Сын Моржа и Куницы

ГЛАВА 10. Сто капель наголо и босс электричества

Шандарахнуло.

С неба упала выжигающая зрение ослепительная молния и мир вздрогнул. Кирпичные стены фабричного здания тряхануло, по ним зазмеилась крупная трещина. Из трещины повалил дым и порскнули ярко светящиеся пятна. Шибануло озоном.

Вспугнутыми птицами по сторонам разлетелись плакаты. Демонстранты повалились на землю. Послышались крики.

Вагончик затрясся, хлопнули оконца, зазвенело разбитое стекло. Пахнуло сивухой.

— А-а-а! — заорала деваха и попыталась спрятаться под сиденьем, но застряла в корзинах.

— Р-ра-а-а! Убью! — рыкнула Куней и бросилась в переднюю часть трамвая. — Как вы достали, твари! Дайте отдохнуть!

Поднялся Мелвиг, шатаясь и спотыкаясь на сумках и корзинах, потащился за ней.

Демонстранты-свободчики заорали истошнее, ломанулись в стороны как вспугнутые тараканы. Многие бежали на четвереньках или ползли, сбиваемые с ног товарищами, и сами, едва удавалось вскочить, бежали без разбора, бросая вещи и топча союзников.

Да и было от чего.

У краснокирпичного здания обрушилась часть стены. В проломе появилась сверкающая как электросварка туша. Попыталась протиснуться, застряла. Исчезла на время и вновь ударилась в стену, выбивая кирпичи. Те каким-то чудом держались, в стене вдруг вспыхнула клетка из жёлтых лучей. Они не давали гиганту протиснуться, а вот шаровые молнии поменьше сумели выскользнуть.

Гигант вновь ударил в стену и выдавил через клетку, как пасту из тюбика, сразу несколько десятков ослепительных шаров — от тех, что ростом с человека, и до сияющего гороха. И столько же зашиб насмерть, утопив улицу в грохоте и огне.

Молниевые шары были похожи на плазменные лампы.

Егор видел такие штуки в Москве. Как-то раз забрели с отцом на Всероссийский выставочный центр, бывший ВДНХ СССР, и гуляли по павильонам без разбора. В одном и попали на экспозицию с десятками разных плазменных ламп, от шарообразных до вытянутых, похожих на свечу.

Выглядели те светильники потрясающе и загадочно. Этакие стеклянные сферы на подставке, где из центра шара высоковольтный электрод испускал во все стороны маленькие молнии.

В темноте павильона таинственные разряды змеились в лампах, прихотливо изгибаясь, исчезая и мгновенно появляясь в другом месте. Малиновые, алые, голубые и редко сине-зелёные молнии били в полной тишине. Можно даже прикоснуться к стеклянной поверхности, воображая себя повелителем молний… это было безопасно.

Страшно, красиво, волшебно, безумно.

Всё осталось в том мире.

А в этом только страшно.

Из пролома в стене волнами выплёскивались искрящиеся шары, будто кровь из раны электрического великана. Огромные шаровые молнии били вокруг себя жгутами молний, оставляя оплавленные пятна на кирпичах, асфальте, сжигая брошенные плакаты, вещи, сумки, кусты и траву узкого палисадника вдоль стен.

Они медленно и лениво парили, как разжиревшие инопланетные ховертанки из старой игры X-COM, выжигая всё вокруг, и не было вокруг них той стеклянной защиты-ограничителя, как на лампах. Бахали всполохами, закручивались на месте, плавя камень под собой, испепеляли деревья на пути.

Дикая, необузданная и совершенно безумная мощь!

Шаровые молнии поменьше взлетали выше, поднимались над деревьями и расползались по улицам, изредка, намного реже своих старших товарок, стреляя разрядами, сшибая фонари, расплавляя провода, воспламеняя кроны деревьев.

А мелочь, казалось бы неопасная, иногда размером с канарейку или шмеля, хаотически роилась мошкарой. Металась зигзагами, куда быстрее бегущего человека. При попадании в препятствие — вспыхивала, и шаровик иногда исчезал безвредно, но чаще — с последствиями. Застрявшие на улицах из-за свободчиков автомобили зияли десятками дыр, от крошечных до с кулак размером.

Одна за другой машины загорались. Несколько взорвались, разбрасывая пылающие обломки, пуская огненные бензиновые ручьи.

Сектант бросил сумку со своими тетрадками и умчался. Вагоновожатый топтался рядом с трамваем, с ужасом наблюдая за приближающейся лавиной электрической мелочи, но не решаясь бросить вверенное имущество.

Куней вертелась ужом и ежом по улице, экономно и очень точно метала огненных пчёл. Каждым броском — сшибала мелочь. Тремя — взрывала шар побольше. Мелвиг тоже выбрался из вагона, встал так, чтобы тот оказался позади и развернул во всю ширь свой радужный щит. Весь, не весь, а добрые две трети трамвая с пассажирами прикрыл.

А те, не будь идиоты, в большинстве своём, бросив поклажу, припустили по улице подальше от свершившейся катастрофы. Лишь сизонос так нагрузился впечатлениями из мутной бутыли, что не смог далеко уволочь позвякивающий груз и свалился в отрубе, не доползя до соседнего переулка. Да и деваха та, с воронкой и будущнисами, квохтала над корзинами, которые вытащила из вагона, но никак не могла уместить в руках. Очень уж здоровенные и неудобные. Видать, в трамвай ей помогли загрузиться.

Егор пялился на светопреставление, не зная где и как себя применить.

И — придумал.

— Красавица, мы так и не познакомились, — обратился к красавице. — Я Егор.

— А я Августа, — потупила глазки яблочная культуристка. — Батюшка меня ради августа назвал, когда у нас главный урожай.

Позади Егора что-то сильно грохнуло. Он и усом не повёл. Ну не было усов. А так-то вздрогнул, конечно. Августа заглянула парню за спину. Глаза её округлились

Егор помахал рукой перед её лицом.

— Августа, давайте помогу вам воронку увеличить?

Деваха с трудом перевела взгляд на Егора, нахмурилась, покраснела и согласилась:

— Давайте!

— Я беру все ваши яблоки, а вы бегите отсюда! Здесь опасно! А потом я вас найду и мы поговорим о цене, договорились? Ваш товар честно куплю! Бегите же, наконец!..

Заторможенно кивнув, деваха бросилась куда глаза глядят, но остановилась и сурово вопросила:

— А почем?

— По честной цене! — ответил Егор не оглядываясь и примеряясь к яблоку. Четыре корзины, и в каждой — алые гиганты, с два кулака.

— А как вы меня найдёте?

— У вас сам Федот Федотыч закупается! Ужо найду вас!

— Ерофей Ерофеич! — крикнула деваха на бегу и скрылась в переулке.

А Егор — метнул яблоко. С ломиком внутри.

Прямо в ближайший ховертанк.

И прям удачно попал. В самый центр.

Звездануло так, что Мелвига впечатало спиной в трамвай, а Куней покатилась по асфальту, злобно вопя и посылая кары на всех, особенно безголовых ротозеев и криворучек.

Егору тоже прилетело, швырнуло задом в корзину с яблоками и протащило несколько метров. Обозлённый Метелица подхватился, выбрал яблоко поменьше и бросил подальше.

Звездануло меньше и дальше.

Никого не уронило и об вагон не стукнуло.

И дело пошло.

Команда собралась вместе. Куней и Егор метали. Мелвиг прикрывал, иногда прыжком и ударом щита сшибая кучку настырной электрической мелочи. Вагоновожатый пару раз вытер собой пыль на асфальте и счёл за благо спастись бегством, придерживая рукой форменную кепку. Вагон обзавёлся десятками сквозных дыр.

Капало стекло. Кипел асфальт. Пепел носился по ветру.

Сильно и сладко пахло печёными яблоками.

Герои, как водится, превозмогали.

Всё шло прекрасно.

Ховертанки заканчивались.

Прибыло подкрепление — пяток человек в синих мундирах на мотосамокатах. На спинах — крупная белая надпись «ГОЭЛРО». Они выстроили грамотную коробочку с одним из них в центре. Развернули голубоватые щиты, добыли из-за плеч какие-то длинные штуковины, похожие на пики, и начали давить противника. Противник негодовал, хлестал молниями, но исчезал от удара пик без вспышки. Зато на миг вспыхивал тот синемундирник, в центре, светился белым силуэтом и гас. После чего загонщики выбирали новую цель.

С соседних улиц доносилась стрельба. Бахали разрывы.

А потом стена рухнула и, разорвав остатки жёлтой клетки, на сцену явился главный электрический герой. Данко с пылающим сердцем и взором горящим. Мегабосс уровня вырвался на свободу и попервой решил осмотреться.

Остановился, медленно крутанулся, казалось, проводя взглядом по окрестностям.

Глаза у сияющей и плюющейся молниями тварюги не различить, но вот тяжёлый взгляд Егор ощутил. Будто хтонической мощи рейлган, запитанный энергией до предела, провёл стволом по окружности, выбирая достойную цель.

Бах! — и цели нет. Унеслась облачком пара к горизонту.

Кавалерия немедленно сдала назад, воткнула пики вкруг себя и принялась что-то нервно мараковать и мутить. Суетились, чертили на асфальте, вязали верёвки к пикам, выглядели неуверенно.

Мегабосс игнорировал мельтешение муравьёв, ища равного противника.

Наёмники переглянулись, кивнули Егору и решили отойти с поля боя, оставив дело специалистам на зарплате. Да и то сказать: девица и седой шатались от усталости. Ведь едва час-полтора назад вывалились из Перехода в полусмерти, не успели оклематься, а тут вот такое.

Бегству невольных союзников синемундирники не обрадовались, но слова дурного не сказали. Лишь тот, центральный, задрал руки над головой, будто сдаваясь на милость победителя, и выпустил в небо сверкающий луч.

…И как это бывает только в кино, приплыли гости.

Гость.

Один.

Он явился, уютно устроившись в ложе из большой водной капли. Капля ползла на высокой тонкой ножке, толщиной едва с пару пальцев. Ножка переходила в широкий плоский хвост, который шустро и волнообразно перекатывался по земле, мягко и осторожно неся на себе ложе и хозяина.

А тот спокойно обозревал поле битвы с высоты метров трёх-четырёх.

За хвостом удивительного транспорта весело подпрыгивая двигалась процессия из водяных шаров, размером с жёлтую квасную бочку. Егор такие видел в Липецке. В Москве тоже попадались, но реже. Шаров было много, свита тянулась и тянулась, перекрыв движение на ближайших улицах. Хвост процессии скрывался где-то на Цветочном.

Гость сразу показал себя хозяином.

И положения, и вообще.

Махнув рукой, отправил прочь синемундирников. Те молча повыдергивали из асфальта пики, собрали верёвки, даже попробовали стереть каракули, не преуспели, и, похватав под рога своих железных коней, отошли метров на двести подальше.

Хозяин осматривался.

Шары мягко прыгали.

Электроэлементаль притих. Перестал бить молниями, настороженно висел и злобно светился. Казалось, оценивал супостата, и, возможно, слегка опасался. Но сбежать даже не пытался.

Троица героев осторожно, не привлекая внимания санитаров, отступала за синими мундирами. Даже Егор молчал, понимая, что здесь не тут, и лучше рот держать на замке, пока слабый и не удрал подальше. И оплаченные будущнисом яблоки бросил.

Истекающих соком плодов оставалось мало, но хватило бы десяток раз метнуть и пару штук сгрызть. Слюна непроизвольно текла, так вкусно пахло на поле боя. Наливная печёная карамелька, смурк-чавк!

Владыка капель тем временем остался доволен диспозицией. Врага признал интересным. Капли попрыгали вперёд, к вырвавшемуся на свободу Электробоссу. А тот тоже, оказалось, времени не терял: уплотнил шкуру так, что электросварка потускнела в простую лампочку Ильича, сотни молниевых рук слились в пяток мощных сияющих псевдоподий.

Капли остановились, собираясь в небольшую, но увесистую прыгающую толпу.

Электрический мегабосс слегка растерянно загудел.

А потом, как это часто в жизни, в кино или аниме, и даже в китайских боевых новеллах бывает, всё произошло одновременно. Трах, бах, и наши победили! Или враг победил, намереваясь глумиться над нашими, не зная, что вскоре его самого прижучат. Ну, в жизни так приключается редко, а в остальных случаях часто.

Капли бросились друг к другу, сливаясь в одну Мегакаплю. Мегаэлектрик выдал тяжёлую даже на вид молнию, гигабластерный разряд, прошибающий будущее сердце будущей Мегакапли. А та, не будь дурна, мгновенно образовала в себе сквозную дырку. Молния улетела куда-то дальше и взорвала что-то другое.

Мегабосс сопутствующего ущерба, не дай Рой.

Так разум победил силу. Бездарно лишившись значительной доли энергии, Данко всех трамваев и троллейбусов на секунду замешкался. А капли — нет.

Десятки их напали на огромную сияющую тушу. В месте ударов вспухало облако пара и электромонстр отшатывался, отползая на шаг-другой. Мегакапля тоже давила, отвлекая внимание. Отрастив такие же ложноножки, как электрические щупальца у Данко, отбивала его удары и даже, при случае, метала более мелкие (всего лишь в пару тонн) капли в противника.

Энергомонстр отступал.

Капли торжествовали.

Минут за десять и запинали. В какой-то момент изрядно скукожившаяся сияющая туша покорно развернулась (хоть и пойми это со стороны!), скользнула в пролом, да там и спряталась. Десяток капель бросились за ней, из пролома несколько раз шипело, вылетала струя плотного разогретого пара, да и утихло всё.

Ну, так, изредка сально шкворчало, жестяным дребезжало, здание вздрагивало в ознобе, падали уставшие кирпичи.

С каждой минутой всё реже и тише.

Набежало синемундирников, оцепили улицу. В кольцо попали и Егор сотоварищи, не успевшие вовремя сделать ноги: уж очень сильно выложились Куней и Мелвиг, по окончанию событий бессильно повалившиеся на асфальт.

Ещё через четверть часа понаехали всякие непричастные, кавалеры будущих наград. В солидных авто и с красивыми кожаными папками в руках. Уверенным голосом командовали: туда! Нет, сюда! Делай это! Бросай, хватай вон то!

Чиновная братия суетилась, измеряя линейками оплавленные кратеры, собиралась большой толпой и, задрав головы, качала оными, рассматривая дыру в стене, простукивала кирпичи пальцами, прислонив ухо к стенам, пинала на излёт валяющиеся обломки, обнюхивала пепел от плакатов, делала скоропалительные и мудрые выводы.

Работала.

Вербально устраняла неполадки.

И всякое другое тож.

А дальше началось кино, но другое. И цирк.

Синие мундиры сжали кольцо и взяли на карандаш всех, кто оказался в оцеплении. Как ни странно, ни одного свободчика не поймали, все успели утечь. Даже покалеченные в давке умудрились уползти, а погибших ни одного не нашли. Или опыт, или чудо, не иначе.

А вот троицу поймали. Ещё загребли сизоносого, вагоновожатого, пару пассажиров, которые были слишком оптимистичны и надеялись укрыться в соседних переулках, и… Августу, повелительницу яблонь! Та, оказалось, тоже далеко не ушла, беспокоясь то ли за будущего покупателя, то ли за брошенный товар.

На медленно кружащего по полю битвы мага синие мундиры внимания не обращали. Ну, если надо было освободить дорогу, то конечно. А так — ни один не решился остановить, спросить, уточнить, задать вопрос о погоде и удобстве капельного кресла.

Егора же начали терзать.

Кто, что, куда, откуда и зачем.

Где, как, почём и с чем.

И за нафига?!

В круглом золоте? Что вы говорите! И сколько? Где оно? Куда-куда?

Егор мычал, улыбался, ковырял носком ботинка оплавленный асфальт, надеясь, что Куней или Мелвиг придут в себя. Изредка бросал фразы, путающие даже его самого. Уж слишком неприятно выглядели люди в синих мундирах. Совсем ничего не отвечать — казалось опасным. Вот и выдумывал разное.

К счастью, Куней очнулась и переключила внимание дознавателей на себя.

А почти тут же мимо протёк Владыка капель, остановился и с нечитаемым выражением лица полюбовался на Егора. Задержался на полминуты, не больше и поплыл дальше. Ухмыльнулся напоследок и даже, кажется, подмигнул.

Вопросы резко прекратились. Синемундирники будто забыли о существовании парня и его спутников. Увели пассажиров, включая хмуро поглядывавшую на поломанные корзины Августу, оставив в покое троицу. Как раз Мелвиг заворочался, невнятно мыча и пуская мелкие прозрачно-радужные пузыри изо рта.

А вот рыжая скривилась:

— Проклятье, он тобой заинтересовался.

— А кто он?

— Да Дисп его знает! Не могу же я помнить всех московских магов? По силе — магистр, не меньше. Водник, точно. Старший-на-голубом, может и выше. Надо глянуть Синие страницы, может поймём кто это.

— А чем грозит?

— Спроси что полегче. Может, ничем. Может, потом наймёт бойцов и тебя ему прямо на прозекторский стол уложат.

— Слушай… — впечатлился Егор. — Давай валить отсюда? Согласен пешком!

Кунней, бросив взгляд на оплывший от жара вагончик, мрачно хмыкнула.

— Хватай! Идём.

И они пошли, волоча пьяного от потери энергии Мелвига.

Егор шёл и вспоминал. В ту долгую минуту когда маг-водник пялился на него, сам Егор неожиданно для себя самого сунул правую руку в карман куртки. Там едва слышно чвиркнуло и несильно кольнуло в палец.

Вот тогда водник и ухмыльнулся. А потом двинулся по своим делам.

Когда ковыляющая троица добралась почти до Курского вокзала, Егор и спросил:

— Слушай, Куней, а что такое может чирикать?

Рыжая остановилась и изумлённо воззрилась на спутника.

— Воробей?

Егор молча мотнул головой.

— Так, погоди! — девица начала подозревать. — Где чирикает?

— В кармане.

Обалдевшая девица ответила не сразу.

— А ну, покажи!

Заглянула, нахмурилась.

— Поздравляю. Ты украл элементаля из московской городской электросети.

— Это элементаль?! И что делать?!

— Да откуда я знаю?! Выбрось его!

— Он прикольно чирикает, — угрюмо ответил Егор. — И тёплый.

Помолчав, рыжая проворчала:

— Логично. Тогда оставь.

— А это была электросеть? Погоди, так то здание — станция?

— Да, очень старая электростанция, ещё когда ток получали с помощью элементалей. Ей лет сто, небось.

— А сейчас как?

— Сейчас новые экологичные технологии: жгут газ, уголь, мазут. Старых станций почти и не осталось, признали опасными. Мол, истощают астрал, эфир, божественный план и всё такое. Радиация, опять же, астральная. Уроды всякие рождаются.

— Серьёзно?! — Егор со страхом заглянул в карман. Там невинно сияла крохотная точка.

— Как сказать, уроды точно рождаются. Видел, с плакатиками ходили? Это Армия освобождения, так себя называют. Борются за то, чтобы астральных существ отправлять на свободу в астрал. За государственный счёт. Вот таких как я или этот здоровяк, которого мы волочём.

— А… А ты как к этому относишься? И зачем в астрал?

— Да чтобы я по своей воле в астрал?! Не-е-е!

— Там плохо?

— Там хорошо, только кому? Энергии полно, можно жрать от пуза. Ну, или тебя сожрут. Чтобы первую неделю выжить, надо хвостов пять иметь. Или четыре. Четыре, минимум. А если меньше, то всё — чавк-чавк. И ты где-то там, куда уходят все наши.

— Сурово у вас. О, я это уже говорил.

Хмыкнув, Куней продолжила:

— У диких астральников как? Чтобы кому-то стало хорошо, всенепременно другого надо съесть.

— А у людей?

— У людей по-всякому, бывают и не столь радикальные варианты. Поэтому наши, кто поумнее, к людям отправляются. Покровителей находят, дарами кланяются, в наём идут. Редко кто может свою стаю собрать, но и так бывает. Вон, Островные смогли. У людей тоже не шоколад, конечно, но хоть не жрут сразу. Есть шанс возвыситься.

Она помолчала, вспоминая. Вздохнула.

— Вон, помнишь этого здоровяка-искровика? Он же туп как пробка, в сто раз глупее мыши, но если бы его свободчики не раздразнили, ни за что бы наружу не полез. Там же ничего для него нет. А на станции кормят, ухаживают. Подвели природные жилы, да и питают. А он в ответ электричество отдаёт. Вот, лет за двадцать так разжирел. Конечно, на свободе такой элементаль мог бы и поумнеть, за двадцать-то лет, а может даже разум бы обрёл. Но… это если бы выжил, на что надежды никакой.

— То есть, его как свинью растят?

— Где-то так.

— А потом под нож?

— С ума сошёл? Такого здоровенного? Нет, продадут кому-то из серых или синих кланов или Погонщикам. Может даже на фиолетовый сбагрят, всё ж здороват, собака. Но вообще тут сложно сказать. Он так-то смирный должен быть, но воспитать — трудов больших встанет, а разум дать тем более. Не всякий возьмётся.

— А Шараху можно? Разум? И воспитать?

— Шараху?

Егор указал пальцем на карман.

— Он меня искрой шарахнул, пусть будет Шарах.

— Избавься ты от него, — поморщилась огневолосая. — Проблем с ним много, по себе помню. Знаешь, какая была дурная в юности?! Сама удивляюсь, что выжила. А ведь наше племя к людям близко, даже детей можно общих завести. И всё равно, первые годы хуже животных, только жрать да жрать.

— Но как-то же справляются с вашими детьми?

— А куда денешься? Если племя хочет выжить, оно воспитает. А тех, кто не хочет воспитываться…

— Что с ними?

— Всё! — отрезала девица. — Идём, и так время потеряли.

Через час добрались до Таганки. По прикидкам рыжей, оттуда было проще добираться. Нашли скамью на небольшом бульваре. Седой был совсем плох, идти уже не мог. Куней заметно скисла, видимо рассчитывала что напарник оклемается много быстрее, но катастрофа с электростанцией все карты спутала.

— До ночи-то хоть добредём? — поинтересовался Егор. День клонился к закату и мысль ночевать на скамейках, а писать под кустом совершенно не грела. Опять же — еда. И помыться хотелось до чёртиков.

— Да кто ж его знает, — озабоченно ответила Куней и оттянула веко на правом глазу напарника. — Опять белое…

— А куда ехать… идти?

— Да на восход до кольцевой, а там по Рогожской до Обираловки, или как там её сейчас зовут… Железна… — рыжая задумалась. — Не помню. А, ерунда, там найдём! Ходили мы туда, правда, в сторонке встреча была. Чего-то Моржи скрыть хотели, даже от своих таились.

— От своих скрывают? — задумался Егор. — А стоит ли им доверять?

— У тебя есть выбор? — неприятно оскалилась рыжая и зажгла в правой руке кинжал.