-Нюкжа, в районе рек Тунгурча и Тунгурчакан. Это было продолжение объекта прошлого года.

Для ускорения работ организацию переходов решили делать таким образом — переходим всем составов бригады в район 2-х ,. 3-х пунктов, затем налегке с двумя-тремя оленями обходим и отрабатываем ближайшие пункты триангуляции. Закончив всю необходимую камеральную обработку по этим пунктам, делаем следующий переход.

В этот раз мы с Жемчужниковым, оленеводом и тремя оленями во второй половине дня вышли на ближайший пункт. В этом сезоне мне посчастливилось: у оленеводов был крепкий, здоровый и очень спокойный вьючный олень, и я без опаски перевозил на нём высокоточный инструмент ОТ-02. В конце сезона я убедился, что на нём перевозить инструмент было даже надёжней, чем переносить на себе.

Оленевод взял с собой тозовку, двух своих охотничьих хороших собак, а у меня с собой был револьвер (на этот раз я не стал брать тот раз битый карабин, а других не было). Подходя к подножию горы, на которой находился пункт, мы вдруг услышали впереди раздирающий душу детский плач. Ничего не поняв, мы автоматически бросились, чуть не бегом, к тому месту, откуда донесся этот вопль. Подбежав, сразу поняли: одна из собак держала в зубах совсем еще маленького кабаржонка. Бросив оленей, отобрали его, но было уже поздно. Сели втроем на валежину, держа в руках бездыханное тельце, погоревали… Ну а собак за что ругать? Погода стояла хорошая. Сидели отдыхали, олени стояли рядом не привязанные (впопыхах забыли привязать). Местность достаточно заросшая лиственницей и кустарником. Мы сидели на полянке, на валежине, а сзади нас, со спины, метрах в пяти круто начинался подъем, тоже заросший кустарником. Посидев минут пять, уже решили продолжить путь, как вдруг услышали со стороны горы треск кустарника. Оглянувшись, увидели в просветах между кустами к нам под гору с бешеной скоростью несется медведь. Ничего не понимая, но раздумывать было некогда, я выхватил револьвер, а оленевод тозовку и залпами давай палить в медведя, который был уже у нас под ногами. А если сказать точнее, то не медведь, а крутящийся комок из медведя и собак. Они смело бросились на него, преградив его бросок на нас (он нас мог подмять, летя с крутой горы по инерции). Стреляли, конечно, стараясь не задеть собак. Я израсходовал полностью обойму, и оленевод успел выстрелить из тозовки раза четыре. Медведь с какой скоростью напал на нас, с такой же и метнулся от нас в заросли кустарника, вырвавшись от собак. Поняв, что крепко ранили зверя, мы с оленеводом в азарте бросились за ним в погоню. Пробираясь сквозь заросли кустарника по кровяным следам, только метров через 50 одумались — зачем же мы это делаем, ради чего так рисковать жизнью. Даже собаки и те оказались умнее, не стали преследовать крепко раненного зверя в такой чащобе. Вернувшись, с удивлением отметили, что олени как стояли, так и стоят, очевидно, даже не успели испугаться, так все быстро произошло. И только когда мы стали уже спокойно анализировать этот случай, поняли, что медведь не на нас нападал, а очевидно, бешено мчался на крик кабаржонка. Успокоившись, пошли дальше на пункт. Все обошлось, даже, к счастью, собаки не пострадали, по крайней мере выглядели бодро.

Поднявшись на пункт, подъём был около километра, развьючились, поставили инструмент, приготовились к работе и только тогда я заметил, что сумки-то офицерской с картами нет. Вспомнил, что когда сели отдыхать на валежину, я её снял и положил рядом, а надевать точно не надевал. Зная, что такое потерять секретные карты, не раздумывая, побежал вниз к месту схватки с медведем. Быстро пройдя полпути (уже вечерело), как-то становилось неуютно одному. Вытащил из кобуры заряженный револьвер, замедлил скорость спуска с горы, оглядываясь по сторонам. Я понимал, что тяжело раненный зверь не должен вернуться к месту сражения, должен где-то в зарослях, куда убежал, отлеживаться. Но все-таки, думаю, осторожность не помешает. В общем, все обошлось благополучно, сумка с картами спокойно лежала на валежине. Я с радостью перебросил её через плечо и уже без опасений, засветло, вернулся на пункт.