Сын Моржа и Куницы

ГЛАВА 8. Чудища из консервной банки

Спустя неделю они всё ещё брели по этому странному миру.

Позади осталось многое и, похоже, немало оставалось и впереди.

Реку обнаружили утром. Переночевав в очередном малиннике и счастливо избежав конфликта с медвежьей семьёй, миновали пару обширных лужаек, крупных рощ и выбрались на песчаный берег.

Водное пространство подавляло.

Противоположный берег виднелся на горизонте узкой тёмной полосой. На первый взгляд, водная гладь разлилась раза в два шире, чем Волга у Саратова. Нечего было и мечтать её переплыть, особенно обладателю шикарного ломика в груди и особой метелицевой тяжёлой кости.

Пали духом и наёмники.

— Я скоро умру, — признался Мелвиг и опустился на песок. — Как Старший, хочу попросить прощения. Моя вина, заказ не смог исполнить. Завтра это уже буду не я. Лучше всего, если вы меня убьёте сегодня вечером.

— Ты куда спешишь, орочья поджарка?! — яростно прошипела Куней и облизнула потрескавшиеся губы.

— Надежда есть у тебя, ты лишь Младшая, — скривился в слабой усмешке седой. Добавил твёрдо: — Попробуй спасти пацана.

И протянул девице огненный камень. Тот нервно и болезненно пульсировал, то темнея, то разгораясь.

— Сам держи! — Куней ударила по руке. — Лови, идиот!

Наёмник прикрыл глаза и слепо зашарил по песку.

— Дура… — прошептал он. — Всегда была сентиментальной дурой…

— Молчи, бездушник! — завопила красновласка. — Ты ребёнку должен! Решил уйти, не расплатившись?

Мелвиг промолчал. Девица, сама того не замечая, обронила пару слёз.

— Что с вами? — Егор решил кинуть в непонятную драму пару своих фраз. Он давно заметил, как с каждым днём парочка слабела. Будто давно голодающие люди, у которых ещё и отобрали флягу с последним глотком воды.

Седой уронил голову на руки и невнятно пробормотал.

Девица опустилась на четвереньки, проползла до светящегося красным камня, подобрала, отряхнула песок и с трудом втиснула драгоценный артефакт в скрюченную ладонь седого. Пальцы здоровяка медленно сомкнулись на пламенной сфере.

— Мы теряем себя, — призналась Куней и отвернулась, смахнув с лица лишнее.

— Почему?!

— Наша магия утекает. Наша астральная сила. Ты же понял, мы не совсем люди?

— Ага. Хвосты и когти. Видел.

— Такие как мы, слишком зависимы от… от нашей природы. И чем сильнее мы там, на родине, тем быстрее погибнем тут, в чужом для нас мире.

— А в моём? Может нам вернуться назад? У нас вроде ничего себе мир.

Куней села рядом с седым, повернула его голову к себе и спросила:

— Что думаешь?

— Там… у пацана… есть астрал. Выжили бы. Но… не дойдём.

— Я тебя потащу!

Седой слабо усмехнулся и качнул головой:

— Нас не выпустят. Ты не поняла? Нас здесь держат.

— Из-за меня? — выстрелил наудачу Егор.

Седой кивнул.

— Зачем?!

— Он хочет… что-то хочет… показать тебе… научить… Не знаю.

— Он?

Мелвиг едва заметно кивнул, неуверенно обвёл пальцем вокруг себя, будто указывая на всё вокруг:

— Это всё… всё он. — Наёмник завалился на спину и умолк.

— Что?! Это же нора, вы так говорили?!

— Надо вернуться, — брякнула неуверенно Куней и задумалась. Сказала увереннее: — Мы вчера повернули не там, решили срезать путь.

— Так кто — он?! О ком Мелвиг бредит?

Куней помолчала и махнула рукой.

— А… Хуже не будет. Так вот: похоже, что это не тоннель между мирами. Мы никогда не сталкивались с таким, но просто на нору это не похоже. Может это и правда целый мир, созданный для какой-то цели. А может дело хуже и мы… путешествуем по мыслям божества, его воспоминаниям и желаниям.

— Это возможно?

— Я молода и знаю немного. Что скажу о богах? Они почти всемогущи.

— Он может создать мир просто ради… просто ради нас?

— Почему нет? Фантазия бога обширна. Обычно считается, что бог создаёт Переход, не слишком большой, с крупный остров, а после ухода путешествующих такой мир исчезает, тает как утренний туман. И в нём нет ничего истинного, всё создано на время. Это как…

Она пощёлкала пальцами в затруднении.

— Виртуальный мир? — подсказал Егор, сам себе изумляясь.

— Какой-то ваш термин? Я такого не знаю.

— А как же та деревня?

— Может её создал именно такой? Или это воспоминание о чём-то настоящем. У бога даже мысли материальны.

— Кажется, понимаю.

— Мелвиг думает, что бог не просто так водит нас кругами. Он что-то хочет от тебя. Мы ему точно не нужны, спокойно дошли до вашего мира за пару дней. Всё началось когда сюда попал ты.

Егор мысленно выдохнул. Яснее не стало.

Помолчали.

Егор загрёб ладонью песок, сжал. Ощущалась каждая песчинка, как и должно быть. Песок скрипел, тёк через пальцы. Отшвырнув песок и обтряхнув ладони, спросил:

— Мир не настоящий. А мы, мы настоящие?

— Мы — да! Наверное… — насмешливо улыбнулась Куней и посерьёзнела: — Вот ты сейчас в разуме бога, плывёшь в его мыслях. Ты настоящий? Не мне тебе отвечать, я лишь Младшая-на-синем, а не Приор ордена Длани Света. Могу морды бить, могу бежать по следу. Огнем жарю неплохо. Острым швыряюсь. Но не жди откровений о божественных сущностях…

— Кажется, понял, — протянул ошеломлённый Егор. — А мы точно у него в башке?

Куней нежно погладила пальцы Мелвига, осторожно разогнула их и достала огненную сферу. Поднесла к лицу Егора.

— Смотри. Видишь?!

— Ну, так… Прикольная лампочка.

— Лампочка? Смотри лучше. Это мимолётная мысль бога. Мелкое желание. Обещание. Это не камень, это ключ и шкатулка, а что внутри — знает лишь он. Как и сказала, я не жрица, тайн не ведаю. Но с помощью этой штуки мы покинули наш родной мира, пробили дорогу через пустоту межмирья и попали в твой, а сейчас вернёмся… попытаемся вернуться… обратно. Хорош фонарик?

Мысль внушала.

Которая обещание.

Егор с трудом оторвал взгляд от огненной капли, обвёл взглядом окружающую действительность, задержался на хрипло дышащем седом, на страшной астральной зверюге под именем Куней, с её дрожащими губами и ресницами, и вновь взглянул на артефакт.

Божье обещание казалось очень конкретным.

Резким и острым.

Настоящим. Глубоким. Ощутимым.

Как удар остро наточенным топором.

Этому обещанию хотелось верить, или просто хотелось жить? Черт знает, что сделает бог, если в нём засомневаться. Вдруг у него родится новая и очень другая мысль в отношении недоверчивых блох.

Хрясть топором! И все проблемы в отрубе.

— Верю! — сказал впечатлённый Егор и зачем-то перекрестился.

И ещё разок, для надёжности.

Посмотрев с подозрением, Куней вернула семя огненного цветка Мелвигу и надолго замерла, сжимая его пальцы своими.

— Что делать будем?

— Я его не брошу, — отрезала погибель седого. — Он дуболомная скотина, но ни разу не предал.

— Да я и не предлагал. — с досадой протянул Егор. — Вместе потащим.

Трезво оценивая дела, он понимал, что именно сейчас — самый сильный из троицы. Сильнее обоих наёмников вместе взятых. И что забавно, их фантазии про ненастоящий мир уже не казались глупостью. Вон, убедительный топор над головой висит. Слышно как заточенное лезвие полосует ветер на воздушные потоки.

Сумасшедшим, а богам тем более, лучше не противоречить.

…И они вернулись.

Соорудили волокушу, спилив ветки покрупнее в ближайшем леске. Перевязали егоровой верёвкой, — тут он побурчал на тему запасливости опытных наёмников, — да и двинулись по своим следам. Следов, конечно, не было, но у Куней будто встроенный навигатор нашёлся, потому шли ходко, насколько хватало сил и беспокойства о судьбе седобородого.

Ясный пень, до вечера никуда не успели.

А в сумерках заранее связанный Мелвиг принялся хрипеть, пучить побелевшие глаза, невнятно грозить, дергать ногами и скрести по траве отросшими на пальцах когтями. И откуда только силы брались?!

По утро не сомкнувший глаз Егор брякнул по глупости:

— Да он помереть обещался, скотина! Когда?!

И получил оплеуху, да такую, что и сам улетел в кусты, и Куней упала почти без сил.

— Извини, — прошипел Егор и выдернул из себя кустовую колючку.

— Извини, — прошептала Куней, не двинувшись с места.

И лишь седой мелко хихикал, косоглазя и пуская мелкие радужные пузыри.

— Вторая стадия, — сказала девица, бросив взгляд на трепещущие воздушные сферы. — Через день третья. Последняя.

— Тогда поспешим, — Егор встал, подвязал вокруг пояса верёвку к волокуше. — Рули давай.

И огневласка порулила. Егор же тащил. Удивительно, но за прошедшую неделю он как-то окреп, что ли. Здоровенного мужика, в центнер с лишним, волок без особого труда. И даже ломик почти не ворохался в груди, понимал, что хозяину пока не надо.

На второй день верёвка протёрлась, волокуша рассыпалась, а Мелвиг, пугая бельмами глаз, дёргано поднялся и зомбячно двинулся за товарищами. Разве что мозгов не требовал и зубы не щерил. Шёл, внимательно рассматривая слепыми глазами дорогу и молчал.

Поначалу Егор и красновласка страшились, но привыкли.

У Егора шевелилась на шее шесть, которой отродясь там не водилось, по рукам бегали мурашки размером со сковороду, но он, пересилив себя, подставил плечо астральному зомбаку. В другую руку седому полумертвецу вцепилась посеревшая от усталости погибель. Вот так и шли, не останавливаясь, круглые сутки.

А потом зашли в лес.

Как водится, лес был непростым. Ледяные сосны остались позади, жалящие берёзы тоже давно не встречались, глиняные дубы… впрочем, глиняных дубов пока не попадалось, это уж фантазия у Егора разыгралась. Но лес оказался странным. Только на самой опушке нашлись живые деревья с жухлыми, но ещё зелёными листьями. А чем дальше пробирались вглубь, тем чаще деревья стояли с желто-бурой листвой, или вообще без неё.

Идти было сплошное мучение, со второго шага на третий Мелвиг или натыкался на дерево или падал под ноги товарищам. Крупно дрожал и временами по-волчьи подвывал. Иногда рычал и обозначал укус, но хоть не кусал.

— Третья стадия, — сухо облизнулась Куней, глядя исключительно вперёд. — Скоро и у меня начнётся.

— У тебя же второй не было?!

— Была. Просто ты не заметил, — девица медленно повернулась к нему, оскалила острые сахарные клыки и блеснула яркими жёлтыми глазами.

Егор внутренне вздрогнул, но твёрдо произнёс:

— У тебя. Не было. Второй стадии.

— Ах так, ладно, — изрядно постаревшая и подурневшая девчонка отвернулась и добавила: — Но вот что запомни. Держи эту огненную хрень в кулаке и иди. Куда потянет, туда иди. И если попадётся на пути обрыв, бросай ты эту дрянь, а когда полыхнёт — прыгай. Запомнил?

— Запомнил. Но вы идёте со мной. Вы мне должны.

Куней, старательно отводя взгляд жёлтых глаз, захихикала.

— Должна?! Должна! Буду должна, мальчик, — ржала она в голос и волокла за собой напарника. Тот бы уже с радостью упал и околел, но не успевал. Каждую секунду его волочили, тормошили, драли об кусты, били об деревья. И хохотали, хохотали, хохотали, не позволяя утонуть в спасительном безвременье. — Должна-а-а… Ах, паршивец!

Куней ожила, расточительно сжигая последние капли сил. Прыжками неслась по лесу, полыхая огненными выбросами, срубая пламенным клинком тонкие сухие деревца, которые позади неё занимались огнём. Откуда только силы взялись? Егор с трудом бежал позади, не сильно отставая. Пожар за спиной поторапливал.

А лес-сушняк постепенно переходил в лес-уголь. Обожжённые стволы попадались всё чаще. На голых лесинах — ни одного листа, всё опало.

Вскоре мертвый сухой лес, почерневший от жара, закончился крутым обрывом. Деревья на самом краю искривились и топорщили черные угольные ветви, будто в агонии. Мелкие ветки и ломкие пепельные листья хрустели под ногами.

Команда смертников остановилась на краю провала. Мелвиг, последние дни бредущий в полузабытьи, сухо каркнул, упал и медленно скатился вниз, застряв посередине склона. Куней обречённо пискнула, присела на сухую песчаную землю и, подгребая ладонями, скользнула-ссыпалась к напарнику. Её юбка и бельё окончательно превратились в серые лохмотья.

А Егор — остановился. Десяток дней в пути дались ему легче, чем наёмникам. Да, еда давно закончилась. Воду найти удавалось редко. Но, похоже, спутники были правы — в этом мире потребности тела человека не имели большого значения.

А вот что имело…

Например — крутой обрыв. Градусов так тридцать, не меньше. Спуститься по нему задача непростая. Вон, Мелвиг упал и укатился почти к самому дымно-туманному дну. Снизу несло влажным жаром, что-то булькало и шипело, свистело, пыхало мерзким на вкус паром.

Отцепив от пояса чудом сохранившийся мачете, Егор воткнул его в землю и тоже поехал вниз, правда, не как Куней, на заднице, а тормозя ногами, вроде как лыжник по снежному склону. И вскоре выяснил: эта чертова канава-переросток заметно глубже, чем казалась сверху.

Сначала по склону шёл высохший дерн и песчаная почва, позже под ноги попадались утонувшие в песке камни, а дальше пришлось скользить и прыгать по серому щебню, который перешёл в слежавшийся вулканический пепел. Егор мотался пару лет назад на Камчатку с отцом, насмотрелся там такого. Казалось, сейчас слетит, сорвавшись, по склону вулкана, и ещё миг — швырнёт Егора в огненное озерцо или обжигающую грязь.

Но вот, затормозил.

Воняло гадостно. Куда хуже чем в Долине гейзеров.

И, главное, было неясно что делать дальше.

Мелвиг и Куней остались где-то далеко вверху. А здесь под ногами скрипел раскрошенный пепел и виднелись в тяжёлом вонючем тумане огромные тёмные тени устрашающего вида. Изломанные ноги, тяжёлые тела, воздетые руки с неведомым оружием, оскаленные пасти, застывшие в порыве плащи, вытянутые в ударе мечи и молоты, замершие в таране тяжеленные щиты, и копья, копья, копья — замороженные в момент броска или разлетающиеся обломками после удара.

И от каждой тени тянуло жаром, как от незримого костра. А иногда — даже сверкало алой искрой, подмигивало пылающим угольком из-под серого пепла.

Всё это чудилось Егору в потоках тумана, что время от времени взвихрялись и на миг приоткрывали сокрытое. Но не успевал осознать увиденное, как падал серый занавес, а светлое пятно возникало в ином месте.

Солнечные лучи проникали на дно оврага изрядно ослабленными. Здесь царили сумерки, серые, молочные, зеленоватые. И в этом неверном свете Егор различал тёмную сторону подъёма на другой край оврага. Она была рядом, всего в нескольких шагах.

И вскоре Егор в который уже раз не поверил своим глазам.

Противоположная сторона выглядела как наклонное болото. Да, да, будто некто неведомый, умеющий гнуть и ломать пространство, взял обычное средне-русское болото, круто наклонил его и заставил воду, грязь, ряску, водяные линии, торф на глубине, да вообще всё то, что составляет торфяную топь, вести себя как обычно. Тёмное водяное зеркало висело перед Егором, поблёскивая и слегка ёжась под ветерком. Распластались листья кувшинок, торчали цветы, ряска разбегалась по чёрной воде.

Всё как в обычном кочкарнике, только под наклоном.

Егор осторожно дотянулся до тёмного блестящего зеркала. Ткнул пальцем, подсознательно ожидая, что прорвёт сейчас водяную плёнку и тысячи тонн воды и грязи рухнут на него. Как горный сель, сметая всё вокруг и удушая в трясинных объятьях.

Зачем сделал — сам не понимал.

Но вода едва ворохнулась, пробежалась кольцевая рябь и всё стихло.

Позади на склоне заскребло, кто-то неуклюже скатился, ругнулся на два голоса: один едва слышный, в другом ещё оставалась толика силы.

— Каплю швырял? — скрежетнуло рядом, лязгнуло зубами и полыхнуло жёлтым.

— Нет.

— Идиот.

— Идиот, — согласился Егор. — Но она не звала.

Помолчали. Мелвиг устало сучил ногами, пытаясь встать твёрдо. Куней, обхватив его тушу руками, не позволяла упасть.

— Идём? — вздохнул Егор.

— Ползём. И через час бросай нас и уходи.

— Хорошо, — Егор не видел смысла спорить. — Через час.

И тут же туман дернуло порывом ветра, серая пелена заклубилась и на Егора из болота вышагнуло чудовище. Было чудище обло, стозевно, лаяй и вообще очень страшное. Может даже озорно, но этого уже не узнать. Егор, внутренне вопя от страха, метнул вперёд ломик. Ну, и себя заодно.

Влепился как в пластилин со вкусом болота.

Чудище было обло, оружно и неподвижно.

А ещё калечно. И не лаяй.

Тварь, похожая на могучего человека-лягушку, грубо вылепленная из грязи, ила, ряски, листьев болотных растений, коряг и мха, пострадала ещё до встречи с Егором. Герой с душевным ломиком наперевес лишь сломал какую-то хрень, которая торчала с левого бока: то ли четвертую руку, то ли седьмую ногу, то ли ножны для меча.

Меч был в наличии, впечатляющего размера, ширины и шипастости. Воздет в правой руке. Клинок обломан. Точнее, срезан наискось, как срезана часть головы и груди человека-лягушки.

Отойдя от первого шока, отплевавшись и отступив на пару шагов, Егор вгляделся. Кем бы ни было застывшее на века трясинное чудо-юдо, а убили его одним ударом. Походя махнули… чем-то… снесли голову, да и меч срубили. Пошарив взглядом, Егор нашёл обломок меча. Тот торчал из зеркала болота невдалеке и не собирался тонуть.

Вытянуть лезвие оказалось непросто. Действительно, будто тянешь нож из замерзшего на морозе куска пластилина. Был у Егора такой опыт. Но — справился, вытащил обломок.

Тяжеленный, с кирпич весом, грубо сформованный из чего-то странного, не очень-то похожего на металл. А на некую фанеру — очень даже. Своеобразную, конечно, фанеру: ржавого вида масса перевитая яркими зелёными прожилками заполняла пространство меж более светлых, почти белых, слоёв.

Сломать лезвие не удалось.

Да даже поцарапать с помощью мачете не вышло.

— Мне бы такой.

— Ты его не поднимешь, — прошипела Куней. — Идём, пока час не кончился.

— Идём, — вздохнул Егор, подхватил седого под руку и вместе с девицей повёл. — А куда идём?

— Туда, — девица с усталой ненавистью пялилась на мокрый пепел под ногами.

— Логично.

Проползли минуты, троица тоже ползла во влажном вонючем тумане.

— Интересно, — пропыхтел Егор, — Бывают ли болотные элементали?

Заставлять шагать Мелвига оказалось тяжеловато. Тащить на волокуше куда как легче.

— Да кто ж им запретит, — зло отозвалась Куней. — Хочешь быть болотным — будь им.

Егор удивился. Такого тона от спутницы ещё не слышал. Похоже, находящаяся на исходе сил, она здорово струхнула при виде неведомого порождения.

…Казалось, дно балки постепенно шло на подъём. Светлело. Ветер усиливался, сдувая влажный туман. И справа и слева из серой мглы начали проявляться фигуры. Всё как мнилось Егору недавно: огромные тела, самого устрашающего вида мечи, палицы, секиры, тяжёлые башенные щиты, и — застывшие в броске копья, множество копий. В одном месте пришлось пробираться буквально через сотни рвущих воздух стальных жал, навеки замерших в полёте.

И все твари следили за троицей. Тела окаменели, а глаза… глаза казались живыми.

Решив сделать небольшой перерыв, Егор и Куней обняли Мелвига с обоих сторон, да так и стояли, расстреливаемые со всех сторон яростной мрачностью.

— Как же всё достало, — хрипло признался Егор.

— А ты, небось, мечтал о приключениях?

— Догадливая. Откуда знаешь?

— Да я тоже мечтала. Ну, там, из глуши выбраться, в человеческие города попасть, увидеть как у людей получается жить огромной стаей, в наёмники записаться, круглое золото рубить, чудовищ к порядку призывать, — уныло призналась желтоглазое чудовище. — До Великой возвыситься и логово в самой Скорлупе отгрохать.

— Что за Скорлупа?

— Мечта детства… Тихо! — прошипела мечтательница.

Они прислушались.

И верно, что-то тихо поскрипывало слева и поплюхивало справа.

— Бежим!

Запинаясь и волоча за собой полумертвого бородача, они спешили изо всех сил. Дно оврага совершенно точно поднималось. Светлело. Туман почти исчез. Но скрипы и плюхи догоняли. Позади, из мути, вырвались два громадных силуэта. Один, схожий с десятком поставленных друг на друга валунов, бежал в тёмном шлейфе пепла, пылал огнём глаз, глухо скрипел сочленениями доспехов, земля дрожала от его шагов. Другой, болотное чудище, большими скачками нёсся по трясине, разбрызгивая ржавую воду, разрывая поля кушинок, ломая коряги и обдавая всё вокруг грязью.

— Беги! — толкнул девицу Егор, выдернул из-за пояса мачете.

Ну, ломик, не подведи!

Но за несколько шагов до Егора оба чудовища со всего разбега упали, как падают только мёртвые. Земля дрогнула. Валунный монстр распался на части, камни тяжко зарылись в серый пепел, доспехи рассыпались ржой. Болотный элементаль расплескался как большая клякса, составлявшие его тело коряги и болотная грязь смешались с камнями противника.

К ногам Егора упал небольшой кусок серо-рыжей массы, похожий на обломок крицы и тёмная, короткая, с палец длиной, изогнутая веточка.

Всё стихло, а алый камень в кармане заметно нагрелся.

Подобрав камень и ветку, Егор догнал не сильно-то и убежавшую Куней, обогнул, прошагал ещё немного и остановился.

И ткнул пальцем.

— Здесь.

— Здесь?! Смеешься… — Куней доволокла седого и увидела на что показывал Егор.

Перед ними была яма, будто кто-то копал колодец, да бросил едва начав. Глубиной по пояс здоровяку, правда, широкая, шагов пяти в поперечнике.

— Зовёт, — пожал плечами Егор. — Бросаю?

— Да! Да!

И Егор бросил.

Огненная точка вылетела из его руки, зависла в центре ямы и распустилась огненным цветком. Лепестки цветка закружились, образуя пламенный круг. Дохнуло жаром.

— Прыгайте! Он бледнеет! — завопил Егор.

— Эй, морковная потрава, не спи! — затормошила приятеля огневолосая. — Мы дошли!

Мелвиг не ответил, лишь пялился совершенно белыми бельмами.

Отойдя на несколько шагов, Егор разбежался, врезался в своих спутников, и месте с ними завалился в яму. Прямо туда, где кружился огненный водоворот.